От вранья тоскливо заныло где-то в районе совести. К тому же вид у его «личной жизни» был понурый. Ещё хреновей.
Чехов кивнул. Вроде, улыбнулся, а губы слегка сжаты. Прошёл внутрь, сел на стул – плохой знак. Обычно он радостно плюхался рядом, на кровать.
– Вот, возьми, – протянул ему свой падд с непонятными круговыми схемами и диаграммами.
Несколько секунд Боунс пытался понять, что это, мелькнула даже мысль, что Чехов хмурый из-за какой-то сложной задачки, которую решить не может, но потом увидел заголовок. А потом – название самих диаграмм.
«Соотношение свободного времени общения с док.МакКоем по часам в неделю» и приписка в скобках «с учётом того, что у нас совпадают рабочие смены и часы отдыха».
«Соотношение проявления коммуникативной инициативы в малоинформативных диалогах»
«Проценты неотвеченных сообщений» – по датам, каждый день в течение полугода. На графике явный прирост, начинающийся с дня его признания.
МакКой вернул гаджет обратно.
– Не знаю, что я могу сделать, – сказал тихо. – Попробовать… по-другому. После миссии.
– Попробуй поговорить со мной откровенно. – Павел вырубает падд. Он… спокойный, хотя губы и сжаты. – Я предположил, что ты тяготишься статусом наших отношений, но вынужден поддерживать его ради моей работоспособности.
МакКой уже открыл рот, чтобы соврать. Что угодно. Что на «Колумбии» погиб его друг, и он ни о чём больше думать не может (что почти и не враньё); что он просто до сих пор не может освободиться от инерциального «я тебе жизнь порчу своим присутствием». Но от вранья тошнило, воротило от вранья. Целовать этого мальца, а самому думать о погибшем в холодной пустоте космоса Эйвери. Синтезировать специальный препарат (потратил три дня), вроде лёгкого наркотика, отключающего большую часть рационального мышления и помогающего быстро возбудиться с пол-оборота – иначе как можно было переспать с тем, кого считаешь своим подопечным, почти младшим братишкой, да ещё и трахаться по полночи? И чтобы при этом препарат не оставлял следов в крови, распадаясь и выводясь из организма часов через шесть-восемь. Да ему премию в области фармакологии надо вручать за подобную штуку, жаль только, что сильно разрушает связи некоторых белков, и из-за этого через пару лет употребления могут отказать почки, но подумаешь, ерунда какая.
А ещё при Чехове надо было улыбаться. Заставлять себя улыбаться.
– Я просто слишком стар для всего этого дерьма.
Боунс не сразу понял, что произнёс это вслух.
– Тебе и сорока нет, а ещё в тебя по уши влюбился мальчишка-навигатор.
Чехов улыбается ему – улыбка чистейшая и горькая. Укладывает падд себе на колени.
– Прости меня. – Тихонько просит, – ты же не сам, это точно. Капитан, больше некому. Я вчера понял. А потом думаю – а какой был выход? Я же… подумать страшно, что могло произойти, пока я за панелями в бессознанке сидел. Как ребёнок избалованный. Надо было мне по ушам надавать, и всё. В следующий раз так и делайте.
– В следующий раз… Господи. Вот дерьмо.
Боунс запускает пальцы во взлохмаченные волосы. Не ясно, что хуже. Их с Кирком «спектакль» так и так бы открылся рано или поздно. Но тошно-то как, чёрт возьми. Совсем.
– Это ты прости меня, Павел. Я старался… а, – выпрямиться. – Теперь уже какая разница. Прости, если сможешь.
Чехов поднимается, неловко хлопает его по плечу.
– Я капитану сам скажу. Ты спи.
Он уходит, а Боунс думает, что после такого спать он не сможет ещё очень и очень долго.
====== Но до того мы должны убедиться, что на ней нет разумной жизни ======
Все три смены, в срочном порядке возвращённые на корабль, собрались на мостике. Час назад база приняла сигнал одного из уцелевших зондов: странная планета поменяла траекторию движения. Теперь она шла прямиком на Вентус, грозя уничтожить колонию. Об этом вернувшемуся экипажу было объявлено в первую очередь.
Дежурная гамма-смена располагалась на своих рабочих местах. Джеймс сидел в своём кресле, сам Спок остался за его левым плечом. Сначала были показаны кадры с зондов «Колумбии», после чего он мельком пробежал раскрытую страницу доклада на своём падде и заговорил:
– Итак, мной сутки назад были запущены в координаты неизвестного объекта, условно именуемого «планетой», два зонда дальней передачи. С ними произошло то же самое, что и с зондами «Колумбии». Компьютер, записи зондов.
Отозвалась голосовая команда бортовой машины, и на экране, сменив кадры с прежних зондов, появились новые, практически идентичные первым.
– Наш зонд перестал существовать спустя двадцать три часа восемнадцать минут и сорок четыре секунды после запуска. Регистраторы перед тем, как установить смену курса дрейфа планеты, никаких аномальных энергий или изучений не выявили. Однако, самые первые фотографии…
Компьютер послушно вывел на экран нужное изображение.
На мостике наступила полная тишина, не считая гудения машин и еле уловимой для слуха вулканца вибрации корабельных двигателей.
На снимке были отчётливо видны обломки, дрейфующие по близкой орбите вокруг странной планеты. Сомневаться в том, что это обломки «Колумбии», не приходилось. Люди тяжело восприняли это известие, хотя и пытались скрыть. Кирк заранее видел снимки, но краем сознания Спок уловил его боль. Иногда люди напоминали ему единый эмоциональный организм – с такой степенью желания сопереживать; однако при этом удивляло отсутствие у них телепатии и реальных эмпатических способностей.
– Нечто сделало так, что наши зонды и зонды погибшего корабля перестали существовать, но не смогло заставить исчезнуть обломки корабля. Второй зонд был мной запрограммирован исследовать обломки, если такие встретятся, и взять образец. Он был уничтожен сразу после сканирования обломка и просуществовал на две минуты четырнадцать секунд дольше первого. Теперь планета направляется в нашу сторону, по моим расчётам, в запасе есть ещё трое суток. Предположительно, заставить исчезнуть большой объект она не в состоянии, но разрушить его способна.
Спок ждал вопросов относительно ситуации, но их не последовало – он, как всегда, недооценил степень эмоционального реагирования людей.
Потом с места поднялся Джим. Ранее он уже связывался с командованием, объяснил ситуацию и получил приказ. Оставался неясным только алгоритм его выполнения.
– Наша задача – остановить эту непонятную планету. Если понадобится для спасения колонии, уничтожить. Но до того мы должны убедиться, что на ней нет разумной жизни. Это обязательное условие Звёздного флота. Мы все должны понимать, что ничего не может отменить нашей миссии. Даже если окажется, что мы идём на самоубийство. Но мы и должны понимать, что так будет все пять лет. Пока что я созову старших офицеров Энтерпрайз на совет, там мы разработаем стратегию проведения миссии. После вы все, кто находится на мостике в какую-либо из смен, будете оповещены о деталях. Я одно вам обещаю…
Плечи капитана расправились, хотя Спок чувствовал, насколько тяжело ему говорить своим людям о смерти.
– Я, Джеймс Т. Кирк, капитан Энтерпрайз, сделаю всё возможное, чтобы привести вас в целости и сохранности к окончанию этой миссии. И к окончанию нашей пятилетней экспедиции.
Он помолчал, задумчиво кивая сам себе. Продолжил:
– Если ни у кого нет вопросов и уточнений, можно расходиться. Старший офицерский состав – сбор на совещание через полчаса в зале А-3. Учитывайте, что совещание может затянуться.
На совещании утвердили алгоритм исследования планеты, опираясь на уже имеющиеся данные: фотографии, спектрограмма, некоторые образцы проб. Учитывали и то, что в любой момент их могут точно так же, как Колумбию и зонды, «распылить». Было высказано предположение, что планета на самом деле представляет собой гигантский космический корабль, использующий биотехнологии. Слишком уж разумно она себя вела. Доказать это, впрочем, было нельзя, как и опровергнуть.
Спок несколько раз (по мнению Кирка, несколько лишних раз) упомянул о необходимости протоколировать каждое своё действие.
Было решено не заходить на орбиту планеты, а дрейфовать поблизости. Чехов совместно со Скотти перепрограммировал транспортатор, благодаря чему стало возможно перенести разведгруппу на планету даже с дрейфа вне орбиты. Правда, для облегчения задачи подъёма обратно было решено Чехова отправить с ними же.
– Слишком опасно отправлять разведгруппу на эту планету, думаю, со мной не станут спорить, – высказал веский аргумент Спок. – Нам необходимо иметь человека, разбирающегося в сути процесса транспортации, и за приборами, и на самой планете. Предлагаю здесь оставить лейтенанта-коммандера Монтгомери, как более опытного.
Спорить не стал никто. Даже совсем упавший духом после просмотра фотографий Боунс.
Вместе с Чеховым должны были отправиться второй зам по науке Лоренс и медсестра Чапел. Кроме необходимого обмундирования и снаряжения Боунс предложил им взять с собой трибблов. На случай, если понадобится дать им на пробу какое-нибудь местное растение, мало ли.
Следовать предполагалось на некотором расстоянии от планеты и послать зонд для изучения атмосферы и температурного режима. Зондов несколько; хоть какой-нибудь да предоставит нужные данные. После – снаряжение разведгруппы. Время на первоначальную разведку – час.
– Лучше послать и потерять трёх человек, чем подвергнуть опасности целый корабль. – За эту фразу Спока, казалось, готовы были убить. А Кирк мог подписаться под каждым словом.
Когда Энтерпрайз стал следовать за планетой, придерживаясь траектории её движения, начались новые странности. Во-первых, их никто не старался убивать. Во-вторых, первый же запущенный зонд предоставил всю нужную информацию: планета типа Земли, значит, класса М, кислородно-азотная атмосфера, приемлемый температурный режим. Класс М, без определённой орбиты, дрейфующий (или, скорей, летающий, раз траекторию меняет) в открытом космосе, сохранивший атмосферу и стягивающий к себе весь свет, который может. В общем, пиздец.
Версия Спока о том, что на «планете» сидит некое сильное существо, казалась всё более рациональной. Хотя бы потому, что космические корабли не умеют стягивать свет.
Облачённую в защитные костюмы троицу, нёсшую клетки с трибблами, Кирк вышел провожать лично, в транспортаторную. Хлопал по спине собранного Чехова, жал руку Лоренсу, улыбался Чапел. Твердил про себя, что ему постоянно придётся отправлять группы молодых талантливых членов экипажа прямиком в неизвестность.
После того, как команда растворилась в золотом сиянии, пошёл час ожидания.
Альфа-смена наступила через полчаса после окончания совещания, так что отряд в траспортаторную Боунс провожал вместе с Кирком. А после оба сразу поднялись на мостик.
– Капитан, – Ухура развернулась к ним в кресле, придерживая ладонью наушник гарнитуры. – Группа выходила на связь, дословно передали, что, цитирую: «прибыли, всё в порядке», после чего связь прервалась. Что-то перебило сигнал.
– Пробуйте связаться ещё, – Кирк не глядя опустился в своё кресло. Его взгляд был прикован к данным, выводимым Споком на экран с передачи зондов. Сам коммандер, на секунду обернувшись, снова вернулся к работе.
– Пробую, ответа нет, – сказала Ухура. – Все каналы открыты, на случай, если кто-то сумеет перестроить коммуникатор на передачу с другой частоты.
Кирк кивнул, и лейтенант повернулась к себе.
Боунс встал у капитанского кресла.
– Чёртова планета, – прошипел тихо. Вряд ли кто-то, кроме Кирка, услышал. Ему мало что говорили диаграммы, графики, формулы, выводимые Споком на экраны (в то время как Кирк не отрывал от них сосредоточенного взгляда, а сам вулканец быстро сводил их в какие-то таблицы и ещё более сложные диаграммы; его пальцы так и метались по сенсорному датчику), зато он точно знал одно: нельзя было отправлять Чехова на этот треклятый булыжник с атмосферой.
– Боунс, рано начинаешь ныть. – Кирк задумчиво почёсывает подбородок. – У них час. Давай начнём паниковать на его исходе.
– Я сам решу, когда мне начинать паниковать, – ещё тише.
Через сорок минут ситуация была та же самая. Сенсоры, установленные Споком на минимальное расстояние, чтобы регистрировать исключительно то, что окажется близко к кораблю, ничего не показывали. Их не атаковали, не вызывали на переговоры, не пробовали на прочность, даже предупреждающих ударов не наносили.
Боунс замер за креслом Кирка со скрещенными руками. Они не говорили. Ухура один раз оживилась, рука с изящными пальцами заметалась по пульту в попытке выловить чётко нужную частоту, но быстро замерла. Развернувшись, девушка доложила, что поймала слабый сигнал с поверхности планеты, но он тут же оборвался. Вместе с этими словами внутри МакКоя тоже что-то оборвалось. Он подозревал, что за этот день поседеет наполовину. По закону подлости, скорее всего, на одну.
Через час ноль две минуты с момента исчезновения отряда Ухура сообщила, что больше никаких сигналов не было.
Спок со своего места (под тяжёлым взглядом Сулу) отрапортовал, что никаких аномалий поблизости от корабля, как и на околоорбитальной области. А вот зонд, полминуты назад вошедший в атмосферу, перестал существовать. Новых данных, могущих прояснить картину, не поступало.
– Вызывайте третий комм. Пять минут без остановки. – Кирк поднимается с места, проходит к рабочему месту Спока. Смотрит на экран. Потом переходит к Сулу, смотрит на него. Хмурится. Щёлкает по клавиатуре, выводя на экран таблицу искривлений пространства.
Ещё бы Боунс понимал в ней хоть что-то.
– Джим, сколько мы будем ждать сверх истёкшего часа? – шипением, и внутри не пойми что. И одна мысль: последнее, что Павел запомнит из событий своей жизни – это объяснение с ним.
– Не будем мы ждать. – Кирк смотрит на падд. – Так, Боунс, Спок, вам – найти себе замену. Замену хорошую, чтобы если что, вместо вас все пять лет работали. Я пошёл к транспортировочным шаттлам, туда… – щёлкает какие-то документы, – через десять минут. Либо вы, либо ваши замены. Всё, Сулу… – поднимает голову, встречает внимательный взгляд азиата, – мостик на тебе, капитанствуй.
Он энергичными шагами заходит в турболифт, достаёт комм. Последнее, что слышно – начинает разговор со Скотти.
====== Оба заткнитесь и залезайте ======
– Прибыли, всё в порядке… – начинает Чехов обязательный рапорт по комму по прибытии на новую планету, но комм как-то неловко выскальзывает из руки (вспотела от волнения), проезжается слегка вниз по склону. Первой реакцией – броситься за ним следом, но комм, всё ещё работающий на передачу, просто исчезает.
Разведгруппа смотрит на место, где он лежал секунду назад. Чарльз Лоренс замирает, не успев настроить свой комм на передачу – большой палец над кнопкой. Сжалась и обхватила себя руками Кристин.
Чехов делает шаг назад.
Когда рассеялось золотое свечение перед глазами, он решил, что попал в ботанический сад. Вокруг – идеальное растительное пространство, трава, деревья, даже небольшой ручей в пятидесяти шагах. Бабочки летают! Планета выглядела настолько мирно, уютно, несмотря на незнакомые формы листьев, цветов и крыльев бабочек, что невозможно было поверить, что что-то здесь способно на агрессивное воздействие.
– Коммы не включайте, – говорит хрипло, переводя взгляд с медсестры на Лоренса.
– А трикодеры-то можно включать? – тихо спрашивает Чапел.
– Нет. – Покачать головой.
Так и оставшийся невключенным комм Чарльза летит на траву, туда же Кристин бросает свой. Павел автоматически отмечает, что трава под её ногами приминается и расправляется по-разному, значит, находится на разных стадиях своего роста и развития.
Ну да откуда здесь времена года
Что ж за место такое
– Вы брали еду? – к обоим. Кристин тут же смущается, а Лоренс смотрит на Пашу как на идиота. Ну да, кто берёт еду на часовую высадку. Паша тоже не взял. Даже термос с протеиновым коктейлем не взял, дурная голова. Зато у каждого клетка с трибблом.
Закрадывается нехорошая мысль, что трибблы съедобны.