Член в руке Поттера дрожал и становился всё больше от возбуждения. Постепенно перемещая руку вверх и вниз, от головки к яичкам и обратно, Гарри старался поддерживать постоянный ритм. Воодушевившись странно покорной улыбкой Драко, дрожью его плеч и прогнувшейся поясницей, Гарри не побоялся сжимать член плотно, как самому себе, и начал то ускорять движения, то замедлять. Свободной рукой он лихорадочно гладил Малфоя по острой коленке, безотчётно вонзая ногти в натянутую кожу, но постанывал истязаемый явно не от этого.
Драко привстал на коленях и подался вперёд. Гарри чувствовал, что тот перетирает ствол его собственного пениса между развёрнутыми ладонями, легко перекатывает между сжатыми пальцами отяжелевшие яички - и кусал губы в кровь. Вот ещё миг – и…
– Когда-то так добывали огонь при помощи трута. Теперь оргазм, – попытался он разрядить обстановку. Но реплика возымела противоположный эффект: прыснув от смеха, Драко неловко свернул член Поттера набок, прищемил пальцами набухшую головку – сперма брызнула ему в лицо, словно под точным прицелом. Меткий снайпер, от наслаждения закатывая глаза и с дрожью падая на подушки, успел заметить опасные изменения в улыбке осчастливленного любовника и чудом увернулся от малфоевских рук, попытавшихся прижать его лицо к своему паху. От касания вскользь о щёку Гарри Драко кончил не менее мощно, хотя и с лёгким разочарованием во взгляде.
- Ничего себе! – Гарри уже в пятый раз пьяно прошептал это хитро подмигивающим звёздам и равнодушной пятнистой луне, перекочевавшей на флюгер. Драко только хихикал в ответ.
- Ты что, первый раз кончил?
- Да! – решительно, словно бросаясь в атаку, повернулся к нему обалдело улыбающийся Гарри. – С тобой – да! – и неожиданно прижался к паху Малфоя щекой. Тот так и застыл с раскрытым ртом, он нашёл в себе силы только на то, чтобы бережно убрать густой вихор с уха такого странного Поттера. И что это? Любовь? О! «Котёночек? Ты в порядке? Тебе сперма не ударила в…», - Драко недодумал привычную похабную мысль и нахмурился: смеяться над доверчивым порывом будущего супруга (А как же иначе? Любовь – стало быть, вместе навеки!) совсем не хотелось, а хотелось поцеловать его в выразительную поясницу и лизнуть в… Горячая волна малфоевских мыслей пронеслась в сознании Поттера (сон…) и смыла остатки тормозной жидкости в его скрипящей и позвякивающей пустотой башке. Гарри нежно погладил ещё совсем недавно такой твёрдый и длинный член Драко, на глазах уменьшавшийся и становившийся мягким и беззащитным. Куда, в какие глубокие пещеры спускалось его желание, где искать теперь рельефы тонких вен, манящие самой древней магией на свете, как долго будет отдыхать вечная сила наслаждения, укрывшаяся за стыдливо прижатым бедром? Через несколько секунд, прямо под пальцами Гарри, член безмятежно посапывающего и норовящего перевернуться набок Драко покорно повис между его ног, яички расслабились и опустились. Гарри, внимательно посмотрел в лицо Малфоя – точно ли спит, а то с этого артиста станется? – и коснулся носом его живота. Хорёчек! Маленькая капелька семени блестела на кончике члена Драко. Гарри зажмурился и быстро слизнул её…
- Драко! Драко! Проснись! Уже утро! Скоро за мной придут! А ты здесь! Без штанов! И рубашка твоя повисла на агаве! Люциус меня убьёт! Мне страшно! Я не хочу умирать в оранжерее! Я не принц! Мне надо сражаться с Волдемортом! Да проваливай же ты, слизеринский червяк!
Поттер орал так, озверелым шёпотом, страшно вращал глазами и со всей силы расталкивал спящего любовника уже несколько минут, но открыл глаза Драко только на его последние слова. Он улыбнулся, потянулся – и радостно двинул сквернослову кулаком в челюсть.
- Конечно принц! Ты просто ещё себя в зеркало не видел! Люблю тебя безмерно!
Если бы Гарри не понимал, что спит, то весьма удивился бы ловкости и везению Малфоя, бесстрашно сиганувшего со стоматрасной высоты прямиком в центр бассейна с золотыми рыбками и голубыми крабиками. И как вовремя! Едва Драко успел, выныривая, глотнуть воздуха и спрятаться между лотосов – как в оранжерею торжественно вошли старшие Малфои. Люциус подставил лесенку к горе матрасов, а Нарцисса ласково пропела:
- Ми-и-и-стер Поттер, ваше высочество-о-о! Спускайтесь.
Гарри, очень правдоподобно сонно жмурясь и потирая кулачками заспанные глазки, натянул штаны и, нетвёрдо опираясь на шаткие перекладины, поспешил вниз.
- Доброе утро, - безмятежно зевнул он и икнул, заметив на колючем кустике изорванную ночнушку своего волшебного приключения.
Но сон, ladies and gentlemen, есть сон – и бдительные взгляды мистера и миссис Малфой, конечно же, скользнули мимо этого полупрозрачного лоскута батиста. Не заметили они и подозрительной ряби на глади бассейна, не обратили внимания на крики ябед-попугаев, на кокосовые очистки под ногами.
- Хорошо ли вы спали, мистер Поттер? – улыбнулась Нарцисса.
А дальше всё по известному сценарию… Сон, в котором Драко не было рядом, отчего-то быстро наскучил Поттеру. Он скривил скорбную мину и, потупив взор, как полагается, ответил, что спал хорошо, что его ничто не беспокоило. Миссис Малфой, тяжело вздохнув, осмотрела синяки на его крепком полуобнажённом теле и прикрыла ладошкой рот мужа, из которого уже рвались непристойные ругательства:
- Традиции, дорогой. Что же поделать? Будущий супруг нашего сына деликатен и не хочет огорчать хозяев, признаваясь, что измучился ночью на чёртовой жемчужине, - порывшись под матрасами, она извлекла на свет перламутровую горошину и спрятала её в глубинах декольте. - Хоть какой-то плюс: тонкая душевная организация не помешает роду Малфоев. Надо же, - покачала головой Нарцисса, - отлично помню ту рыжую Эванс. Королевская кровь? Хотя… В ней явно было что-то такое…
Чета Малфоев уводила будущего родственника, а спину Гарри из-за белоснежного лепестка самого крупного лотоса прожигали серые влюблённые глаза.
***
«Ну, теперь либо пан, либо пропал!» - мелькает у меня в голове. Поттер не подвел: из-под его закрытых век льются слезы, нос морщится так жалобно. «Он же коленку разбил, а сейчас добавил, ясно. К месту вышло». Я встаю и приосаниваюсь:
- Maman, в этом нет ни капли шутки, - и бросаю в сторону коленопреклоненной фигуры: - Гарри, встань.
- Драко, - говорит отец и медленно приближается. Перехватываю его взгляд, невзначай скользнувший по висящему над камином прадедовскому палашу. Это плохо, ой, как нехорошо!
- Драко, - повторяет рара,`- я хорошо понимаю юношеский возраст, влюбленности и всю прочую галиматью, но ты же не думаешь, что мы позволим ввести в дом… ЭТО?!
- Только не дуэль! - весьма своевременно вмешивается мама, вербально удерживая отца от расправы … надо мной. Трус я или нет - разберусь попозже, сейчас главное смыться и отсидеться!
- Сын, немедленно отправляйтесь в… библиотеку, - «Это в самом дальнем крыле дворца! Спасибо, родная». – Там вам подадут чай. Живей, мы присоединимся к вам через… - и, взглянув на поигрывающего саблей супруга, добавила: - некоторое время.
Не думая возражать, хватаю своего прифигевшего птенчика и удаляюсь, не соблюдая приличий. Только мы пробежали галерею, анфилады гостиных и парники - Поттер потянул меня за рукав:
- А может , мы и так обойдемся… Уедем в деревню?
- Поттер, - едва отдышавшись, намекаю я (и заметьте, тихо так говорю - просто не могу орать после такого марафона). - Мы с тобою и так в деревне.
- Тогда давай уедем в Лондон? - предлагает муд… рец из Гриффиндора. Я считаю про себя до… Долго считаю и как малому дитяти объясняю ему:
- Я наследник поместья, и глянь, нет, ты посмотри вокруг! Я не могу допустить, чтобы вся эта красота досталась какому-нибудь хлыщу из моей ненавистной французской родни! Мы останемся здесь!
- Ну, как скажешь, но твои родители… Мне показалось, Люциус меня заколоть хотел.
- Тоже заметил? – спрашиваю я. - Ничего, привыкнешь… И вообще, я с тобой хочу в нашем семейном склепе рядышком лежать, ну, попозже, конечно, не шарахайся… Вот у тебя есть семейный склеп?
Гарри вздыхает - склепа у него нет - и с надеждой смотрит на избранника, то есть меня. Как я могу предать его надежду?
- Пойдем, - говорю, - мама что-нибудь придумает. И тебе надо чаю горячего выпить, – щелкаю пальцами, со второго раза получается: появляется эльф. Кстати, мы уже добрались до библиотеки. Почему не аппарировали? Со страху, видимо, позабыли.
- Тинки, плед и сэндвичей побольше, грога и теплые носки – живо! - командую я и добавляю: - Ещё мазь от ушибов… пулей!
Эльф как-то весело кивает, уши мотаются, как у щенка кокер-спаниеля. Понятно, прислуга в курсе.
Библиотека мягко освещена оранжевым пламенем камина. Полумрак, уютно. Гарри пьет чай, сидя в кресле, как он сказал «с ушами». Я - напротив за столом, любуюсь моим мальчиком. Мне нравятся его тонкие брови, маленькие ушки (вон как дергаются - жует!), курносый нос и даже патлатая головёшка - короче, Поттеряшка.
«Моё», - думаю, довольный, и вдруг домовик, подкладывающий варенье в блюдечко Гарри, пискнув, исчезает…
На пороге в темной раме дверного проёма, освещаемая канделябром, который держит в руке мой отец, появляется чета хозяев поместья, по совместительству хозяев моей и поттиной судьбы. Я вскакиваю, вытряхиваю своего любимого из пледа и крепко обнимаю его за талию, правда, сзади и незаметно.
- Что вы решили? - задаю почти недрогнувшим голосом жизненно важный для нас вопрос. Обойдя стол и водрузив на него черненого серебра подсвечник на тринадцать свечей (да что это я к деталям цепляюсь?), Люциус Абраксас Малфой, мой отец и повелитель, глаголит:
- Я согласен, если твой будущий супруг сможет принести в род большое состояние и докажет чистоту крови…
Работа матушки не прошла даром, и если глаза родителя и сверкают убийственным гневом, то чуть-чуть так. Но приближаться к нему я не стал. «Пап, твой сын слизеринец и не дурак!» - думаю, благословляя Мерлина, что между нами массивный стол за которым пировали еще рыцари-тамплиеры, и в комнате мать и Поттер.
- Моё условие - ритуал семейной пробы для претендента на брак.
- Я выдержу любое испытание, и деньги у меня есть - наследство большое, - вдруг сказал мой любимый - я им аж загордился!
- Джентльмены, сделайте милость, - мама улыбается,- сядьте. Разговор предстоит непростой и долгий.
Договаривающиеся стороны располагаются на стульях с высокими резными спинками. Поття едва может отодвинуть стул - дуб, что вы хотите? (Это я, правда, про материал - мореный дуб, английская народная забава! А мореный Малфой - уилтширская семейная забава. Кто кого, папа!)
Честно говоря, дальше я слушать не стал. Гарри под скатертью руку на бедро кладу и поглаживаю - успокаиваю недокормыша, а то волнуется, бедный. Сигналю ему пальцами: дескать, пустяки всё, видишь, как я… И женский голос вырывает меня из… задумчивости. Черт, чуть не увлекся! Поправляю с надменным видом манжеты, и до меня доходит! Чистота крови - королевская кровь – sanguine conjuctus regalis! В голове заметались, наскакивая друг на друга, вспугнутые, как гнездовье пикси, мысли. «Откуда у моего Поттеряшки королевская кровь?» и «Мы пропали!», и прочие… Так, не выдавать паники! Но откуда же ее, кровь эту, взять?
- И как это проверяют, отец? Ты же понимаешь (а ты думал я не злопамятный, да, папа? Твоя выучка!), что я не позволю причинить своему партнеру боль или лишить его каких-либо частей тела! - гордо так говорю, а сам трясусь, как мышь.
- Не пори чушь, сынок! - восклицает мама.
- Да, пороть раньше надо было, Нарцисса, - на тон выше вторит papa`.
- Ты думаешь это смешно? - вновь вступается за меня мать. - Драко, мистер Поттер…
- Гарри. Пожалуйста, зовите меня Гарри, - подает голос мой Поттенька, молодец, адаптируется! Почуял к кому приклеиться надо - к женщине, конечно, она всегда отстоит… Вот - моя школа: глазенки щенячьи сделал, а ему нетрудно, они у него…, а маман как раз котов обожает… Так, что-то я отвлекся.
- Гарри, - кивает головой выразительница материнского инстинкта, - Вам просто надо провести ночь, лежа на небольшом магическом артефакте. Традиции, что поделаешь! - и демонстрирует идеальную серую жемчужину. «Ого, тысяч десять - двенадцать галеонов потянет!» - поражаюсь.
- И всего-то? - тяну я.
- Утро покажет, - отрезает отец.
*
Когда все приготовления заканчиваются и в оранжерее, в результате совместных усилий всех домовых эльфов, высится постель из сорока (не меньше!) перин и тюфяков, моя мать и защитница кладет жемчужину в самом низу, под первый матрасик… И что это значит?
Поттер раздевается за ширмочкой и, сверкая пятками, быстро лезет по приставной лесенке наверх. Не упади, милый! Свечи уносят. Я сижу за кустом рододендрона; воняет, зараза, ладно, жду.
- Поттер! - зову.
- А? Что?- слышу испуганный шепот из поднебесья.
- Я сейчас к тебе поднимусь.
- Как?
- По пальме! - снимаю халат и подвязываю ночную рубашку подолом между ног, как крестьянки, когда собирают колосья. «Ну, держись, мой тонкий колосочек!» Лезу, легко получается - ствол удобный. Обрезанные пеньки от старых листьев точно порожки, немного колются, но ничего. Ох, ну, наконец-то! Поття вскакивает. Куда, дурачок, свалишься! И вообще, у меня честные намерения… наверно…
Заговорить его или сразу зацеловать? Выбираю второе - не терпится… А потом вспоминаю: а чего это мне не терпится, если трахать будут меня?! Стоп! Слово–то какое противное, не для наших отношений! Потом что-нибудь посимпатичней придумаю. Все равно, так не пойдет! Я – хозяин, он – гость (пока), значит, я сверху. Получается сверху мы оба - если в зубы получу - падать высоковато будет.
- Не бойся, любимый! – «Ой, это я сказал?!» - Поттер, Поттер, Поття, ты же смелый и говорил, что любишь. Так, давай, ползи ближе… - Молчит, сопит, думает что ли?
- Ну, тогда я пошёл! – говорю я, растягивая слова по максимуму. О, отжил… Черт, он же вспотел весь, подмышки как печки…
- Иди сюда, котик! - шепчу. Хихикает - вспомнил… Вдруг меня как шарахнет:
- Гарри! А ну, быстро говори. Только правду! У нас же ничего не было?!
- М… м… м…
- Не мычи таинственно. Телись уже! - шепотом ору на него.
- Ты меня целовал на маскараде, я пьяный был. Потом мы куда-то в метро ехали, упали…
- Ох, отлегло! Я тоже пьяный был, но уши твои помню.
- Драко, - тут спрашивает моя радость, - у тебя ночная рубашка, на тебе, в смысле?
- Ну и что?
- Вы у себя на Слизе все так спите?
- Не, Поттер, ты совсем деревня, тебе в глушь не надо, ты ее по дремучести уже переплюнул. Заткнись и ползи ближе, хорош скакать туда-сюда, козлик!
Подлез, теплый, гадёныш, целует. А неплохо так целует.
- Так, Гарри, где лизаться насобачился? - отстраняюсь и грозно смотрю на распутника. Обижается? Не, не похоже, вон как к подушкам меня прижал. Ладно, целуй, раз умеешь. - Ух! Оу! - я, конечно, ожидал, что мне понравится, но чтоб так!.. Хорошо! - Ты чего взвизгиваешь, придурь? Вот, так и знал! Как и боялся - попугаев разбудили! Поттер, ты – коз…, короче, мой хороший, надо что-то делать.
Пернатые недруги юношеской романтики, тьфу на вас – предатели, разоряются, как баньши на погосте.
- Драко, - просит мой Поттерёнок, - давай на себя одну перину накинем, заклюют ведь и, вообще, они… смотрят! Совершаем смертельный номер под куполом цирка. (Не знаю, что это такое - Гарри сказал.) И перетаскиваем к себе один нетолстый шелковый тюфячок; я чуть не упал - сердце так и зашлось. А потом думаю: там же внизу бассейн, чего бояться! Правда, с пираньями. Тут другая проблема: попугаи орут, заливаются! И знали бы вы что именно! Кто ж этих тварей научил? Мерлин, проснусь - садовников поубиваю … и эльфов. Нет, ну как под вопли «ёбля!», «ёбля!» можно любимого целовать?! Я, кстати, кое-что еще не выяснил. А как спросить? «Поття, ты - целка?» И с фингалом под венец идти? «Поттер, Вы девственник?», «Гарри, я у тебя пе… бееееее!»
Может думы меня и одолевают, но тело свое дело (да я – поэт!) знает. Глажу его, мальчика моего, горячего, голого… Стоп, когда пижамку-то скинул? А рубашечка моя где? Мозельские кружева, между прочим, батист с ручной вышивкой (маман в девичестве занималась). Да суета все это!