Он не сможет защитить ее от целой орды, пусть на их сторону и встанут несколько человек — ее служанки и охранники. Остается один выход — уйти. Вдвоем. Прямо сейчас.
Не прошло и часа, как кхалиси вышла из палатки. Услышав сквозь треск горевших сучьев знакомые шаги, сир Джорах встал и обернулся. Но Дени словно не заметила его: не поднимая глаз, она приблизилась к костру, опустилась на землю и протянула замерзшие руки к огню.
— Кхалиси…
— Скажите, сир Джорах, — прервала его Дейенерис, — когда придет время, вы отпустите меня точно так же, как я это сделала с кхалом?
Вопрос застал рыцаря врасплох, но у него не заняло много времени подобрать слова.
— Я не допущу, чтобы у тебя появился повод уйти, — уставившись в огонь, ответил мужчина.
— Ты уже допустил, — едва слышно прошептала девушка и, отодвинувшись, резко вскочила на ноги.
Рыцарь тоже поднялся и теперь с недоумением смотрел на свою королеву, не понимая, когда и чем разгневал ее.
— Ты обещал! Ты поклялся защищать нас! — она наступала на него, толкая в грудь и плечи с неожиданной для столь хрупкого создания силой. — Они были для меня всем!
Мужчина было растерялся, но, взглянув в глаза принцессы, понял, что все это — лишь крик о помощи человека, который тонет в собственном горе. Дени не ненавидела Мормонта и не обижалась на него. Она — пусть и бессознательно — испытывала его. И он решил с честью пройти приготовленные испытания. Не отступая больше ни на шаг, сир Джорах схватил Дейенерис за тонкое запястье, потянул к себе и обнял.
Тишину ночи нарушал треск огня и звон доспехов: это принцесса пыталась вырваться из объятий рыцаря.
— Отпусти!
— Нет, — голос Джораха звучал тихо, но твердо. Он прижал ее к себе так крепко, как только позволяло его железное облачение, и, зарывшись лицом в спутанные белоснежные волосы, прошептал:
— Есть вещи, против которых обычные люди бессильны. А я всего лишь человек, кхалиси. Я не в состоянии предвидеть будущее и изменять ход событий. Даже при всем желании защитить вас и ваших близких — пусть я и поклялся защищать только вас — я не мог предугадать намерения этой ведьмы. Простите. Все, что я могу предложить вам — свои меч и щит. Я отдам жизнь за вас, если так будет нужно.
Дейенерис отстранилась и испытующе взглянула на мужчину:
— Откуда я знаю, что однажды ты не поступишь со мной так же, как Мирри? Может, у тебя тоже есть скрытые мотивы ненавидеть меня и желать отомстить?
Ее слова вонзились ядовитой стрелой в сердце Джораха. От неожиданности тот ослабил хватку и сделал шаг назад. Его руки безвольно повисли вдоль тела, а взгляд беспокойно метался по лицу девушки. Она не знает. Не может знать.
Выражение неприкрытой боли на лице верного рыцаря отрезвило Дейенерис, заставив на время забыть обо всем случившемся и увидеть, как сильно ее несправедливое обвинение могло ранить мужчину. Он не заслужил такого. Она не хотела обижать его.
— Прости.
Теперь Дейенерис сама сделала шаг вперед, робко положила руки ему на плечи, обняла мужчину и, спрятав лицо у него на груди, заплакала.
— Тише, тише, — бормотал сир Джорах, снова прижимая девушку к себе, но уже более бережно. — Все в порядке. Я здесь.
Он слышал, как быстро и беспокойно стучало ее сердце. Она плакала тихо, поскуливая, словно обиженный щенок.
Прошло немало времени, прежде чем Дейенерис затихла в его объятиях. Они сидели на земле возле потухшего костра, но не чувствовали холода, согревая друг друга теплом своих тел. Джорах не отрываясь смотрел на тлеющие угольки, навязчиво напоминающие ему погасший взгляд кхалиси, что испугал его сильнее, чем любой из врагов, с кем ему приходилось сталкиваться за всю свою жизнь.
Боясь потревожить принцессу, Мормонт не двигался с места. Но, увидев, что та не спит, отважился поговорить с ней о том нелегком положении, в котором они оба оказались.
— Нам надо уходить, моя кхалиси.
— Когда?
— Этой ночью. Пока племя будет занято похоронами Дрого и кровавыми выборами нового вождя, они не хватятся нас. Когда это произойдет, мы будем уже далеко отсюда.
— Но…
— Здесь больше нет места для тебя, Дейенерис. Ты была их кхалиси только до того момента, пока был жив кхал. Теперь тебе угрожает опасность.
— Я снова останусь одна, — прошептала Дени. — Как я могу завоевать Железный Трон в одиночку?
— Ты никогда не будешь одна, — заявил Джорах. — Я соберу для тебя армию, достану оружие, куплю корабли, найду верных союзников и оживлю драконов, если ты веришь, что они помогут нам в битве за Семь Королевств.
— Ты сделаешь это?
— Ты все еще моя кхалиси. И навсегда ею останешься.
Мужчина поднялся на ноги, встал перед Дейенерис и смело, не таясь, посмотрел ей в глаза. Его старые ошибки остались в прошлом, подернувшись плесенью. Он больше не совершит подобного. Он больше не подведет и не предаст свою королеву.
— Доверься мне.
Дени смотрела на своего рыцаря, широко раскрыв глаза. Времени на раздумья было не так много, но она не захотела воспользоваться даже той долей секунды, что имела. Ее по-детски маленькая ладошка утонула в протянутой руке мужчины.
========== История Третья. Одиночество победителя ==========
— Мы можем остаться вдвоем?
Раз — громко. Единое целое. Два — с надеждой. Все еще можно исправить. Три — отчаянно. Мое место рядом с тобой. Четыре — доверительно. Только ты и я. Нам никто не нужен.
Четыре одиноких слова разлетелись волной по просторному залу, ударились о каменные стены и слабым эхом вернулись к той, кому они предназначались. Четыре одиноких слова прозвучали странно: тихо до шепота, близко до интимности. Человек, с губ которого они слетели, сам того не желая, исказил их смысл, словно у него были и другие поводы остаться наедине со своей собеседницей. Словно тема разговора была настолько личной, что касалась только двух людей, находившихся в этой комнате.
Так и было, по мнению сира Джораха, медленно вошедшего в зал и остановившегося у подножия лестницы. Никому не должно быть дела до того что он сейчас скажет: все случилось между ними, рыцарем и его королевой. Пусть она ненавидит и презирает его, но он не заслужил ни гримасы отвращения на лице сира Барристана, ни понимающе-жалостливого взгляда Миссандеи. «Если и отвечать, то только перед кхалиси», — думал Мормонт. — «Я не доверяю этим двоим точно так же, как они с сегодняшнего дня не доверяют мне». Он до последнего верил, что Дени способна сама, без помощи советников, принять решение, каким бы оно ни было и что бы ни значило для него.
В ожидании ответа он поднялся на пару ступенек — осторожно, боясь спугнуть Дейенерис, словно дикого зверька на охоте. Она встала, но не двинулась с места. Вместо нее навстречу Мормонту вышли Селми и Серый Червь — оба с обнаженными мечами. В ответ на их молчаливое предостережение мужчина лишь усмехнулся и снова перевел взгляд на кхалиси, которую все еще считал своей. Однако та, даже разговаривая с ним, смотрела куда-то вдаль, поверх его головы.
— Вы больше не останетесь наедине с королевой, — ледяной тон сира Барристана не оставлял сомнений в том, что старый рыцарь не подпустит предателя ни на шаг ближе. Однако Джорах не удостоил его и взглядом, не сводя глаз с кхалиси. И та оправдала его ожидания.
— Сир Барристан, Серый Червь и Миссандея, оставьте меня, — властно произнесла девушка, даже не повернув головы к тем, к кому обращалась. В тот момент для нее не существовало никого, кроме стоящего перед ней мужчины. Но ему она этого показывать не собиралась.
— Но моя королева… — запнувшись, попытался возразить пожилой мужчина.
— Этот человек больше не причинит мне зла. А если и попробует — я смогу защититься.
Поняв, что Дейенерис не переубедить, сир Барристан подошел к трону, вытащил откуда-то из-за спины короткий, но острый нож, и, послав Мормонту выразительный взгляд, протянул клинок королеве. Та тепло поблагодарила его и зажала оружие в руке. На всякий случай.
Несмотря на предосторожность, она не верила, что Джорах способен убить ее вот так, глядя в глаза. Скорее бы, получив приказ, он просто всадил нож ей в спину. Так проще — и для него, и для нее.
Она была в своих покоях, когда сир Барристан пришел к ней с тем злосчастным свитком.
— Что это? — с некоторым любопытством спросила Дейенерис, когда старый рыцарь протянул ей бумагу. Но мужчина промолчал, опустив глаза, словно ему было неудобно за те плохие вести, что он принес. Мать Драконов взяла в руки свиток и внимательно его осмотрела, прежде чем открыть. Темно-бордовая печать была сломана — неаккуратно и как-то поспешно. Смутно знакомый оттиск — отправителем был тот, кто сейчас занимает пост десницы короля. Письмо предназначалось не ей? Сир Барристан покачал головой.
Первые строки не ответили на возникшие вопросы, но вселили смутные подозрения. Внимательный взгляд Дейенерис моментально зацепился за то, чего просто не могло быть в такого рода документе. Чего она никак не ожидала в нем увидеть. Черные буквы сложились в три слова, значение которых было ей до боли знакомым. Она сама не раз произносила их — в горе и в радости, в победе и в поражении. Менялась интонация, но смысл оставался одним и тем же. Сир Джорах Мормонт.
На несколько мгновений Дейенерис забыла, как дышать. Она долго сверлила невидящим взглядом выведенное каллиграфическим почерком на равнодушном листе бумаги имя своего верного рыцаря и близкого друга, не в силах поверить, что все написанное действительно происходило, причем за ее спиной.
— Моя королева? — сир Барристан, встревоженный ее реакцией, подошел ближе и осторожно тронул ее за руку. Дейенерис отшатнулась; в ее глазах промелькнула тень страха. Мужчина в растерянности отступил на шаг. Кхалиси еще раз пробежала глазами ровные строчки и наконец отвела взгляд от письма. Селми вытянулся перед ней в струнку, всем своим видом демонстрируя готовность выполнить любой приказ, который она отдаст. Дени глубоко вздохнула, боясь, что от волнения голос перестанет ей повиноваться и сорвется в самый неподходящий момент.
— Привести сира Джораха в тронный зал. Я сама допрошу его. Не принимать никаких решений без моего ведома, — это все, на что хватило ее сил.
Старый рыцарь почтительно кивнул и, скрывшись за массивной дверью, отправился на поиски Мормонта.
— Оставь меня, — резко ответила Дейенерис в ответ на попытку Миссандеи завести разговор. Темнокожая девушка покорно склонила голову и тихо ушла, притворив дверь и оставив свою госпожу справляться с обрушившейся на нее бедой в одиночку.
Дейенерис сжала бумагу в руках, будто хотела убедиться, что она настоящая, что она существует, а затем отбросила ее в сторону, словно ядовитую змею. Медленно, едва переставляя ноги, подошла к кровати, села на самый край и бессильно опустила руки. В голове стучали крошечные молоточки, сердце колотилось как сумасшедшее, глаза застилали злые слезы.
Он предал ее. Нет, не так — он предавал ее. День за днем, ночь за ночью на протяжении почти двух лет. Притворялся верным рыцарем, мудрым советником, близким другом и чем-то большим. Все это не могло быть ложью. Она должна узнать правду.
Стремительно поднявшись на ноги, королева решительным шагом направилась в тронный зал. Она не покажет своих чувств. Он не увидит ни ее волнений, ни боли, ни разочарования, ничего. Лишь справедливый суд и равнодушного судью.
Когда они остались вдвоем — Дейенерис выгнала всех, даже охранников из армии Безупречных, — комната вдруг стала меньше, а они — еще ближе друг к другу. Обоим стало труднее дышать и говорить.
Время пришло. Девушка села, сжала в кулаки лежащие на коленях руки, упрямым жестом подняла голову и спросила:
— Почему узурпатор помиловал вас?
«Скажи, что это подделка», — непрошеная мысль билась в голове Дейенерис словно птица в клетке. — «Пожалуйста, скажи, что это неправда, что ничего не было, что ты был верен только мне». Молчание затянулось и кхалиси была готова на все, чтобы остановить этот момент навеки. Ведь она уже поняла, каким будет ответ. На этот раз рыцарь не посмеет обмануть ее.
Сир Джорах точно знал, кто, когда и зачем подписал и отправил эту бумагу. Известна ему была и причина, по которой письмо попало в руки не ему, адресату, но сиру Барристану. Это он и попытался объяснить принцессе, всеми силами стараясь отвлечь ее внимание и отсрочить тот страшный миг оглашения приговора. Ведь если она не простит его и не позволит остаться рядом с ней, любое наказание будет равносильно смертной казни.
Дейенерис не была ни глупа, ни наивна. Глупость вообще не являлась характерной чертой представителей дома Таргариенов, а от наивности принцесса успела избавиться еще во время жизни в кхаласаре. Острый, пытливый ум и проницательность не подвели ее и сейчас: она поняла все, что на самом хотел сказать отправитель, читая письмо в первый раз, а потому ей не нужны были пространные объяснения Мормонта. О нет, от него ей нужно было совсем другое.
Даже когда она обрушила на него лавину вопросов, вытягивая каждую мелочь, каждую деталь его предательства, она не нуждалась в ответах. Дейенерис продолжала спрашивать просто из желания отомстить за нанесенные обиды — не только Джораху, но и тем, по приказу кого он шпионил за ней. Она видела, какие мучения ему причиняло каждое слово, произнесенное ею с вопросительной интонацией. На лице мужчины появилась гримаса боли, с которой могла сравниться лишь рваная рана в груди Дейенерис, появившаяся всего час назад и растущая от каждого нового признания сира Джораха.
По ее виду казалось, что в наказание королева готова сжечь рыцаря заживо — на самом деле она чувствовала, будто сама горит на костре, который приготовила для него. Она припомнила ему все, даже того радушного торговца вином, который пытался ее отравить. И потом, может, именно он, Джорах, и подослал к ней Мирру с приказом избавиться от Дрого и их нерожденного сына?
Услышав это, Мормонт не выдержал. Закричав на весь зал, что-то была не его вина и кхал погиб по нелепой случайности, мужчина в отчаянии упал на колени перед стоящей на ступеньку выше него Дейенерис и попросил прощения. Но она словно не слышала его. Ее взгляд блуждал по окнам, стенам и высокому потолку зала — где угодно, только бы не смотреть на склонившегося перед ней рыцаря.
— Я защищал вас! Сражался за вас! Убивал ради вас!
Та на мгновение замолчала, и по тому, как сверкнули ее серые глаза, он понял, что все его слова и попытки оправдаться не имели никакого значения: кхалиси ждала от него совсем другого. Того, что заставит ее простить своего рыцаря. Того, что убедит в его преданности и объяснит, почему он перешел на ее сторону.