====== Логично искать подтверждения своим догадкам ======
Кирк сидит в привычном капитанском кресле – Сулу сиял, когда освобождал его. Смотрит на экран, который поделён на секторы по количеству членов Совета Звёздного флота.
Правое плечо греет присутствие живого и относительно здорового Спока.
– Докладывает Джеймс Т. Кирк, капитан звездолёта «Энтерпрайз», – начинает он свой отчёт. – В ходе исследовательской миссии было выяснено следующее…
Рассказывает о том, что после контакта услышал от Спока – ему перепала часть воспоминаний «посланца». Эта планета прибыла из соседней умирающей галактики, и давным-давно на ней существовала высокоразвитая цивилизация. Когда планета начала умирать из-за истощения ресурсов, загрязнения атмосферы, всей цивилизацией было принято решение перейти к «чистой» жизни без благ прогресса. Для этого все жители отказались от тел, а их сознания были слиты с планетой. Они утратили себя, но приобрели бессмертие и возможность контролировать течение жизни на планете, атмосферу, другие процессы. Главным их приоритетом стало отсутствие контактов с другими существами, ориентированными на технологии – поэтому они уничтожали всё, что пыталось передать сигнал рядом с ними. Не всегда успевали, конечно, но не стали же они богами. И вот теперь сбежали от медленного угасания сюда.
– Коммандер Спок и лейтенант Чехов установили контакт с некой формой существования, посланной планетой для разрешения конфликта. – Кирк сплетает пальцы. – Более подробные отчёты о том, каких усилий им это стоило, вам уже высланы. Планета согласна с тем, что ей нужно найти новую орбиту, потому что на поддержание атмосферы в её нынешнем состоянии уходит слишком много энергии. Нами было принято следующее соглашение: Федерация со своей стороны обязуется оказать помощь с поиском орбиты и обеспечить планете отсутствие контактов с цивилизацией. Планета в свою очередь обязуется оставаться на подобранной для неё орбите и позволять себя осматривать зондам федерации. Сейчас мы договариваемся о непосредственном исследовании поверхности. Количество дозволенных осмотров пока уточняется.
Совет флота, конечно, не смог так сразу принять выведенное каким-то там Кирком решение проблемы, но Кирк и не надеялся. И так понятно, что никуда не денутся. Он сидел в капитанском кресле, отчитываясь перед дядями и тётями, пальцем не пошевелившими бы для спасения «Энтерпрайз», отвечал на вопросы и нагло ухмылялся при просьбе предоставить доказательства. Какие доказательства? Придите да посмотрите, можем помочь вам войти в контакт самостоятельно.
Рядом стоял Спок, осуждение которого за не регламентированное поведение Кирк чуял кожей. Опять чуял.
Когда экран погас, а Ухура отрубила принимающую частоту, Кирк поднялся с кресла и повернулся к составам всех трёх смен, наблюдавшим за отчётом (созвал, чтоб сто раз одно и то же не рассказывать).
– Экипаж звездолёта «Энтерпрайз», пока не могу поздравить вас с официальным окончанием миссии, потому что распоряжения Флота у меня нет. Но мы все большие молодцы. И на Колумбии были молодцы, просто им почему-то не повезло, как нам. Давайте помолчим в память о наших погибших товарищах.
– Да ты совсем сбрендил, мудак зеленоухий! – долго ещё разносилось по всему медотсеку негодование МакКоя. – Даже не думай, понял, не заговаривай о таком, а то я тебе нетрудоспособность выпишу!
Пашка со своей кушетки взирал на него, на хмурого Спока и на капитана.
А дело было в том, что утром пришёл приказ от Звёздного флота: начать поиск орбиты для говорящей планеты. Предлагалось даже назвать планету Диктум-I, но пока это название не прижилось. Спок только что узнал об этом и высказал пожелание участвовать в разработке орбиты для планеты, то есть перетруждать и без того настрадавшееся сознание.
После того, как доктор проорался, Кирк сплёл свои пальцы с пальцами коммандера в замок, поцеловал их переплетение и спокойно сказал, что не дозволяет коммандеру возвращаться к полному объёму обязанностей первого помощника и заместителя по науке без разрешения офицера медицинской службы МакКоя. Это было последнее слово в споре. Единственное, что Споку было позволено Боунсом – контакты с посланником планеты в медотсеке под наблюдением приборов.
Потом была очередь Чехова на осмотр – его смотрели последнего, как наименее пострадавшего. И когда МакКой подошёл с трикодером…
Паша не смотрел на него. Периферией зрения следил за трикодером, летающим у головы и рук. Благодарил высшие силы, что не надо, как на полном осмотре, раздеваться. Смотрел на то, как Кирк гладит бледные пальцы старшего помощника. Думал, что любить взаимно – это ещё и страшно, оказывается. Особенно на их корабле, когда каждый день – это прыжок в пасть неизвестности.
О чём думал МакКой, тогда, на ступенях шаттла? О том, что находиться в космосе одному ещё страшнее? О том, что влюблённому Пашке будет легче, если они будут вместе? То ли правда злиться на него, то ли задуматься о целесообразности.
Они пробыли на орбите говорящей планеты недолго, после чего взяли курс на Вентус.
Утром следующего дня, на подходе к орбите Вентуса, когда Чехов уже настроился на спокойную смену на мостике, его вызвал к себе капитан Кирк. Обрадовал, что командование флота собирается привлечь и лейтенанта к расчёту потенциально подходящей орбиты для планеты.
Спокойные смены перед увольнительной на Вентусе накрылись медным тазом. Его, Скотти, Лоренса и ещё пару парней из научного отдела бессрочно определили в зал А-1 для работы с разработчиками командования по видеоконференции.
Высиживать там, в перманентном мозговом штурме, по пять-шесть часов в день с перерывом на обед оказалось намного труднее, чем смены на мостике.
С Сулу Паша почти не виделся – у них смены перестали совпадать. После конференций Чехов шёл к себе в каюту, обсуждая характеристики очередной звезды с Кельвином, доктором астрофизики из их команды. Они как-то сдружились на фоне совместной деятельности. Переписывались по падду, связывались по коммуникатору, проснувшись из-за пришедшей в голову идеи. Кельвин рассказывал о лаборатории, об экспериментах с антигравитацией и обещал показать, когда закончится свистопляска. А пока она продолжалась – ни Сулу, ни лабораторий, ни даже мыслей о Боунсе. Чехов засыпал, как только заканчивал ежедневный мини-отчёт для коммандера, и голова касалась подушки.
По прибытии на Вентус остальному экипажу сразу дали увольнительную, Энтерпрайз поставили на диагностику и профилактику, а группу разработчиков только через пять дней перевели в зал при Вентусской базе Звёздного флота.
Спок был вынужден больше отдыхать. Доктор МакКой в своей обычной чересчур эмоциональной манере предписал ему неделю покоя. Спок настоял на том, что может выполнять свои должностные обязанности, и после непродолжительного спора с привлечением нелогичных аргументов вроде «я на тебя капитану нажалуюсь», «ты совсем мозгом повредился, а я-то думал, частично» и прочих в этом духе доктор согласился, что нагрузка в половину смены всё же является приемлемой. В итоге он, оставаясь на Энтерпрайз, следил за диагностикой систем корабля и сводил воедино отчёты группы, ищущей орбиту для говорящей планеты.
Спок не мог не признать, что отчасти доктор прав. После контакта с разумом планеты даже погружение в медитацию вызывало терпимую, но отвлекающую головную боль. Посланец планеты в виде серебристого шара постоянно находился рядом с ним, и Спок ощущал слабые ментальные волны, схожие с дельта-волнами мозга человека, посылая в ответ образы на такой же “частоте”. То есть они с послом общались образами, похожими на человеческие сны; планета не желала больше доставлять телепату боль, и в подобном отношении к живым существам, пришедшим с миром, Спок видел высшее проявление гуманизма и разумности. Планета была раем, но именно потому, что ни у одной травинки на её поверхности не было своей воли. Над этим парадоксом он собирался поразмыслить позже, когда будет такая возможность.
Пока же думал о том, что у лейтенанта Чехова есть скрытые телепатические способности. Это кроме очень высокого для человека уровня интеллекта, выше даже, чем у Джима.
При некоторой помощи Чехов мог сам общаться с шаром. Спок и теперь иногда прибегал к его помощи во время переговоров, когда головная боль мешала сосредоточиться на контакте, а нужно было быстро передавать посланцу слова капитана.
Сейчас даже такой контакт отнимал силы. Приходилось большую часть дня лежать и стараться не совершать чрезмерных ментальных усилий. Зато можно было снять щиты. Разорванная связь с Кирком постепенно восстанавливалась, а это значило, что можно поставить его в известность о её наличии.
Поэтому, когда Джим вернулся с тренировки, позитивно взбудораженный, Спок попросил его присесть рядом с собой.
– Я должен предупредить тебя о наличии между нами ментальной связи, – заговорил, когда Кирк устроился на стуле, явно стараясь не обращать внимания на светящегося посланца. – Она является достаточно тесной для двух людей, не связанных кровными узами, однако с годами будет ещё укрепляться. Это может повлечь за собой такие побочные эффекты, как переживание эмоциональных состояний друг друга со сложностью их точной дифференциации.
Капитан, обычно не склонный к отсроченным реакциям, на новость отреагировал странно – заморгал, зажмурился, потряс головой, а потом расплылся в широкой улыбке.
– Связь, да? А я то, дурак, думал, что начал тебя понимать! Гордился даже!
– Но ты действительно начал понимать моё состояние, – Спок смотрел на его широкую улыбку. – И определение «дурак» в данном случае составляет противоречие в твоём высказывании.
– Гоблин ты зеленоухий.
Кирк прижимает его к себе, целует висок, упирается лбом чуть выше уха.
– Я сегодня смотрел с мостика на космос. Огромный, холодный, почти бесконечный. Наши планеты так далеко, Спок, я только сегодня понял, что мы могли никогда не встретиться.
Спок невесомо касается его лица. Для полноценного телепатического контакта скоро будет достаточно и этого. Он позволяет себе едва заметную эмоцию радости.
– Я могу озвучить тебе вероятность нашей встречи с учётом возраста, происхождения и обитания на разных планетах, но для учёта большинства факторов мне потребуется время. Как мне кажется, взломанный тобой «Кобаяши Мару» также стоит включить в перечень этих факторов в обязательном порядке.
Кирк смотрит на него недоумённо, потом изламывает брови.
– Чёрт, Спок! С чего ты вообще взял, что мне нужны эти циферки?
– Логично искать подтверждения своим догадкам.
Капитан молчит. Смотрит на него лукавыми голубыми глазами, потом улыбается.
– Смеёшься надо мной?
– Будем считать это разновидностью проявления тёплых чувств к своему партнёру.
Спок устраивает голову на высокой подушке. В затылке чувствуется ещё лёгкая боль. Но на Кирка, даже без ментального взаимодействия, приятно просто смотреть. Особенно теперь, когда тревоги капитана по поводу неизвестной планеты позади. Почти.
Кирк берёт его руки в свои – это намного удобнее, чем сидеть в обнимку, и даже приятнее. Перебирает пальцы.
– Короче, ты меня отвлёк. Я об этом думал. О том, что встретить тебя было огромной удачей для меня. Я уж молчу о том, как круто, что ты меня не придушил тогда, после Дельта Веги. Я тебя люблю, я и так это знал, а после случая на планете этой разумной вообще никуда от себя отпускать не хочу. Понимаешь?
Спок некоторое время молчал.
– Да. Кажется, я близок к пониманию.
Пальцев касаются тёплые губы – это Джим склонился. Несколько ласковых прикосновений, и он поднимает голову.
– Будь моим мужем, Спок.
Сложно оторвать от него взгляд сейчас. Невозможно. Только коснуться его руки, переплетая пальцы. Слишком много эмоций.
– Конечно.
Кроме отчётов, нагрузки почти не было. С отчётами МакКой покончил быстро, развлекаться в колонии не тянуло. Оставалось дрючить лабораторию фармакологии, чтобы не запаздывали с описанием вентусских растений и не зарывались раньше времени в изучение образцов. Ну и упаковывали их вовремя для отправки на корабль. Занятие не слишком-то сложное.
А больше дел не было. Команда радостно рассредоточилась по городу, пользуясь правом увольнительной, пока группка из научного отдела занималась расчётом орбиты.
Семнадцатичасовые дни на Вентусе казались бесконечными.
А вначале, после возвращения с говорящей планеты, ему дважды пришлось осматривать Чехова. В первый раз сразу после поднятия на борт. Смотрел он в сторону, на вопросы отвечал односложно, но главное – непонятный серебристый посланец его мозг не повредил. И такой страшной картины перегрузки ЦНС, как у Спока, не наблюдалось.
А ещё – мальчишка явно не хотел его видеть. МакКой только головой качал после медосмотра и плескал себе в стакан на два пальца виски, швыряя реплицированный наскоро лёд.
Довёл-таки. А ведь пытался сказать, что не прочь построить отношения с ним. Это было логически (голосом коммандера в голове) взвешенное решение. На корабле было проще с кем-то, чем в одиночку. Более того, понаблюдав за Джимом и Споком на планете, понял, что ещё парочка таких постановок драмы – и его нервы можно записывать в неликвид.
Они вон: всё прошло, и опять обнимаются по углам. Они есть друг у друга, им проще, простой психологический закон, взаимоподдержка.
А ему что? В первую ночь, как с планеты вернулись, опять напился, думая о сыворотке, Асклепии, едва не умершем Споке, и что кровь Хана или любого другого из замороженных сверхлюдей какому-то там судовому доктору больше никто не даст. Даже для изучения. Он исчерпал лимит “воскрешений”. И дай... кто, космос, святая Энтерпрайз и кто угодно, чтобы у гоблина с Кирком всё было хорошо. Джим, каким бы пиздюком ни был, заслужил.
Думал о Пашке, которого увидел впервые не как ребёнка. О том, что рядом с ним было бы чуть менее дерьмово.
Короче, МакКой просто напился в одиночку. А утром подумал, что нет уж, хватит с него одиноких вечеров. Хотелось, чтобы было к кому вернуться, а Чехов… хороший он. Милый, открытый, добрый. Ушлый слегка, не без того, но так даже интереснее.
Заодно можно было бы присматривать за ним повнимательнее, а то Паш-ка, похоже, перенимает капитанскую привычку лезть в пекло, не задумываясь о последствиях.
А у бедолаги так во время осмотра сердце колотилось, что хоть гипо от тахикардии вгоняй. Если раньше, ещё до начала миссии, такое сердцебиение и учащённое дыхание удавалось списывать на волнение (и стеснительность, ага, это каким же надо было быть слепым, доктор МакКой), то теперь причина была кристально ясна. А ещё этот взгляд в сторону, неразговорчивость и игнорирование во внерабочих ситуациях.
Смотреть на его мучения было тяжело. Необходимость поговорить начистоту нависла сверху, как неустойчивый снежный пласт на склоне горы.
Проблема в том, что мальчишка был занят в разработке этой чёртовой орбиты, и выловить его для разговора попросту не получалось.
Боунс постучал пальцами по стеклу, за которым опять хлестал дождь.
Он второй час караулил у зала совещаний, находящегося тут же, при общежитии для экипажей прилетающих в колонию звездолётов. В своей комнате не сиделось. Время в здешних семнадцатичасовых сутках шло к глубокой ночи, а в зале совещаний всё ещё горел свет.
С минуту назад оттуда вышел Кирк, прошёл мимо с группой научного отдела, что-то обсуждая на ходу и тыкая пальцами в проекцию падда. Выглядел занятым до задницы, сильно уставшим, и судя по сосредоточенному виду, конца эпопеи с расчётом орбиты пока не предвиделось. Они же должны были проверять одну небольшую звёздную систему за другой, это прорва времени, а Кирк, как и Чехов, ещё и постоянно “скакали” по делам отсюда на корабль и обратно, до четырёх транспортаций в день доходило, и только идиот будет думать, что это никак не сказывается на состоянии организма.
МакКой не “скакал”. Но застрять на этой планете не многим лучше, чем лететь до базы в другой стороне квадранта.