— Заткнись, — неожиданно зло и грубо сказал ему Конни. — Просто заткнись, Жан!
— Мы умерли? — спросил Жан, и в лицо ему ткнулся кусок ткани, оказавшийся рукавом Кристы, мягким и чистым, как простыня, — Я умер?
— Нас похитили, — сказал Эрен, но голос его доносился где-то издалека. — Нас похитили. Мы напились, и нас похитили. Не напомнишь чья была идея напиться?
— Ты тоже заткнись, Эрен, — Конни не переставал удивлять. — Ты эту хреновую идею поддержал обеими руками. Золотой герой нашего поколения. Теперь мы в дерьме, мы в гуще дерьма. И если нас убьют, это будет ваша вина. Наша вина, черт!
Глаза стали привыкать к темноте, и только сейчас Жан осознал — они в повозке, накрытой дерном или тканью, не пропускающей свет. Темнота была всюду, но она поддавалась свету, крохотным его проявлениям — он просачивался сквозь мельчайшие прорехи, дырочки и швы. Жан увидел Кристу, притаившуюся в самом углу повозки, свернувшись калачиком, она тихонько посапывала на плече у Саши. Саша лежала на спине — казалось, тоже спала, но к лицу ее была прижата чья-то футболка или полотенце, и Жан вспомнил, сколько вчера выпила Саша, подражая ему и Эрену. Эрен сидел рядом с ним, чуть поодаль Конни. Руки обоих были закованы в наручники.
— Превратись в титана, — скомандовал Жан. — Разве так сложно? Укуси себя.
— Они что-то ему вкололи, Жан, — ответил за Эрена Армин. — Он уже полтора часа пытается превратиться в титана. Оставь его.
Армин выглядел хуже других — бледный, с плотно сжатыми губами. Армин — нежный, с ребячьим еще пухом на щеках, женственный и умный — от его вида Жану стало стыдно и больно. Он не должен был подвергать их такой опасности, это его, Жана, вина. Если бы они не теряли бдительности, все остались бы живы. Но он-то помнил. Помнил — Микаса уехала, а капрал Райвель отбыл по делам отряда. И, оставшись сразу без двух защитников, они тут же потеряли контроль, и позволили захватить себя.
— Да к черту нас… — ответил за него Конни. — Теперь у них Криста и Эрен.
Он кивнул коротко — и Саша шевельнулась под ними. Сашу мутило, но она держалась из последних сил. Ее дрожащая влажная рука вцепилась в руку Конни, когда телега подскакивала на ухабах, Саша вздрагивала, и иногда стонала от боли. Жан шевельнул руками — на них звенели оковы.
— Мать вашу! — заорал он, теряя терпение. — Райнер! Бертольд! Вы меня слышите? Ублюдки сволочные! Уроды!
Никто не ответил ему, и Жан вдруг уронил взгляд на Эрена — нижняя губа его была прокушена насквозь. Кровь стекала по его лицу, смешивалась со слюной. Армин прикладывал к его губе кусок своей рубахи — и от вида его испуганного лица Жану стало плохо, больно и неприятно.
— Уроды! Сволочи! Идиоты! — кричал он. — Грязные ублюдки! Остановитесь и выпустите нас! Я своими руками уничтожу всех вас!
— Заткнись, Жан, — простонала Саша. — Просто замолчи!
В углу тихо заплакала уставшая Криста. Время остановилось.
***
— Я помогу тебе, — сказал Райвель. Микаса нервно дернулась, но поддалась, и его руки мягко обвились вокруг ее талии, а застрявший ремешок поддался. Спешившись, она смогла, наконец, спуститься — и с наслаждением вдохнула запах полевых трав.
— Целая тонна сена! — с восторгом сказала она, забыв, что рядом с ней капрал Райвель. — Тонна!
— Тебя тут не будет зимой, — напомнил он. — Это сено достанется хозяевам домика. Не тебе. Стоило так стараться?
— Зимой у скота будет сено, — повторила Микаса, как будто не слыша него. Она снял шляпу и вытерла ладонью пот со лба, с наслаждением вдыхая летний воздух.
— Хорошо! — рассмеялась она, и у Райвеля заболело сердце. — Хорошо так!
Она вдруг бросила вилы, повод коня — и побежала прямо туда, к стогу, высившемуся впереди. Смеясь, как девчонка, села на землю, стаскивая узкие сапоги, развязала рукава свитера с пояса, стащила ремень — и забралась на сено, размахивая платком, сорванным с шеи. Райвель смотрел на нее — и не узнавал Микасу, всегда сдержанную и спокойную.
— Или наоборот, — сказал он сам себе. — Я только теперь узнаю ее.
— Капрал Райвель! — закричала она, подпрыгивая на пружинящейся соломе. — Идите ко мне! Отсюда солнце — ближе! И небо — ближе! — она распахнула свои объятья навстречу лету, хотела сказать что-то еще, но не хватало сил.
Райвель смотрел на Микасу, щурясь от летнего солнца, влюбляясь все больше и больше, а сердце его сжималось от тоски, что ему придется вскорости забыть об этом и бросить это все. Навсегда.
Привязав поводья своего коня к забору, он снял шляпу и пошел к Микасе — смеющейся и счастливой.
***
— Ты хочешь тут остаться? — спросил он вечером. Микаса с мокрыми после ванны волосами ела приготовленную им похлебку, с наслаждением вдыхая ароматный запах бульона.
— Да, — сказала она, помолчав. — Однажды. Я вернусь сюда и останусь тут навсегда. А пока я должна вернуться.
Она посмотрела на Райвеля и улыбнулась ему — впервые в жизни улыбнулась почти так же, как улыбалась только Эрену. Он опустил взгляд и коснулся ее ладони.
— Я хочу вернуться к Эрену, — сказала Микаса твердо. — К Армину, к Жану, к Кристе, к Саше и Конни. К командиру Ирвину. К майору Ханджи. К своим товарищам. К капралу Райвелю.
— Даже если ты не сможешь потом увидеть снова это место? — спросил Райвель. — Ты можешь погибнуть. Ты можешь увидеть больше, чем тебе положено. Ты можешь потерять свое «Я», и…
— Могу, — кивнула Микаса. — Но я потеряюсь гораздо раньше, если не скажу Эрену, как сильно дорожу им и люблю его. Если не увижу с Армином море. Если не помогу Кристе занять то место, которое причитается ей. И если не запеку горячую картошку как раньше для Саши…
Она посмотрела в темное окно, где вдалеке виднелся спящий лес и слышны были звуки ручья.
— Я бы хотела вернуться сюда вместе со всеми, — сказала Микаса, помолчав.
========== IX ==========
Микаса задремала, когда до штаба осталось совсем немного — Райвель сидел в экипаже напротив нее, думая о том, как скоро кончится лето.
Перед глазами плыли облака, в глазах все еще крутились над спящей водой стрекозы, в теплом от солнца сене виднелись рассыпанные темные волосы и брошенная Микасой шляпа. Райвель смотрел на то, как мирно спит его любимая женщина — и четко осознавал, он любил такое лето.
Но только такое — другое лето, пусть даже и в миллион раз теплее и красивее ему не было нужно. В другом лете рядом с ним купаться в теплой воде и есть домашнюю похлебку могла любая другая — более красивая, более умная, славная, светлая, добрая… Но не Микаса — и Райвель сердился сам на себя за свое малодушие, слабость.
— Я старею, — сказал он сам себе. Микаса открыла сонные глаза — и улыбнулась ему.
— Скоро уже? — спросила она, — Хочу увидеть ребят. Армин, Саша, Жан, Криста, Конни… Эрен…
— Эрен… — повторил за ней Райвель. Боли он уже не чувствовал.
Их встретили у ворот, помогли спуститься, проводили. На Райвеле был сюртук, шляпа, Микаса в простом летнем платье быстро замерзла — ближе к стене было существенно холоднее. Накинув на нее плащ, Райвель помог ей пройти к штабу, туфли были идеальны для мягкой травы и речных камней — но на бетоне скользили.
— С возвращением, — сказала Ханджи. Она сидела на крыльце и курила. — Езжайте обратно и лучше не возвращайтесь.
— Хорошо, — кивнул Райвель. — Что случилось?
— Ничего, — пожала она плечами. — Теперь уже ничего не случится. С нами. Какого хрена ты уехал? Какого хрена вы уехали? — спросила она устало. — Эгоисты…
— Эрен… — вырвалось у Микасы. — Эрен! — она вдруг сбросила с себя плащ и побежала по узкой лестнице наверх, в спальни курсантов, вне себя от ужаса и отчаянья — и единственное, что могло бы успокоить ее — открывшаяся дверь и сонный испуганный Эрен.
Дверь действительно открылась, когда она стукнулась в нее с силой. Испуганный Ирвин осторожно взял ее за плечи, чтобы она не упала, помог ей сесть.
Эрена, конечно, там уже не было.
***
— Никакой вины в этом нет, — повторил Ирвин. — Ничьей. Они потеряли бдительность. Скорее всего, устроили пирушку, пока старших не было.
— Это и есть наша вина, — сказала Ханджи, — Мы оставили их без старших. Где была я? Копалась во внутренностях титана. Где был ты? Сочинял новый план. А Райвель…
— Я был с Микасой, — честно признался тот, — И я ни о чем не жалею. И не советую вам пытаться искать виноватых. Никто кроме них не виноват в том, что их похитили. Они знали, кто наши враги. Мы знали, кто наши враги.
— Они забрали Эрена… — сказала Ханджи. — И Кристу. У них наш единственный титан и наша королева. То, чем мы могли выиграть эту войну. Мы умрем. И никогда не узнаем, почему мы должны были умереть.
— У нас еще есть шанс… — Ирвин достал свои бумаги. — Их похитители не титаны. Проникновения титанов за стену не было замечено. Это люди. Скорее всего, Бертольд и Райнер. Я уверен, что кроме этих двоих, никто бы не смог так мастерски проникнуть в штаб. Они были тут. Они все тут знают.
— Мы нашли следы лошадей у западных ворот, — сказала Ханджи. — Они забрали ребят к западным воротам и оттуда увезли на лошадях под покровом ночи. Если бы забрали титаны — мы бы узнали об их похищении еще вчера.
— Умно, — Ирвин нахмурился. — Западные ворота охраняются хуже других. Оттуда тяжела оборона — и обзор затруднен. Похищение Кристы и Эрена обоснованно — но зачем им остальные?
— Арлерт слишком умен, чтобы оставлять его тут, — сказал Райвель. — У Кирштайна есть прямой повод презирать титанов — его лучший друг погиб из-за Фубара и Брауна. Блаус и Спрингер попали просто под раздачу.
— Это не так… — Микаса звонко перебила его, стоя у двери. — Это не есть причина, по которой они забрали ребят.
Она прошла и села к огню, позабыв о церемониях — как будто бы могла рядовая Аккерман сесть рядом с главнокомандующим, майором и капралом.
— Я хорошо знаю тех, с кем училась, с кем взрослела и строила свою жизнь, — сказала она. — Я неплохо изучила тех, кто стоял сразу за мной. Райнер всегда уступал мне. Он номер два в нашем выпуске. И номер два он только из-за своего пресловутого чувства долга солдата. Он лишен иллюзий. Бертольд же просто труслив и малодушен. Он долгое время был влюблен в Энни Леонхарт, но не мог ей признаться, потому что объективно мог быть отвергнут ею. Он трус. И единственное, что делало их — номер два и три — первыми, это те, кого они забрали с собой. Наши ребята.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Ирвин. Он налил кофе в кружку и подал Микасе. После своего возвращения девушка казалась повзрослевшей, спокойной и понимающей — такая Микаса была ему незнакома.
— Им нужны те, кто считал их друзьями, — тихо добавила она. — Друзьями. Не солдатами. Не подчиненными. Не рабами долга. Не титанами. Друзьями, понимаете?
— Стало быть… — Ханджи подняла голову. — Они просто хотели… Спасти их?
— Да, — кивнула Микаса. — Спасти и забрать в свой мир, потому что этот мир будет разрушен.
— Разрушен, — повторил за ней Райвель — перед глазами снова поплыла сонная вода, солнце, ветер, который колышет ковыль, тихое щебетание птахи.
— Ты знаешь, как вернуть их? — спросил он у Микасы. — Их. Всех.
— Возможно, Эрена мне уже не увидеть, — грустно улыбнулась девушка. — Армина, Эрена, Жана, Кристу… Конни, Сашу… Я ошиблась, когда оставила их. Я нашла себя, но потеряла их. Но Бертольда, Энни, Райнера я потеряла раньше. Вот в чем была главная ошибка. Бертольд просил нас найти их. А мы предпочли строить свой мир тут. В стенах. В трех стенах — предавая нашу дружбу.
Она выпила кофе и закрыла глаза, чувствуя, как силы появляются в ее теле. Мир вокруг стал плоским и сонным. Микаса подумала, как хорошо было бы вернуться в детство — или хотя бы туда, в деревенский дом, хотя бы еще на один день. Она знала, что никогда больше не сможет вернуться туда — но теперь не боялась этого.
— Я верну их, — сказала она, — Но верну их всех. И Бертольда с Райнером. Это мой выбор. Это никогда не была наша война — это война наших родителей, предков, но мы родились в стенах, чтобы выйти за них. Если вдруг мое решение не понравится вам, я все равно поступлю по-своему, главнокомандующий Ирвин, майор Ханджи. Я ошибалась много раз, когда отбросила все, кроме Эрена. Но теперь я должна сохранить что-то и для себя — и мои друзья единственное, что я могу вернуть. Что я должна вернуть… — прибавила она.
— Мы поддержим тебя, — сказал Ирвин, помолчав. — В конце концов, ты осталась с нами не просто так. Скажи, что мы должны сделать? Пойти вслед за ними? Собрать экспедицию за стены?
— Нет, — улыбнулась Микаса. — Отпустить меня на пару дней. Я поеду в столицу. Капрал Райвель, главнокомандующий Ирвин, вам лучше сопровождать меня. Я должна увидеть одного человека, второго такого же, как я. Оставленного в стенах. В мире умирающем.
Она поймала тревожный взгляд Райвеля и улыбнулась ему.
— За стену мы пойдем уже вдвоем. Я и Энни, — тихо закончила Микаса.
========== X ==========
Криста плакала негромко, но тоскливо с надрывом — и Эрену стало больно слушать ее. Он открыл глаза и попытался дотронуться до плеча девушки, чтобы ее успокоить, но не смог — они уже не были в дороге, теперь они находились в каменном мешке, запертые или просто плененные.
— Эрен, — плакала Криста. — Эрен…
— Они обидели тебя? — спросил он. Эрен встал — низкий потолок позволял, выпрямился, поправил одежду, сорванный с петель привод. — Криста, посмотри на меня! Что они сделали с тобой?
— Ничего, — выдавила из себя девушка. — Но я видела их. Их всех. Бертольда, Райнера, Имир. Настоящих, как живых… То есть, живых.
— Где ребята? — Эрен подсел к ней поближе, положив ладонь на плечо к Кристе. Он вдруг вспомнил — перед ним его королева, хрупкая, одинокая и раздавленная грузом ответственности за этот мир.
— Они забрали их, — покачала головой девушка. — Скорее всего, из-за Армина. Армина не должно быть рядом с нами. Ну и Жан… Ведь это из-за них Марко, и…
— Мы выберемся отсюда, — сказал Эрен. — Я не собираюсь оставаться тут навсегда. Я должен вернуться, должен вернуть стену, должен освободить мир от титанов.
— От самого себя? — тихо спросила Криста. Она смотрела строго и прямо — и Эрену стало не по себе, быть может, так сходят с ума.
— Ты тоже титан, Эрен, — сказала девушка упрямо. — И такие же титаны — наши друзья. Я не могу вычеркнуть их из своей истории. Их всех. Как будто бы их не существовало. Я не могу — и ты не сможешь. Мы должны взять себя в руки, ты прав. Мы должны вернуться. Но мы должны вернуться вместе. Все вместе. И если ты дорожишь своим прошлым — не забывай о тех днях, которые мы провели вместе. Это драгоценные годы. Они дороги нам.
— Криста… — Эрен вдруг почувствовал себя старше на миллион лет. Не мог он взять и не обрубить мечты этой девушки, которую признал своей королевой, не мог пройти мимо, не мог забыть.
— Эти люди убили мою мать, Криста, — сказал он. — Эти люди убили человека, который спас нас с Микасой. Эти люди хотели сделать из меня оружие для уничтожения человечества. Это уже не те Райнер с Бертольдом, которым мы доверяли. Это не та Имир…
Криста подняла голубые глаза, улыбнулась и накрыла его кулаки своей ладонью — как маленькие дети успокаивают родителей.
— Нет, это та Имир, — мягко сказала она. — Тот Райнер и тот Бертольд. И не их вина в том, что мы не знали их такими, Эрен. Но у нас есть еще время узнать их. И дать им возможность узнать нас. И тогда, когда мы признаем это, у нас появится шанс увидеть свободный и чистый мир вокруг.
Она улыбнулась и перестала плакать окончательно — в серый туманный мир Эрена пришел покой.
— Хистория, — сказал он — Микаса, светлая и счастливая, стояла перед ним и ждала его возвращения.
— Эрен, — сказала его королева.
***
Дорога в столицу занимает два дня или три — но разведывательному корпусу было куда торопиться. Запряженная шестью лошадями коляска мчала по проселочной дороге, прерываясь на короткие остановки. Четыре вооруженных наездника сопровождали их.
— Можно подумать, едут важные шишки из корпуса, — неловко пошутил Ирвин. Райвель кивнул, а Микаса сделала вид, что не услышала — меньше всего ей хотелось сейчас говорить с попутчиками или обсуждать с ними грядущие планы. Она думала о том, что очень боялась раньше встречи с Энни. Ей казалось — она просто боится ненависти к ней, к предательнице и убийце. А теперь ясно было другое — Микаса скорбела по Энни не меньше, чем другие. Она видела в Энни соперницу и ту, что осмелилась бросить ей вызов — но даже вместе с этим Энни была ей другом, близким человеком, товарищем, той, с кем она делила тяготы жизни и стремилась стать настоящим воином.