— Снова? — подал голос Тим. — Получается, что она ставит своей целью в жизни работу, а любовь ей не важна, не потому, что она бесчувственная и ей на эту самую любовь плевать, а потому, что она просто ее боится?
— Возможно. Однако ответа на этот вопрос мы никогда не получим, так как сомневаюсь, что она способна признаться в этом даже самой себе, — ответил ему Эрик.
— Я не думал, что всё так… Что с ней случилось? — спросил Тим.
— Не считаю корректным говорить о таких вещах. Важно не происшедшее, а его последствия, — холодно бросил Эрик, вложив в эти слова столько презрения, что Джейсон передернулся и поспешил сказать:
— Она такая потрясающая… Несмотря на всё, что с ней произошло, она очень добрая и тактичная. Она всем помогает, и ей ничего не нужно взамен. Я ее очень уважаю. Нет, я ей восхищаюсь. Я не дам такому повториться. Не дам, — последние слова он прошептал, адресуя их самому себе, а не своим собеседникам. И тут вдруг Тим, обернувшись к Эрику, решительно произнес:
— Говоришь, вы умерли? Но она хочет жить! Она боится чувств? Но она хочет чувствовать! Не знаю, как, но я дам ей такую возможность — возможность радоваться жизни. Ты можешь предаваться своей меланхолии сколько хочешь, но я не дам ей сгинуть окончательно, что-то нужно делать! И я сделаю. Не знаю, что, но сделаю!
— Риск — благородное дело. Только вот спросил ли ты ее — а хочет ли она, чтобы ты что-то делал? — спросил его Эрик. И историк ответил так решительно, что этой решительности можно было лишь позавидовать:
— Я не буду спрашивать, я знаю ответ. Но несмотря на то, что она этого не хочет, я это сделаю, ведь если человеку помогать только тогда, когда он просит о помощи, станешь ему не другом, а знакомым для поклейки обоев.
========== Чем заканчивается попытка придумать идеал ==========
Занавеска отдернулась, и мы с Лили выпали из кабинки.
— Мальчики, мы всё померили, всё подходит. У меня глаз-алмаз! Так что теперь будет дефиле. Это первый вариант, летний пляжный, — заявила Лили, довольная, как кот, разбивший крынку со сметаной и не получивший нагоняй. Я же стояла красная, как помидор: на мне была короткая темно-бордовая обтягивающая юбка и темно-зеленый топ-корсет, прошитый переливающимися нитями.
— Мне кажется, это как-то… — протянул Джейсон. Я воспряла духом, ведь мы с кузиной договорились, что если двое из троих парней одобрят наряд, я его беру, и так с каждым комплектом.
— Джейсон, солнце, что я тебе говорила по поводу высказывания собственного мнения? Вот сейчас оно мне очень-очень важно!
— Правда? — воодушевился он. — Если честно, я думаю, это тебе не идет. Не потому, что не красиво, нет, просто ты другая. Ты элегантная и строгая, а это как-то…
— Ты ничего не понимаешь! — перебил его мой персональный кошмар. — Вот именно, что она слишком строгая — я пытаюсь сделать ее проще и современнее!
— И при этом ты ломаешь ее собственное, давно сложившееся «я», — добавил Эрик. Я выдохнула с облегчением: похоже, эту жуть мне покупать не придется.
— Нет, ну я не ломаю, я просто модернизирую!
— Слушай, ты же сама говорила, что одежда должна гармонировать с внутренним миром человека. А это совсем не ее, — внес свою лепту Тим, и я окончательно поверила в справедливость, так как очень волновалась, что уж он-то будет поддакивать Лили, стремясь угодить ей. Нет, я знала, что он не такой человек, но всё равно немного переживала.
— Ладно, четверо на одного. Сдаюсь. Следующий номер.
Я быстро переоделась в плиссированную темно-синюю юбку до колена и голубую блузу а-ля «деревня».
— Ну, я не думаю, что это ей подходит. Слишком просто. И кажется, что ей не двадцать один, а шестнадцать… — пробурчал Джейсон, которому этот костюм явно был противен.
— Согласен, не то, — сморщил нос Тим.
— Мальчики, вы роняете мою самооценку. Эрик, спаси меня!
— Думаю, не стоит спасать явно проигрышный костюм. Ты сама спасешь себя, если подберешь что-то более актуальное.
— Ах, так? Ну и ладно. Мериан, можешь надеть тот коричневый комплект.
Широкие темно-коричневые брюки и бежевая водолазка с небольшим шейным платком пришлись по вкусу всем, равно как и брюки цвета топленого молока, расклешающиеся от колена, в сочетании с офисной белой блузкой из атласа. Дальше всё шло довольно мирно, мнения парней разделялись, и в результате в моем гардеробе оказались: строгая темно-серая юбка до колена с зеленоватой блузкой, обладательницей причудливого абстрактного воротника, за которую отчаянно голосовали Тим и Джейсон, темно-серая свободная плиссированная атласная юбка в пол с непонятной кофтой синего цвета, выделявшейся широкими рукавами, разрезанными по всей длине с внешней стороны, строгий черный деловой костюм-тройка, состоявший из юбки-карандаша, классических брюк и красивого кардигана, любопытная белая блузка, присобранная под грудью, образующая комплект со свободными брюками серого цвета с широким коричневым поясом, напоминавшими мне мешковину, но спасенные Тимом, который просто заставил Джейсона проголосовать «за», убедив его, что это хит сезона, черная юбка солнце-клеш с белой блузкой, напоминавшей предыдущую, но более стилизованной под кофточки жительниц Баварских деревенек, за которые боролся Эрик, приводя весомые аргументы в пользу этого костюма, основанные на точном анализе моей фигуры, что закончилось его полным триумфом и абсолютным фиаско Тима, утверждавшего, что черно-белый — это скучно, а такой стиль делает из меня простушку. Даже Лили, выслушав все доводы Эрика, возгордилась тем, что подобрала такой идеальный по всем параметрам комплект, а я съехидничала: «Эрик, твоя натура инженера проявилась даже здесь: ты разобрал меня по полочкам, как автомобиль», — на что он ответствовал: «Автомобиль, несмотря на все свои характеристики, в первую очередь должен нравится», — и примерка продолжилась. Однако, как выяснилось позже, причина его выбора была совсем иная — почти такой же костюм больше всего любила носить его мать.
Наконец, настал час Х: я надела вещь, которая вызвала самые жаркие споры между мной и моим стилистом — облегающее черное платье до колена на тонких бретельках с изящной аппликацией. Я считала, что это не мое, так как не любила открытые вещи, да и парни убедили меня в этом еще больше, отвергнув все открытые варианты, предложенные моей кузиной. Лили же цитировала Коко Шанель, рассказывала о том, какой фурор произвело маленькое черное платье, появившись на свет, и в результате я сдалась. Я еще раз осмотрела себя в зеркале с головы до ног — нет, это явно не мое, а Лили еще и притащила черные туфли с острым мысом и на огромной шпильке. «Я точно сломаю себе шею», — подумала я, напяливая непривычную обувку. Выходя, я ожидала чего угодно, но только не того, что произошло. Парни замерли, а затем Джейсон и Тим активно зааплодировали, Эрик же принялся внимательно меня изучать.
— Я же говорила, что мадам Коко не может испортить никого, — ухмыльнулась Лили, и продолжила: — Тем более, для твоего роста это просто идеально!
— Согласен-согласен! Фото на память! — Тим достал телефон и начал меня фотографировать. Я возмутилась и попросила Джейсона о помощи, на что коварный историк скосил глазки и заговорщически произнес, обращаясь к моему предполагаемому спасителю:
— Перешлю по мылу.
Джей замялся и прошептал мне:
— Извини…
— Предатель! — наиграно возмутилась я, но, не сдержавшись, расхохоталась.
— Эрик, а ты что скажешь? — спросила Лили единственного, кто еще не высказался.
— Скажу, что это первая вещь за сегодняшний день, которая меня действительно поразила. Элегантность всегда была присуща тебе, Мериан, однако этот комплект идеально подчеркивает твою женственность, — я зарделась. — Это платье не обсуждается, ты купишь его, даже если считаешь его слишком открытым. Я ведь правильно трактую твои сомнения?
— Открытым? Шутишь? Юбка далеко не самая короткая, верх довольно строгий, что тут такого-то? — возмутился аспирант.
— Да просто мне не идет, когда плечи открыты, — промямлила я.
— Бред какой! Ты о чем вообще?
— Да вы же сами отвергли все комплекты с отрытым верхом, разве нет? — настаивала я.
— Так правильно: те шмотки тебе не подходили. Но не из-за открытого верха, а из-за того, что у них вообще фасон дурацкий был. Прости, Лили, — быстро сказал парень, повернувшись к моей кузине, и вернулся к бедной разнесчастной «топ-модели дня», то есть ко мне. — Ты себя недооцениваешь: у тебя красивые руки и прекрасная осанка. Что тебе так не нравится?
— Я себя в этих вещах как-то некомфортно чувствую… — промямлила я.
— Нет чувства защищенности, — вставил реплику Эрик, и я злобно сверкнула на него глазами: я не знала, о чем парни недавно говорили, и мне не понравилось, что он выставляет меня перед ними абсолютной слабачкой.
— Эээ, а давайте «ни нам, ни вам»? — предложил Джейсон. — Что если померить кофту без рукавов, но с воротником под горло?
Лили тут же загорелась этой идеей и притащила темно-бежевую безрукавку с воротником как у водолазки и широкую черную юбку до середины икры. Я быстро переоделась, и этот комплект был одобрен единодушно.
— А теперь, мальчики, задание для вас. Мы с сестренкой посидим здесь, а вы прошвырнетесь по магазину и подберете для нее каждый по комплекту. Так мы узнаем ваши вкусы, — заявила Лили, когда с примерками было покончено.
— Ты о таком не говорила! — возмутилась я.
— Сюрприз, — усмехнулся садист в юбке.
— Не думаю, что это может быть хоть кому-то полезно. Я пришел сюда не для того, чтобы заниматься тем, в чем не разбираюсь, — попытался отказаться Эрик, но Лили пошла в наступление:
— Зато у тебя есть отличный шанс увидеть Мери в том, что ты бы хотел на нее примерить, и это большой плюс. К тому же, пробовать себя в чем-то новом очень интересно и познавательно, тебе это может даже понравиться.
— Сомневаюсь, — пробурчал Эрик, но всё же отправился к вешалкам.
— Интересно, почему он так быстро повелся на аргумент «наряди ее как захочешь»? Между вами точно ничего нет? — подозрительно спросила девушка.
— Мы друзья, — устало ответила я, ожидая возвращения парней.
Первым появился Тим, следом Эрик, а вот Джейсона нам пришлось ждать еще минут десять, зато вернулся он, сияя, как новенький цент. Первым я примерила то, что притащил Тим. Не сказать, что у него не было вкуса, но красный цвет я не любила: это цвет вызова, а я человек мирный, носочки всю жизнь вяжу… шутка. Однако Джейсон встал на сторону Тима: узкая красная юбка в пол с довольно высоким разрезом и шелковая бежевая блуза с воротником-стойкой и широкими светлыми шифоновыми рукавами, крепившимися на узкий манжет, ему понравились. Он даже сказал, что я в этих вещах выгляжу как райская птица. Не слишком лестный комплимент, но хорошо хоть райская, а не цирковая. В отместку парню я надела его костюм, но месть не удалась: он понравился мне самой. Темно-синяя юбка-брюки и серебристая блуза, напоминавшая офисную, но имевшая высокие манжеты, оригинальный воротник и красивый широкий пояс с большой прямоугольной пряжкой, пришлись по вкусу абсолютно всем. И если Лили раскритиковала наряд Тима за то, что его цвет «не подходит моему восприятию самой себя», то работу Джея она продолжала нахваливать даже после того, как я скрылась в примерочной.
«Джейсон так восхитился, когда увидел меня в этом. Странно, вроде бы ничего особенного — всё закрыто, никаких вольностей, а он просто балдеет. Да и Тим… Я думала он меня разденет, вместо того, чтобы одеть, а он постарался… И главное, у них обоих такой фанатский блеск в глазах, как будто их любимый бейсболист стал национальным чемпионом! А Джею, похоже, не слишком хочется меня раздеть. Для семнадцатилетнего подростка он очень зрелый, не перестаю удивляться. И так тонко чувствует мой внутренний мир…» — мысли крутились вокруг поведения двух парней, но совершенно не затрагивали выбор самого взрослого из присутствующих джентльменов. Просто потому, что в моей голове не могла даже промелькнуть мысль о том, будто Эрик нарядит меня во что-то излишне откровенное. И я была права в своем убеждении.
Когда я вышла из-за ширмы в третий раз, Лили, что для нее было нехарактерно, аж присвистнула. На мне было светло-бежевое облегающее платье в пол, без рукавов и с постепенно расширяющейся юбкой, украшенное вышивкой и бисером, дополнялось которое тончайшими черными перчатками.
— Ничего себе… ты просто царица… — протянул Тим.
— Богиня, — прошептал Джейсон, а я лишь скромно улыбалась, тихо радуясь, что впервые в жизни смогла надеть такую красоту и, самое главное, мне это подошло.
— Не думала, что мне могут пойти такие платья, — откровенно призналась я, а Эрик встал, подошел ко мне, приподнял мои волосы и заколол их шикарной черной заколкой.
— Идеально, — тихо сказал он и вернулся на свое место.
— Эрик, у тебя талант к подбору бальных платьев. Честно говоря, я думала, что такой фасон ей не пойдет, а вот оно как вышло… — отметила Лили, и мы начали собираться. Покупки обошлись мне в кругленькую сумму, хорошо хоть, деньги у меня водились. Однако когда я услышала цену платья, выбранного Эриком, я тут же сказала:
— «Бережливость не хочет ничего расходовать по пустому, скупость вовсе ничего не хочет расходовать». Похоже, я скряга.
— Думаю, Леон Сей имел ввиду несколько иные ситуации, — парировал Эрик и, подхватив мои покупки, вышел из магазина.
— Опять писатель какой-то? — вопросила моя кузина, цокая шпильками по обледеневшему тротуару.
— Нет, на этот раз французский экономист девятнадцатого века.
— Жуть какая, откуда вы только откапываете такую древность? — возмутилась девушка.
— Да так, читала где-то, — пожала я плечами.
— Хм, я о нем не слышал, — призадумался Тим.
— Так правильно, твой конек всё же история, а не экономика. Гуманитарии вообще далеки от таких людей, как Сей. Я сама наткнулась на его высказывания совершенно случайно. Труды его я так и не сподобилась прочитать, но жизнь изучила. Причем только потому, что мне был интересен его склад ума — всё же его изречения мне очень импонируют.
— Надо будет поглядеть в институте какую-нибудь информацию о нем. Раз тебе были интересны его высказывания, думаю, мне они тоже понравятся. Всё-таки в литературе у нас вкусы совпадают, — усмехнулся парень.
— А я о нем читал, — подал голос Джейсон. — Он был экономист в третьем поколении и четыре раза занимал пост министра финансов. Он продвигал идеи кооперативного движения, так что мне были интересны его работы — всё же он был новатором.
— Да что вы все такие зануды?! Чего обсуждать человека, умершего двести лет назад? — изумилась Лили.
— Сей скончался в тысяча восемьсот девяносто шестом году, — на автомате отрапортовала я и тут же мысленно дала себе подзатыльник. Лили застонала:
— Послал Бог ботаников на мою голову! Тим, вот скажи, чем тебе не нравятся дискотечное веселье и пустая болтовня? Помнится, раньше ты был от них в восторге, а теперь всё строишь из себя умника.
— Вообще-то, я никого не строю, — раздражение в голосе парня не заметил бы лишь глухой. — Я — это я. Я говорю о том, что мне нравится и что мне интересно. Я обожаю веселье и пустую болтовню, но мне интересны и разговоры о чем-то посерьезнее, чем новый наряд Селин Дион и подходит ли сумочка Кристины Агилеры к ее туфлям!
«Ого, — подумала я, — а вот это, похоже, у него „накипело”». Лили же пошла в разнос. Причем, полагаю, не потому, что ее до зубного скрежета раздражали «заумные» разговоры, а потому, что Тим сейчас, фактически, раскритиковал ее образ жизни. А за моду Лили готова была драться точно так же, как сам Тим за друзей…
— Да ну тебя, не думала, что ты такой скучный. Если тебе интересны только мертвые экономисты, топай в свой институт. Чего же ты приходишь в наш клуб?
— Я в него прихожу, потому что мне там весело и я хочу развеяться и отдохнуть от этих самых мертвых экономистов!
— Да что бы ты понимал в развлечениях! Ты же ни разу не напился до потери пульса, ни разу не устроил какой-нибудь дебош! Я в твоем возрасте весь город на уши ставила, и, помнится тебе это нравилось! Только сам ты ни на что не способен!