— Ты хотела поговорить? — робко спросил он.
— Да, Джей. Я не хочу, чтобы волновались мои родственники, но тебе я врать не буду, ты ведь мой друг.
— Ты не искала сумочку, да? Ты ведь вообще сегодня не ночевала дома. Ты никогда не бросила бы работу ради телефона.
— Ты очень проницателен, Джей. Меня действительно не было дома этой ночью.
Парень смутился и прошептал:
— Вовсе я не проницательный, — а затем добавил уже громче: — Но ты расскажешь мне, где была и почему так выглядишь? Так… — он замялся.
— Так ужасно? — ухмыльнулась я.
— Нет! Ты всегда прекрасно выглядишь! То есть, я хотел сказать… ну… ты просто… ты выглядишь измученно, — он покраснел до кончиков ушей, и создалось впечатление, что парень является дальним родственником Синьора Помидора.
— Присаживайся, рассказ недолгий, но не самый приятный, — я похлопала по кровати рядом с собой, но Джейсон выдвинул стул и уселся напротив. «Что же он такой закомплексованный, а?» — в сотый раз удивилась я.
— Если в двух словах, я страдаю паническими атаками.
— Паническими атаками?
— Это заболевание, при котором нарушается восприятие окружающего: видишь всё словно через призму и отстраненно, самовосприятие — словно тебя и вовсе нет, начинаются боли в сердце, появляются потливость и раскоординация движений. Но самое главное и, надо сказать, самое противное, в этом заболевании — страх. Точнее, паника. Ты боишься умереть, боишься совершить что-то ужасное, да вообще всего боишься. Ты словно падаешь в пропасть, заполненную могильным холодом и мраком, и выбраться из нее невозможно… — когда я говорила это, мой голос становился всё тише и тише, пока я не перешла на еле слышный шепот.
— Это ужасно… — Джей явно был в шоке. — Я не думал, что всё настолько плохо. Но тебе помогли? Ты была в больнице и просто не хотела нас волновать?
— Понимаешь, Джейсон, проблема в том, что мне не помогают лекарства. Иногда медицина способна снимать эти симптомы, но далеко не всегда. В моем случае всё это бесполезно. Потому я пошла не в больницу, а к знакомому, который, как я думала, мог мне помочь.
— А кто это?
— Эрик Джейнз.
— Джейнз? А чем он тебе помог? Скажи, если это снова начнется, я смогу сделать то же самое?
— Прости, Джей, но вряд ли…
«Интересно, неужели Джейсон принадлежит к той немногочисленной горстке Олд-Гемпширцов, которые не презирают Эрика?» — подумала я.
— Понимаю… Значит, я опять бесполезен… — совсем сник парнишка, и я возмутилась:
— Джей, не говори так! Ты не бесполезен. Во-первых, ты можешь отвести меня к Эрику, а во-вторых… Понимаешь, до того, как я с ним познакомилась, мне вообще никто не мог помочь.
Джей окончательно раскис. Нервно теребя платок и бегая взглядом по полу, он пробормотал:
— Значит… ты его… вы с ним…
— Что?
— Нет, ничего. Я, пожалуй, пойду. Спасибо, что всё мне рассказала, — парень встал и направился к выходу. Понятно… Только этого мне не хватало!
— Эй, Джейсон.
Он повернулся и слабо улыбнулся:
— Да?
— Если ты о том, что у меня с Эриком что-то амурное, ты заблуждаешься. Мы просто друзья.
Улыбка Джейсона тут же засияла искренностью и неподдельным счастьем:
— Это здорово! В смысле, я хотел сказать, что… ты можешь, но… Я бы… — и он поспешно ретировался.
«Гадство, ну зачем я это ляпнула? Он же теперь в меня совсем втрескается. Ему же потом плохо будет, я ведь его не люблю», — я мысленно пнула себя за несдержанность и почувствовала, что от последней мысли мне почему-то стало больно. Вот только разбираться в себе мне совершенно не хотелось. «Так, надо срочно написать письмо Робину!» — решила отвлечься я и достала ноутбук.
«Дорогой Робин!» — нет, не так. Какой же он «дорогой»? Еще подумает что-то не то. «Привет, Роб!» — не пойдет, такие приветствия он почему-то не любит. «Робин, как дела?» — за такое он меня прибьет. Всегда говорит, что сначала я должна говорить о себе. Ну и ладно. Начну так:
«„Каждый должен брать на свои плечи труд, соразмерный его силам, так как если тяжесть его окажется случайно чрезмерной, то он может поневоле упасть в грязь”, — сказал Данте Алигьери, и сейчас я в сотый раз убеждаюсь в мудрости этого великого человека. Да, я не в аду, далеко не в аду, но кругов тут тоже хватает, ведь я попадаюсь на ловушки судьбы, которые давным-давно научилась обходить. Интересно, что это со мной? Теряю хватку. Нельзя расслабляться на новом месте, запомни на будущее! С чего бы начать? Начну с начала. Итак, приехав, я познакомилась…»
Я напечатала огромное письмо, в котором подробно описала свой приезд в Олд-Гемпшир, новых знакомых, свои обязанности и последний инцидент. Робин всегда говорил мне, чтобы я ничего от него не скрывала, вот и не буду. Закрыв ноутбук и упав ничком на кровать, я попыталась привести в порядок собственные мысли. «Что ж, день как день, ничего примечательного. Кажется, я помирилась с Тимом, наладила отношения с Эриком, а Джейсон в меня окончательно влюбился… — от последней мысли меня бросило в жар. — Неужели в меня и правда кто-то влюбился? Я нравилась многим парням в колледже, но именно нравилась. О любви там речи не шло. А я? Что я к нему чувствую? Ох, нет. Не стоит об этом думать. Спать, спать, спать».
========== Хотя бы попробуй… ==========
Время летело с немыслимой скоростью, отказываясь притормозить даже ради самых ярких и радостным моментов. С Джейсоном мы беседовали каждый день: он приходил в обеденный перерыв, притаскивал домашнюю еду, приготовленную его матерью, и мы уплетали разнообразную вкуснятину, о которой я раньше никогда не слышала. Оказалось, что мать Джейсона работает старшим поваром на фирме дяди Мартина, к тому же, когда-то она была шеф-поваром одного известного ресторана в Нью-Йорке, но, встретившись с Дином Стемсом, бросила всё и переехала в Олд-Гемпшир. У них очень большая семья: семеро детей, причем Джей младший из них. Его мечта — уехать изучать робототехнику и искусственный интеллект, но пока это невозможно, так как отец ненавидит всё, что связано с подобной техникой, а матери на технику плевать, но отпускать своих детей она не желает, поэтому денег на обучение у парня нет и не предвидится. Когда я узнала об этом, сильно удивилась, ведь он работает, а, следовательно, получает зарплату, но услышав такое предположение, Джейсон лишь округлил глаза и удивлено протянул: «Вообще-то мне ничего не платят, я просто помогаю отцу. Он договорился с мистером Вейнсом о моей работе, чтобы я не думал, как бы мне сбежать из Олд-Гемпшира. Да, честно говоря, я и не особенно куда-то рвусь, мне страшновато было бы жить одному в большом городе. Но это моя мечта, и, возможно, когда-нибудь я наберусь храбрости…» Честно говоря, слова о храбрости звучали настолько неубедительно, что я подумала, что мистеру Стемсу нечего бояться: Джейсон был настолько не уверен в себе, что просто жутко становилось. Однажды я решила спросить его об этом прямо:
— Слушай, Джей, вот скажи мне честно: почему ты в себя совсем не веришь? Ты талантливый человек, у тебя в руках вся работа спорится, и я это не только о технике. Я видела, как ты помогал матери на кухне, как делал отчет вместо отца. Ты же очень умный и прилежный парень.
Джейсон смутился:
— Ну, не очень-то я и умный…
— Вот, опять. Ну объясни мне, а?
— Я всегда был таким, так что не знаю, как это — быть таким же смелым, как Тим.
— Я бы не сказала, что он очень смелый. Скорее, это бравада. Все порой бывают не уверены в себе, сомневаются в собственных решениях и поступках. Но ты сомневаешься вообще во всем. Попробуй хоть раз поверить в себя и сделать что-то, не думая о том, как это будет выглядеть со стороны и сможешь ли ты вообще это сделать. Ты ведь от сотен собственных идей отказываешься лишь потому, что сам себе говоришь, что ничего не выйдет. А представь, что было бы, если бы ты всё же осуществлял свои задумки? Разве это было бы плохо?
— Ну… нет… — промычал паренек.
— Вот и я о том. Есть ли что-то, чего бы тебе очень хотелось?
Джейсон завозился в кресле:
— Да, есть.
— Ну так вперед, на амбразуру. Можно сколько угодно ломать голову над тем, получится у тебя что-то или нет, но не попробовав, ты никогда этого не узнаешь. Я не могу гарантировать, что ты не обожжешься и всё выйдет именно так, как ты планировал; ты узнаешь это, только если рискнешь, а риск — дело благородное.
— Так-то оно так, только вот это сложно — научиться верить в себя.
— Конечно, сложно. Но нет ничего невозможного. Я помогу тебе, согласен?
— Правда? А как? — Джей явно загорелся идеей.
— Буду давать тебе задания и следить за тем, чтобы ты их все выполнял. Ну как, идет?
— А… а что за задания?
«Ох уж эта его вечная подозрительность…»
— Не волнуйся, никакого криминала, — ухмыльнулась я. — Соглашайся, уверена: эти занятия принесут свои плоды.
«Мистер скромность» помялся, но всё же согласился. А я, победно ухмыльнувшись, выдала:
— Итак, первое задание! Уйти сегодня с работы пораньше, отпросившись.
— Что? Но я не могу! Отец скажет, что я лентяй, да и работа… Я же никогда не отпрашивался, а вдруг меня не отпустят? У меня же и причины уважительной нет…
— Угу. Вот оно. «А вдруг меня не отпустят?» Ты опять не хочешь даже попытаться. Скажи, разве не здорово было бы провести вечер за книгой или на свежем воздухе, а не в душном помещении за нудным занятием? К тому же, насколько я знаю, именно сегодня тебе не дали ни одного задания, — начала атаку я.
— Это… было бы здорово, но если меня не отпустят, как я буду смотреть своему шефу, начальнику производства, в глаза?
— Хороший вопрос. Ответ — также, как и всегда. Скажи, шеф хорошо к тебе относится?
— Неплохо.
— А почему?
— Ну, — парень явно засмущался, — он говорит, что я надежный и трудолюбивый. Вот поэтому я и не хочу отпрашиваться — он же подумает, что я становлюсь лодырем!
— Скажи, Джей, если ты никогда не пил спиртного, а затем впервые сделал небольшой глоток на праздник, после чего снова надолго забыл о крепких напитках, ты станешь от этого алкоголиком?
— Нет, конечно.
— А тебя будут считать таковым?
— Нет…
— Так почему же шеф должен решить, что ты лентяй? Ты всегда усердно работаешь, никогда не халтуришь, и тут впервые попросил отгул. Ты же не начинаешь отпрашиваться каждый день, а значит, ты не лентяй — ты просто устал и тебе нужен отдых.
— Ну… хорошо, я попробую! — сдался на милость победителя мистер скромность. Впрочем, до победы мне было еще ой как далеко! Но я намеревалась пройти этот путь до конца, дотащив до этого самого конца Джейсона. Ведь ему это было необходимо. — Ты права, даже если он меня и не отпустит, я хоть буду знать, что попытался.
— Молодец, начинай поднимать свою самооценку!
Джейсон ушел, а через час вернулся с улыбкой до ушей и сообщил, что шеф отпустил его, даже не спрашивая, почему он хочет уйти.
— Он сказал: «Раз надо, то иди». Здорово, да?
— Ну, разве не приятно осознавать, что ты наконец-то рискнул?
— Это здорово. Спасибо тебе, ты замечательная…
Он умчался со скоростью торпедного катера, а замеченная мной краснота его ушей говорила о том, что он снова стесняется того, что сказал. «Какой же он всё-таки милый», — улыбнулась я и погрузилась в работу.
========== Тот, кто важнее друга ==========
Я получила уже три письма от Робина. В первом он паниковал на тему «если это опять началось, я немедленно приеду и заберу тебя оттуда. Твоя жизнь — не „Божественная комедия”, и вряд ли тебе стоит проходить все круги. В университете припадки случались редко, так что я забираю тебя. Если не хочешь, чтобы я приезжал, собирайся и возвращайся сама». Я ответила ему, что у меня нет причин бросать работу и новых друзей только потому, что случилась мелкая неприятность, и что ему не стоит приезжать, но не потому, что я не хочу его видеть, или потому, что думаю, будто он слишком занят, а потому, что я всё равно не вернусь, и он меня не переубедит. К тому же, я сделала акцент на том, что впервые мне смогли помочь, а потому я тем более не собираюсь всё бросать, ведь если что, мне снова смогут помочь. Робин всё равно возмущался, но уже не так активно, плюс он интересовался, что именно произошло у Эрика и каким образом он умудрился меня успокоить, ведь раньше, если до меня дотрагивались в такой момент, я начинала драться и кричать. Я рассказала ему всё, что помнила, и заверила, что приезжать всё же не стоит. Робин успокоился и сообщил, что взял на заметку действия моего спасителя. Затем он долго и пространно обсуждал мою работу, родственников и друзей, так что казалось, будто мы и не расставались вовсе, ведь мы часто переписывались, даже когда вместе учились в университете. Когда Робин получил степень бакалавра юридических наук и вернулся домой, мне было немного одиноко, но мы продолжили такую вот переписку, и этого вполне хватало. К тому же, он жил не слишком далеко от университета, так что частенько заезжал в гости. Сейчас он не мог меня проведать, и мне этого не хватало, однако я прекрасно себя чувствовала и просто переписываясь с ним. Возможно, я всего лишь накручивала себя, думая, что мне будет ужасно одиноко без него, а возможно, решающую роль в этом сыграли мои новые друзья.
С Джейсоном я болтала каждый день, пытаясь помочь ему стать увереннее в себе, и он начал двигаться вперед, медленно, но верно. С Тимом мы виделись довольно часто: во второй половине дня я обычно ходила в библиотеку и проводила время за книгами, после чего аспирант всегда провожал меня домой и, бывало, даже оставался на ужин. Оказалось, что отец Тима дружил с дядей Мартином, а сам парень частенько помогал на фирме, потому и звал моего дядю «шефом». А еще я навещала Эрика. Мы не говорили ни о его прошлом, ни о моем, нам это было просто не нужно: у каждого из нас своя боль, а рассказывать о ней… Говори — не говори, тот, кто этого не пережил, всё равно не поймет, а тот, кто чувствует то же, что и ты, не нуждается в деталях событий. Он понимает тебя без слов. Мы вообще по большей части молчали, однако Эрик любил рассказывать о науке, и я с удовольствием его слушала. Говорили, что он был гением, и это была чистая правда. Полная отстраненность от внешнего мира привела к потрясающим результатам: Эрик воспринимал информацию на совершенно ином уровне, нежели среднестатистический человек. Он измерял всё цифрами и формулами и понимал всё именно в этом ключе. Наверное, именно поэтому он не любил, когда кто-то говорил о своих чувствах: он не мог перевести нечто абстрактное в формулу, хотя честно пытался, и иногда это у него даже получалось. С Лили же мы обычно болтали перед сном обо всякой женской ерунде, и меня дико удивил тот факт, что, как оказалось, ей нравился Эрик. Она совсем его не знала, но ее притягивали его загадочность и мрачность. К тому же, он был симпатичен и богат, и это тоже внесло немалую лепту. Девушка очень сокрушалась по поводу того, что ей «ничего не светит», ведь Эрик был «не от мира сего» и ему «было на всех плевать». Я не думала, что вправе рассказывать ей, какой Эрик на самом деле — если она захочет его понять, она это сделает, а потому в ответ на такие реплики обычно отмалчивалась.
Однажды Лили попросила меня пригласить Эрика в гости и познакомить их. Я не думала, что из этого что-то получится и он вдруг оттает, но мне и самой очень хотелось вытащить его хоть куда-нибудь: не может же он всю жизнь провести взаперти? Тем же вечером я направилась на Виллингтон-роуд, однако по дороге встретила Тима. Он шел с огромной спортивной сумкой наперевес и тихонько напевал какую-то веселую мелодию. Было видно, что он доволен жизнью, как чеширский кот.
— О, привет! Какими судьбами в этой части города? — разулыбался он, всё больше становясь похожим на знаменитого Керроловского Чешира.
— Иду к Эрику. Лили попросила пригласить его завтра к нам на ужин. Дядя уезжает по делам в Сиэтл, так что его не будет — это отличный шанс вытащить Эрика на свет Божий.
— Не думаю, что он так уж об этом мечтает. Я таких мрачных типов в жизни не видел.