– Нелогично! – пискнул “растениелюдь”. На этот раз интонации начали чем-то смахивать на манеру говорить Селека. Джиму показалось, что он всё-таки свихивается. Или просто перепил.
– Ну уж извини, приятель, – Чехов склонился ниже над горшком и попытался пощекотать мелкого ворчалку. – А что ты любишь?
Растение отпрянуло от его пальцев.
– Безобразие!
– Да он, похоже, быстро учится, – хмыкнул Сулу.
Джим, повинуясь внутреннему порыву, хотел притянуть горшок к себе, но тут дверные створки бесшумно разошлись в стороны.
– Капитан, Сирано Джонс получил это растение от орионского торговца, пожелавшего остаться неизвестным, – Селек прошёл внутрь и опустился в свободное кресло, разглядывая устроенный Сулу бардак. – Он не знает, ни с какой планеты это существо, ни как найти торговца. Полагаю, привычная практика в подобных случаях.
– Да, – Джим неосознанно провёл пальцами по подлокотникам и откинулся на упругую спинку. – Привычная. Особенно когда дело грозит коснуться работорговли.
– Нелогично! – снова произнесло существо. Селек перестал гипнотизировать Сулу и уставился на растение.
– В базах данных компьютера научному отделу обнаружить информацию о подобных существах также не удалось. – Селек перевёл нечитаемый взгляд на Джима. – Мы не можем ни классифицировать вид этого существа, ни ответить, на какую планету его необходимо вернуть. Капитан, жду ваших дальнейших распоряжений. Если оно принадлежит к расе разумных существ, мы не имеем права держать его у себя.
Сулу выронил лопатку для смешивания, Чехов отложил падд.
На Джима смотрели теперь все трое.
Нет, четверо, включая растительного человечка.
Джим попросил время на раздумье, сославшись на то, что сейчас находится в неподобающем для принятия капитанских решений состоянии – пьяном. Сулу, понятно, тут же потянул к горшку свои загребущие руки, но Кирк его опередил – подтянул посудину к себе, обнял. Человечек часто заморгал.
– Нелогично, – пискнул обиженно… но, вроде, не возмущённо. Джиму с пьяных глаз даже показалось, что мелкий жалуется, дескать, чего это ты тут меня оставил с этими грунтово-песочными маньяками?
– Капитан, – начал Селек осторожно, – вы считаете разумным решением…
– Нелогично! – это человечек уже точно вякнул возмущённо. Селек замолчал, а мелкая зелень… отвернулась от вулканца, почти уткнувшись личиком в форменку Кирка.
Вернувшись к себе в каюту, Джим поставил горшок на стол, реплицировал стакан воды и полил растение. Сел рядом, положил голову на руки и начал смотреть на человечка. Смотрел, как тот отфыркивается от капель – попали при поливе, как «умывается» веточками, как ёрзает и фырчит. Человечек оказался непоседливым, любопытным… и, кажется, упрямым. Он пялился на капитана во все свои чёрные глазищи, иногда попискивал «нелогично», «безобразие». Неожиданно один раз проскользнуло «капитан» – Джим чуть не подпрыгнул, теряя всю сонливость.
Его мозг стремительно трезвел.
Человечек склонил лысую головку, моргая.
Кирк протянул к нему руку, выставив указательный палец, коснулся вытянутой ручки-веточки.
– Капитан Джеймс Тиберий Кирк, – тихо, с лёгкой хрипотцой начал Джим. – Звездолёт «Энтерпрайз», Объединённая Федерация планет.
Человечек слушал его, не моргая. У Джима сердце заходилось от его чернющего взгляда, сознание с чего-то решило, что человечек похож на Спока, и ни в какую не соглашалось с доводами разума (не Спок, Спок погиб, другая форма жизни).
Пришлось решить для себя, что это его личная форма сумасшествия – видеть Спока в каждом непроницаемо-чёрном взгляде.
Джим медленно и неуклонно сдавался. Чёрному взгляду, упрямому «нелогично», своей собственной тоске.
– Я не сказал тебе тогда, – начал медленно, чувствуя, как веточка тыкается в указательный палец. – Боги, Спок, я был готов отдать за тебя жизнь в этом реакторе, отдал, чёрт возьми…
Речь становилась торопливее, сбивчивее. Слова наскакивали друг на друга, будто давно хотели вылиться, да так оно и было, давно надо было выговориться, только кому выговориться-то, Боунса уже скоро и так затошнит от капитанской тоски по остроухому гоблину.
– Я отдал бы за тебя жизнь сотни, тысячи раз, – Джим приблизился к человечку, вглядываясь в глаза. – Почему я решил, что у нас есть время? Почему откладывал? Почему не сказал… Спок, я дурак, я не сказал, а ты не торопил, я ведь хотел, несколько раз собирался, и всё казалось, что не тот момент, что рано, что нужно подождать. Спок. Спок…
– Нелогично. Капитан. – Тихий писк, и Джима будто прорвало. И глаза тут же намокли, и дыхание сорвалось. И сопли потекли, чтоб их.
– Я люблю тебя, – вырвалось, наконец, выболевшее, выстраданное. Джим шмыгнул носом. – Я это… только сейчас сказать смог, чёрт, Спок, может… если бы ты знал это, а? Может, не полез бы в тот долбаный браконьерский корабль? Или… или хоть транспортироваться назад не последним стал бы, Спок…
Джим уснул за полночь. Выговорившийся, обессиленный, уронивший голову на руки. Его лохматая макушка касалась горшка, и человечек осторожно трогал её веточкой.
========== Глава 3 ==========
– Джим Кирк, – пискнуло рядом, почти в ухо. – Будильник.
Джим поднял голову. Будильник-хронометр, выставленный стандартно на шесть-ноль-ноль, показывал пять-пятьдесят-девять. То есть за минуту до того, как комнату прорезал бы мерзкий и выворачивающе громкий звук подъёма.
– Будильник, – пискнуло растение ещё раз. Джим дотянулся до хронометра, деактивировав его, только после этого понял, что именно услышал.
Первое, что бросилось в глаза – за ночь человечек явно стал больше. И теперь даже без Сулу было видно, что горшок ему мал. Чёрные блестящие глазки осмысленно смотрели на капитана, листья-веточки чуть шевелились. А ещё… у него появились брови, два чёрных, вздёрнутых к вискам росчерка. И волосы – пока коротенькие, но они плотно покрывали вчера ещё лысую голову. Кажется, даже чёлка наметилась, или это он совсем уже с ума сходит.
– Джим. – Малыш явно был чем-то недоволен. – Безобразие. Пить.
И встряхнул листиками.
После этого жеста Джим заметил, что за ночь они повяли, и кинулся к репликатору.
Только как следует напоив «комнатного вулканца», он вымылся сам и наскоро заглотил, запив водой из того же реплицированного стакана, таблетку от похмелья.
Шёл второй день увольнительной, большая часть экипажа была на базе, и Джим весь день провёл в каюте, наблюдая за растением. Только за первые два часа человечек выучил двенадцать слов. К обеду он веточками попытался поднять со стола кружку с водой. Не смог и расстроился.
Селек написал на падд, уведомил, что отправил запрос командованию, а в ответ пришло распоряжение тщательно изучить существо и доказать его разумность. Джим, ощущая раздражение, отписался, что к изучению лаборатории приступят, когда закончится увольнительная. Подумал и попросил прислать в каюту большой горшок, немного земли и лопатку.
Сам пересадил растение, успокаивающе с ним разговаривая во время пересадки. Малыш завернулся в кокон из листьев и слегка дрожал, пока Джим, стараясь не повредить корни, вытащил его вместе с пластом земли и осторожно опустил тяжёлое растение в ямку в земляном углублении нового просторного горшка.
С непривычки он вспотел и весь извозился в земле, а к концу пересадки был ещё и мокрый из-за того, что неправильно установил разбрызгиватель.
– Свет. Солнце! – пискнул человечек после того, как оказался пересажен и тщательно полит.
Джим, как был в земле, кинулся за лампой в оранжерею. Хорошо ещё, на корабле и впрямь почти никого не было.
Он возился весь день – разговаривал, поливал, протягивал пальцы, которые обхватывали в ответ крохотные веточки-отростки.
К концу дня на концах веточек начали образовываться плотные зелёные наросты… в которых угадывались пальчики.
А ещё чёлка была не галлюцинацией. К вечеру она стала вполне себе вулканской, а крохотные ушки, раньше напоминавшие просто две приплюснутых почки, слегка заострились.
– Нелогично. Джим устал. Надо спать, – заявил он сидящему посреди пола капитану, с усталой улыбкой разглядывающему плоды своих трудов – тумбочку, горшок на нём, поливальник, закреплённую сверху лампу, имитирующую солнечный свет.
Джим хотел ответить, что не устал, когда тихо пискнул дверной интерком.
– Джим, надо поговорить, – спокойный голос Боунса никогда ничего хорошего не сулил. – Лучше прямо сейчас.
О, сколько Боунс орал… Можно было понять – капитан за день вырастил у себя миниатюрного Спока, но…
– Джим, какого хрена он стал похож на вулканца, ты, блядская геморроина?! – распалялся врач, размахивая руками и ходя по комнате. На человечка старался не смотреть.
А тот – насупился, в листочки завернулся, молчал. Джим дал ему палец на подержать, чтобы малыш не боялся – ругающийся Боунс мог пугать на первые разы. Его только капитан не боялся, Чехов и… Спок. Пока был жив.
– Чёрт возьми, вот только отвернусь, как у тебя уже вулканец какой-то! Чёрт…
Боунс уселся напротив, зло пнув стул перед этим. Уставился на человечка (тот в ответ уставился на него своими глазищами).
– Мне нужно выпить, – заключил МакКой после минутной дуэли убийственными взглядами. – Поднимай жопу, реплицируй мне виски.
Джим послушно реплицировал (сердце ёкнуло, когда малыш, не желая отпускать его палец, недовольно пискнул). Себе тоже. Они сделали глотка по два, после чего доктор тяжело опустил свой стакан на столешницу, вздохнул и велел:
– Выкладывай. Или я решу, что эти гоблины так и размножаются.
Джим и выложил – всё, подчистую. Как полночи говорил с мелким, как проснулся от его писка, как обучал новым словам. Как держал за веточку во время первого разговора. Его сходства со Споком не касался, это… и так было заметно. Выслушав рассказ, Боунс молчал с полминуты (тяжёлые полминуты), хмуро смотрел на малыша. Малыш, пискнув: «Нелогично», насупился и отвернулся.
– Ладно, ты хотя бы не рехнулся, – заключил доктор, наконец, потирая переносицу. – Это не значит, что ты здоров, – рыкнул тут же, ткнув пальцем в Кирка. – Но ты не псих. А вот что с растением делать…
– А вот мне кажется, что я с ума схожу, – признался Джим тихо. Маленькие пальчики растения снова обхватили его палец, а чёрные глаза смотрели явно неодобрительно.
Да, Спок тоже не любил, когда Джим выпивал.
– Ну, дорогой капитан…
Боунс осушил остатки виски одним глотком, поморщился. И резко встал, оперевшись о стол руками.
– Ты как хочешь, – говорил явно с Джимом, но смотрел в глаза растения, – но исследовать его надо. Даже не думай спорить, – ткнул пальцем, не глядя, – это неизвестная форма жизни неизвестно откуда. И как оно приобрело форму… сам знаешь, чью, тоже ещё выяснить надо.
И прав ведь был. Всё по Уставу, по логике всё.
– Нелогично, доктор, – пробубнил малыш, рассматривая МакКоя.
– Отсоси, гоблин, – огрызнулся тот. Ему явно было неуютно с маленькой зелёной копией Спока.
МакКой принёс горшок в пустую лабораторию. Поставил на стол, включил лампы. Под стерильным светом зелёный человечек в листьях казался особенно маленьким и беззащитным, даже много чего повидавшего на своём веку врача пробрало.
– Сам понимаешь, безопасность капитана прежде всего, – сказал тихо, несильно ткнув пальцем в плотные листья.
Человечек не отвернулся, продолжал его разглядывать.
…Через два часа МакКой тихо выматерился и уже громче, с чувством сказал:
– Гоблин остроухий.
– Невежливо. Оскорбления нелогичны, – пискнуло существо. Оно практически не затыкалось всё то время, что шло исследование, хотя против проб, взятых с листьев и пробы «крови» – прозрачно-зеленоватой жидкости, наполнявшей крохотное тельце – не возражало, даже пискнуло, что это логично и сказало, что было выбрано правильное начало исследования, из-за чего МакКою захотелось его прибить контейнером из-под пробирок.
А сейчас ему впервые в жизни хотелось курить. Нет, ничего опасного в растительном человечке не было. Ни ядов, ни шипов. Даже аллергенов, опасных для Кирка. Зато мелкое существо в горшке не просто росло почти на глазах – на это указывали данные с подключённых к нему датчиков, – оно действительно походило на Спока. Речь, манера лёгкого поднятия брови (чёрт бы её побрал), даже то, как он складывал за спиной ручонки.
Вот сейчас, к примеру: уставился нечитаемым чёрным взглядом, чуть склонив набок голову – гоблин и гоблин. Ждёт повода, чтобы вылепить своё «нелогично».
Леонард не верил в переселение душ и прочую ересь, но здесь его охватил суеверный страх. Он отвернулся от человечка.
Тихо прошуршали двери, ведущие в лабораторию, и в помещение зашёл старпом. МакКой так и спросил два часа назад, какого вулканец тут ошивается в свою увольнительную, на что получил лаконичное «по долгу службы мне необходимо знать о возможных угрозах капитану». Ну, необходимо так необходимо, поэтому МакКой припахал его к рутине – химическому анализу, всё равно лаборанты в полном составе спустились отдыхать на станцию.
– Результаты исследования, доктор, – Селек бесшумно подошёл ближе, достал из широкого кармана халата падд. Длинные пальцы выписали по экрану целый хренов пируэт. – Пробы показывают, что существо полностью растительного происхождения. В структуре тканей наблюдаются элементы, по строению сходные с белковой структурой грибов, но это также не объясняет наличие разума. Я сейчас перешлю вам полный отчёт.
– Ага. А ещё у него есть листики, мочковатая корневая система, связанные с ней сосуды, сердце, мозг, кости, даже что-то вроде зачатков пищеварительной системы, и она развивается вот в данный конкретный момент, – МакКой отмахнулся от невозмутимого вулканца и взял со стола свой падд, чтобы просмотреть результаты. – Кровь – не кровь, а… Это – растение по всем признакам, но какого-то хрена с гуманоидным строением внутренних органов.
– Подойди! – требовательно пискнули из-за спины. МакКой чуть не подпрыгнул. Но оказалось, хлорофилльный ублюдок это не ему. Он уставился на Селека и протянул к нему ручонку – вполне теперь напоминающую руку гуманоидного ребёнка.
Вулканец подошёл, настороженно протянул палец. Его тут же цепкой и уверенной хваткой обхватили зеленоватые пальчики.
– А ещё его метаболизм в несколько раз выше, чем средний показатель для гуманоидных рас, хотя и постепенно замедляется, – продолжил прерванную речь МакКой, – зато…
– Доктор, – Селек обернулся к нему. Видно было, как между чёртовых идеально гладких вулканских бровей залегла идеально выверенная вулканская складка.
– Ну чего? – МакКой едва не ляпнул «гоблин остроухий», но вовремя прикусил язык.
– Оно… Он. – Селек с некоторым трудом вытащил палец из хватки. – Читал меня. Как контактный телепат. Кажется, его интересует подробная информация о… строении тела у вулканцев. Но самое интересное в другом.
– Куда уж интереснее! – Сарказм подавить не удалось.
– Самое интересное, – невозмутимо продолжил вулканец, но что-то в его тоне ясно подсказало доктору, что он взволнован, – что у меня ментальные щиты. И я их не снимал перед контактом.
========== Глава 4 ==========
Джима с тех пор, как горшок с человечком покинул его комнату, не отпускало беспокойство. За растение, за его похожесть на Спока, за собственное душевное равновесие, за Боунса, в конце концов. Врач, хоть отрицал это, но тоже здорово привязался к вулканцу за время службы и тяжело перенёс его потерю.
Первым решением капитана – и это было логично – было выпить снотворного и хорошенько выспаться.
Вторым – связаться с тем, кто лучше всего знал Спока. И лучше всех понимал, как действовать, столкнувшись с неведомой космической ересью.
Джим сел писать сообщение Прайму. В общении со старым вулканцем можно было не придерживаться официального тона, не выбирать выражения, даже позволять себе сбиться с логики повествования, поэтому рассказ шёл легко.