— Об этом потом поговорим.
Они так и стояли, почти у дверей, возле стеллажа-перегородки, в шаге друг от друга. Гарри стало неуютно. Очень-очень неуютно. Почему он сначала делает или говорит, а думает потом? Как теперь всё это исправлять?
— Я решил, что отработки — отличный повод, — спокойно пояснял Снейп, только левое веко у него едва заметно подрагивало; но Гарри подмечал всё… — Это чтобы нам с тобою можно было встречаться… видеться без посторонних глаз. — Его голос терял и терял убедительность. — Понимаешь?
— Ни хрена я не понимаю! Что? — Поттер покраснел, дёрнул плечом, как бы отметая услышанные слова. Одно дело фантазировать о Северусе и о… чём-то таком, а другое — вот так облечь в слова, в простые, обыденные, ни капли не романтичные, не волнующие… Да что ж это вообще! «И не фантазировал совсем! — заспорил он с собою. — Чушь!» — «Просто не успел», — подсказал честный голос подсознания. «Ну, и что делать? — запаниковал его обладатель. — Чего он хочет? Секса?»
— Мы будем тут… вместе проводить время, так сказать… — Снейп замялся — в теории этот разговор выглядел гораздо проще… — Ты хочешь со мной встречаться? Я, кажется, так понял… тебя… то, что случилось… — «Держи себя в руках, Северус! Это уже становится похоже на фарс!». — Мы ведь не должны торопиться. И по сути, и с формальной точки зрения. Кажется, я нашёл удачный способ для нас узнать друг друга, не вызывая… неловкости и… пересудов и сплетен, пока ты не закончишь школу… и… — Северус почувствовал, как по спине побежала струйка пота. — Так «да» или «нет»? — он начал раздражаться, причём, в основном на себя: «Дурак! Неверные выводы, неверное поведение. Когда же кончатся эти дебри?.. А иди оно всё! Поттер — мальчишка совсем, а я старый осёл!»
— А, — протянул Гарри с напускным пониманием, всё ещё не веря в происходящее, — можно тогда я сяду? - Северус кивнул. — И я могу называть тебя… по имени?
Снейпу показалось, что он услышал грохот рушащегося барьера, который они оба так старательно возвели. Сердце кольнуло, но не болью, а… облегчением; теперь главное — вести правильно, туда, куда надо, вести их обоих, не возлагать ожиданий на мальчика, тот сделал всё, что мог, какой молодец, не подвёл…
— Конечно, идём за стол, то есть поднимемся ко мне в кабинет? Гарри, — сдержанно, но мягко «поставил многоточие» Северус.
Тот, уже не стесняясь, вытер вспотевшие ладони прямо о бока мантии, кивнул и покрутил головой:
— Да. Где? Куда идти?
Снейп незаметно выдохнул, сам удивившись, что, оказывается, задерживал дыхание в ожидании ответа. — Иди сюда, Гарри, — он показал на пустую стену между стеллажами: — Омифиордо!(1) Запоминай.
И они вошли в открывшийся низкий проём, в котором виднелись освещенные пламенем факелов гранитные ступени. Северус чуть тронул Гарри за плечо:
— Поднимайся.
— Ага! — ответил тот и улыбнулся. На душе стало легко, не все вопросы и сомнения исчезли, их список, пожалуй, даже расширился и оброс новыми подпунктами, но их груз перестал держать стопудовыми гирями. Какая разница, что будет? Завтра, через час, через месяц, через минуту. Что-то хорошее, обязательно, а с подробностями потом разберёмся! Казалось, что можно летать без всяких подручных средств; попробовать? Только уж очень не хотелось выглядеть перед Северусом мальчишкой, ребёнком, бестолковым неумехой, поэтому пробы полётов отложим на потом…
*
— Во сколько он вернулся? Что рассказал? — быстро идя по галерее четвертого этажа, требовательно допытывалась Гермиона у Драко Малфоя. Тот тащил стопку непослушных, норовящих выпасть учебников и умудрялся на ходу придерживать локтем две тяжёлые ученические сумки, болтающиеся на плече.
— Как прошла отработка? И за что, ты узнал? Я возмущена! Бесчеловечно так поступать с Гарри! Ты согласен?
— Я согласен, — Малфой сдул с глаз чёлку и грациозно обогнул небольшое стадо голодных второклассников, галопом проскакавших к лестнице, ведущей в Большой зал. — Сущий произвол.
— И почему он ещё спит? Надо… ладно! А почему ты меня не впустил в комнату? Снейп уходил его до беспамятства? Я этого так не оставлю! — продолжала, всё больше заводясь праведным гневом, Грейнджер. — Но не смей давать Гарри списывать, он же ничего вчера не выучил.
— Милая, подними, пожалуйста, там из меня пергаменты, кажется, высыпались, — куртуазно попросил рыцарь гриффиндорской Немезиды. Он и представить себе не мог, чем обернётся этот активный утренний допрос, учинённый Гермионой. Да, всё же мало у Драко было опыта общения с магглокровными правозащитницами!
*
— Профессор, — и Гермиона быстро и решительно отправляется к преподавательскому столу. В зале ещё сидят несколько припозднившихся с завтраком студентов; парочка эльфов, профессионально-деликатно двигающихся по периферии огромного помещения, чтобы не беспокоить едоков, уже собирает упавшие на пол салфетки, вилки и ножи. А преподаватели, в том числе и директор Макгонагалл, отправились в свои кабинеты — до начала занятий осталось не более двадцати минут. Драко наклонился, не успев подхватить соскользнувшие со скамьи и разлетевшиеся листы с расписаниями консультаций, потерял на мгновение бдительность — и вот, случилось страшное: Грейнджер беседует с деканом! «…возмутительно! …как староста, имею право рассчитывать на объяснения…» — слышится особо громкий обрывок её… претензий! Глаз, да глаз за этими ведьмами!
Малфой решил спешно покинуть Большой зал. Выскочив за дверь, он сморщился, как от боли, отшвырнул вещи и с размаху грохнул по каменной колонне кулаком. Заскулил сквозь зубы; из-под его ног брызнули перепуганные первоклашки, игравшие в небольшой нише за портьерой в плюй-камни.
— Бля! Вот смехуечки и закончатся! Или она бросит, или он убьёт! — изыскано высказался потомственный аристократ.— Вот же выпендроль получился! В любом случае, мне не жить.
Он, горестно вздыхая, стал собирать раскиданные учебники, совершенно не видя в этом смысла. За сим душеспасительным занятием его и застала невеста… или бывшая невеста?
— Снейп мне всё рассказал про ваши подвиги, — приближаясь к растрёпанному унылому Малфою решительным шагом, возвестила Гермиона. — Скотина! Я тобою горжусь, любимый! — И… поцеловала побледневшего Драко в висок, нежно поправила ему выбившиеся из хвоста пряди. — Не надо было, конечно, драться с Уизли, это унизительно и недостойно, но то, что вы вызволили преподавателя из Аврората и дали показания — абсолютно правильно. А Снейп вас даже не поблагодарил!
— Да, так, ничего особенного, не хотел тебя волновать, — беспечно отмахнулся скромный слизеринец и горделиво приосанился. — Опаздываем на Трансфигурацию, милая.
Они поспешили к лестнице, держась за руки.
……………………………………………………………………
(1) Пролагаю общую тропу (искаж. лат.)
http://www.pichome.ru/image/Py
========== Глава 7 ==========
…Они вошли в открывшийся низкий проём, в котором виднелись освещенные пламенем факелов гранитные ступени. Северус чуть тронул Гарри за плечо:
— Поднимайся.
— Ага! — ответил тот и улыбнулся…
— Вот и пришли. Садись, где хочешь. — Снейп шагнул в сторону, давая гостю осмотреться. Тот обвёл взглядом комнату: круглая; огонь в камине поёт песню уюта; длинный стол с тяжёлой узорчатой скатертью в пол (Гарри попробовал пальцем — бархат); два больших, типично английских кресла с «ушами» на спинках: против назойливых сквозняков, хотя откуда они в подземельях? Он постарался представить, где же находятся эти комнаты, и запутался: получалось, что нижние этажи тоже многоуровневые, а жилище декана расположено, вроде, позади аудитории, за лабораторией, слева и куда-то вверх от кладовых, и вглубь… чего, фундамента замка, что ли? А тайная комната тогда где?.. Бред какой-то.
— Не нравится? — заметив наморщенный в раздумьях лоб Поттера, спросил Снейп. Он стоял у дивана, который Гарри не сразу заметил, а дальше был шкаф с книгами и… клавесин на невысоком подиуме.
— Что в… — Гарри слегка запнулся на местоимении, — …ты, конечно. Что ты, здорово! Можно я?..
— Тебе всё можно, — Северус кивнул на стол. — Голодный? — и сам подошёл к ближнему креслу, своим примером поощряя Поттера сдвинуться с места. — Хочу тебя угостить, но не знаю, что ты любишь.
Не сказать, чтобы его голос звучал как-то иначе, но вот паузы… да и интонации были явно незнакомы. Гарри уселся, положил руки на широкие подлокотники, тихонько подавил вздох, кашлянул:
— Ну, если интересно…
— Интересно. — Собеседник — вот же чёрт! — по давней, неистребимой привычке расположился так, что свет факелов почти не трогал его глаз, оставляя их в тени, и только мягкий отсвет сполохов огня, оранжевыми лепестками распускавшегося в камине, давал чёткий абрис азиатского снейповского профиля. — Хочешь пока чаю?
— Неа, — Поттер потряс головой. Стёклышки очков сыграли с пламенем в догонялки, мелькнув в воздухе отражением, как золотые монетки. — Так… а ты что любишь?
Гарри вдруг подумал, что сидящий напротив Северус красив… как настоящий сказочный падишах… или джин. Одежда только неподходящая, но разве это главное? Что мешает представить на профессоре богатый шёлковый халат, головной убор, украшенный драгоценностями, огромные перстни на длинных сухощавых пальцах… Настроение Гарри переменилось, стало не только свободно, а ещё и приятно, даже празднично. Он уютней устроился в объемном, как логово, кресле:
— Вот я люблю всякое варенье, особенно, если ягодки не разварены. И персики, зелёный горошек.
Хозяин молчал, и Гарри снова смутился — не глупости ли несёт, как бывает во сне? Но Снейп протянул к нему руку, слегка наклоняясь над столешницей:
— Что ты останавливаешься? Рассказывай. Итак, сластена…
Гарри, наконец, улыбнулся:
— Вовсе нет. Магические сласти точно не люблю. Продолжать? — Он посмотрел на лежащую на столе узкую бледную кисть мастера зелий. И это вдруг показалось ему таким важным, значительным, как знак препинания в поэме, нет, напыщенно, — в тексте… Этот стол, накрытый персидским ковром, эта тёплая полутьма и эта рука, расслабленно повернутая ладонью вверх — как знак доверия, приглашения и обещания продолжения…
Северус кивнул.
— Ну, да, наверное, всё-таки сластена, — признался Поттер, уже не конфузясь. — Люблю торты, пироги, особенно с патокой, — он и сам не ожидал, что так разойдётся. — Мороженое… фисташковое; вафли, но не венские, а хрустящие; засахаренные вишенки на взбитых сливках; изюм в булочках; песочные корзиночки, можно даже без ничего. Не буду больше говорить, а то просто весь ассортимент магазина кондитерского перечислю.
Снейп хмыкнул:
— Впечатляет! Надо будет попробовать что-нибудь из твоего списка… вместе… Но я хотел сказать, что… — его голос звучал одобрительно и успокаивающе, — тебе придётся и заниматься… тут. Я прикажу доставить комплект учебников. Твои «отработки» всё же состоятся, а чтобы сэкономить время, буду тебе помогать. Не пугайся. Согласен? И пора поужинать. — Он поднялся и, обойдя стол, протянул Гарри руку: — Правда, выбор блюд на первый раз по моему вкусу. Но пару сладких на десерт всё же имеется…
Потом они говорили. Вроде бы и ни о чём, но так гладко переходя с одной темы на другую, что, казалось, легко скользили в лодке по медленно текущей реке и просто отмечали изменение ландшафта, приставая ненадолго к приглянувшемуся бережку, солнечной лужайке или островку с плакучими ивами.
Около полуночи Северус проводил разомлевшего Поттера до дверей; взяв его одной рукой за шею, притянул к себе и прислонился подбородком к гарриному лбу:
— Спокойной ночи. И до завтра.
Тот кивнул и потопал к себе в башню. А когда входной портик в класс Зельеварения скрылся за поворотом, быстро стянул с себя мантию, смотал комом и, едва придерживая её под мышкой, бегом помчался по лестнице наверх.
В спальне Гарри тихонько пробрался к столу, совершенно беззвучно опрокинул оба стула, споткнулся на выпавшей из рук мантии, выслушал деликатное замечание разбуженного Драко, с третьей попытки наколдовал Люмос и, написав на клочке пергамента, оторванного от малфоевcкого эссе: «Н Е будить!!!!», растянулся на своей кровати. И улыбаясь заснул.
Утреннее столкновение Титанов в лице декана Снейпа и префекта Грейнджер, стоившее Драко Малфою нескольких незабываемых минут, прошло без него.
*
— Ты считаешь, что можно полюбить человека только за то, что занимаешься с ним сексом? — Поттер подпёр голову рукой и, почти распластавшись на столе, поглядел на сидящего напротив Северуса. — Можно я не буду сегодня дочитывать главу? Надоело! А где ваза с грушами?
— Хорошо, иди сюда, — Снейп похлопал по сидению дивана.
За прошедший месяц он вполне привык к манере Гарри задавать одновременно несколько вопросов на невообразимо разные темы и уже не злился. Но и не давал себя запутать. Ежевечерние встречи… их ежевечерние свидания. Как будто судьба сама незримо таилась где-то тут, в уголке комнаты, охраняя покой нарождающегося взаимопонимания, радость совместных привычек и странных досугов. Северус положил себе за правило говорить Гарри только правду, он так хотел, но это было… нелегко. Но ещё труднее было говорить о любви, о её физической стороне. Когда в первые дни ему пришлось ответить на требование Поттера объяснить, как тот сказал «загвоздку о… ну, о притоне публичном», будучи человеком давно взрослым, с некоторых пор циничным и, чего уж там, резким, Северус рявкнул:
— Тебе обо всех моих любовниках рассказать?
Но, глядя на не знающего, куда себя девать мальчишку, как-то сразу успокоился и нормально продолжил:
— Лиц и имён не помню, но они все «начались» за год до твоего рождения и «закончились», когда тебе год исполнился. В бордель я ходил, как зритель и выпить с Джильдой.
Уши Гарри пылали, как костры на ольховых дровах — чистейшим алым пламенем. Но разговоры «про это» продолжались, хотя Снейп твёрдо перевёл их в… теоретическое русло:
— Знаю, что ты хочешь, сам хочу… даже больше. Но не переступлю правил морали, в школе это недопустимо. И… мы же потерпим? Всё будет, Гарри, да?
Не только понимая, но и на удивление — в его-то годы, с его-то опытом! — разделяя тщательно, но не всегда умело скрываемую Поттером смесь внутреннего напряжения и восторженного предвкушения, Северус сам время от времени затевал «интересные» разговоры. Спокойно попивая крепкий чай, божоле или тёплый лимонный грог, он беседовал с Гарри об искусстве, античном, средневековом, современном, о роли в нём эротических и чувственных образов, о любовной магии во всех её проявлениях, в том числе и низменных (о чём совершенно не говорили с учениками в Хогвартсе); превратил эти беседы в своего рода лекции, излагал мысли намеренно спокойно и безэмоционально и с удовольствием и неожиданной гордостью замечал в реакции Гарри и волнительную раскрепощённость, и спокойное умное любопытство, и рассуждения, хоть и неопытного, но здравого и тонко чувствующего человека.
Теперь Поттер спрашивать не стеснялся, а Северус отвечал откровенно. Их телесная близость ограничивалась умеренными поцелуями, легкими, незначительными прикосновениями. Но всё равно, это было… хорошо! Северус ни под пытками, ни даже самому себе ни за что не признался бы, что иногда чувствовал себя в такие моменты сверстником Гарри, юным, неопытным, трепетным и несдержанным одновременно, так медленно, шаг за шагом, но удивительно сладостно и… правильно постигающим самую сложную магическую науку на свете — любовь.
— О чём ты думаешь, Северус? Так можно или нет? Сейчас много говорят про свободные отношения, «просто секс» и всё такое. Можно влюбиться только за…это… ну, удовольствие?
— Не знаю, всякое случается, но я бы предпочёл наоборот.
— В смысле? — Гарри перебрался на диван и, перекинув ноги через обитый тисненной замшей подлокотник, уютно устроился с тарелкой винограда у спинки, опершись на плечо Снейпа. — Я опять оброс.
— Иначе пропадает вся прелесть, — хозяин придвинул прожорливого захватчика диванных территорий к себе, уложил его лохматую голову поудобней. — Э… подстригись, но мне нравится твоя причёска, расчёсывайся почаще. Не сбивай меня, — он запустил пальцы в гаррину шевелюру и с трудом отвёл взгляд от его приоткрытых, блестящих виноградным соком губ. — Про твой вопрос. Это, как слушать сначала финал симфонии — сильно, драматично, но к прелюдии уже, пожалуй, потеряешь интерес. Ясно? Любить платонически можно до определённых пределов; просто сдерживаться или лгать себе, а потом чувство или поблекнет, или, возможно, перейдёт в другое качество. А секс — восхитительный аккомпанемент настоящим чувствам, но…