— Я знаю, но меня это как-то не беспокоит. Если меня кто-то полюбит, это хотя бы будет не заслуга мини-юбки.
— А вот это точно логика Тима. Вы слишком похожи, это даже раздражает. Один повернут на том, чтобы его не судили по внешности, теперь вторая такая же появилась.
— Да нет, мне вообще-то всё равно, как я выгляжу. Для меня главное в одежде — комфорт. Не могу я по такому морозу рассекать в юбке, как ты.
— А летом ты их носишь? — прищурилась раба моды.
— Да, ношу. Я же не могу игнорировать тот простой факт, что на улице жарко, — пошутила я, но шутку не оценили.
— Вот! Именно! Жарко! — всплеснув руками, закатила глаза Лили. — А какие взгляды мужчины бросают тебе в след — плевать?
— Честно? Плевать, — ответила я безразлично.
— Ну как так можно? Ты совсем не хочешь быть красивой?
— Почему же? Хочу. Но не ради жарких взглядов и не для мужчин, а для самой себя. Я надеваю то, что мне нравится, независимо от того, модно это или нет, нравится это окружающим или нет. Мне должно быть удобно, но совсем уж уродиной я себя чувствовать тоже не хочу. Когда я иду в магазин, подбираю то, что, на мой взгляд, мне идет, а не то, что мелькает на обложках журналов, — разоткровенничалась я, дабы поумерить пыл кузины, но нарвалась на совершенно иную реакцию.
— Всё. Я беру над тобой шефство, — тоном великомученика, но с подозрительно воодушевленным блеском в глазах заявила она.
— В смысле?
— В прямом. Завтра мы идем покупать тебе одежду.
— С ума сошла? У меня работа.
— Она не волк, в лес не убежит.
— А встречи? Я не могу «кинуть» людей.
Лили прикусила губу:
— Ладно. Идем по магазинам послезавтра. И не назначай встречи.
— Но я…
Справедливый протест прервал легкий стук в дверь, и мой персональный стилист уплыл навстречу собственной любви.
Эрик выглядел просто потрясающе: строгий черный костюм с кардиганом, идеально сидящим на нем, был дополнен шелковой рубашкой «в тон» моей накидки. Лили хмыкнула: «Ничего себе, как у вас вкусы совпадают», — и приняла у мужчины красивый букет роз. Мне же он преподнес изящные белые лилии.
— Вы прекрасно выглядите, — своим обычным бесцветным голосом произнес Эрик. Лили мило улыбнулась и пригласила его в зал, где был накрыт стол на троих.
— Тебе не кажется, что ему не понравилось, как мы одеты? — зашептала она мне, пока гость мыл руки.
— Нет. Если ты о его голосе, привыкай, — ответила я. — Эмоций ты от него никогда не дождешься. Он всегда так говорит, так что тут не угадаешь, что он думает на самом деле.
— Ох, это будет тяжело… — понурилась девушка. Я пожала плечами и начала открывать шампанское. В этот момент вернулся Эрик, невозмутимо забрал у меня бутылку и продолжил сие благое начинание. «Как же здорово, что его не напрягает моя самостоятельность», — отрешенно подумала я.
Ужин был великолепен: всё же Лили была отличным поваром. Эрик мало говорил, в основном, он отвечал на наши вопросы, а «за жизнь» болтали мы с кузиной. Я бы не сказала, что девушке очень нравилось поведение мужчины, сначала даже казалось, что ее это всё начинает раздражать, но потом она приспособилась и перестала паниковать по поводу и без. По Эрику же вообще невозможно было понять, нравится ему вечер или нет, хотя я чувствовала, что ему всё это, как минимум, не противно. Ну а я… Я наконец оказалась в кругу друзей, пусть и небольшом, но очень уютном. Такая атмосфера могла бы показаться кому-то напряженной, но только не мне. Мне нравилось, что не приходится ни под кого подстраиваться, и что никто не пытается подстроиться под меня. Но в половине девятого идиллия была нарушена: в дверь постучали. Лили удивилась и пошла открывать.
— Интересно, кого это принесло на ночь глядя, — прокомментировала я, впрочем, не надеясь на ответ. И правильно не надеялась: ответа не последовало. Через несколько минут в комнату вплыла довольная Лили в сопровождении Тима и Джейсона. Я широко улыбнулась парням и приглашающим взмахом руки указала на стол, Эрик же лишь сдержанно кивнул. Когда все расселись и беседа продолжилась, правда, гораздо оживленнее, я поняла смысл данного вторжения. Тим привел Джейсона, так как волновался, не отобьет ли Эрик у него Лили. Впрочем, думаю, об этой причине знали только я и Джейсон.
— …и представляете, я говорю этому противному ребенку: «Джейсон, ну пожалуйста, сходи со мной к Вейнсам!» А он мне: «Нет, это неудобно!» Еле уговорил, применив секретную технику! — весело рассказывал Тим.
Джейсон покраснел, а ноздри его затрепетали. Он был младшим в семье, и его всегда считали маленьким ребенком, потому он просто ненавидел, когда о нем так говорил кто-то посторонний.
— Тим, тебе не кажется, что это глупо? — спросила я, резко мрачнея.
— Что именно? — удивился парень.
— Называть Джейсона ребенком лишь за то, что он считал неприличным идти в гости без приглашения, в то время как сам ты боялся сделать это в одиночку.
— Я не боялся! — на этот раз вспыхнул Тим, а Джейсон улыбнулся мне краешками губ.
— Раз ничего не боишься, зачем обзываешься? Разве это не проявление слабости — оскорблять других людей?
— Я его не оскорблял! Это была шутка.
— В каждой шутке лишь доля шутки. Джейсон не ребенок, так же, как ты не пустоголовый красавчик, — судя по взгляду, Тима мое заявление задело, так что я решила немного сгладить углы: — Граждане, давайте уважать друг друга! Мир, труд, цветочки, марихуана!
— И регги, — хихикнула Лили. Тим насупился, а девушка продолжила: — Правда, Тим, не стоит обижать Джейсона. Он классный парень. Хотя, сестренка, это было жестоко, — она укоризненно на меня посмотрела, а я ответила, сдерживая периодически вспыхивающее раздражение:
— Не спорю. Просто своим друзьям я говорю то, что думаю. Разве друг должен заискивать и обходить углы? А Тим такой человек, который гораздо лучше понимает прямой ответ, нежели пространные объяснения о природе вещей.
— А как же мир? Не стоит из-за меня ссориться, правда, — улыбнулся Джейсон и поднял бокал. — Тост! Чтобы никто никого не обижал.
— Поддерживаю!
Это разрядило атмосферу, и наконец-то воцарился долгожданный мир и относительный покой. Хотя о каком покое может идти речь, когда встретились такие зажигалочки, как Лили и Тим? Мы с Джейсоном образовывали линию обороны от безумств, а Эрик возглавлял оппозицию и олицетворял собой глобальный пофигизм. Хотя, надо сказать, порой я ловила его удивленный или заинтересованный взгляд на нашей безумной четверке, так что я окончательно поняла, что еще не всё потеряно и где-то в глубине его души еще живы прежние эмоции.
Эрик ушел в час ночи, сказав, что ему еще нужно поработать. Его не хотели отпускать, но спорить с ним в вопросе работы — то же самое, что сражаться булавкой с танком. Когда его черный Мерседес отъехал от дома, Тим возвестил:
— А он, оказывается, не так уж и плох. Много умных вещей сказал. Хотя зануда, каких поискать.
— Зануда? Не думаю. Скорее он просто молчалив, и в этом есть свой шарм, — улыбнулась Лили. — А какие у него глазки! Просто демон искушения. Красавчик, ничего не скажешь.
Она уплыла обратно в дом, а Тим прислонился к косяку и горько усмехнулся:
— Красавчик значит, да?
Я подошла к нему и положила руку ему на плечо:
— Любой человек оценивает внешность другого человека, и ты не исключение. Когда ты говорил о своих критериях подбора девушки, там был пункт «красивая». Но это же не значит, что этот пункт для тебя самый важный. Ты слышал, что она сказала об Эрике. Она назвала его красивым, но это было не всё. Она также сказала, что молчаливость придает ему особый шарм. Сказала бы она это, если бы ей было интересно только его лицо, и больше ничего?
— Наверное, ты права. Ты всегда права, и это даже немного раздражает, — вздохнул парень.
— Я тебя раздражаю с нашей первой встречи, так что уже привыкла, — горько усмехнулась я.
— Да нет, ты-то меня как раз не раздражаешь, ты классная девчонка — полностью сложившаяся личность со своим мнением относительно всего. Ты видишь жизнь не так, как другие, но не боишься ее.
— Вот тут ты не прав, - прислонившись спиной к косяку и тяжело вздохнув, я покачала головой. — Я ее ужасно боюсь. Просто понимаю, что мне еще не время умирать, я еще не всё сделала, и потому должна жить.
— Вот именно. У тебя есть цель, к которой ты идешь, есть планы, есть возможность их реализовать. Ты могла забыть о Квантико, ведь туда не берут тех, у кого нелады со спортом, но ты пробилась. Упорным трудом ты достигаешь все свои цели. Я так не могу. Я слабак. Я привык бороться, только вот и сам не знаю, за что борюсь. В конечном счете я, наверное, просто «утону», истратив силы на бесцельные метания.
— Разве нет ничего, чего ты хотел бы достичь?
— Иметь крепкую семью и провести исследование мифов о Геракле. Глупо, да?
— Глупо не иметь цели. У тебя она есть. А уж какой будет твоя цель, решать только тебе, и судить о ней права нет ни у кого.
— Странно это, — еле слышно пробормотал Тим, и я удивленно спросила:
— Что именно?
— Не могу понять, как ты ко мне относишься. Ты меня всегда поддерживаешь, но в то же время готова тыкать носом в стол со всей жестокостью.
— Это не жестокость, а жесткость — разница большая. Я не думаю, что было бы лучше, если бы я всё время гладила тебя по головке.
— Да, но можно было при Лили не упоминать о моем «пунктике»? — а вот и затаенная обида! Прорвалась наконец на волю. И хорошо: быстрее разберемся с этим, чтобы потом не было претензий.
— Можно было. Но человек учится лишь на своих ошибках. Ты знал, что возраст — «пунктик» Джейсона. И всё равно упомянул его при мне, зная, как он ко мне относится. Это было жестко, но я просто дала тебе побывать в шкуре Джейсона.
— Ты так о нем волнуешься… Он тебе нравится? — перевернул всё с ног на голову Тим.
— Он мой друг, и этим всё сказано. Если бы он сказал тебе нечто подобное, я поступила бы с ним так же.
— Ну, хоть какое-то утешение. Ладно, идем в дом, а то на таком морозе в наспех накинутых куртках долго не простоишь — окочуришься, — он ухмыльнулся и последовал собственному совету, а я поняла, что я действительно слишком к нему жестока. И почему только к нему?.. Но обдумать этот факт мне не дали: Джейсон поймал меня около двери.
— Что-то случилось? — удивленно спросила я, глядя на метания парня: он явно нервничал больше, чем обычно.
— Да, то есть нет. То есть я… Я хотел сказать тебе спасибо за то, что вступилась за меня перед Тимом. Я знаю, что это парень должен защищать девушку, а не наоборот, но с самозащитой у меня проблемы… — он печально улыбнулся. — Извини, что я такой бесполезный.
— Ты не бесполезный. Ты хороший парень: мастеровитый, умный, добрый, внимательный — мечта любой девчонки! — у Джейсона заблестели глаза. «Ой, зря я это ляпнула…» — подумала я и поспешила сменить тему: — То, что ты очень робкий — не повод издеваться над тобой. Это мешает тебе жить, и ты должен с этим бороться, но, как ни крути, ты всегда будешь стеснительным, и это хорошо. Плохо быть чрезмерно застенчивым, а само это качество — не проклятие. Соберись, Джей, ты же начинал делать успехи!
— Ну, да. Благодаря тебе, — он ослепительно улыбнулся и поспешил на кухню, помочь Лили с уборкой. Девушка отчаянно зевала, Тим путался под ногами, внося в процесс уборки лишь хаос, я мысленно анализировала прошедший вечер и была немного рассеяна, в результате чего Джейсон был единственным, кто трудился как пчелка, и, казалось, ему это даже нравилось. Когда мы закончили, стрелки часов медленно, но верно приближались к двум часам ночи. Парни разошлись по домам, а Лили, прощаясь со мной, сказала:
— А знаешь, Эрик не так уж и плох, как мне показалось в начале. Попробую к нему подобраться, может, что и получится.
— Лили, если это ради чисто спортивного интереса… — нахмурившись, начала было я, но меня перебили:
— Интереса? Нет, он мне симпатичен, так что не волнуйся. Бай!
========== Письма ==========
«„Вселенная всегда помогает нам осуществить наши мечты, какими бы дурацкими они ни были. Ибо это наши мечты, и только нам известно, чего стоило вымечтать их”. Пауло Коэльо.
Знаешь, в Олд-Гемпшире я начала мечтать. Смешно, да? Я — начала мечтать. И я мечтаю о том, чтобы Джейсон наконец поверил в себя, Эрик хотя бы попытался пожить, Тим забыл о своей внешности, а Лили огляделась вокруг и поняла, что мир гораздо больше, чем просто мода. Я мечтаю, и мне это нравится. Знаешь, Робин, сегодня я…»
«„Не все мечтают и видят сны одинаково”. Пауло Коэльо.
Ты можешь мечтать об этом, но не факт, что они сами хотят этого. Каждый человек сам решает, что ему нужно и стремится к этому всем сердцем. Ты видишь их проблемы и мечтаешь их разрешить, но нужно ли это им самим? И готовы ли они довериться тебе, доверить тебе свои собственные мечты? Ты уверена, что они вообще всего этого хотят? Разве Эрика не устраивает то, как он живет? Разве Джейсон не привык быть скромнягой? Хочет ли Тим перестать думать о внешности, или он хочет, чтобы о ней не думала его любимая? Да и твоя кузина — нужны ли ей философия и политика в то время, когда у нее есть мода? И почему же все твои мечты о других людях? А ты сама?..»
«„Никто не вверяет свои мечты в руки тех, кто способен их уничтожить”. Он же.
Ты прав, я не знаю, хотят ли они этого, но я не собираюсь ничего предпринимать до тех пор, пока они сами на это не намекнут, так что, думаю, если они мне доверятся, это будет их осознанное решение. Если же они доверят этот вопрос кому-то другому, значит, он способен помочь им гораздо больше, и я буду только рада этому. Что касается меня… Я уже числюсь в Квантико, большего мне надо. Я, конечно, не сухарь, как думает Тим, и мечтаю о любви и тепле, о чашке шоколада, приготовленной тем, кто будет мне дорог, о тихих вечерах в обнимку при свечах. Но, как говорится, „не в этой жизни”. Может, я и встречу такого человека, но не думаю, что у нас что-то получится. Любить кого-то слишком больно и трудно, а я Зайчик, я всего боюсь. Я-то могу полюбить, но у меня слишком много заморочек. Мое прошлое, мои припадки, мои навязчивые идеи, мои дурацкие взгляды на жизнь… Тебя же дико раздражает моя самостоятельность. Думаешь, кто-то другой сможет с ней смириться? Меня не полюбят. А если и полюбят, это быстро пройдет. Но здесь, в Олд-Гемпшире, я начала иначе смотреть на эту проблему. Раньше мне казалось, что я очень несчастна из-за того, что меня не любят. Думала, мое сердце разорвется от боли. Теперь всё иначе. Я вижу, как много в мире людей с гораздо более сложными проблемами, чем у меня. Разве так уж это важно — встретить любовь? Наверное, важнее иметь друзей, и они у меня есть, так что я счастливый человек. Лучше расскажи…»
«„Лучше воевать за исполнение своей мечты и в войне этой проиграть несколько сражений, чем быть разгромленным и при этом даже не знать, за что же ты сражался”. И снова он.
Я не согласен. Ты заслуживаешь счастья, и я не думаю, что тебя нельзя полюбить. Твое прошлое — часть тебя. Твои припадки — тоже. Разве это любовь, если в человеке принимаешь что-то одно, а всё остальное только раздражает? И, кстати, я не о твоих привычках, их действительно нужно менять. Ты не доверяешь людям. Ты и мне не доверяешь. Косишь всех под одну гребенку, говоря, что ты всем лишь мешаешь. Думаешь, что мне ты тоже мешаешь? Что я не смогу забежать по дороге к тебе в магазин, или что я не смогу донести твой чемодан? Хорошее же у тебя обо мне мнение. Что ж, доверять мне или нет — дело твое, но когда ты встретишь того, кого и впрямь полюбишь, ты ему доверишься и не будешь думать, обидится ли он, если попросить его разбудить тебя в семь утра, так как твой будильник сломался. Думаю, когда-нибудь ты такого человека встретишь. Честно говоря, хотелось бы на него посмотреть: каким же нужно быть, чтобы вызывать у тебя доверие? Ну а насчет…»
«„Когда судят об отдельном поступке, то, прежде чем оценить его, надо учесть разные обстоятельства и принять во внимание весь облик человека, который совершил его”. Мишель де Монтень.
Ты прекрасно знаешь, почему я привыкла полагаться на себя, а теперь говоришь, что я тебе не доверяю. Не знаю, что бы было, если бы не то предательство, но знаешь, когда друг тебя предает, это слишком больно. Я действительно не хочу даже думать о том, чтобы полагаться на кого-то, но не потому, что боюсь предательства, а потому что не хочу мешать. Ты помнишь все обстоятельства того дела? Нет? Могу напомнить: тогда все, участвовавшие в поисковой операции, говорили, что зря они это делали и лучше бы сидели дома, а то теперь им кошмары ночью сниться будут, „а девчонка и сама бы спаслась”. Мне было больно не оттого, что лучший друг семьи прекратил поиски полиции, а оттого, что общественность, которую поднял на уши мой отец, в результате сказала, что эти поиски были им не нужны. Слишком много последствий, слишком много неприятностей. Если бы поиски не прекратили, она бы всё равно не выжила, так что всё, что сделал шеф полиции, на его совести. А вот горожане… Не думаю, что смогла бы сказать, что зря потратила время, найдя на опушке леса ребенка. Наверное, они правы, и я смогла бы добраться до города и сама — оставалось совсем немного — но для меня эта помощь была важна. А они заявили, что им не стоило в это соваться. Дот вообще сказал, что „человек сам должен решать свои проблемы, а лезть в них — полная глупость. Только язву наживешь”. Давай закроем эту тему, я доверяю тебе и не боюсь предательства. Я также не боюсь, что ты подумаешь, будто я тебе в тягость. Я просто не хочу действительно быть в тягость, даже если ты этого не осознаешь. Ты мне очень важен, и я честно стараюсь полагаться на тебя, но, думаю, больше чем на тебя, я положиться ни на кого не смогу. Так что смотреть будет не на кого. Сегодня я читала, что…»