Снейп сел на своё место, не повернув головы, чтобы встретиться со взглядами пораженных коллег и начальницы. «Всё!» — подумал он.
………………………………………………………..
(1) Страж.
(2) Особый тип платьев без рукавов и без воротника, их принято носить поверх блузки.
========== Глава 6 ==========
Минерва Макгонагалл, стотрёхлетняя волшебница, глава самой старой и, как считалось, лучшей магической школы Европы, решила встретить профессора Снейпа стоя. Стрельчатые окна двухуровневого директорского кабинета, расположенного в старинной башне основного здания замка, построенной ещё основателями, теперь оказались внутренними, и, затененные новыми постройками, пропускали мало света. «Неплохо было бы иметь из окон приятный вид, какой-нибудь пейзаж, — подумала директриса, поправляя рубиновую брошь, и лёгкими касаниями пригладила седые локоны. — Но настоящий, с ветром и летящими по полю тенями от облаков. Весна…» Заслышав шаги на лестнице, она опустила руки и сцепила пальцы в замок, решив сурово разобраться с самоволием декана Слизерина:
— Профессор Снейп!..
— Мадам, — нетипично бодро приветствовал ее Северус, закрывая за собою дверь. — Прикажите, пожалуйста, подать чай. Устал я сегодня, и пообедать не удалось.
Директриса была вынуждена пригласить коллегу к столику в нише эркерного окна. Они поднялись на антресоли и уселись в покойные кожаные кресла, причём ни один из них разговора не начинал. Снейп искренне наслаждался горячим душистым напитком, похвалил выпечку; через десять минут Минерва не выдержала:
— Я крайне возмущена вашим сегодняшним демаршем. Необходимо было поставить меня в известность и согласовать изменения в программе восьмого курса. Экзамены, позвольте!
— Именно, экзамены. Профессор Макгонагалл, обычная рутина, но согласитесь, Хогвартс впервые выпускает такой курс. А так как подготовка этого потока — моя забота, то и ответственность тоже лежит на мне. Отчего вы беспокоитесь?
— Это попирает многовековые устои. — Директриса поставила на блюдце так и непочатую чашку. Получилось резковато.
— А… устои… — скучающе заметил Снейп. — Наверное, за последние восемь лет их подрывали больше, чем за прошедшие столетия… и многократно. Время идёт вперед, а Хогвартс за ним не поспевает. Потом, это — логичная пауза перед сессией. Настроит выпускников на серьёзный лад, а то они неверно понимают и используют своё исключительное положение. Особенный курс, а стало быть, повышенная ответственность, мы должны выпустить особенно тщательно, я бы сказал, блестяще подготовленных магов, а не недоучек, которым делают поблажки. Согласитесь, что так разумно? — Северус расслабленно погладил обивку кресла. — Видит Мерлин, я не собирался вести серьезных бесед, но в следующем году нам придётся пересмотреть всю систему преподавания и сами предметы, время пришло.
— Что? — подбородок пожилой дамы подался назад, как бы вжался в складки кожи, лишая челюсть выступа, сливая морщинистое лицо с увядшей шеей — типичная некрасивая мина, которая была ей свойственна и совсем не украшала. Старуха…
— Нелепо держаться за старые порядки, изжившие себя, приносящие в новое время больше вреда, чем пользы. Всё относительно, традиции важны, и Хогвартс не намерен от них отказываться, но жизнь меняется и предполагает движение вперёд. Я не предлагаю упразднить факультеты, просто ввести сортировку по магическим потенциалам и дать ученикам с третьего курса свободу в выборе изучаемых дисциплин. Неужели опыт нас ничему не учит? Иной студент — вот Лонгботтом, например, — совершенно бесполезен в теоретических предметах, но Помона говорит, что он гений в Травологии. И наши прабабки отнюдь не были универсалками: кто сглазами занимался, кто целительством либо снадобьями, в соответствии с природным даром. Добиться заметных успехов во всех разделах магии дано лишь единицам, не лучше ли выпускать из Хогвартса крепких специалистов, каждого в своей дисциплине?
— Да, но, Северус…
— И жить студенты должны вместе. Посмотрите, как Малфой, например, дивно, — Снейп поджал на мгновение губы, — ужился с Поттером. Нам пора что-то менять. Не говоря уж об интеграции в маггловский мир.
Слегка огорошив начальство, бывший шпион легко увел внимание почтенной матроны от утренних сдвигов и перестановок в режиме так интересующего его восьмого курса, вернее, от будущей занятости одного конкретного студента.
— И отработки надо сделать более продуктивными. Нелепо заставлять магов убирать пыль в кладовых или мыть полы руками. Средневековье какое-то! Пусть лучше получают дополнительные задания, — профессор стряхнул салфеткой крошки от печения.
Макгонагалл помолчала, немного хмурясь, будто мысленно собирая возражения; педагоги заспорили. Но Снейп знал, что всё будет так, как он задумал.
*
Гарри, с таким трудом вырвавшийся к самому концу завтрака из рук медички, был подавлен рассказом друзей. Снейпа в Большом зале он уже не застал. А новое расписание не давало возможности как следует обсудить произошедшее утром. Уроки проходили с чужим курсом, и места Гарри, Гермиона и Драко занимали не вместе, за разными партами. На рекреациях спешно переходили в другие аудитории и готовились к новым дисциплинам. Драко, правда, написал ему несколько невразумительных записок, из которых Поттер почти ничего не понял, кроме того, что теперь он наказан до конца года. За что? Наказание? Недоумение ещё не оформилось в возмущение, но внутри царила рассеянность и… глухое разочарование. Так значит? Прошёл порыв у профессора, всё было не на самом деле. Или фантазии, или какая-то изощрённая игра, опыт, что ли, эксперимент, со Снейпа станется. Забыл, Гарри, с кем имеешь дело? Размечтался, дурак, смешно даже. Какие нахрен чувства! Вот такая душевная терапия у господина зельевара, чтобы студенты не психовали и глупостей не наделали. Успокоил, обласкал, как котенка бездомного, молочка в блюдечко налил, газетку для тепла подложил — и харе. Нефиг на руки брать или в дом тащить — блох наберешься! А ещё же за успеваемостью надо следить, ну конечно, декан перед Министерством отвечает за восьмой курс, а уж за самого Победителя Тёмного Лорда и подавно. Вдруг плохие оценки в аттестате у Гарри Поттера промелькнут или пресса разнюхает о его мечтах о нетрадиционной любви? Ай-ай-ай, как нехорошо, не доглядел педагог!.. Обидно, больно и… противно!
Даже плотный учебный график и некоторая неразбериха не могли прогнать эти мысли из головы Гарри. Настроение портилось. Потом ещё каждому из друзей отдельно пришлось сходить в библиотеку, получить другие учебники по снейповскому списку. К экзаменам в Визенгамот их, что ли, готовить будут? А вместо обеда Гермиона унеслась забрать у декана индивидуальные планы для всего курса. От этой суеты Поттер впал в какую-то вялую прострацию и происходящее воспринимал отрешенно, как бы издали. Наверное, ещё и лекарства действовали.
Когда же этот бесконечный день подошёл к концу, Малфой потянул было Гарри за рукав в дормиторий. Но, сообразив, что им подниматься на четыре пролёта в башню, он перекинул через плечо две сумки, вздохнул, проводил взглядом куда-то спешащую Гермиону и толкнул дверь в мужской туалет:
— Заходи, давай покурим. — Они уселись на мраморный подоконник. — Как себя чувствуешь?
— Как говно, — кратко резюмировал Поттер. — Я, наверное, не пойду на отработку. Вообще ничего не понимаю. Снейп и раньше не отличался обоснованностью претензий, а сейчас… Глупо. И… тошно.
— Правильно, не ходи. Что он тебе сделает? Очки с факультета снимет? Интересно, с какого? Да, и не те сейчас времена! Опять же, репутацию героя Поттера трепать? А там уже и экзамены не за горами, некуда переносить дальше-то будет, — Драко похлопал друга по плечу. — Хотя, обидно, конечно. Мстит Снейп, не иначе. Сам тогда явился, тоже не в Национальную библиотеку почитать зашёл, а меня за… наше путешествие так отбрил! Гермиона не знает, — ответил он на удивленный взгляд Гарри. — Врать пришлось, — и вздохнул.
— Орал?
— Хуже! Вот же восьмиглазый пятихуй, как он нас подловил, — выругался Малфой и сплюнул на пол. Элегантный аристократ, он был необыкновенно одарён в области создания матерных неологизмов (Гермионе сей талант нареченного был неведом).— Честно тебе, Гарри, скажу, да, я прокололся, чего уж, но я его боюсь. Ну, что ты смотришь? Боюсь. Он на всё способен, змей. Мы же толком не знаем даже, как ему воскреснуть удалось. Официальная версия тебя устраивает? Меня — нет. Заранее противоядие выпил, очнулся чуть ли не в склепе уже. Дурачит он всех! Ужас.
— Значит, идти? — невпопад, сам удивляясь своему безразличию, спросил Поттер.
— Иди… что ли, — пожал плечами Малфой. — Сумку оставь, отнесу.
— Ладно, — поднимаясь и сонно потирая глаза, закончил разговор Поттер, — только умоюсь.
— На ужин не пойдешь?
— Спасибо, и так тошнит.
Они разошлись, как дуэлянты, не оборачиваясь, будто бы оттолкнувшись спинами.
*
— Ну, улыбнитесь, мистер Поттер, — Гарри вытер лицо и руки полотенцем, лежащим на краю старинного умывальника, поковырял ногтем серую жилку на жадеитовом, отполированном за многие годы боку круглой мыльницы. Мельчайшие детали обстановки комнаты для джентльменов стали такими выпуклыми, как будто он разглядывал всё в бинокль с сильным увеличением: разделённые свинцовыми рамами на мелкие ромбы, желтоватые стекла окон, бронзовые краны, светильники, пол из огромных каменных плит, тёмные массивы дубовых дверей… «Это же надо, какая добротность даже в… подсобном помещении. Всё на года, да что там, на века делалось. А вот меня, — Гарри задумчиво разглядывал себя в блестящей глади овального зеркала, — как-то нелепо, небрежно «сляпали». Волосы вон торчат, нос короткий какой-то… и, вообще, малейший стресс — и уже расклеился. Сколько, интересно, я продержусь? Устал, сломался, приступ ещё этот дурацкий. Раньше, кажется, не замечал такого…»
— И нахрена мне вообще школу заканчивать? Не пойду никуда, пусть отчисляют, — вслух решил он. И поплёлся в подземелья.
*
— Профессор, — Поттер открыл дверь в класс Зельеварения и, не поднимая взгляда от полоски света, прочертившего жёлтую линию у него под ногами, спросил хмуро: — Что мне делать сегодня?
Снейп, стоявший к нему спиной, немного развернулся:
— Проходи, Гарри. Как ты себя чув…
Но Поттер перебил его:
— Профессор, сэр, укажите, пожалуйста, где я буду работать. И не надо поломойку называть по имени. Нет никакой опасности — Золотой Мальчик здоров, не помрёт на ваших руках, не стоит волноваться. Сэр. Мне бы, — зло и торопливо заглатывал он окончания слов, — отработать поскорей, сэр, очень много конспектировать на завтра. Извините. Если не возражаете, я бы хотел начать.
Говоря это, Гарри рассчитывал, что Снейп брезгливо укажет ему на груду какого-нибудь грязного инвентаря, котлов или реторт и «отвалит восвояси», как он сформулировал у себя в голове, или, на худой конец, выразит привычное презрение и попутно оскорбит. Делов-то! Порядок. Мир незыблемо стоит на трёх слонах и черепаха пердит в свой пузырёк, как говорит Малфой. Всё как обычно! Но профессор снова отвернулся. “Делает вид, что смутился? Или не может на что-то решиться? Вот же артист! Ага, но на этот раз не очень правдоподобно играете, сэр”. Он что-то сосредоточенно разглядывал на высокой полке. Конечно-непременно-обязательно-несомненно нечто очень важное, понимание значения чего подвластно лишь такой вот черноволосой длинноносой голове! Гарри так захотелось поддаться какому-то неожиданному злому азарту, распалявшемуся во всём теле, перебить тут всё, превращая стеклянную посуду в звенящие весёлые острые осколки, которые можно с наслаждением топтать каблуками, раскидать справочники и методички, коробки с заготовками для зелий, порезать в пух и прах мешки с сыпучими ингредиентами, сдвинуть, нет, свалить в кучу парты и стулья, поджечь и насладиться зрелищем чернеющего от копоти каменного потолка. И вытягивающегося от гнева лица декана — хоть какие-то живые эмоции, а не то притворство, которым он потчевал Поттера последние дни. Но внутренний напряг быстро рассосался, как жилка или хрящик в горячем бульоне, и стал какой-то мутной, тухлой жижей. «Блевотиной! — подумал Поттер, ожидая ответа ненавистного преподавателя. — …Коробки?..» — он замер, не дыша, спешно проворачивая в голове скрипучую идею, всё больше и больше окрашивающуюся в синий цвет…
Снейп между тем, стоя перед старинной, средневекового вида, кафедрой, что-то деловито перечёркивал в свитках пером. «Расписание ваяет, змей, не иначе, — подумал Поттер, — и на часы поглядывает. Намекает, что время очень дорого. А я вот не опоздал профессор, не к чему придраться? Не смотрит на раба презренного. Ну ладно, пойду, блин, потружусь во славу Хогвартса половой тряпкой и скребком».
Гарри отправился за стеллаж, в угол, где всегда валялись грязные, закопчённые котлы с запечёнными остатками зелий, которые не брали обычные очищающие заклинания, и для виду погремел посудой, пнул большой пустой чан, пошумел. Да, долгие часы он провёл тут, скребя и чистя. «Зараза! Как надоело-то! Аж злость берёт!» Он начал лихорадочно осматривать хранящиеся тут коробки и банки. Вот! То, что надо! Она!
«А теперь, сэр, попробуйте сделать вид, что не замечаете Гарри Поттера! Посмотрю, как у вас получится. Заодно и положу конец всем этим играм. Вернее, начну самую грандиозную и увлекательную, с которой всё и закрутилось, которую давно надо было продолжить. Вам ведь понравилось, сэр? Так бы и сказали, прямо и просто, или язык не туда прилип, немногословный господин зельевар? В бордель, небось, не зелья от болезней Венеры продавать притопали. Захотелось повторения той отработки? Или чего-то покруче? Свистнули бы, Гарри Поттер — понятливый. Давно надо было сообразить, к чему все эти ужимки, голос, взгляды, разговорчики на «ты», хватание за руки. А не строить из себя невинного крольчонка, падающего в обморок от близости мужчины, любовь-морковь, поцелуи-мечты-о-хуе, тьфу!» — Гарри забрался на стремянку и достал с самой верхней угловой полки знакомую синюю коробку. Открыл, запустил в неё пальцы, лизнул светлый порошок. Всё! «Ну, спасайте меня, господин профессор, вам не привыкать! В прошлый раз это у вас великолепно получилось». Не выпуская коробку с ядом из рук, он поспешил к Снейпу, боясь раньше времени потерять сознание.
Профессор с сосредоточенным видом продолжал шелестеть пергаментом, он мельком взглянул на Гарри и… улыбнулся. Тот поперхнулся и возмущённо засопел.
— Я… Вы… Видите… Снова… Ну… — Его бросило в жар, но не от яда, бурлящего в крови, а от… стыда. «Мальчишка! Мальчишка! — твердил про себя Гарри, прикрыв глаза. — Что же теперь? Я умру? На его руках, как романтично! Сейчас у меня встанет — и мало не покажется!» — он, вспыхнув румянцем, высоко поднял голову и расправил плечи, словно готовился выдать пламенную обличительную речь с трибуны суда. Посмотрел прямо в глаза Снейпу. А чего тушеваться?.. Гарри ждал, а эрекция всё не приходила. Он старался прислушаться к своему организму, особенно в районе паха, но слышал только смешанный стук собственного сердца и часов. «Неужели, на этот раз будет без побочных явлений? Сразу копец?» Казалось, прошла целая вечность, последние секунды его молодой, так глупо и позорно, никчёмно оборванной жизни. Кошмар, это же похоже на суицид! «Гарри Поттер отравился и умер от неразделённой любви прямо у ног уважаемого профессора Снейпа!» — так будут верещать все газеты!
— Я не хотел! — набычился Гарри. — Так и знайте! Но… Я сделал это потому, что…
— Потому, что вы — гриффиндорец и Поттер, — без злобы перебил его Снейп. — Неужели вы думаете, что я сам дважды совершаю одну и ту же ошибку или позволяю это другим? В коробке давно хранятся сушёные паучьи глаза, надпись «яд» отсутствует. Зачем вам, Поттер, очки, если вы не умеете читать? Для красоты? И голова тоже?
Это было уже слишком!..
Гарри больше не мог смотреть на Снейпа. Он мечтал об одном — провалиться сквозь землю или испариться, развеяться по ветру. Но где взять в подвале Хогвартса ветер?.. И каким заклинанием пробить эти несокрушимые камни под ногами?..
— Чем я тебя обидел? — Северус стоял рядом, Гарри даже отшатнулся, так неслышно тот подошёл. Подошёл, даже не шелестя мантией, принеся с собою тонкий запах чего-то… остро-приятного, знакомого и тёплого. Запах жизни? Фантазий и ожиданий, которым теперь не суждено сбыться?
Профессор тронул его за плечо… и Гарри поплыл. Он выпустил коробку из ослабевших рук и пробормотал:
— Не… да… Не знаю! — наконец-то поднял взгляд. — А отработки за что? Просто по старой памяти? За бордель? — сдерзил он неожиданно для самого себя.