На него начинает снова накатывать то состояние, что было, когда Стайлз уехал, и он пытался найти его полгода.
Ему кажется, что окружающий мир трещит по швам. Ему кажется, что как только он полностью порвётся — его внутренний зверь вскроет им обоим все вены-артерии своими зубами.
Потому что Дженнифер его околдовала тогда. Но не настолько, чтобы действительно забыться.
И у них даже ничего не было. Дерек успел прийти в себя до того, как она затащила его в койку или хотя бы поцеловала.
Но тем не менее она всё же успела кое-что. Успела вытащить из него некоторую информацию.
Сидя за столиком в какой-то маленькой кофейне, оборотень даже не замечал, как рассказывал о своей стае и стае Скотта. Рассказывал о самом уязвимом члене стаи, о Стайлзе. Не замечал, что рассказывал это вроде бы обыкновенной женщине.
Которая совершенно не пугалась ни оборотней, ни других странных вещей…
И когда Скотт ворвался к нему в лофт, нарушив некое одиночество, и начал рассказывать о тёмном друиде Дженнифер, Дерек просто чуть-чуть потерялся. Понял, что рассказывал и кому. Понял, что предал своих же…
Но Скотт, как ни странно, отреагировал более-менее. Выслушал, всё понял, естественно, обозвал «кретином» и «идиотом», но принял.
И они договорились, что это останется между ними. Чтобы никто не узнал. Чтобы Стайлз не узнал.
И поэтому сейчас, сидя перед ним и не имея возможности объяснить, слыша слова ненависти и отвращения…
Дерек понял, что налажал. Действительно и по-крупному.
А ещё понял, что исправлять уже некогда. Так нужное сейчас «вовремя» давно прошло и потерялось в ленте истории.
И это самое дурацкое…
— И он поселился в моей голове. Сначала было некомфортно, потому что Лис всё делал за меня. Принимал решения, говорил, мыслил… Потом я привык. Некоторые вещи он брал из моих остаточных эмоций. Например, то, что он делает с тобой, то, что будет делать… Всё это изначально исходит от моей ненависти к тебе, что была два года назад, так что…
— А сейчас?..
— Что сейчас? — Стайлз прервал поток мыслей и непонимающе уставился на Дерека.
— Всё ещё ненавидишь меня? — Оборотень медленно сел ровнее и прищурился. Чувствовал, как из пальцев ускользает последняя ниточка, и понимал, что это последняя возможность её хоть как-то задержать. Остановить.
Стайлз нахмурился. Сглотнул, облизал пересохшие губы. Прислушался к себе и почувствовал… Взглянув в глаза Дереку, пожал плечами.
— Не знаю. Да, мне как-то и всё равно, на самом деле, так что…
Дерек прикрыл глаза. Попытался взять себя в руки.
Ладно.
Окей и ладно.
Возможно, ему действительно не стоит больше пытаться заводить отношения. Не стоит влюбляться и влюблять в себя кого-то.
Возможно, это просто не его, ведь…
Вот некоторым же не дано чувство ритма или хорошие отношения с математикой. Так и ему. Тоже.
Не дано.
Просто не дано.
— Я устал, давай побыстрее закончил с этим… — он прекращает притворяться. Именно в этот момент.
Он поднимает потерянный взгляд на, похоже, ликующего мальчишку и тот вдруг вздрагивает. Настораживается. Медленно кивает.
— Эм… Хорошо. — Стайлз проводит рукой по волосам и отводит глаза. — Так, к чему я веду… За два года я исколесил всю страну, многому научился, повстречал Гарольда и вот, вернулся. Дело в том, что почти два года я был под полным контролем Духа, и я не буду тебе перечислять все те вещи, которые мы делали, но… В последний раз что-то пошло не так. Меня переклинило, пришла паника, началась истерика… На следующее утро я проснулся и понял, что чувствую себя иначе. Лис не смог укротить эту эмоциональную атаку и поэтому залёг на дно. На целые сутки. За это время мы с Гаром успели составить некое подобие плана, а на следующее утро, когда Лис «вернулся», парень тонко намекнул о Бэйкон Хиллс, и вот… Я здесь.
Он развёл руками и замолчал. Снова посмотрел на Дерека. На лице оборотня не было ничего, в глазах тоже, он повёл плечом, отмахиваясь.
— От меня то ты чего хочешь?
— Да блин… Ты издеваешься? — Стайлз тихо стонет и потирает глаза. — Кто владеет это террито…
— Нет.
Мальчишка замирает, захлопывает открытый рот, промаргивается. А затем с рыком бьёт кулаком по постели.
— Мы же с тобой договорились! Ты же…
— Я не считаю информацию, которую ты мне рассказал, полезной. — Волк пожал плечами и чуть усмехнулся, в ответ на эмоциональную реакцию. — Это всё что ты хотел? Тогда…
— Нет. Стой. Ты не понимаешь… — Стайлз дёрнулся, отрицательно замахал руками. Буквально заискрился эмоциями… — Ты не понимаешь! Я хочу избавиться от него. Хочу избавиться от этого голоса в голове, от вечного помутнения разума. Хочу быть собой, продолжать жить, поступить в университет, найти работу! Но мне нужен Неметон! Без этого чертового трухлявого пня я не смогу вернуть себе… Вернуть себя… Ты не понимаешь… Я не могу… Дитон… Он сказал… Сказал…
Стайлз вдруг затих. Невидяще уставился на свои руки.
Ведь теперь, раз оборотень несогласен, то нужно искать какой-то другой путь, но… У него нет времени. У него просто… Опять ничего нет, да?.. Опять…
Повисла тишина.
Дерек вздохнул. Потёр лицо и покачал головой.
— Ладно. — Он приподнялся на руках и подполз поближе к Стайлзу. Медленно коснулся длинных тонких пальцев, выводя мальчишку из ступора. Взял его руки в свои. — Я думаю, что сейчас совершу огромную ошибку… Возможно, такую же огромную, как ту, что совершил два года назад… — Он заглянул в наполненные водой карие глаза и чуть смягчился. С безмолвным рыком отослал ощущение того, что снова поддался на ложь/театр/да что угодно… Ладно, пусть это дурак его и не любит, пусть хоть убьёт его завтра же, но раз сейчас у него есть возможность помочь, то… Он должен сделать это. Просто… Должен. Себе. — Это Скотт… Скотт владеет территорией.
Стайлз моргнул. Пара слезинок сорвалась с его ресниц и скатилась по щекам. Он медленно несмело улыбнулся. А затем двинулся вперёд и от избытка чувств обнял Дерека.
Тот помедлил, но обнял его в ответ.
— Ты такой упёртый баран, человек-волк… Ты… Ты даже не представляешь. Я сейчас всё тебе расскажу. Я… — Стайлз отстранился, разорвал прикосновение и прикусил губу. На его губах переливалась лёгкая добрая усмешка.
— Не надо. — Дерек отсел назад и покачал головой. Усмехнулся тоже.
— Но… Но ты же не знаешь! Как ты можешь доверять мне, если не знаешь что…
— Я и не доверяю тебе. Я верю в тебя. И хочу, хоть в последний раз, сделать что-то действительно стоящее… Просто…
— А если я обманываю тебя? Если я соврал тебе и просто убью Скотта и уничтожу пень? Если…
— Значит, я снова попал впросак. Облажался. — Дерек пожал плечами. В голову не вовремя пришла мысль о Айзеке и Малие. Слегка нахмурившись, волк тихо цокнул. — Тогда… Если ты… Если именно ты встретишь Айзека или… Или Малию… — В горле встал небольшой ком. Он сглотнул. — Скажи, чтобы не ждали меня. И переходили к Скотту. Или вообще уезжали. Вот.
Стайлз непонимающе уставился, а затем открыл рот от удивления.
— Ты… Ты пытаешься спасти их, да?.. Это… Ладно. Я передам. Возможно, — Он кивнул. Нахмурился. — Ну, что ж… Я думаю, это всё, так что… Не волнуйся. Я — это я.
— Ладно. — Дерек кивнул.
Постепенно атмосфера начала становиться всё более неловкой. Стайлз медленно поднялся и взял в руки коробки из-под пиццы. Отошёл к двери и остановился, обернувшись. Оборотень всё ещё сидел на постели.
— Завтра он вернётся и, я думаю, ты пострадаешь из-за этого нашего разговора. Мы оба пострадаем… — Руки на картонных коробках сжались сильнее. — Потому что, если я ему не позволю, то воспоминания об этом разговоре останутся запертыми для него, но он захочет их взять. Точно захочет. И… Я знаю, ты ничего мне не должен, ничем не обязан, но… Не говори ему. Просто… Пожалуйста, не говори.
— Ладно. — Дерек улыбнулся уголком губ и кивнул.
— Ты так спокоен…
— Мне нечего терять, Стайлз. Уже нечего.
— Ясно… — Мальчишка кивнул и отвернулся. Как только вышел за дверь и закрыл её за собой, плечи его тут же поникли, а брови нахмурились. Непроизвольно с языка сорвался тихий шёпот: — Спокойной ночи, волче…
Из-за стены раздалось приглушённое, будто шорох:
— Спокойной ночи, Стайлз.
Именно в этот момент, он начал понимать, что ему нужно многое обдумать. Начиная от странного, похоже, неравнодушного, поведения Дерека до своих собственных чувств и эмоций…
Выкинув коробки, Стайлз поднялся к себе и, сбегав в душ, лёг в постель. На часах было одиннадцать вечера.
Как только его голова коснулась подушки, а глаза закрылись и мысли расслабились, вернулся Лис.
Стайлз так и не успел что-либо обдумать.
×××
========== Истязания. ==========
×××
Он слышит негромкий стук в дверь, будто из-под толщи воды. Напоминает звук забиваемых в неподатливую почву свай.
Негромко зашипев, Стайлз пытается открыть глаза, но веки слиплись от высохших на них слёз. Нервно сжав руки в кулаки пару раз, он выкручивает запястья, изгибается на кровати и из последних сил стремиться на миг вернуться себе контроль, чтобы попросить помощи…
Горло вмиг сжимают невидимые руки, и из уже открывшегося рта вырываются лишь приглушённые хрипы.
Он дёргается. Вправо. Влево. Пытается пошуметь, чтобы хоть как-то привлечь внимание гостя, находящегося с той стороны двери.
« — Даже не думай, Стайлз, мы же с тобой ещё не закончили нашу маленькую беседу… Будет так невежливо с твоей стороны покинуть меня или отвлечься на кого-то ещё.»
Этот голос в его голове привычен до зубного скрежета. И до зубного скрежета чертовски раздражающ.
Такой мягкий и тягучий. До адских мук спокойный. Пронизанный лёгкой хрипотцой и невысказанным обещанием, что скоро, уже вот-вот, все страдания кончатся.
Стайлз пытается сглотнуть, но не получается. Чьи-то руки давят на кадык, он задыхается, начинает кашлять.
— Стайлз, у тебя всё в порядке? Будешь завтракать? — Гар, так и не услышав ответа после первого стука, стучит ещё раз, настойчивее.
Мальчишка на постели дёргается. Сжимает собственное горло сильнее, но всё-таки пытается хоть чуть-чуть приподняться. Не оставляет надежды, что у него получится…
« — Ты же знаешь, как я чертовски ненавижу невежливых людей, мальчик мой…»
Лис тихо цокает, и парня выгибает от скручивающей что-то внутри боли. Руки ослабляют захват, и он еле узнаёт собственный, но такой чужой голос…
— Проваливай, Гарольд. Не до тебя сейчас!
Тишина, а затем шаги. Его надежда на хотя бы обезболивающее растворяется будто в серной кислоте.
« — Так… На чём мы остановились?»
Стайлз резко передёргивает, а затем начинает трясти в эпилептическом припадке. Он почти задыхается своей же слюной, пеной и языком, что заткнул дыхательные пути.
В самый последний момент, уже теряя остатки себя, мальчишка падает с постели. На грудь. Удар головой о пол мгновенно окончательно вырубает его.
Будучи уже без сознания, он ещё некоторое время ловит ртом воздух, пытаясь надышаться.
Будто полумертвая рыбёшка, выкинутая из-за собственной дурости на сушу…
Если бы он мог, — был самим собой, например, а ещё лучше, если и в своём сознании тоже — то, наверное, поблагодарил те высшие силы, — будь то Господь, Будда или сам Один Всеотец — за эту небольшую передышку. Потому что ночь, состоящая из пыток, когда ты пытаешься остановить самого себя, пускающего себе кровь, или прижимающего подушку к лицу без возможности дышать, или берущего ножницы, чтобы выколоть себе «такие прелестные, но чертовски ненужные» глаза…
Такая ночь может измотать кого угодно. Что уж говорить об обычном запутавшемся и потерянном подростке.
×××
—…боже, ты совсем с ума сошёл! Ну-ка, давай, очнись!
Его легонько хлопают по щекам, а затем под приподнятое веко ударяет свет.
Стайлз дёргается, тут же приходит в себя, стонет и пытается назад закрыть глаз.
— Тише, тише. Это всего лишь я. — Гарольд убирает фонарик и вздыхает. Быстрым мягким движением протирает чужие покрытые бледно-зелёной высохшей слизью веки с помощью влажной тряпицы. — Ты, блять, что вообще сделал, Стайлз?
— Я… — горло дерёт нещадно. Он сглатывает и тут же дёргается всем телом набок, чувствуя рвотный рефлекс и не имея желания облевать себя же. Быстро сориентировавшийся травник поддерживает его под грудь.
Вернувшись через пару секунд назад, на спину, и, почувствовав бортик стакана у губ, а чужую руку под головой, он приоткрывает рот. Пьёт жадно, будто в последний раз.
— Дай… Мне сек… Секунду… — откинувшись назад, Стайлз поднимает руки, чтобы провести ими по волосам, но ничего не выходит. Резко распахнув глаза, тут же сощурившись от дневного света, он приподнимает голову и видит, что его за запястья привязали к постели. А ещё его руки полностью, по локоть, покрыты засохшей кровью. Также как простыня и одежда. — Зачем ты… Ты привязал…
— Когда, полчаса назад, я всё же решил ещё раз проверить тебя, и в этот раз подёргал ручку, дверь оказалась не заперта. — Гарольд снова подаёт ему стакан и помогает напиться. — Ты валялся на полу, в какой-то пене и собственной блевотине… Ах, да! Ещё везде была просто куча крови. Какая-то подсохшая, какая-то нет…
Травник поджимает губы, со стуком возвращает стакан на тумбочку и смотрит на прикрывшего глаза Стайлза. Тот шумно дышит и беспрестанно облизывает сухие губы.
— Что произошло? Стайлз, расскажи мне, иначе я пойду к этому выродку, потому что я просто ума не приложу, что…
— Заткнись, — он резок, немного груб и чёток. Открыв ясные карие глаза, Стайлз сглатывает, одна из его рук резко дёргается. — У нас пара секунд. Не перебивай…
« — Я… Я, кажется, ненадолго вырубился вместе с тобой. Ну, что ж… Мы остановились на твоём нежелании делиться со мной кое-чем, да, мой мальчик?..»
— Ах, ты ж! — он резко дёргается вперёд, садиться, а затем падает назад, ударяясь затылком о подушку, и с рычанием изгибается на постели. — Бляять!
— Стайлз! — Гарольд прижимает его к кровати и быстро проверяет узлы на верёвках, стягивающих тонкие запястья.
— Не трогай… Дерека! Это всё… Всё я. Я сам… — мальчишка мотает головой из стороны в сторону, из его глаз снова текут слёзы. — «Давай, мальчик, расскажи мне, зачем ты снова предал меня, а? Мне уже порядком надоели эти сказки о паническое атаке, так что советую тебе быть честным в этот раз.»
Гарольд отшатывается. Его глаза округляются.
Раньше Стайлз никогда не подпускал его во время окончания действия таблеток и, поэтому сейчас, когда в одну секунду с ним говорит мальчишка, а уже в другую Лис, который обращается даже собственно и не к нему, становится немного страшно…
Будто в первый раз на экскурсии по психиатрической клинике.
— Гар… Гарольд! Мне нужно… «Чтобы ты убрался отсюда прямо сейчас, иначе я заставлю тебя выпотрошить себя, а затем сожрать собственные потроха!» — на последней фразе Стайлз ощеривается клыками, снова садится и рычит прямо травнику в лицо. В его горящих ярко-оранжевых глазах, будто языки адского пламени. — Гарольд! Обезболиваю… «Убирайся, мальчишка! Последний раз предупреждают!»
Он вскакивает. Опрокидывает стул, но даже не замечая этого, почти бегом несётся к двери.
— Обезболивающее! Гарольд! — эти слова догоняют его уже на середине лестницы. В следующий момент по дому разносится нечеловеческой вопль боли.
Похоже, сейчас днём, почти в полдень, Лис решил не сдерживать подвластное ему тело.
Похоже, сейчас он не будет препятствовать крикам Стайлза.
×××
« — Я сожгу твои мозги, Стайлз, если ты не расскажешь мне то, что я хочу знать… Я сожгу их, и ты останешься безвольным овощем… Ты…»
— Тшш… — чужой шёпот прорывается в вязкое расплывшееся сознание и помогает чуть-чуть сконцентрироваться, отрешиться от боли… Стайлз чувствует лёгкий укол в плечо. — Вот так. Тихо…
Гар прижимает ватку, что резко пахнет спиртом, к ранке и проводит рукой по чужим волосам. Глубоко вздохнув, отложив ватку к десятку таких же, на тумбочку, он переворачивает прохладную влажную марлю на чужом лбу другой стороной и откидывается на спинку стула.