Уилл невнятно угукнул, рассматривая руки мужчины. Ему действительно нужно вернуться в общежитие и обо всем подумать. Он поднялся из кресла, все так же неуклюже, схватил сумку, пытаясь сообразить, куда положил ключи. Чужое дыхание обожгло его шею.
— Вы что, понюхали меня? — Грэм почувствовал, как шею сдавила невидимая удавка. Приступ удушья настиг внезапно. Ему пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы привести мысли в порядок.
— Не смог удержаться. Ваш лосьон для бритья просто кошмарен.
Ганнибал негромко засмеялся, Уилл в ответ лишь испуганно улыбнулся. Он сбивчиво прощался, надевая куртку, и вылетел пулей на улицу, не с первого раза отключая сигнализацию на машине. Он добрался по Шарлоттсвилля за рекордные три часа, постоянно пытаясь успокоить себя, и не придумал ничего лучше, чем навестить Марго, несмотря на то, что стрелки часов уже подобрались к полуночи. Он знал, что ее соседка по комнате уехала на выходные к родителям, а незапертая дверь комнаты совершенно не остановила от вторжения на чужую территорию.
— Все стало еще хуже, чем было до этого. На кой-черт ты вообще посоветовала мне съездить к нему? — Грэм оборвал себя на половине фразы, замирая в трех шагах от порога.
Он не ожидал застать Марго в компании полуголой брюнетки. Еще меньше ожидал узнать в этой полуголой брюнетке преподавателя старших курсов Алану Блум. Он пялился на них так долго, что стыд пришел не сразу. Парень попятился к выходу, на ходу хрипя извинения.
— Боже, мне нужно было постучать. Просто зайди ко мне завтра, нам нужно поговорить. Доброй ночи, мисс Блум, простите, что побеспокоил.
Как только дверь хлопнула, Марго отмерла и, наконец, убрала руки с бедер женщины. Алана склонила голову, недовольно хмурясь.
— И что это было? — она проследила, как девушка щелкнула замком и вернулась в постель. — Может, тебе стоит пойти за ним?
— Может, нам стоит продолжить с того места, на котором нас прервали? Он сейчас все равно ничего внятного не скажет, утра вечера мудренее, — Марго протянула руку, и женщина ей не отказала.
Утро встретило Уилла головной болью и осознанием чего-то важного, чему он сам не мог дать название. Он шатался по комнате, прибрался на своей половине, расставил книги на полке, сложил ровной стопкой тетради, вытер всю возможную пыль и аккуратно развесил одежду в шкафу. Белый пузырек с таблетками постоянно маячил перед глазами, он принимал их так долго, что рука сама потянулась за стаканом воды. Грэм одернул себя. Он попробует не пить их, хотя бы несколько дней, чтобы посмотреть, что из этого выйдет, а если потеряет контроль над ситуацией, позвонит доктору Нельсон. Конечно, родители будут в гневе, особенно мать, но он сможет это пережить. Пропустив первый прием таблеток, Уилл почувствовал себя неважно. Легкое головокружение и приступы тошноты, если верить статьям врачей на медицинских сайтах, были признаками детоксикации, поэтому парень лишь влил в себя два стакана воды с лимоном, чтобы смыть привкус желчи изо рта. Марго пришла только к обеду, была в прекрасном расположении духа и прятала свежие сине-фиолетовые отметины на шее под воротником кашемирового свитера. Она принесла ему пиццу, еще горячую, и уселась прямо на полу, вытянув ноги. Уилл долго раздумывал, но все же сел рядом, вытаскивая кусок пиццы из коробки голыми руками. Девушка пихнула его локтем под ребра и всем своим видом требовала подробностей. Она бы с удовольствием пришла раньше, но завтра вечером Алана уезжает на конференцию в Хьюстон и вернется только через неделю, Марго не смогла вырвать себя из чужих объятий даже силой воли. Грэм молча доел первый кусок и потянулся за вторым, когда, наконец, нашел в себе способность рассказать о произошедшем.
— Я понятия не имею, что происходит. Я просто приехал туда и за пять минут почувствовал себя как дома, — Верджер с непониманием посмотрела на него, ожидая продолжения, и громко выругалась, когда томатный соус капнул на ее светлые штаны. — Вся эта мрачная обстановка, тишина, мне казалось, что я должен там быть. Это просто идиотизм какой-то. Я видел его первый раз в жизни, а было ощущение, что мы знакомы кучу лет.
Марго тут же погрустнела. Улыбка исчезла с ее лица, сменившись чувством стыда. Она прикрыла лицо ладонью, низко опуская голову, и лишь несколько минут спустя смогла посмотреть на сидящего рядом парня. Она чувствовала себя просто отвратительно.
— Я была бы счастлива, если бы оказалась неправа в прошлый раз, когда сказала, что ты можешь быть омегой. Они часто рассказывают, когда мы выпиваем вместе по выходным, что примерно то же самое чувствуют, когда встречают подходящего альфу, — Марго скривилась, словно собиралась расплакаться, но взгляд ее оставался ясным. — Я все еще надеюсь, что ошибаюсь, и это просто влияние доктора Лектера на тебя. Он располагает к себе, возможно, он кажется тебе кем-то безопасным и стабильным, не таким, как твой отец. Пообещай, что не будешь делать глупостей, не посоветовавшись предварительно со мной. Если я испортила всю твою жизнь советом сходить к психотерапевту, я себе этого никогда не прощу.
Уилл кивнул. В словах подруги было рациональное зерно, он действительно впервые за двадцать один год почувствовал себя защищенным в том кабинете, спрятанным от ненавидящего взгляда матери и осуждающего — отца, а все эти россказни про альфу казались бредом. Грэм помедлил, прежде чем рассказать девушке про свой отказ от лекарств. Доктор Лектер сказал, что он должен поставить кого-то в известность, а кроме Марго рассказать ему было некому. Верджер пообещала, что будет навещать его каждый вечер дважды или хотя бы звонить, а в случае чего выбьет дверь, и Джонатану придется ставить ее на место. Беспокойство рассеялось, словно утренний туман, они увязли в подготовке к семинару у мистера Рейза, обещавшего содрать с них заживо кожу, если на занятии снова будут неподготовленные по теме, провозились до самой темноты, пока телефон Марго не разрушил их уютное уединение звонким голосом молодой популярной певицы. Девушка заторопилась к себе, поцеловала Уилла на прощание в щеку, а когда она ушла, Грэм впервые ощутил головокружение. Видимо, таблетки выводились из его организма без тяжелых последствий, и у него была надежда, что все обойдется.
Все последующие дни Уилла беспокоили только тошнота и легкое головокружение, к которым он постепенно привык, а избавиться от них можно было стаканом холодной воды или хорошим кофе в шумном студенческом кафе недалеко от кампуса. Они с Марго и Беверли часто занимали там один из столиков у большого окна во всю стену, заказывали самую вредную еду, что была в меню, и штудировали учебники, готовясь к грядущим экзаменам. Верджер предусмотрительно не поднимала тему отказа Грэма от лекарств, да и вряд ли кто-то раньше обращал внимание на то, как он между лекциями доставал из сумки белый пузырек без надписей, чтобы выпить очередную таблетку. Он хорошо справлялся со своей прямой обязанностью в обучении, даже получил похвалу от одного из приехавших посмотреть на студентов-третьекурсников адвокатов из Балтимора, и теперь рассчитывал получить работу на лето. Перебирать бумажки в архиве было не ахти какой работой, конечно, но, если он покажет себя хорошо, у него будет шанс заполучить место стажера в компании мистера Кроуфорда, а это лишит его жуткой возможности вернуться к родителям даже на месяц. Ехать в Вулф Трап и выслушивать от матери очередную порцию нотаций не хотелось. В среду, почти избавившись от тошноты, но заполучив вместо этого странное ощущение волнения и жар, наполнявший его тело, он позвонил доктору Лектеру, сообщая о своем намерении продолжить терапию. Мужчина отозвался на это, возможно, слишком радостно, но Уилл не стал задумываться о мотивации психиатра. Все же, он получал деньги за свою работу, а такой клиент, как Уилл Грэм, обогатит его банковский счет на кругленькую сумму, лечиться придется долго. В пятницу он даже не остался на обед, хотя Марго клялась, что в этот раз ее суп действительно получился нормальным. Середина декабря была холодной, и парень боялся, что его машина решит заглохнуть где-нибудь на полпути к Балтимору. Четырех с половиной часов ему вполне хватило, чтобы добраться. Уилл подумал, что вполне может привыкнуть к долгой пробке между Вирджинией и Мэрилендом в пятничный вечер, включал музыку громче и подпевал всем песням, зная, что его никто не слышит. Как и в прошлый раз, он просидел в машине двадцать минут, ожидая, когда со двора доктора Лектера выйдет высокий худощавый мужчина в темно-сером пальто, и лишь после этого заставил себя выйти наружу, в холодный ветер. Ганнибал ждал его. Возможно, видел его машину из окна или когда провожал предыдущего пациента, пригласил пройти в кабинет и направился делать чай. Уилл опустился в кресло, глубоко вдохнул, успокаиваясь. Он не мог объяснить себе причину такого спокойствия, но и искать ответ на этот вопрос не хотел. Он просто принимал факт, как должное, наслаждаясь тишиной и пряным запахом специй, которым был наполнен воздух. Ганнибал принес ему чай, и парень с готовностью обхватил так и не согревшимися пальцами тонкий фарфор, с восхищением разглядывая руки мужчины. Сегодня на докторе был темный-синий, без рисунка костюм, и Уилл несколько секунд не мог оторвать взгляд. Ему было жарко, но он так и приехал, сегодня утром стало особенно нехорошо. Он отпил и почувствовал себя куда более уверенным, чем несколько минут назад.
— Я отказался от лекарств, — лицо Ганнибала оставалось непроницаемым, но он уже знал это. Почувствовал все еще заглушенный химией, но уже более отчетливый запах омеги, тонкий и сладковатый, каким он и должен был быть. — Меня несколько мутит всю эту неделю, но все не настолько плохо, как я думал.
Лектер позволил ему говорить. Рассказывать о том, что Уилл почувствовал, отказавшись от препарата, как ощущал себя в эти дни, и не мог заставить себя перестать глубоко дышать. Он знал этот запах, так пахли омеги в преддверии течки, Ганнибал с уверенностью мог сказать, что его пациента столь неприятное явление настигнет со дня на день. Грэм все еще говорил, его губы шевелились неспешно, кадык все так же дергался под кожей, а лоб и виски были мокрыми от пота. Внезапно его дыхание стало шумным и глубоким, будто Уилл задыхался, и в конце концов парень съехал в кресле, непрерывно ерзая, словно не имея возможности найти удобную позу. Воздух в кабинете стал тяжелым и вязким. Его можно было попробовать рукой, сжать в ладони, чтобы растекся по коже. Уилл посмотрел замутненными глазами, широко открыл рот, пытаясь вдохнуть. Капли пота расчертили его покрасневшую от начинавшейся лихорадки шею. Лектер сжал подлокотники кресла, не оказываясь готовым к подобному. Он не хотел, чтобы течка у такого пациента, рядом с которым так сложно было держать себя в руках, началась прямо у него на приеме. Но сетовать на судьбу было поздно. Грэм окончательно съехал вниз, упирался в край кресла лопатками и оттянул ворот свитера, пытаясь освободиться от жара. Прежде чем Ганнибал придумал какой-то логичный и безопасный выход из этой ситуации, Уилл рухнул на пол и потерял сознание. Лектер с отчаянием застонал, в глубине души радуясь, что никто не видит момента его откровенной слабости, подхватил мальчишку на руки, с удовольствием отмечая, насколько легким он был, и понес его в гостевую комнату. Оставлять его в своей спальне было самым настоящим безумием, там бы все пропахло этим густым, насыщенным ароматом, не перебило бы никакое чистящее средство. На самом деле, ему бы стоило вызвать скорую и отдать Грэма специалистам, чтобы те могли контролировать его состояние в подходящих для этого условиях больницы. Но одна мысль о том, что он не может позаботиться об омеге, стала болезненной и отвратительной, наносящей урон его самолюбию альфы. Конечно, Ганнибал прекрасно понимал, что происходит. И это было одновременно пугающе и прекрасно. Уилл распластался на простынях, все еще без сознания, метался по постели, волосы прилипли ко лбу. Парня трясло от лихорадки, Лектер издал еще один отчаянный стон. Он раздевал омегу осторожно и неспешно, стараясь не коснуться влажной кожи пальцами, снял свитер и штаны, подумал, и избавил мальчишку от футболки, насквозь пропитавшейся потом. Уилл с облегчением выдохнул, так и не приходя в себя. Ганнибал оставит его здесь, в безопасности собственного дома, а если ему понадобится уточнить детали наблюдения за таким пациентом, то он всегда мог обратиться к одному из своих знакомых врачей. Плотно прикрыв за собой дверь, будто это могло остановить распространение запаха по дому, мужчина решил заняться ужином, перебивая аромат первой тяжелой течки приправами и мясом. Мистер Флоуренс поступал совершенно неподобающе, переходя границы между преподавателем и студентами, так что ужин из него получится отменным.
Уилл приходил в себя урывками. Открывал глаза, слепо оглядываясь по сторонам, возился на кровати, сбивая простыни, откатывался на край постели, стараясь отстраниться от альфы, во взгляде которого видел что-то животное и хищное, заставляющее забиваться в угол. Но Лектер ничего не предпринимал. Отпаивал каким-то травяным чаем испуганного парня, мягко придерживая голову за затылок, предварительно добавив в чашку совершенно безвредные успокоительные из собственных запасов, обтирал горящее тело холодным мокрым полотенцем, не обращая внимания на влажные простыни, дышал через раз, чтобы не дать волю тому звериному, что будил в нем омега. Все становилось плохо, когда Уилл снова терялся в своем беспамятстве. Тогда он тянул руки, пытался прижаться всем телом, кожа к коже, просил надрывно и сипло, нетерпеливо потираясь твердым членом о затянутое в ткань брюк бедро. Ганнибал удерживал его, отворачиваясь, чтобы не смотреть на податливое тело, призывно раскинувшееся на простынях. Он мог бы взять его немедленно, Уилл бы не оказал сопротивления, только просил бы больше, но не делал этого. Кроме переживаний о физическом здоровье омеги, у Грэма могло отказать сердце, не выдержав такого адреналина, было еще и любопытство. То, как парень льнул к нему, подчиняясь инстинкту, противоречило разуму, заставлявшему его отползать подальше, прячась от альфы. Это было невероятно интересно, несмотря на боль, которая пронзала низ живота от каждой тихой просьбы.
Пытка закончилась к следующим выходным. Уилл открыл глаза и в этот раз осмысленно огляделся по сторонам. Незнакомая комната, чужая, слишком большая, чтобы находиться в общежитии, массивная мебель вокруг и влажные простыни под ним. Он испугано ощупал себя слабыми, словно шарнирными руками. Белье было на нем, и кроме липкой пленки пота он не ощутил ничего. Грэм попытался встать с кровати, но ноги подогнулись, пришлось схватиться за прикроватную тумбу, чтобы сесть и переждать головокружение. Дверь приоткрылась, впуская в комнату больше света и мужчину, остановившегося на пороге. Уилл попытался прикрыться, но дотянуться до одеяла не было сил. Он скрестил на груди руки, закрываясь, но Ганнибала это, казалось, не интересовало. Альфа бросил на него еще один короткий взгляд и глубоко вдохнул, успокаивающе погладив собственное запястье.
— Прими душ и спускайся вниз, я собираюсь пообедать, — Грэм съежился, втянул голову в плечи. — Я только приглашаю тебя к столу, ничего более того.
Уилл кивнул в пустоту. Ему потребовалось время, чтобы подняться и на ватных ногах дойти до светлой двери, отсекающей просторную душевую от спальни. Он долго стоял под водой, сменяя ее температуру от с трудом терпимой холодной до обжигающе-горячей, пока не почувствовал себя лучше. Он больше не был липким, избавился от ужасающего запаха, которое источало его тело, освежил голову. Ему хотелось посмотреть, сколько он провел в таком состоянии, но решил, что может узнать это лично. Опаздывать к ужину показалось ему слишком невежливым. Когда Грэм спустился, стол уже был накрыт на двоих. Он сглотнул слюну и неловко сел, ударившись коленями о столешницу. Ганнибал поставил перед ним высокий стакан с водой, и Уилл припал к нему, словно не пил целый месяц. Мужчина занял свое место и неспешно приступил к еде, искоса поглядывая на все еще испуганного омегу. Парень возился над своей тарелкой, пока любопытство не победило голод. Хотя его победа была лишь относительной — Грэм даже прожевать толком не смог, прежде чем задать свои вопросы.
— Что вообще произошло? — Лектер так и не отложил приборы, продолжая ужинать. — Последнее, что я помню, так это свой приезд на сеанс. Остальное как в тумане.
Ганнибал жевал тщательно и неспешно. Уилл приковал взгляд к оставшемуся мясу и облизал испачканные густым соусом губы. Возможно, это было невежливо, но он ничего не мог с собой поделать.
— Ты перестал принимать таблетки, и твоя природа решила взять свое. Обычно первая течка не бывает такой тяжелой, если не начинается в двадцать лет. Ты все еще в моем доме и провел здесь неделю, если тебе интересно, — Грэм распахнул глаза, ошеломленно уставившись на мужчину. Неделя. Он провел здесь неделю и ничего не помнил. Должно быть, Марго поставила на уши Вирджинию и Мэриленд, чтобы найти его. — Не стоит переживать. Прости мою наглость, но я посчитал нужным ответить на звонок мисс Верджер и сообщить ей о твоем состоянии. Она пообещала, что уладит вопрос с твоим отсутствием в университете.
Уилл растеряно кивнул. Неделя просто выпала из его жизни, бесследно исчезла, погребенная под бредом и беспамятством. Он даже не знал, какие вопросы хочет задать теперь, когда знает правду о прошедших днях. А еще ему казалось, что произошло что-то важное, то, о чем он не мог не думать. Но эта мысль так и не приобретала форму, оставаясь вязкой кашей в голове. Он точно помнил запах мужчины, окутывавший его все эти дни, это не смогла стереть даже лихорадка и безумие, которым было охвачено его тело. Уилл все еще чувствовал себя в безопасности, хотя то, что случилось, выходило за все рамки. Даже сейчас, когда вместо пустой тарелки с размазанным по ней соусом появилась хрустальная вазочка с каким-то замысловатым десертом, Грэм поддавался ощущению спокойствия. Его голод утих, хотя тело все еще было несколько слабым. По крайней мере, голова была ясной, и он мог вести машину на протяжении трех часов до Шарлоттсвилля. Он попытался сформулировать очередной вопрос, но Ганнибал внезапно сцепил пальцы в замок, тяжело, исподлобья глядя на него.