- Отпустишь Аккерман? – спросила его вечером Ханджи. Райвель равнодушно пил чай и читал газету.
- А что мне делать? – Ирвин отмахнулся. – Она еще ребенок. Быть может, кончит не так плохо, как мы. Замуж выйдет. Тот же Кирштайн пойдет.
- Ханджи не об этом, Ирвин, - не поднимая головы, сказал Райвель. – Это не отпуск для Аккерман. Это отставка. Она собирается отпустить Эрена и свое прошлое. Значит, мы потеряем ее навсегда.
- Это лучше, чем, если бы ее убили в какой-нибудь вылазке, - сказала Ханджи. Она впервые рассердилась, и выглядела суровой и обиженной.
- Что? – не понял Райвель.
- Это ты виноват, глупый капрал. Ты и Эрен… - Ханджи встала, у нее не хватало ни слов, ни эмоций, чтобы описать ситуацию. – Она уходит, потому что вы ее унизили. И теперь ей ничего не остается, как признать свое поражение. Это Аккерман. Это не…
- Я тоже ношу эту фамилию, - отмахнулся Райвель. – И я ее не отпускал. Отпустил Ирвин. А ты, Ханджи, заткнись, идиотка. И пей свой чай. Он остыл.
Он отвернулся, поставил кружку, поправил сапоги и вышел. Ирвин и Ханджи смотрели ему вслед.
- Ты задела его за живое, - заметил Ирвин.
- Это не я, а Микаса, - с нежностью сказала Ханджи. – За большее, чем за живое.
***
Эрен спал – и Микаса осторожно прошла в комнату, тихо села. Конни, Жан, девчонки тихо играли – Армин читал, Микасу все встретили сдержанной радостью. Она села и осторожно прислушалась к дыханию Эрена – не простыл ли…
- Вчера выучили новый прием, - коротко шепотом рассказывал ей на ухо новости Армин. – Эрен упал с муляжа. Его новый титан силен. Этой бронью можно будет закрыть дыру в стене. Я уверен.
- Это здорово, - сказала Микаса. – Значит, совсем скоро можно будет увидеть подвал его дома… Столько лет, Армин, столько лет…
Она осторожно накрыла его ладони своими и сжала их – Армин благодарно прильнул к ее плечу, как маленький. Вчерашние дети смотрели друг на друга – и детство кончилось, и Микаса оставалась той же Микасой, заботливой, надежной и настоящей.
- Микаса, - позвал ее во сне Эрен. – Микаса…
- Я здесь, - ответила ему девушка. – Я еще здесь, Эрен, - она прекрасно знала, что он не слышит ее, но ей нужно было сказать это – для себя, для Армина.
И для Райвеля, стоящего у дверей.
========== VI ==========
Месяц спустя
Райвель устало смел со стола все бумаги, приложился лбом к ледяной столешнице, закрыл глаза. Тяжесть, поселившаяся внутри него, сковывала и мысли, и сердце в один большой тугой, пульсирующий ком. Он устал. Он почти сломан. Очередная вылазка – сто сорок восьмая, кажется – закончилась ничем. Не совсем ничем – тяжестью слов родных погибших, предсмертным ржанием лошадей, криками и болью. Ничего другого. Ничего родного и близкого.
И был еще Эрен – этот вчерашний ребенок. Уже подросший, еще не возмужавший. В очередной раз очередной провал – как пережить это Эрену? Ирвин просил позаботиться о его делах, пока он отчитывается в столице, Ханджи заперлась в своей лаборатории – Райвель остался один. Один. Никакого другого нет.
Он вспомнил о Микасе, которой уже две недели не было в расположении – сердце его задрожало и остановилось. Он не видел ее так долго, что образ ее померк и превратился в светлое воспоминание. Микаса жива и находится далеко отсюда. И он – Райвель – никогда не сможет перекинуться с ней словом, отругать ее из-за мелочи, выслушать ее претензии, пошутить глупо и плоско, насладившись ее гневом, ее редкими эмоциями.
- Хитрая Аккерман, - сказал он сам себе, - Хитрая и несправедливая.
Он закрыл глаза, пытаясь представить себе, как переживет завтрашний день, что будет делать потом, как выполнит все дела, заполнит все пробелы, встретит Ирвина из столицы и запланирует новый поход – подвал – вернувшихся – погибших.
Райвель устало закрыл глаза – и уснул. Ничего большего. Ничего меньшего. Во сне он видел Микасу с темноволосым младенцем на коленях.
- Ты такая красивая, - силился сказать ей Райвель. – Ты такая счастливая, Микаса.
Ребенок ее посмотрел на него – яркие зеленые глаза Эрена на красивом азиатском лице. Райвель улыбнулся ребенку – и проснулся.
***
- Могли бы и забыть обо всем этом, - хмурился Жан, - Чертова работа… Я на такое не подписывался.
- Мы еле отбили этот гранд-пост, - сурово сказал Конни. – Так что не ной, Жан, помогай работать.
- Я не Жан, но ныть хочется безумно, - тихо сказала Саша. Она остановилась перед огромной кучей человеческих тел, сваленных неподалеку, тихо вытирая пот со лба. – Я не могу на это смотреть. Не могу, Конни, Жан.
- Ладно уж, - Жан положил руки ей на плечи. – Отойди, картофелька. Сами справимся. Несите сюда мешки. Мешки, лопаты, носилки… Да хоть что-нибудь! Иначе до вечера тут начнется эпидемия. Тела разлагаются…
- Разлагаются… - повторила за ним Саша, прижав ладонь ко рту. Ее мутило, голова кружилась – подошедший к ней со спины Конни едва успел осторожно подставить руки, чтобы увести девушку в другое место. Они работали пару дней на выезде, и капрал неумолим. Слабакам тут не место – и от этой мысли хочется работать еще усерднее, чтобы, ни приведи господь, не оказаться таким вот слабаком. Вот только работа эта означает именно трупы, трупы, полусъеденные титанами тела, выпотрошенные дома, в которых совсем недавно была жизнь, были люди. А Саша все-таки девушка. Самая настоящая девушка.
- Я помогу, - сурово сказал Эрен. Он в перчатках и маске стоял рядом с телами, пытаясь дотянуться до черного мешка. Жан сплюнул зло и подал ему один. Его неприязнь была такой ощутимой – можно рукой потрогать…
- Чего? – Эрен нахмурился. – Хочешь что-то сказать – скажи!
- Ты придурок, - заявил Жан. – Я сказал. Из-за тебя Микасы тут нет. И, возможно, я ее больше никогда и не увижу.
- С чего бы это? – Эрен отвернулся – Армину у соседней кучи тел стало дурно, и Конни бежал к нему с бутылкой воды.
- Ни с чего, придурок, - Жан отвернулся. – Если бы ты не вел себя как придурок, она бы никогда не посчитала бы себя ненужной нам. Никогда бы не попала в кутузку, в архив, на месяц. Да Микаса тут самый ценный разведчик с ее силой и способностями, но ты вынудил ее получить наказание от капрала Райвеля да еще и в отпуск потом пойти. Тебе повезло, Эрен, а ты не понял этого. Божья кара, да? Или божье правосудие, хер тебя знает…
- Микасе нужен отдых, - наивно выдал Эрен. – Она сама так мне сказала. Как только она отдохнет, она вернется. Она не стала бы врать мне.
- А Саше, блядь, не нужен отдых, а? – Жан потерял самообладание, - А нам не нужен? Ты, тупой полудурок, не читаешь по губам, по взгляду, по состоянию… Какого хера сила титана у тебя? Ты ее не заслужил! Ни силу, ни свое положение, ни Микасу!
- Заткнись, Жан, - Армин уже пришел в себя. – Заткнись, а! Эрен лучше тебя знает, что виноват перед Микасой. Но не в том, в чем ты упрекнул его сейчас!
- Второй ребенок мисс Аккерман проснулся, - Жан сгреб последние останки в мешок, завязал его, плеснул на место хлорной известью из ведра. – Ненавижу вас всех. Микаса была бы тут и работала бы вместе с нами. Она как символ отряда, с ее силой, выдержкой и способностями. Но теперь она сломана изнутри – и в этом есть твоя вина, Эрен. Ты должен был повести себя как мужчина. Хотя бы раз.
- Я это знаю, - Эрен потер лицо. – Да знаю я все! И ты совсем идиот, Жан, если думаешь, что меня это не волнует…
- А разве волнует, придурок? – Жан вспылил – но его остановило побледневшее лицо Эрена с выражением пустоты в больших зеленых глазах.
- Конечно, волнует, - сказал за него Армин. – Он впервые остался без Микасы. И он понимает, что она может и не вернуться вовсе, так? Так, Эрен?..
Эрен не слышал ни Армина, ни Жана. Он смотрел впереди себя и думал о том, что Микаса, на самом деле, поступила верно. Она не должна быть тут – как и все они. Она сейчас далеко, в месте, похожем на то, где жила в детстве. Вокруг нее сонный шелест деревьев и звуки дождя. Никаких изуродованных тел, никакой боли, ничего того, что могло бы причинить ей боль, поранить ее изнутри. Он услышал ее тихий голос, поднял глаза на Жана, и тому вдруг стало не по себе.
- Знаю, - ответил он запоздало, - Знаю я, Жан. Куда лучше всех вас знаю. Микаса мне не просто товарищ, не просто сестра… Я ее люблю.
Он резко обернулся и пошел прочь, темный мешок тащился за ним – Жан и Армин смотрели ему вслед, не ощущая больше ни ног, ни собственной правоты.
***
Микаса услышала скрип ворот – вздрогнула, прошептав одно-единственное имя, бросилась к двери. Почтальон кивнул ей сухо, вложив в руки пакет с газетами. Микаса пробормотала слова благодарности. На что она надеялась? Она сама покинула их. И никакое ожидание не оправдает ее поступков. Зачем? Да, просто так… Она устала, не так ли?..
- Эрен, - позвала она негромко. – Мама… Папа… Доктор Йегер… Карла-сан… Армин…
Никто не отозвался. В ее теперь пустом доме больше не было никого – и Микасе вдруг показалось, что и не было раньше. Она тут не две недели – всю свою жизнь. И никогда не держала она в руке лезвия, никогда не сражалась за свободу человечества, за свою свободу. Никогда. Ничего. Не. Делала.
- Капрал Райвель, - позвала она тихо отчаянно - не надеясь на ответ.
- Звала? – тускло отозвался он. Микаса испуганно обернулась – капрал стоял у двери, подпирая ее косяк – домик почти развалюха, негоже Микасе тут прозябать. Девушка с минуту смотрела на него, ожидая, что он растворится в воздухе, как мираж. Потом справилась с собой и прикусила губу, чтобы не наговорить ему кучу ненужных вещей, чтобы не разреветься, как девчонке, чтобы не потеряться снова.
- Звала… - сказала она негромко. – Навестить меня приехали?
- Отозвать тебя, - сказал Райвель – и Микаса почувствовала неуверенную радость в его голосе. – Нужна твоя помощь. Всем. И нам с Эреном тоже.
Он почти не обманывал – но даже если бы лгал, Микасе теперь было бы уже все равно.
========== VII ==========
— Надолго останетесь? — всего лишь раз за неделю спросила Микаса, смутно всматриваясь в хмурое лицо капрала.
— Пока останусь, — обтекаемо бросил он. — Это ты так грядки разметила? Неправильно все, ребенок, учи тебя тут…
И ведь учил! Учил — целую неделю. Огородик, в котором Микаса могла расслабляться и предаваться мыслями об Эрене, распахал вдоль и поперек, оставив на рыхлой почве следы своих сильных ладоней. Вечерами пек хлеб в узкой печурке и ругался почем зря — Микаса вжимала голову в плечи, мечтая, чтобы он поскорее уехал.
Но Райвель не уезжал — быть может, потому что никогда не спешил угодить ей. А может, и потому, что на самом деле Микасе было нужно его присутствие. Просто она пока не успела этого осознать.
— Почему Эрен? — спросил он однажды вечером. Микаса мыла посуду в котелке у огня, скоблила ложки со звоном. Остановилась, глядя на него удивленно, подняла руку, коснулась мыльной пеной лба, задумалась.
— Потому что он спас меня, — пришел в голову ей ответ, — Разве этого мало? Ему было десять. Он был ребенком — и ребенком спас ребенка. Это не подвиг. Это больше чем. Тогда я сделала для себя выбор.
— Жить? Любить Эрена? — спросил Райвель, сдерживая зевок — как предсказуемо.
— Ждать, — поправила его Микаса. — Я научилась ждать.
Она встала — и снова стала выше Райвеля и сильнее него. Он улыбнулся тускло, мимо нее, вспомнил себя самого, грязного и одинокого на дне жизни. Далеко ему до Микасы — а Микасе никогда не пасть так низко, как пал он. И все-таки фамилия у них одна. Разве этого мало?..
— Он может никогда и не вспомнить о твоей непрошенной любви, — сказал он. — Он ведь придурок. Придурки… Они такие. Он будет сражаться во имя тебя, нести свое знамя с твоим портретом, а вспомнит, что не сделал тебе предложение, где-нибудь у твоего гроба, жалуясь на старость. Как тебе такой вариант? — спросил он, заранее ликуя. Микаса поймала его взгляд и рассмеялась.
— Он прекрасен, — сказала она. — И вариант. И Эрен.
Она вдруг развеселилась — и настроение у нее было приподнятое и искреннее, как будто бы все встало на места свои и обрело новый смысл. Райвель или сам черт — какая разница?.. Он в ее доме. Сам пришел. Ее огород даст плоды — и она соберет их. А в корпус пришлет большую корзину со свежими овощами. Саша будет рада…
— Я ведь к тебе привязался, Аккерман, — мягко сказал Райвель. — Еще тогда понял это. В зале суда. Ты готова была убить меня за то, что я избил Эрена. И там, в первой вылазке. В гигантском лесу. Ты шла за Эреном, шла убивать за Эрена. Я восхитился такому безумию. Напоминаешь мне меня, в прошлой моей жизни. Гадкая история…
— Не похожи мы совсем, — вздохнула Микаса. — И я знаю, что вы ко мне привязаны. Стали бы приезжать в эту глушь ради кого-то чужого. К тому же вы забрали мой первый поцелуй. Чтобы позлить Эрена, да? Но он не разозлился. Вы в его истории куда важнее, чем я, — прибавила она.
— Я могу научить его, — поправил ее Райвель, — Но сына можешь родить ему ты.
Он подошел к ней и встал рядом, чтобы разница в росте была заметна. Микаса смотрела без грусти или без страха — спокойно и заинтересованно, что будет дальше. Он протянул руку и провел по ее волосам — мягкие, как у Эрена. Заглянул в красивые азиатские глаза и нахмурился, притворяться не получается, не получится уже.
— А можешь родить сына мне, — добавил он. — Если вдруг.
Микаса повернула голову набок, не доверяя собственному слуху. Легко отшатнулась — и тут же закрыла глаза. Усмехнулась, потирая усталые глаза, потом вернулась к своему котелку.
— Вы ведь не шутите, — сказала она сама себе. — Вы не стали бы шутить таким. И не со мной. У меня нет чувства юмора.
— Как и у меня, — сказал Райвель. — Но то, что я тут, уже не вызывает сомнений. Я собрал вещи и приехал за тобой, чтобы привезти тебя к Эрену — даже если и силой. Но приехал сам. Чтобы увезти тебя самому. Понимаешь? Понимаешь ты, глупая девчонка?
— Понимаю, — кивнула Микаса. — Я, наверное, понимаю это лучше, чем кто-либо.
Она вытерла руки и посмотрела на часы — одиннадцать. В это время в отряде давно отбой, Эрен спит, накрывшись одеялом с головой, а брови его сведены даже во сне…
— Завтра я подумаю обо всем этом, — решила она про себя. — А сейчас спать. И вам, и мне, капрал Райвель.
— Оно и верно, Аккерман, — согласился капрал. — Ты права как обычно.
***
Эрен поймал напряженный взгляд Жана, но тут же взял протянутый стакан — пока капрала нет, стоит выпить, даже больше — стоит нажраться, чтобы уж наверняка.
— Пей, Эрен, — поучал хитрый Конни. — Пока твоя молодость еще продолжается.
— Потому что уже завтра мы можем сдохнуть в желудке титана, — вздохнула Саша. — И никакой картошечки. Вообще и никогда.
— Откуда пойло? — невежливо спросил Жан. — Краденое? Саша постаралась?
— С чего бы это? — возмутилась девушка. — Нашла в складе. Срок годности вышел — но для вина так даже лучше. Оно перебродило и настоялось, смотри… — она принюхалась к своему стакану, — пахнет виноградом.
— Его сделали из винограда, дура… — Жан погладил ее по волосам. — Ладно уж. За что пьем?
— За наше будущее, — скромно сказала Криста. — Пусть оно будет у нас. Очень хочется, чтобы оно было. Если же вдруг нет — тогда пусть смерть будет быстрой.
— Она случится однажды, — поправил ее Армин. — Никто ее не отменит. И не предугадает, да, Эрен?
— За жизнь и за возвращение наших друзей, — сказал Эрен, и воцарилась тишина. — За Микасу и ее светлое будущее, в которой не будет разведывательного отряда и нас.
Он залпом осушил стакан и пододвинул его к Армину. Тот молча наполнил еще один. Жан засмеялся и выпил свой — остальные последовали его примеру.
Наступил вечер — и только блеск огней освещали сонный двор корпуса. Ночная тень бесшумно скользила вдоль стены.
========== VIII ==========
Жан открыл глаза и не сразу смог понять, где они и что случилось. Вокруг него дрожало и искажалось пространство, время от времени погружая его в болезненную реальность — подскакивая на ухабах, собственное тело казалось чужим и неправильным.
— Эрен… — позвал тихо Жан. — Микаса?.. Черт… — он вспомнил, что Микасы с ними нет, — Конни! Криста!