Период Реставрации – именно так назывались те несколько сотен лет, которые особи провели в новой борьбе за свое существование, когда воссоздавались технологии, восстанавливались города и выстраивалась система дал-эйрин, когда для того, чтобы возродить популяцию Homo sapiens, были созданы Инкубаторы. Омеги и беты, те, кто был способен дать потомство, стали лишь сосудами, умирая в родильных креслах от истощения после десятка родов за тот же десяток лет, но варварские методы должны были оправдывать благие цели. Да, должны, но, в итоге, редукция только прогрессировала, семя и чрево инкубаторских особей оказывалось пусто, а те немногие, которые ещё были способны к деторождению, скрывались либо же обезопасили себя связью с высокопоставленными альфами. Период Реставрации завершился крахом идей и идеалов, Инкубаторы закрыли, проект Возрождение заморозили, на руинах былого мира восстала Силестия и другие государства, а особи, отныне зависящие от запечатления, стали именоваться Homo memoratrices. Служение. Долг. Нравственность – именно в такие рамки было заключено общество Силестии, общество, в котором уровень редукции генома и запечатление решали судьбу каждой особи.
Навигатор приглушенно пикнул, сообщая о въезде в Осозе, и Коул все-таки просмотрел координаты, задавая маршрут в восьмой сектор, который ранее не был под его юрисдикцией, точнее, в восьмом секторе ему передали только маленький участок, но сути дела это не меняло. Осозе или, точнее сказать, Особая Зона была создана не так давно, лет двести назад, когда государство перестало бороться с тем, что в прессе получило, можно сказать, поэтическое название мракобесье, дабы наглядно противопоставить его понятию Нравственности. Проще говоря, Особую Зону заселили теми, кто, в силу каких-либо причин, получил социальный статус неблагонадежного, но был слишком ценен ввиду уровня редукции своего генома, чтобы быть изолированным от общества или же завершившим свой жизненный цикл в газовой камере.
Контингент в Осозе был довольно мрачным - убийцы, насильники, мошенники, проститутки и другие оступившиеся элементы - и, наверное, именно поэтому этот микрорайон был самым заброшенным и бедным. Скорее всего, именно лишениями верхушка дал-эйрин хотела сломить тех непокорных, которых не могла уничтожить, и которых боялся, ведь они, иные, представляли угрозу для устоявшейся и исправно работающей системы. Впрочем, особое положение не складывало с неблагонадежных их гражданских обязанностей, а именно, труд и потомство, более того, для них были разработаны особые правила, отступление от которых все-таки каралось, в том числе и смертным приговором. Например, все омеги, живущие в Осозе, должны родить первого ребёнка до двадцати пяти лет, каждый бета, способный к флорации, обязан родить хотя бы одного ребёнка, каждый альфа обязан обзавестись семьей до тридцати лет, каждая особь вынуждена уплачивать особый, к слову, не малый налог за свое иначие. Служение и Долг. Понятие же Нравственности в этом случае обрело вопросительные интонации.
Макмайер мог понять тех, кто был преступником – Осозе стала для них спасением, и родить или же зачать, имея низкий уровень редукции, не доставляло им проблем, а вот тех, кто переселялся в Осозе добровольно, он не понимал. К тому же, создание Осозе прибавило работы и Отделу Нравственности, за каждым инспектором которого был закреплен свой сектор с такими вот неблагонадежными, и в котором нужно было проводить ежемесячную проверку, дабы выявить и пресечь возможные факты непокоры. С плановой проверкой в своем, двенадцатом, секторе инспектор Макмайер, и правда, закончил ещё несколько дней назад – все было тихо-мирно, никаких нарушений, никаких инцидентов - Служение, Долг, Нравственность, сегодня же ему предстояло навестить четыре квартиры в восьмом секторе, который ранее был закреплен за Адамом Вудсом.
По правде говоря, в инспектировании осужденных преступников и неблагонадежных не было ничего сложного или неприятного, по крайней мере, опыт работы с подобными элементами в прошлом помог Коулу выработать безупречную и действенную линию поведения в нынешнем. Он знал каждого своего подшефного, как облупленного, знал, на что давить и чем крыть, на крайний случай, случай ментального давления, у него с собой был электрошокер, а вот с такими, как их называли, гомосексуалистами, альфа предпочитал не общаться. Потому, что не понимал. На его, двенадцатом, участке, таких пар было только две, обе – бет, и с ними у инспектора Макмайера никогда не было проблем, сектор же Адама просто кишел подобными семьями, и только внушительная надбавка к окладу вынудила Коула наступить на горло своим принципам и вызваться добровольцем, пока Вудсу не найдут замену.
Омега и омега… Бета и бета… Альфа и альфа… Последнее вообще было отвратительно, но особей на подобные связи толкала, скорее всего, безысходность. Многие, не найдя пару к тридцати годам или же обладая высоким уровнем редукции, без малейшего шанса быть запечатленным и дать потомство, предпочитали на неизбежной и скорой старости лет иметь рядом хоть кого-то, с кем можно было бы поговорить, о ком можно было бы позаботиться и в чьих объятиях было бы не так страшно умереть. Да, Коул Макмайер мог понять именно такой расклад вещей, стараясь не думать о том, что, вполне возможно, уже через пару месяцев он свяжет свою судьбу с милым, но пустым бетой Роджером из-за этой самой безысходности. Да, это он мог понять, но уж никак не то, когда полноценные особи, уровень редукции которых был низок, и которые были ментально сильны, связывали свою жизни с себе же подобными, превращаясь в изгоев и лишая себя возможности иметь детей. Да, как показали исследования, такая, гомосексуальная, пара могла запечатлеть друг друга, но потомства дать не могла – не предусмотрена была самой природой даже вероятность того, что, например, омега может делить постель с омегой. И Коул Макмайер был полностью согласен с природой.
Все-таки пришлось задать автопилоту координаты, потому что улочки восьмого сектора были слишком витиеваты, а все дома однотипны, и заблудиться в этой серости было довольно легко. Впрочем, заблудиться альфа не боялся, все-таки автомобиль оснащен навигатором и автопилотом, и, в случае чего, фактически, сам отвезет его домой, а вот не уложиться во время и не успеть до наступления комендантского часа могло быть чревато серьезными последствиями.
Мир Силестии был привычным для обывателей, потому что иного мира они просто не знали, но Коул Макмайер обладал крупицей тех знаний, которые и не позволяли ему смотреть на растяжимость понятий Служение, Долг и Нравственность сквозь пальцы. Многие технологии периода информационного общества были восстановлены и даже модернизированы, а некоторые запрещены и строго засекречены, как таковы, что могут поставить под угрозу систему дал-эйрин. Например, тот же автомобиль – довольно практичное изобретение, которое экономит массу времени, к тому же, его усовершенствовали, сделав безопасным и для окружающей среды, и для водителя, и для его пассажиров. Конечно же, хотелось бы иметь кар – летающий автомобиль, который был прерогативой только высокородных, словно тем самым подчеркивая пришедшую к ним из глубин истории мудрость, что рожденный ползать – летать не умеет, но это были всего лишь мечты слабой особи, которая изредка позволяла себе поднять голову и посмотреть в небо на недосягаемое для неё благо.
Сложнее дело обстояло с оружием, со всем возможностями и со всей мощью которого ещё не сталкивался ни один рядовой силестинец. Их общество знало лишь электрошокеры и резиновые дубинки, а газовые и травматические пистолеты могли носить и применять только офицеры Департамента Законности и Правопорядка, об оружии же, которое могло убивать, писалось лишь в книжках, и то, истина, вновь-таки, была утаена. Официально, любое оружие, которое могло нанести смертельный урон, было под запретом и производилось в ограниченном количестве на тот случай, если соседние государства, среди которых, кстати, была милитаристская Арея, посягнет на независимость Силестии, но достижения информационного общества в военной промышленности были настолько масштабны и потрясающи в своей разрушительности, что система дал-эйрин просто не могла проигнорировать это наследие.
Конечно же, он тоже не видел и не знал обо всем, даже сам факт того, что ему, во время очередного задания по охране транспортировки секретного груза, удалось увидеть то, что могло в одночасье забрать тысячи жизней, было опасно, но некоторые документы все же задержались в его руках дольше положенного. Ядерное оружие – вот что скрывалось за высокими стенами ограждений бывших Инкубаторов, которые якобы постепенно ликвидировались и сносились. Эта технология не была сложной, но именно её простота и была ужасающей. Коулу было достаточно даже того, какие последствия его применения на человеке были описаны в докладе исследователей, а ещё… Ещё технологический прогресс не стоял на месте, и, похоже, ядерное оружие не стало вершиной военных разработок Силестии, которые активно финансировались и поощрялись. Судя по всему, система дал-эйрин была более витиеватой, нежели о ней имели представление силестинцы, раскинув и запустив свои щупальца намного дальше и глубже, чем было заложено в понятиях Служение, Долг, Нравственность.
Из небытия были возвращены также сотовые телефоны, бытовая техника, телевидение и компьютеры, но возвращены лишь в той части, которая входила в рамки уже упомянутых понятий Служение, Долг, Нравственность. Телефоны служили исключительно средством связи. Бытовая техника лишь экономила время и силы, но не работала вместо человека. Все, что показывалось по телевизору, проходило жесткую цензуру. А о том, что такое Интернет, никто и не догадывался, потому что между компьютерами существовала единая информационная сеть для передачи данных, но не более. В общем, верхушка дал-эйрин обезопасила себя со всех сторон.
Кино было очень популярным среди молодежи, особенно омежек, музыка тоже не была под запретом, как и другие виды искусства, но над всем этим простиралось гигантское полотнище цензуры, которая была неотъемлемой частью понятия Нравственности. Романтические фильмы, в которых даже кроткий поцелуй в губы уже заставлял впечатлительных омежек заливаться краской, никакого насилия, ужасающих сюжетов или же постельных сцен. Было одно дело, он тогда и года ещё не проработал в Отделе Правопорядка, когда в том же Осозе накрыли подпольную киностудию, на которой снимали фильмы вульгарного, пошлого и, откровенного говоря, тошнотворного характера с участием даже не пар, а целых групп особей разных статусов. Подобное видео стоило огромных денег, и продавали его только через посредников и только проверенным людям, а так же, как выяснилось позже, в соседние государства, в которых были установлены менее жесткие рамки цензуры для пробужденных. К газовой камере приговорили всех, даже, так сказать, актеров, инцидент замяли, а дело получило гриф «секретно» и было отправлено в Главное Хранилище, дабы не пятнать им безупречную репутацию системы дал-эйрин, а Коул Макмайер после этого рейда не мог ни есть, ни спать несколько дней.
Тогда он впервые не только столкнулся, но и воочию увидел, как альфа совокуплялся с альфой, причем, похоже, оба получали от этого удовольствие. Как бета и альфа одновременно насаживали на свои члены хрупкого омежку, который кричал, царапался и извивался явно не от боли. Как омега – в тот момент, когда высшие по рангу исполнители просматривали отснятое видео, он первый и последний раз дал слабину, проблевавшись прямо на сапоги старшему офицеру – трахал альфу, при этом сам альфа был связан, а на его спине и ягодицах отчетливо были видны следы ударов плетей. И ещё много чего в те дни, пока шла зачистка на подпольной киностудии, ему пришлось увидеть, и это было отвратительно, причем настолько, что Коул Макмайер даже убедил себя в том, что система дал-эйрин идеальна, раз в ней нет подобной низменности. Порывы молодости, конечно же, остались в прошлом, и дал-эйрин уже не казалась ему идеальной, она была явно далека от идеала, но отвращение к подобным проявлениям инстинктов своей сущности не пошатнулось ни на йоту, став частью его жизненной позиции.
Навигатор снова пикнул, и машина плавно остановилась у пятиэтажного здания. Беглый взгляд на наручные часы, и альфа снова нахмурился, понимая, что все-таки пусть и на двенадцать минут, но он выбивается из графика. А потратить ещё минуту придется. Откинувшись на спинку сидения, даже не глядя, Коул порылся в портфеле и, достав оттуда планшет, поднес его к глазам, присматриваясь. Так и есть – первый адрес из четырех. Нужно отбросить личное и вспомнить о Служение и Долге, снова нацепить на себя маску примерного труженика и бесстрастной особи. С годами это стало не так уж и сложно. Вдохнув-выдохнув, Коул Макмайер подхватил портфель и выбрался из машины, осматриваясь по сторонам оценивающим, сухим и констатирующим взглядом, после чего направился в дом. Все-таки, да, чуточку, но он был мазохистом, начав плановую инспекцию в восьмом секторе с гомосексуальной пары альф.
//-//
Все-таки он переоценил свои силы – это Коул Макмайер понял после того, как оказался в безопасности заблокированных дверей машины, ощущая, как по виску скатывается капелька пота, и понимая, что все ещё держит руку на поясе, к которому был прикреплен электрошокер. Кто его знает, как, будучи омегой, с подобной работой справлялся Адам Вудс, но даже столь короткое общение с гомосексуальной парой альф напрочь отбило у него желание продолжать инспекцию.
По сути, оценивая сложившуюся ситуацию, Макмайер предполагал, что единственная проблема, с которой ему предстоит столкнуться, это та, что один из альф обладал D-уровнем редукции, соответственно будучи ментально сильнее его, но, как только он переступил порог квартиры этой пары, Коул понял, что ситуация не просто неприятная, а представляющая угрозу.
Второй альфа оказался слабым, обладающим R-уровнем редукции. Он был мелким и, как для альфы, довольно таки смазливым, с симпатичным личиком и озорным взглядом, облаченный в какие-то полупрозрачные тряпки, которые были под стать разве что государственным омегам, продающим свое тело во благо государства. Это было отвратительно – видеть, как сильный, не имея иного выхода и будучи с рождения обреченным на влачение своего существования, опускается до покровительства, принижая собственную сущность, но потому Коул Макмайер и удостоился доверия верхушки системы дал-эйрин, что умел держать безупречность служителя этой самой системы.
Сама инспекция не должна была занять более двадцати минут: несколько стандартных вопросов, осмотр жилплощади, обязательный повторный инструктаж и занесение данных в электронную версию дела, которое заводилось на каждую такую пару, - но Коул, пожалуй, впервые пренебрегши правилами и инструкцией, покинул квартиру альф уже через десять минут, банально не выдержав, чувствуя, как отчаянно скулит внутри его сущность. Более сильный альфа давил на него ментально, рычал и смотрел так, словно хотел разодрать его голыми руками, и это была реальная угроза, пусть разодрать его руками было бы не так-то и просто, все-таки техникой рукопашного боя Макмайер владел на достаточно высоком уровне, а вот ментально этот громила мог запросто растерзать его более слабое биополе.
Ментальное давление может быть разным. Ранее, в присутствие более сильной особи, например, того же Спектариуса или же старшего по званию офицера, Коул ощущал на себе только его тяжесть, словно придавливает большим камнем, от чего становится трудно дышать, а тело цепенеет, но это причиняло лишь дискомфорт и вынуждало подчиняться, понятие же ментальной боли было ему практически неведомо. Это ощущение, словно тебя изнутри рвут на куски, скручивало тело до конвульсий и судорог мышц, внутренности пульсировали, будто их, и правда, вырывали и вытягивали наружу, мир перед глазами сливался в сплошное пятно, воздух опалял глотку, и Коулу даже казалось, что он слышит и чувствует, как шипят и пузырятся его легкие, будто действительно плавясь. Как и не предполагал альфа, что ментальное давление может вызывать ещё и галлюцинации.
Ему мерещилось, что вокруг него плотные, грубые щупальца, которые тянутся к нему, опутывают его тело, сжимаются в плотное кольцо, дробя кости и кромсая плоть, хотя, скорее всего, так оно и было, точнее, это были ментальные витки биополя сильного альфы, которые ломали его собственное биополе, порождая уже выше перечисленные ощущение. Но даже не это было самым постыдным, а то, что ощущение столь мощного ментального давления, страх перед более сильной ментально особью, подчинение сущности вызывало низменную потребность опорожниться, и Коул еле сдержался, пытаясь сделать невозможное – противостоять более сильной особи ментально, дабы позорно не обоссаться. А во всем был виноват этот потаскушный мелкий альфа.