— Я полюбил вас, — тихо, через силу, произнес Джорах. Раньше он ни за что бы не решился раскрыть свой секрет — который для него был куда хуже предательства — но в тот момент ему уже было все равно. Он был готов на все, чтобы остаться с кхалиси и исправить то, что натворил.
Все, чего желала Дейенерис — найти в себе силы не поверить рыцарю. Стереть все воспоминания, связанные с ним, кроме самого последнего — и самого худшего. Сделать так, чтобы симпатия переросла в ненависть, а восхищение стало презрением. Перечеркнуть все хорошее, что он совершил, и оставить в памяти лишь его предательство.
Однако мы не способны за секунду возненавидеть того, кого любим. А Дейенерис почти успела полюбить этого мужчину за все то время, что он был рядом с ней. Поэтому теперь она чувствовала лишь обиду и оттого злилась еще сильнее. Но отнюдь не на него — на себя. Кхалиси знала, что поступает неправильно. Если и можно было бы искупить вину за предательство, то сир Джорах уже сделал это — своим отказом от королевского помилования, решением стать ее рыцарем по собственной воле и верной службой. Больше всего на свете ей хотелось позволить ему остаться. Но она не могла. Не имела права. «Ты все та же маленькая слабая девочка», — нашептывала ей раненая гордость. И Дейенерис, как ей казалось, выиграла эту битву — с собой, со своими чувствами, сомнениями и страхами.
Последнее «уходи» можно было понять по-разному: сир Джорах думал, что так кхалиси хотела показать всю серьезность своего намерения казнить его, если он посмеет ослушаться. Дейенерис же понимала, что еще несколько бесконечно долгих минут, тихих слов и пронзительных взглядов, и она не выдержит. Стена, возведенная ею, рушилась на глазах, и она спешила, чувствуя, как истекает данные ей время и силы. Нет, не прикасайся ко мне. И так больно, разве ты не видишь? В тот последний для них обоих момент она и правда почувствовала ненависть к этому мужчине. Вот только она так и не могла понять, за что: то ли он слишком долго оставался, не подчиняясь ее приказу, то ли слишком быстро ушел, в последний раз выполнив волю своей королевы.
Мормонт, в привычном железном облачении, верхом на коне выехал на главную дорогу и остановился. Ворота Миэрина с шумом захлопнулись за его спиной, но рыцарь не двинулся с места. Он смотрел прямо перед собой, бездумно постукивая кончиками длинных пальцев по рукоятке меча и прогоняя прочь ставшие ненужными мысли и сожаления. Они так и простояли до вечера — всадник и конь. Но стоило солнцу слиться с горизонтом, как Джорах тут же пустил его вскачь, прочь от города и всего самого дорогого, что он в нем оставлял. Мужчина всегда доверял своим силам и выдержке, но не тогда, когда дело касалось кхалиси. Он боялся обернуться и увидеть, что балкон пирамиды пуст и все его надежды тщетны, а потому скакал все быстрее и стремительнее, отдаляясь от города и вычеркивая преследовавший его образ Дейенерис из памяти, из жизни, из сердца. Вот только последнее, не подчиняясь приказам, продолжало болезненно ныть по пути, уносившем его от той, кому оно принадлежало по праву.
***
Мать Драконов провела остаток дня как подобает опытному правителю — разбираясь в делах государства, беседуя с подданными и строя планы по завоеванию новых территорий. Когда же лучи заходящего солнца окрасили Миэрин во все оттенки крови, она отослала слуг и крепко заперла дверь. Никто не побеспокоит ее этой ночью. Сегодня она не хочет видеть даже Даарио, который обычно не упускал случая скрасить прохладные вечера молодой вдовы.
Дейенерис не случайно дожидалась темноты, чтобы выйти на балкон и окинуть взглядом город и его окрестности. Кхалиси точно знала, что ее рыцарь не покинет Миэрин раньше отведенного ему срока и потому не решалась взглянуть вдаль, на горизонт, боясь увидеть знакомую фигуру. Она подняла глаза лишь когда город окутал мрак. С наступлением ночи последние силы покинули ее, и королева хотела спрятаться ото всех — слуг, подданных, советников, армии. Никто не должен видеть ее слабость. Так Дейенерис учил сир Джорах. «Вы — их сила», — повторял он.
— А ты — моя, — тихо прошептала Дени в безумной надежде, что тот, к кому обращены ее слова и мысли, услышит их. Ответом ей, конечно, послужила тишина — вечная спутница одиночества. Только сейчас она поняла, что за каждую победу приходится платить. А для правителей цена в два раза выше.
Убедившись в том, что ее никто не видит, Дейенерис опустилась на колени, обняла себя за хрупкие, чуть дрожащие плечи и опустила голову. На холодные каменные плиты одна за другой закапали горькие слезы королевы, в одно мгновение вновь ставшей страшно одинокой маленькой девочкой.
========== История Четвертая. Между строк ==========
Кхалиси не спалось. Ночной мрак окутал южный город, принеся с собой не только желанную прохладу, но и сновидения. Сны бывают разными — хорошими и плохими, бессвязными и со смыслом, короткими отрывками и долгими историями, заканчивающимися только с рассветом. Мы видим то, о чем грезим, и то, чего боимся. У каждого свои сны.
Дейенерис, например, снились кошмары. Ночь за ночью она будила дракона, чужими руками убивала Дрого, теряла сына, горела на костре, вела кхаласар на верную гибель. Ночь за ночью ее убивали кровные всадники кхала, пожирали драконы, предавали те, кому она доверяла. Каждый раз, когда лучи предрассветного солнца падали на постель кхалиси, она оставалась одна, покинутая людьми и забытая миром.
Той ночью кхалиси приснилось, как кто-то подло вонзил острый нож ей в спину, неслышно подкравшись сзади. Она проснулась с диким криком загнанного в ловушку зверя. Странно, но за окном еще было темно: на этот раз кошмар продлился не так долго, как обычно. Дейенерис села на постели и смахнула со лба прилипшие к лицу влажные пряди. Ей потребовалось несколько долгих минут, чтобы выровнять дыхание и успокоить сердце, громкий и неритмичный стук которого отдавался гулким эхом во всем теле.
Кхалиси откинула одеяло и поежилась от порыва ветра, ворвавшегося в комнату сквозь открытое окно. Спустив ноги на холодный каменный пол, она прошла к камину и разожгла огонь, чтобы согреться и избавиться от внезапно охватившего ее чувства ужаса.
Сон ушел, но липкий страх и ощущение присутствия кого-то чужого остались. Комната стала слишком тесной, стены будто сближались и давили на хрупкую Дени всей своей массой. Почувствовав, что задыхается, девушка бросилась к двери и, распахнув ее, выскочила в коридор. Может, недолгая прогулка по длинным коридорам дворца успокоит ее и поможет уснуть? Но стоило принцессе сделать два шага прочь от комнаты, как слева в углу раздался тихий шорох и звон железа о камень. Дейенерис в страхе прижалась к противоположной стене и задержала дыхание. После нескольких секунд наступившей тишины из темноты раздался хриплый голос:
— Королева смело ведет в бой многотысячную армию, но боится ночных шорохов в собственном дворце?
— Кто здесь? — громко спросила она, добавив в голос нотку властности и жалея, что не захватила с собой нож.
Единственным источником света было яркое пламя в камине, отбрасывающее причудливые тени на стены спальни и коридора. Ночной гость сделал пару шагов в сторону Дейенерис и, стоило отблескам тусклого света заиграть на его лице, она облегченно выдохнула.
— Прости, моя кхалиси. Я не хотел тебя напугать, — сир Джорах опустился перед Дейенерис на одно колено и склонил голову в знак раскаяния.
— Что ты здесь делаешь? — с любопытством спросила принцесса, забыв про испуг.
— Охраняю твой покой, — просто ответил он. — Я слышал крики… Все в порядке?
— Кошмар приснился, — при воспоминании о мучительной смерти в луже собственной крови Дейенерис содрогнулась, что не укрылось от внимательного взгляда рыцаря.
Кхалиси вернулась в покои, оставив дверь приоткрытой и надеясь, что Мормонт правильно поймет намек. Джорах оправдал ожидания своей королевы. Устроившись рядом с ней на узком диване перед камином, он некоторое время наблюдал за Дейенерис, а затем тихо спросил:
— Я могу помочь?
— Расскажи мне что-нибудь. Только не о войне — я вижу достаточно крови в снах и наяву.
— Хорошо, — понимающе кивнул рыцарь. — Я расскажу тебе сказку, моя королева.
Дени удивленно посмотрела на него.
— Мне никогда не рассказывали сказок, — грустно усмехнулась она. В ее голосе послышались тоскливые нотки.
— Тогда я буду первым, — не глядя на нее, тихо произнес рыцарь.
Прошло несколько минут, прежде чем ему удалось собраться с мыслями, которые каждый раз разбегались в разные стороны, стоило кхалиси оказаться поблизости, и заговорить.
Сир Джорах рассказал Дейенерис сказку о маленькой заблудившейся девочке и путнике, случайно встретившем ее во время одного из своих долгих странствий. Девочка была совсем одна и не помнила ничего и никого из своего прошлого. Она была очень напугана, и единственное, чего ей хотелось, — вернуться домой. Путник поинтересовался, в какой стороне ее дом, и девочка указала на юг. Мужчина задумчиво посмотрел вдаль, на далекую линию горизонта и неожиданно даже для самого себя решил сопровождать ее в путешествии на другой конец света. Несмотря на бедный вид, девочка не производила впечатления дочери крестьян. Ее речь была правильной, а во внешности можно было увидеть характерные — породистые — черты. Мужчина подумал о том, что мог бы получить неплохое вознаграждение, если ему удастся вернуть ее домой целой и невредимой.
Их путь обещал быть долгим и полным опасностей. Новый друг был старше и опытнее девочки, а потому считал своим долгом защищать ее. До встречи с ней ему пришлось пройти немало дорог, повстречать и добрых, и злых людей, узнать что такое страдания и потери. Свободный рыцарь, он был образован, говорил на многих языках, умел неплохо обращаться с мечом. Ему не раз приходилось участвовать в битвах. А еще он был добр и благороден, хоть и старался не показывать этого, ведь в современном мире такие качества ценятся совсем не так, как раньше. К тому же мужчина не отличался доверчивостью и общительностью, а потому ему потребовалось время, чтобы привыкнуть к мысли, что он больше не один. Впрочем, очень скоро мужчина перестал относиться к своей спутнице как к посторонней.
Он учил ее грамоте, чужеземным языкам, основам битвы на мечах и основным принципам выживания, а по вечерам, сидя у костра, рассказывал ей старинные легенды и сказки. Иногда мужчина пытался расспросить девочку о доме, в который она хочет вернуться. «Помнишь ли ты хоть что-то о месте, куда так стремишься?», — спрашивал он. «Нет», — честно отвечала малышка, — «но я сразу узнаю его, как только увижу». Все, что она могла припомнить — это странный железный стул, стоящий в глубине огромного зала, стены которого были разрушены.
Они проводили вместе много времени и очень скоро уже не могли представить своей жизни друг без друга. Хотя подросшая девочка могла постоять за себя, мужчина продолжал защищать ее от любого, кто мог, по его мнению, причинить ей вред. Со временем он понял, что поступает так не в надежде на вознаграждение и не из чувства долга, но по собственному желанию. Ему нравилось оберегать ее от жестокости этого мира. Он успел привязаться к ней так сильно, что оставил мысли о вознаграждении. Ее жизнь стала для него дороже горстки монет.
Наконец, после многих лет, путешествие, казавшееся им обоим бесконечным, подошло к концу. Верный данной клятве, мужчина привел повзрослевшую девочку на юг. Когда они вошли в гостеприимно раскрытые ворота города, он спросил ее, сможет ли она узнать свой дом, как когда-то говорила. Девочка оглянулась по сторонам и указала на замок, построенный на холме и оттого гордо возвышавшийся над остальными городскими постройками.
Пока они шли по улицам города, путнику не раз случалось заметить, с каким любопытством люди смотрят на них. Они высовывались из окон, выходили из своих домов и шли за ними. Торговцы бросали свои палатки, священники обрывали на полуслове молитвы, стражники откладывали в сторону оружие. Не понимая, что происходит, мужчина вытащил меч, готовясь защищать свою юную спутницу. Но та и не думала убегать или прятаться. Наоборот, она еще увереннее шла вперед, будто все, что творилось вокруг придавало ей сил. Будто она знала, что так и должно быть. Глядя им в глаза, мужчина с удивлением понял, что люди, шедшие за ними, знали и любили эту девочку — так же, как любил ее он.
Она безошибочно указала путь к замку и вскоре они уже входили в тот самый зал с разрушенными стенами. Когда-то он был величественно-прекрасен, но время не щадит ничью красоту. В конце зала, на просторном возвышении стоял огромный железный трон — стул, который не раз упоминала девочка в своих редких рассказах о доме. Теперь, стоило ей увидеть его, и ее глаза вспыхнули огнем узнавания. Она ускорила шаг, оставляя позади всех, кто сопровождал ее по дороге в замок, стремительно взлетела по узким ступенькам и, повернувшись, привычным жестом опустилась на трон. Той маленькой испуганной девочки больше не было: на ее месте рыцарь увидел юную королеву, не по годам сильного и мудрого правителя.
Она проделала это так грациозно, словно была рождена для того, чтобы сидеть в этом зале, смотреть сверху вниз на своих подданных и отдавать приказы. Все пали ниц, а рыцарь остановился как вкопанный, сраженный той картиной, что открывалась перед ним. Только сейчас он понял, что и сам мог ответить на вопросы, которые так упорно задавал своей спутнице.
Та заблудившаяся в лесу малышка была единственной дочерью старого короля. После смерти правителя уважавшие и любившие его подданные поклялись продолжать жить по введенным им законам и не выбирать нового правителя, ведь старик до последней минуты верил, что кто-нибудь вернет его сокровище и род продолжится. Постепенно жизнь вошла в привычное русло и только обломки старого замка на холме напоминали о незаконченной истории королевской семьи.
Пораженный открытием, мужчина сделал шаг и упал на колени перед своей королевой. Все время находясь рядом с ней, он и не заметил, как она изменилась — для всего мира, не для него. О нет, для него она оставалась все той девчонкой — смелой до безрассудства, дерзкой до нахальства, знавшей свою цель и уверенно идущей по своему пути.
Королева обратила на него взгляд, светившийся теплом, и объявила, что в награду за спасение и возвращение домой рыцарь может попросить ее о чем угодно, и она исполнит его просьбу. Путник встал, поднялся по ступенькам и остановился прямо перед троном, у ног девочки. За несколько мгновений перед его мысленном взором промелькнула вся жизнь — до и после встречи с ней. Ему не потребовалось много времени на размышления, ведь он с самого начала знал, о чем попросит свою королеву.
Обычно грубый голос Джораха звучал тихо и мягко, отгоняя страхи и навевая сон. Дейенерис давно заметила, как меняется его тон, когда он обращается к ней. Прижавшись к мужчине и положив голову ему на плечо, кхалиси слушала его неторопливое повествование и не отрывала глаз от камина. Ей казалось, что она видит все происходящее своими глазами в ярко горящем пламени. Ей казалось, что она знает, чем все закончится.