— Это Энни, — говорила она раньше. — Она сильная, но скрытная. Она пыталась украсть Эрена. Я атаковала ее.
— Это Энни, — говорила она теперь. — Я виновата перед ней не меньше, чем перед другими. Я должна была выслушать ее. И атаковать после.
Райвель осторожно поднял ее растерянный взгляд, сделал знак Ирвину. Микаса, сидящая рядом с ними, была единственным связующим звеном, могущим вернуть им их королеву и их оружие — Эрена. Но даже в этом не было бы смысла — если бы не ее надежда увидеть своих друзей снова, если бы не ее уверенность в том, что они ждут ее. Микаса смотрела всегда вперед — и это мешало раньше, разрушало ее изнутри. Она и теперь смотрела вперед — и это могло привести ее к потерянным и украденным, ее и Ирвина, ее и Райвеля.
— Я еду к Энни, — сказала она, как будто прочитав их мысли. — Я нужна Энни, мне хочется так думать.
— Ты правильно думаешь, — сказал Ирвин, — Ты не ошибаешься, Микаса. Ты нигде не ошибаешься.
Райвель смотрел на них — лгущего Ирвина и нашедшую себя Микасу — и никогда больше в своей жизни он не любил их сильнее.
Ирвина и Микасу.
***
— Я жила в месте, подобном тому, где мы были, — говорила она ночью, когда они остановились на ночлег. В отблеске языков пламени Микаса казалась тенью, ночным видением — но так даже было лучше. Ирвин давно спал — утомленный двумя бессонными ночами поисков пропавших и ожиданием Райвеля. Райвель варил кофе на костре и слушал рассказы Микасы — монотонные и растерянные.
— Мои родители любили друг друга, — сказала она. — Но сложно теперь представить, как они познакомились. Моя мать была азиаткой. Отец любил ее больше жизни. И меня любил, свою единственную дочь. Он так и умер, глядя на меня, пытаясь спасти меня, защитить… Жаль, что ему это не удалось.
— Эрен спас тебя, так? — Райвель подал ей кружку. — Смелый мальчик. Даже слишком. Пойти против троих взрослых мужчин — это было бы слишком даже для него.
— Он убил одного из них, а второго убила я, — призналась Микаса. — Я убила человека. Оказалось, это очень просто. Нож входит легко — и кровь идет горлом, человек корчится от боли прежде чем умереть. Это очень быстро — и невыносимо долго. Он умирает, и ты начинаешь испытывать муки совести. Но они проходят — и оказывается, что теперь тебе нужно убить кого-то еще. Так?
— Так… — хотел ответить ей Райвель, но осекся. Перед глазами пронеслись образы грязного подполья столицы, жуткий зловонный запах канализации, исказившиеся от боли и страха лица людей, солоноватый привкус крови во рту.
— Так, — повторила за ним Микаса. — Но мне на ум приходит другая мысль. Можно было бы обойтись и вовсе без крови, капрал Райвель. Я никого не убиваю — и никто не убивает меня. Мир ведь так велик. Места хватит и мне, и вам, и тому, кто убил моего отца. Если бы эта мысль пришла нам всем в голову, мы нашли бы в себе силы жить. Просто жить и не пытаться украсть чью-то жизнь.
Она говорила легко и просто — но почему-то ясно было, что ей тяжело даются эти слова, и Райвелю захотелось обнять ее, обнять и спрятать от целого мира. Он вдруг подумал, что Микаса еще девственница — скорее всего — и если она умрет, она никогда не узнает мужских рук и вкуса поцелуя на своих губах.
— Чертов Эрен, — пробормотал он. — Чертов Кирштайн, Арлерт…
Его брала досада за этих малодушных мальчиков, которые не сделали Микасу женщиной — и любимой тоже.
— Я поеду в столицу первым, — сказал он. — Вы следом. Мне нужно проверить, какая там обстановка. Пропажа Эрена — дело первой важности. Я проверю, и буду ждать вас в гостинице на углу центральной площади. Ирвин ее знает.
— Берегите себя, — сказала Микаса. Она смотрела прямо — как обычно — и не собиралась останавливаться.
========== XI ==========
Микасе хватило двух часов на сон — в столицу они прибыли глубокой ночью, и Ирвин запретил ей ломиться в резиденцию королевы Хистории сразу же.
— Тебя посчитают врагом и арестуют за нарушение правопорядка, — серьезно сказал он. — К тому же сейчас там нет твоей королевы. Она с Эреном, и, если люди заподозрят, что Хистория пропала…
— Это понятно, — Микаса послушно согласилась. — Но я боюсь потерять время зря. Его и так мало. Очень мало.
— Тебе и мне нужен отдых, — примирительно сказал Ирвин. Без Райвеля общаться с Микасой ему было невообразимо сложно. Это уже не была та девочка, которую он обучал и успешно использовал — теперь Микаса пользовалась им и его слабостями, не скрывая, впрочем, ничего.
— Дай мне пару часов до рассвета, — попросил он. — Потом я найду для тебя способ увидеть Энни Леонхарт. Я даю тебе слово главнокомандующего. Я ведь здесь инкогнито, Микаса.
— Надо сообщить капралу, что мы прибыли, — напомнила девушка. — Он должен был уже прибыть сюда. Разве нет? Если он узнает, что мы тут, тогда…
— Я сообщу ему, — пообещал ей Ирвин. — Но тебе нужно отдохнуть. Ты наш единственный шанс вернуть Эрена и Хисторию. И если ты дашь слабину, тогда мы…
— Эрена. Кристу. Жана. Армина. Сашу. Конни, — медленно сказала Микаса, ее тяжелый взгляд лег на плечи Ирвину и остался там. — Моих друзей. Бертольда. Райнера. Энни — тоже. Слышите меня? Я верну их. Даже если сама останусь за стеной.
Она осторожно поклонилась, вышла из коляски и скрылась в вестибюле гостиницы. Ирвин едва успел перевести дух — сердце его сжалось, он вдруг представил, как будет вести свою войну дальше, в случае если Микаса действительно провалится или, того хуже, исчезнет вслед за Эреном и другими.
— Для того и нужен капрал Райвель, — сказал он сам себе. — Он не отпустит ни ее, ни своих подчиненных. И себе не позволит проиграть. Такой он человек.
***
Райвель легко пересек королевскую площадь, спешился и передал поводья адъютанту. Тот уже узнал капрала разведывательного корпуса, и приветствовал его.
— Вольно, — негромко сказал Райвель. — Ты обяжешь меня, юнец, если проводишь меня к подземной лаборатории, где хранится кристалл Энни Леонхарт.
— И зачем тебе понадобился кристалл? — услышал он позади себя громкий недовольный голос. — На кой-черт разведывательный корпус прибыл в столицу, когда наша королева находится у них? Разве не ее охранять должен ты сейчас?
— Найл, — кивнул радушно Райвель — Найл Док не раздражал его и не был ему ни врагом, ни другом. — Рад тебя видеть на своих двух. Твоя подагра отпустила? Выглядишь моложе даже.
— Ты не Ирвин Смит, — заключил Найл, — У тебя не очень хорошо получается лить в уши похвалу. К тому же я неплохо тебя знаю… Если ты тут, значит, у твоего корпуса проблемы, так? Зачем тебе Энни Леонхарт? Она сейчас в моей юрисдикции.
— Я знаю и потому пришел сюда, а не сразу к ней, — Райвель решил держать себя как обычно, — Ради приличия хотя бы. Она действительно под твоей защитой — но без меня и моих ребят ты бы никогда не смог ее пленить, Найл. Я имею полное право изучать ее столько, сколько захочу.
— Изучать? — Найл задумался. — Разве это не прерогатива Ханджи? Ты же ненавидишь ее исследования! И лучшее, что ты можешь сделать с Леонхарт, это казнить ее. Но тут даже ты бессилен — она заковала себя надежно.
— Зато я могу казнить того, кто противится королеве Хистории, — Райвель легко сделал пару шагов навстречу к Найлу — испуганный мальчишка-адъютант почти бежал к своему посту. — Ты что-то говорил о ее защите, так вот защищать королеву и столицу должны вы, бесполезные существа. Но почему-то наша королева не спешит доверять тебе и все свое время проводит под защитой нашего корпуса. Собственно, она меня сюда и направила. Попробуй возразить мне — и я убью тебя. Я не Ирвин, — заметил он, — Я не мучаюсь воспоминаниями о прошлом. Ты мне не друг, никогда им и не станешь. Я убью тебя как изменника, а дальше пусть королева Хистория разбирается сама. Впрочем, я уверен, кроме твоей семьи…
— Остынь… — Найл нахмурился. — Меня бесит твой тон. Самодовольный ублюдок. Я покажу тебе Леонхарт, но взамен ты вернешь королеву в столицу. Она должна быть тут, рядом с теми, кто достоин защищать ее.
— Я для того и прибыл сюда, — с грустью заметил Райвель, — Чтобы вернуть ее… Веди меня, Найл.
***
Райвель включил свет — и охрана, состоящая из пяти испуганных гвардейцев, попросила его приглушить лампочки — вдруг титан проснется.
— Не проснется, — пообещал он им. — Если бы все было так просто, дети… Если бы.
Он взял стул, стоящий у стены и сел рядом с Энни, ее закрытые глаза были напротив его глаз. Казалось, она застыла на полу-вздохе — веки ее слегка напряглись, на лице застыла скорбь. Она проигрывала, когда остановила свое сердце. Она упустила Эрена и проиграла Микасе в своей самой сильной форме. Жаль. Жаль, но так случается. И лучшее, что смогла найти для себя Леонхарт — это остановиться и дать себе передышку. Быть может, она и была права, кто знает.
— Вы можете все уйти, — сказал Райвель. — Я хочу побыть с ней наедине. На пару минут, Найл. Потом я вернусь в гостиницу. Я устал.
— Сэр… — девушка с ружьем внимательно посмотрела на капрала. — Для вашей безопасности мы…
— Оставьте его, — перебил ее Найл. — Он не пострадает. Он чертов маньяк, который не страдает никогда. Это о нашей пленнице стоит беспокоиться, а не о нем. Нам до него расти и расти… — с ненавистью к собственной слабости он сплюнул. — У тебя две минут. Потом я выведу тебя.
Он вышел, приглушив свет. Теперь глаза Энни и тонкая полоска между двумя закрытыми веками была видна лучше. Райвель встал и подошел к кристаллу близко-близко, как только мог. Энни могла услышать его дыхание и биение его сердца. Если бы захотела.
— Ты ужасное чудовище, Леонхарт, — сказал Райвель. — И ты убила множество неповинных людей. Но у тебя был твой мотив, я знаю. Точнее — мне так сказали. В тебя еще верят за стеной. И в стенах — тоже.
Он прикоснулся ладонью к кристаллу — вспомнил самые красивые темные глаза в мире — улыбнулся. Ему показалось, что там, под толстой оболочкой, его услышали — и услышат еще.
Он прижался лбом к кристаллу — там, где был лоб Энни, и сказал отчетливо и громко.
— Микаса идет к тебе, Леонхарт. Она спасет тебя.
========== XII ==========
— Эрен, — повторил еще раз Бертольд. — Здравствуй, Эрен…
— Пошел к черту! — процедил сквозь зубы разъяренный Йегер. — Самодовольные ублюдки…
— Так не годится, — вздохнул Бертольд. — Мы бьемся над тобой уже вторые сутки, Эрен. А ты до сих пор стоишь на месте.
Он виновато посмотрел на бородатого мужчину в углу, который поправлял свои очки. Тот сделал знак рукой — охранник Эрена, размахнувшись, снова ударил его. Раздался короткий вскрик, Эрен упал, захлебываясь кровью, сплевывая ее снова и снова — Криста, которая сидела за решеткой, закричала громко и отчаянно. Райнер, ее охранник, с жалостью положил ладонь на ее голову, заставляя ее отвернуться.
— Оставьте Эрена! — кричала девушка. — Он же ваш товарищ! Оставьте его! Я сделаю все, что вам от меня нужно!
— Сделаешь, — мужчина повернулся и внимательно посмотрел на Кристу. — Ты ведь королева, так? Ты сделаешь все, что должна сделать королева. Но и он тоже — сделает. Иначе мы не сможем работать с ним. Для начала он должен поздороваться. Бертольд его друг. Бертольд говорит с ним. Самое время ответить другу. И начать все заново.
— Пошли оба к черту! — Эрен потерял еще один зуб, который теперь плавал в кровавой лужице. — Я вспорю вам обоим животы. Или сожру живьем, как только снова смогу стать титаном.
— А еще не сможешь? — с интересом спросил мужчина. — Меня зовут Зик, Эрен. Я тоже друг тебе. Тебе и королеве Хистории. А теперь, тебе не кажется, самое время поздороваться с нами? Ну? Здравствуй… Это такое простое слово.
— Катись в ад! — устало выдал Эрен. — Я бы вздернулся, будь у меня такие друзья…
Еще один удар обрушился на голову Эрена, затем второй и третий. Криста вздрогнула — и Райнеру пришлось своей спиной закрыть от нее картину. Подняв голубые глаза, она встретилась с ним взглядом — и ярость охватила ее маленькое тело.
— Ах ты грязный ублюдок! — это были самые некрасивые слова, которые могла себе позволить молодая королева. Она вскочила с места и бросилась к Райнеру, осыпая ударами своих кулачков его грудь, — Сволочь! Мерзавец! Немедленно отпусти Эрена!
— Криста… — с жалостью сказал Райнер. — Успокойся.
Его большие руки легко демобилизовали ее, он прижал ее заплаканное лицо к своей груди и скрыл от Эрена и целого мира. Эрен повернул голову, глядя на то, что творится в камере, кровь лилась по лицу, закрывая от него картину происходящего.
— Ты обессилел, — сказал Бертольд. — Тебе стоит принять свою судьбу. Все твои товарищи тут. Все наши товарищи тут. И мы здесь. Больше мы не можем бегать друг от друга. Мы теперь не на разных сторонах — мы на одной стороне. Мы рядом и вместе сможем справиться с той бедой, что поразила нас.
— Оставь свои нравоучения для Райнера, — сплюнул Эрен. — Ты перестал быть мне товарищем, когда скрыл, что твоя атака убила мою мать. Ты перестал быть мне товарищем, когда обманул нас о своем прошлом. Ты перестал им быть, когда похитил меня и Имир. Ты перестал им быть… Да ты никогда и не был мне товарищем, Бертольд! Ты гребаный эгоист, спасающий только свою шкуру. Я бы лучше сдох, чем назвал бы такого, как ты, товарищем.
— И что теперь? — Бертольд сел на корточки, заглядывая в лицо Эрену. — Ты ведь понимаешь, что мы просто топчемся на месте. Я буду продолжать бить тебя, ты будешь снова и снова регенерировать. Ничего хорошего не выйдет. Ничего нового не получится. Мы не сможем пойти дальше, пока не начнем доверять друг другу, и…
— Я не собираюсь становиться одним из вас, — сухо сказал Эрен. — Я никогда не присоединюсь к вам. Я вас презираю больше, чем кого-либо. И если вы дадите мне хотя бы шанс, я разрушу всю вашу деревню, уничтожу каждого из вас. Но если вы убьете меня или сожрете меня, ваша судьба все равно просчитана заранее. Ты уверен, Берт, что все мои друзья тут? Ты уверен, что все твои друзья тут? Не просчитался ли ты заранее?..
Бертольд вздрогнул, Райнер поднял глаза, оторвав Кристу от своей груди. Девушка как будто очнулась, оттолкнув от себя его руки — подошла к решетке, с надеждой глядя на Эрена.
— Микаса и капрал Райвель еще в строю, — вдруг как будто очнулась она. — Эрен! Микаса и капрал были вместе там, во время ее отпуска! Ему сообщат… Она узнает! Микаса узнает! Она уже идет за нами… Идет!
Криста рассмеялась, обернувшись, глядя на удивленное лицо Райнера — ее страх и ненависть сменились восторгом, пузырящимся сквозь все ее тело, истеричная радость охватила ее полностью, Криста смеялась, смеялась, готовая умереть от долгожданной надежды — а ведь она едва не потеряла ее полностью.
— Микаса всего лишь человек, — сухо отозвался Райнер. — Вы возлагаете на нее слишком много своих надежд. Она всего лишь женщина. И она уже не поможет вам.
— Энни тоже всего лишь женщина, — перебил его Эрен. — Вы сделали большую ошибку, оставив Энни в стенах. Микаса не выносила Энни. Микаса не простила ей мое похищение. Но Микаса действительно всего лишь человек, и… Она придет сюда. Но не одна. С капралом, с силами отряда, и с Энни — и тогда вы пожалеете. Мы все пожалеем.
— О чем? — Берт, не мигая, тихо смотрел на Эрена — и где-то в глубине его зрачков сиял и таял силуэт любимой женщины. — О чем мы пожалеем?
— О том, что не воспринимали «всего лишь женщин» всерьез, — сказал Эрен. — О том, что всегда считали, что они всего лишь женщины… Это и правда, — он усмехнулся, — Они и правда женщины. Но, возможно, в их простоте и заключается их сила. Микаса любит меня, — уверенно сказал он. — Я ее семья. Микаса придет за мной — и, быть может, за кем-то из вас тоже.
Он повернулся к Кристе, которая успокоилась и смотрела прямо впереди себя. Она видела Имир лишь мельком — и теперь внезапно вспомнила о ее словах. Имир не навредит Кристе. Имир всегда на ее стороне. Имир здесь, а значит, и для нее, для Кристы, не все потеряно.
— Это хороший монолог, — сказал Зик. — Но мы продолжим. Здравствуй, Эрен… Меня зовут Зик. А теперь твоя очередь поздороваться…