— Дурак.
Мы пошли немного быстрее, не проронив ни слова больше.
Иногда мне хочется вернуть все в наш родной город. И снова убегать на улицу на весь день. И хвастаться друг другу новой одеждой. И радоваться маминым горячим обедам. И собираться огромной толпой на воскресный просмотр семейного кино с пиццей и попкорном. И надеяться, что Касс помирится с родителями. Но мы можем только забежать в круглосуточный магазинчик за ящиком пива и лапшой, а потом завалиться в маленькую квартирку на старый матрас и болтать ни о чем почти всю ночь.
========== Извращуга ==========
Мэлл возвращался домой поздно вечером, но фонарь у подъезда почему-то не горел. Наверно, опять забыли лампочку поменять. Лифт тоже не работал, что было редкостью в их доме. В звонок звонить не имело смысла, так как он сломался еще в прошлом месяце, поэтому парень просто открыл своим ключом.
Он не сомневался, что Касс окажется дома, вот только дверь в его комнату была закрыта, что так же являлось редкостью, как и сломанный лифт. Мэлл тихо разулся и медленно подошел к закрытой двери, за которой слышались лишь учащенные вздохи.
Слегка толкнув дверь, что легко поддалась, Мэлвин открыл интересное зрелище: в полной темноте, примостившись недалеко от окна и не отрывая взгляда от экрана ноутбука, Касс шурудил рукой у себя в штанах.
— Блять, напугал, — резко выдохнул парень, отрывая взгляд от видео и убирая руку из штанов.
— Развлекаемся, значит? — Мэлл ехидно улыбнулся, снимая сумку и ставя в углу комнаты.
— Прости, что тебя не дождался, — с той же интонацией ответил Касс, прикрывая крышку ноутбука, — но я еще не закончил. Поможешь?
Мэлвин внимательно следил за старшим, который медленно встал и попытался приблизиться к нему, попутно снимая штанцы. С воплями «Фу-у, извращуга!» он вдруг выскочил из комнаты и понесся на кухню. Касса это не остановило, и уже без штанов тот побежал за парнем.
Нарезая круги вокруг стола, они смеялись как дети, пока не вспомнили цель этих самых «догонялок»: Касс наконец схватил Мэлла за край рубашки и, крутанув на 180 градусов, прижал к подоконнику. Оба загнанно дышали, словно это были не пятиминутные догонялки по кухне, а километровый марафон.
— Со стояком, скажу тебе, бегать очень неприятно, — улыбнулся кудрявый, отпуская край рубашки.
— Я в курсе, — Мэлл неловко опустил взгляд.
Касс проследил за его взглядом и понял, что не один столкнулся с такой «проблемой».
— У-у-у… И кто ж из нас еще извращуга, Мэлвин?
— Заткнись. Ты сейчас очень качественно портишь момент. — младший попытался увернуться, но тщетно: теперь он был прижат не только чужими руками, но и всем телом.
— А давай-ка ты не будешь больше убегать? — Касс наклонился к шее парня и провел по ней губами, собирая выступившие мурашки. Руки снова потянулись к рубашке, но теперь для того, чтобы ловко расстегнуть ее.
Вопрос остался без ответа. Парни никогда не говорили о своей близости как о чем-то особенном, скорее, это был повод выпустить пар. Одной рукой-то сыт не будешь. И в данный момент их ничто не беспокоило, ничто не могло помешать.
— Я убегу, если ты сейчас же не сделаешь что-нибудь, — прошептал, наконец, Мэлл, скидывая распахнутую рубашку на пол.
Касс улыбнулся, подхватывая парня под бедра и усаживая на подоконник (благо, тот был низкий и широкий, за что спасибо планировщикам). Покусывая и зацеловывая плечи, он не спеша расстегнул пуговицу чужих брюк и осторожно потянул их на себя, услышав тихий скулеж.
— Приподнимите Ваш шикарный зад, пожалуйста, — гоготнул Касс, сразу же подцепляя появившуюся из-за пояса брюк резинку трусов.
Мэлл, пыхтя, оперся на руки и приподнялся, чтобы друг стащил с него штаны вместе с бельем.
Напряжение резко нарастало. Парни вцепились друг в друга поцелуем, жадно шаря руками по горячим телам. Отлепиться первым никто не находил сил, а воздух постепенно заканчивался. Наконец, на секунду оторвавшись, младший запустил руки в курчавые волосы старшего, попутно «съезжая» с подоконника, чтобы теснее прижаться к телу напротив и снова возобновить поцелуй.
Это было похоже на борьбу, пока руки Мэлла не оказались под резинкой белья и не обхватили возбужденную плоть Касса. Тот сразу почувствовал, что не может больше тянуть: прохладная ладонь скользнула по всей длине, размазывая выступившую смазку.
Отцепив от себя Мэлвина, Касс скинул белье и аккуратно развернул не соображающего ничего младшего к себе спиной, прикладывая к излюбленному подоконнику. Навалившись грудью тому на спину, старший тихо прошептал:
— Прости, малыш, я был на грани. Не хотелось тебя разочаровать.
Мэлл лишь простонал в ответ: теплые руки легли на его ягодицы, слегка сжимая. Кассу хотелось зацеловать эту аккуратную спинку с кучей милых родинок, но обоим было невмоготу сейчас, поэтому нежности плавно перенеслись на потом. Отстранившись, парень быстро (насколько это возможно, конечно) сбегал за тюбиком смазки и резинкой, и вернулся к распластавшемуся в супер-откровенной позе другу, что чуть дрожал, пытаясь прикоснуться к себе.
Снова проведя руками по телу под собой, старший приблизился к мягким ягодицам, чуть разводя их и скользя пальцами по открывшейся ложбинке вниз. Мэлл охнул, поджимая пальцы на ногах. Немного разогрев принесенную смазку, Касс попробовал протиснуться первым пальцем в сжатое колечко мышц.
— Боже, малой, расслабь очко, я ж только начал, — пыхтя, прошептал он.
— Бля, ну, ты и романтик. Я пытаюсь, — закатил глаза Мэлл, пытаясь не думать о дискомфорте.
Вместо ответа, Касс провел рукой по члену друга, целуя того в загривок. Младшему показалось, что он сходит с ума: волна возбуждения накатила с новой силой, перекрывая боль. Рука Касса двигалась плавно, слегка задевая головку. Увидев положительную реакцию, он добавил второй палец, пытаясь поменять угол.
Наконец, когда два и три пальца проходили довольно свободно, парень распаковал резинку и, дрожавшими руками натянув ее, осторожно толкнулся в нутро друга. В этот момент обоих словно прошибло током: Мэлл замычал, сжимая собственные волосы на голове в кулак, а Касс понял, что уже не сможет остановиться, хватая друга за бедра и притягивая еще ближе.
— Поцелуй меня, — задыхался Мэлл, приподнимаясь на локтях, — сейчас же.
Он встал в полный рост и уперся руками по обеим сторонам от окна, поворачивая голову к Кассу. А тот без промедлений впился в подставленные губы, обхватив друга поперек талии двумя руками и крепко прижимая к себе. Их тела буквально горели, капли пота скатывались по спинам, но никто не хотел останавливаться. Младший хозяйничал языком во рту старшего, пока тот вбивал его тело в несчастный подоконник, заставляя ноги дрожать и подкашиваться.
— Я хочу, — еле сипел Касс, — хочу смотреть на тебя. Пожалуйста.
Они остановились, чтобы Мэлл смог повернуться лицом и обхватить его талию ногами. Теперь угол толчков поменялся, заставляя младшего заскулить и прогнуться. Закинув руки старшему на шею, он впился зубами в плечо, тут же зализывая. Касс рычал, крепче удерживая друга под бедра. Казалось, они сейчас свихнутся: так долго не чувствовали друг друга, что худшим кошмаром было бы остановить все это.
— Сейчас… — прошептал Мэлл, падая спиной на подоконник и утягивая Касса на себя.
Еще пара размашистых толчков в крепких объятиях, и младший видит звезды, изливаясь на живот. Касс тут же отпускает себя, крупно дрожа и чуть не падая на колени. Оба глубоко дышат, не отлепляясь друг от друга пару минут, а потом Касс встает, стягивая резинку.
— Пошли в душ, — предлагает он.
Мэлл не открывает глаз, все еще пытаясь отойти от случившегося, но поднимается, зачесывая растрепанные волосы пятерней, и охрипшим голосом шепчет:
— Только без продолжения, а то я завтра вообще не встану.
— Тогда ты просто обязан потереть мне спинку.
***
— И почему ты выбрал для порнушки именно то время, когда я возвращаюсь домой?
-…
— Да ладно? Специально?
— Конечно. От тебя инициативы-то не дождешься. Сразу «Фу-у, извращуга!».
— Еще какой!
Комментарий к Извращуга
Первая моя нцшка
Сорян
⁄(⁄ ⁄•⁄ω⁄•⁄ ⁄)⁄
========== Я дома /Мэлл/ ==========
Сегодня нас отпустили с пар пораньше, поэтому я спокойно мог сходить в магазин и заняться домашними делами, ведь обычно на житейскую рутину времени не хватало. Набросав список продуктов прямо на последней паре, я кинулся к ближайшему торговому центру. С покупками расправился достаточно быстро, потому что народу было очень мало, и сразу же вернулся домой.
Касс говорил, что вернется поздно, и в квартире его, действительно, не оказалось. Мне это было на руку, потому что ничто не сможет отвлечь. Разобрав покупки, я решил сварганить что-нибудь съедобное, еда на вынос уже не лезла в глотку.
Не знаю, как долго пытался справиться со слишком большим куском свинины, но, видимо, довольно продолжительное время, потому что даже мультиварка уже вовсю пищала, оповещая о готовности рисовой каши.
Отложив несчастное мясо, я достал рис из мультиварки, и уже хотел было попробовать, как зазвонил телефон. Это был папа, чему я очень удивился, ведь он всегда звонил днем, а сейчас в Карлайле было всего девять утра.
— Да, — ответил я, держа в руках тарелку с рисом.
— Привет, сынок, — голос отца был очень тихим, отчего я дернулся. Не в его стиле. Тарелка отправилась на стол.
— Привет, па. Ты чего так рано звонишь?
— Малыш, — он сделал паузу. Мое сердце снова пропустило удар, а во рту скопилась слюна. Я почувствовал, что сейчас что-то должно было произойти.
— Малыш, — снова попытался папа, — нашей мамы больше нет.
И всё. Не помню точно, что чувствовал в тот момент, но я однозначно не хотел верить.
Скатившись по стенке на пол, я только и делал, что твердил «Нет, нет, нет, нет…», ничего более. Мои глаза точно наполнились слезами, а взгляд был направлен куда-то за пределы кухни. Я слышал в трубке папины рыдания, он выл. Так продолжалось некоторое время, пока он не выдохнул:
— Малыш, пожалуйста, я вышлю тебе деньги. Прошу, пожалуйста, вернись домой…
— Я вылетаю, — и сразу же бросил трубку.
Мне потребовались минуты, чтобы перестать плакать и убрать нетронутые продукты в холодильник. Потом же я просто вылетел из квартиры, держа курс к аэропорту.
***
— Один билет на ближайший рейс до Манчестера, пожалуйста, — мои глаза горели от слез, поэтому не мог разглядеть информационное табло.
Кассирша посмотрела на меня очень внимательно. Возможно, я сказал что-то неправильно или подошел не к той стойке.
— Ближайший рейс в 18:55, — объявила девушка, продолжая осматривать меня.
Я достал паспорт и карточку и уже протянул их в кассу, когда сотрудница аэропорта спросила:
— Молодой человек, с Вами все в порядке?
— Нет, все не в порядке, — я тут же одернул себя, потому что понял, что был слишком резок. — Простите. Да, то есть, нет, не совсем. Извините.
— Ничего страшного. Может быть, я могу Вам чем-то помочь?
— Вы очень поможете мне, если посадите на ближайший рейс до Манчестера без происшествий.
— Конечно. Одну минуту, пожалуйста.
Я чувствовал, как снова начинаю плакать, и вцепился в стойку руками. Слезы бежали бесконтрольно. Я ненавидел это.
***
Меня ждала долгая дорога до дома. Полет на самолете длился около 18-ти часов. За это время я успел еще больше устать, в висках начало гудеть, а глаза полыхали огнем. В голову бесконтрольно лезли самые ужасные мысли, я не мог перестать думать.
Я знал о маминой болезни еще с 11-ти лет. Тогда ее впервые положили в больницу, она очень похудела, когда вернулась. После того случая родители каждый год брали небольшой отпуск в конце лета, чтобы мы могли вместе съездить куда-нибудь отдохнуть. Это было обязательным условием.
Ей нельзя было таскать тяжести и много работать, но она никого не слушала. И не проходила обязательные курсы терапии каждые полгода, потому что ненавидела больницы. Не соблюдала жесткую диету и не принимала все положенные лекарства.
Когда мама лежала в больнице, врач однажды сказал, что ей осталось года два, не больше. Но, Боже, как же она цеплялась за жизнь. Ей всегда было плевать на чужое мнение, она уверенно протаптывала себе тропинку, по которой вела нас с папой и Касса. Это удивительно.
После моего выпускного и зачисления в университет, мама очень волновалась, боролась с собой (а заодно и со мной), чтобы отпустить меня к моей мечте. Ей было так сложно и так тяжело. А через пару месяцев она снова захворала. Папа сказал, что ее продуло во время работы в саду. Я обещал приезжать раз в месяц, потому что очень боялся, ведь знал, что мама снова в больницу не ляжет. Но учеба и подработка сильно давили, поэтому последний раз дома я был почти три месяца назад. О чем уже успел крупно пожалеть.
Мама только писала мне смс-ки, созванивались мы очень редко, потому что говорить громко ей было все трудней, а связь всегда оставляла желать лучшего. По факту, я даже не помнил, когда последний раз видел, как она улыбается, слышал ее смех. Я успел забыть все это. Папа иногда присылал фотографии, но лучше мне было на это не смотреть: худое бледное лицо со впавшими щеками, тоненькие ручки и костлявые плечики — это ужасное зрелище.
«Ночью ей стало плохо, увезли в больницу. Сейчас жду врача»
«Кажется, маме лучше, сегодня она много смеется»
«Ей сделали операцию, но улучшений нет»
«Доктор сказал, что мы еще вовремя успели, так что есть все шансы»
«Милый, только не волнуйся, но мы должны быть готовы ко всему»
Каждый день меня ждали новые сообщения, от которых то бросало в дрожь, то возносило к небесам от счастья.
Черт возьми, я так боялся. Я боялся всего этого дерьма каждый день с 11-ти лет. Временами я просыпался посреди ночи, слыша мамины стоны, потому что у нее сводило ноги. А днем, возвращаясь из школы и видя ее лежащей на диване, я бежал проверить, дышит ли она. Иногда я плакал. Потому что не знал, как помочь, как облегчить ее боль.
«Малыш, не волнуйся, мне уже сделали операцию, сейчас я в порядке»
«Спасибо за милый подарок. Я так хочу домой, к вам»
«Прости, что не перезвонила, совсем нет сил разговаривать, не обижайся, сынок»
«Папа сказал, у тебя все хорошо. У меня тоже все хорошо, жду, когда смогу вернуться»
«Милый, ты приедешь?»
«Детка, я очень тебя люблю, только не грусти, хорошо?»
Это просто не может быть правдой. Мой самый дорогой человек, мой лучший друг, мой луч солнца, моя защитница. Ушла. И больше никогда не вернется. Никогда. Худший кошмар все-таки случился.
В Манчестер я прибыл примерно в семь утра, и теперь ждал поезд до Карлайла.
Еще 2 часа в поездке, за которые я ни разу не сомкнул глаз.
К счастью, от станции прямо до моего района шел автобус, поэтому в десять утра я уже стоял на пороге дома, измотанный, сонный и невероятно подавленный.
Отец ничего не сказал, просто молча обнял меня и завел в дом. Спустя время он тихо спросил:
— Устал? Иди поспи хоть немного. Похороны завтра утром, отдохни пока.
— Я? Да, наверно.
Я сидел на диване в гостиной и никуда не смотрел. Хотелось спать, но сна не было ни в одном глазу.
— Как это произошло? — вопрос вырвался сам.
На секунду папа оторвал взгляд от телефона и, не смотря в мою сторону, тихо сказал:
— Сердце не выдержало. Последние несколько дней она то и дело раскачивалась на месте и твердила: «Я устала, устала». Ничего более. Ей просто было очень больно…
— Я понял.
— Она так хотела вернуться домой. Увидеться с тобой. Часто спрашивала про Касса. Черт возьми, мне так страшно, Мэлл.
Отец заплакал. Я первый раз в жизни видел его слезы. И это было худшим зрелищем, как будто человек разрушается у тебя на глазах.