Наверное, в тот момент я и понял…или почувствовал…не знаю, как объяснить это ощущение…что всё то безумие, что творилось вокруг – дело рук этой маленькой девочки.
…Загрохотал гром. Алиса в страхе прижалась к моей ноге. Я взглянул на небо, недоумевая, потому что ещё минуту назад оно было чистым. С востока надвигалась громадная клубящаяся черная туча.
-Бармаглот!— взвизгнула какая-то пушистая тварь, вылетая из травы прямо перед нами и улепетывая. Ринульф взбрыкнул и умчался, оглашая окрестности испуганным ржанием. Повеяло жаром и гарью. Алиса судорожно вцепилась в мой плащ, дрожа от ужаса. Я сгрёб её в охапку и огляделся. До замка далеко, не успеть.
-Летит ужасный Бармаглот и пылкает огнём!— тоненький голосок дрожал так сильно, что я едва разобрал слова.
Я развернулся и помчался прочь от черной тучи, понимая, что не успею уйти. Но стоять и ждать смерти— это было слишком, даже для меня. Я нёсся так быстро, как только мог, чувствуя приближение ожившего ужаса. Алиса цеплялась за меня как обезьянка.
-Держись!— крикнул я, внезапно поняв, что возможность спастись прямо передо мной. Это был овраг, очень глубокий и темный, заросший травой и жестким кустарником. Я успел набросить плащ, прикрывая беззащитное детское тельце, и скатился вниз, ломая ветви кустарника. Оглушительный рёв и нестерпимый жар прошли поверх нас и стали удаляться.
Мы сидели на дне оврага, обнявшись, и пытались отдышаться и прийти в себя. А потом я увидел котяру, мирно парящего в паре дюймов от моего носа. Алиса протянула руку и потрогала его усы.
-Чеширский кот!— сказала она, улыбаясь. –Вы такой милый!
Но взгляд его зеленых глаз был устремлен на меня.
-Так ты хочешь стать частью этого мира?— спросил он, ухмыляясь.
Я кивнул, понимая только то, что это поможет мне позабыть о том кошмаре, что пронизывал последние десять лет моей жизни…
…Когда я очнулся, мир вокруг меня был совершенно нормален. Меня не удивляли ни говорящие животные и предметы, ни то, что я вдруг оказался слеп на левый глаз, а пустую глазницу прикрывала повязка. Кроме того я вдруг ощутил странное желание причинить боль. Всё равно, кому, всё равно, как. Но несмотря на эти необычные ощущения чувствовал я себя просто великолепно…
====== Грехи ======
Холодный ветер бил в лицо, прогоняя остатки видений. Что-то я помнил, что-то нет, что ж, теперь по крайней мере, я знал, что именно Алиса проложила мне дорогу к Сердцу Тьмы. Маленькая сумасшедшая девочка, сумевшая заразить своим безумием целый мир.
Тени скользили по расчерченной шахматными квадратами равнине. Некоторые из них были почти похожи на людей, но большая часть именно тени, сгустки темного тумана с едва различимыми набросками лиц. Наверно, я должен был испугаться, но страха не было. Честно говоря, я довольно слабо представлял себе, что может меня напугать теперь, когда я вспомнил те десять лет…
«Безумцы всех умней!»— так кажется, говорила Алиса.
Я обрел утерянную часть своей души, пусть исковерканную, изломанную, но всё же это была моя душа. И безумие тоже было моим. Я не собирался больше отказываться ни от малейшей частички ни того, ни другого.
Тени медленно кружили вокруг меня. Я чувствовал исходящий от них холод, иногда меня накрывали волны горя, отчаяния, страха или ужаса, которые не были моими. Я плохо представлял себе, что это были за существа, хотя кажется, догадывался о природе их появления. Вдали, у самого горизонта едва заметной иглой высилась башня Живого Сердца, самый центр, вместилище сути этого жуткого места. Насколько я мог вспомнить, в прошлый раз я оказался почти возле неё. Мне почти не пришлось идти тогда… -Ило! Ило! Нет! Остановись, умоляю!
Я вздрогнул, оборачиваясь на голос.
А чего ты ждал, Илосович Стейн? Чего ты ждал кроме теней горя и разрушения, сотворенных тобой? Лицом к лицу с твоими грехами, посмотрим, хватит ли у тебя храбрости даровать прощение самому себе!
Она смотрела на меня, почти такая же, как тогда, в тот первый день, когда я только вернулся из Сердца Тьмы. Только мертвая, с посиневшим лицом и черными провалами глаз. Элизабет Коллинз, дочка лесничего. Первая жертва моего нового безумия… За короткое мгновение перед глазами пронеслись жуткие картины из прошлого. Хрупкая фигурка Лили, бегущая от меня в высокой траве. Азарт охотника, почуявшего добычу. Крики, отчаянные рыдания, мольбы о пощаде. Треск рвущегося платья, кулачки, врезающиеся в грудь. Белоснежное тело, подмятое, трепещущее в моих объятиях. Моя рука, скользящая между плотно сжатых бедер. Отчаянный крик и окатившее страшным весельем понимание того, что я первый…Грубый ритм и жалобные стоны. Холодная волна невообразимого наслаждения…Её белоснежные груди в моих ладонях, когда она уже покорно отдается мне, стоя на коленях и уткнувшись пылающим лицом в траву. И позже, когда плача от стыда и страха, трясущимися губами и дрожащими пальцами скользит по моему члену. А потом…мои руки на её шее, такой хрупкой и тонкой, что не составило труда сломать её. И от этого я испытал последний, самый сокрушительный оргазм… Прости меня, Элизабет! Милая Лили, которая всегда была добра к изломанному мальчишке, подстилке для папаши-извращенца! Элизабет, что под покровом ночи пробиралась в спальню, поила настоем из трав, отирала кровь с искусанных губ и плакала вместе со мной. Элизабет, которую я убил, надругавшись перед смертью.
-Ило! Ило!
Я двинулся к ней сквозь толпу расступающихся теней. Чьи-то ледяные призрачные пальцы стиснули моё запястье. Я узнал это лицо…Садовник Мич, юноша семнадцати лет, убитый мной в момент раздражения…Другие… Мужчины, женщины, дети…Они окружили меня, тени тех, кто погиб от моего меча. Их призрачные руки проходили сквозь меня, оставляя ощущение могильного холода. Но я продолжал двигаться вперед, пока не опустился на колени перед моей первой жертвой. Она протянула руки, коснувшись моего лица.
-Ило, почему ты сделал это со мной?
Я не могу ответить, Лили, — тихо сказал я, глядя в темные провалы глаз на посиневшем лице, потому что не хочу искать оправдания. Я прошу у тебя прощения, хотя знаю, то, что я сделал с тобой простить невозможно. Всё, что у меня есть, это жизнь. Хотя это и жалкая плата за мои грехи.
Она погладила меня по лицу, и от прикосновения ледяной ладошки я почувствовал, что умираю.
-Мне холодно, Ило…— прошептала она, опускаясь рядом и прижимаясь ко мне. Её тело было словно изваяно из глыбы льда. Его холод проникал в меня, парализуя все жизненные центры, забирая те жалкие остатки тепла, что ещё оставались. Я молча прижал её к себе.
-Согрей меня…— прошелестело из зарослей темных волос. Я прижался к ним щекой и обнял её ещё крепче.
Да, Лили…просто прижмись ко мне…если бы я только мог всё изменить… Лили, бедная моя девочка…прости меня…вот так, крепче, прижмись ко мне крепче…во мне ещё есть немного тепла. Оно твоё!
-Прости…— прошептал я, чувствуя, как превращаюсь в ледяную тень, такую же, как и все обитатели этой равнины. Лишь в самой глубине, в самых недрах сердца пульсировала крошечная золотая искорка. Я попытался раздуть этот крошечный очажок тепла. Нужно согреть её…Элизабет…ещё немного тепла…ну же, гори…сейчас мне нужно всё, что есть и немного больше! Согреть…согреть…согреть…Элизабет…юного Мича, садовника, сраженного моей рукой…и остальных…тех, кого моя жажда освободиться от душевной боли толкнула в этот кошмар…Я почувствовал, как искорка становится ярче, разгорается и в конце концов вспыхивает, пожирая нестерпимыми волнами пламени, вытесняя холод и отчаяние, растекаясь всё дальше и дальше, проникая в серые призрачные тела, отогревая их. Я прижимал к себе Элизабет, плача, отчаянно рыдая от того, что ощущал это пламя. Пламя безграничной любви…
…-Ило, очнись! Ило!
Я открыл глаза и разрыдался. Элизабет сидела рядом со мной, обнимая меня и не давая упасть. Живая, милая, смеющаяся Элизабет! Я обнял её, плача взахлёб, прося прощения. Она утешала меня, гладила по спине, целовала в лоб. Я видел остальных, живых, улыбающихся, стоящих вокруг. И не сразу понял, что сижу на траве, а долина превратилась в поле возле замка Стейн.
-Пойдем с нами, — сказала Лили, утирая слезы с моих щек ладошкой. –Ведь ты— наш сюзерен, а мы— твои подданные! Будь нашим господином, живи с нами!
-Прости, — я покачал головой, стряхивая с ресниц соленые капли— я не могу…там, в Башне Живого Сердца меня ждёт один человек…ему я нужнее, чем вам. Замок Стейн теперь твой, Лили. Твой и Мича…я ведь знаю, вы хотели пожениться…пусть это будет мой свадебный подарок вам. Это ничто в сравнении с тем, что вы дали мне!
Они обняли меня, надолго замерев так, а я понимал, что люблю их обоих. И всех тех, кто был вокруг. Эта любовь была во мне, возрожденная из крошечной искорки в самой глубине сердца. Она была всегда…только я не замечал её.
…Башня была уже так близко, что я мог видеть отроги черных боковых башенок-бойниц. Я остановился ненадолго, отерев пот со лба. Черт бы подрал эти доспехи, тяжело в них всё-таки!
====== Лицом к лицу с прошлым ======
Темные коридоры встретили холодом, тревогой и одиночеством. Им всё тут было пропитано, каждый камешек в кладке стен, каждая капля влаги, сочившейся с полотка. Одиночество было повсюду, и оно было страшным. Как если бы ты остался совершенно один во всей вселенной и знал, что впереди у тебя— Вечность бессмертия в одиночестве. Я шел по коридору, всматриваясь в сумрак, рассеченный лишь редкими тусклыми гнилушками, воткнутыми в кладку стен. Впрочем, я мог бы обойтись и без этого света, так уж я устроен. Дверь появилась внезапно, словно ниоткуда. Я просто оказался перед ней, хотя ещё несколько секунд назад впереди была только тьма. По моему телу пробежали мурашки. Достаточно один раз побывать в этом месте, чтобы знать— двери здесь часто ведут в лучшем случае в Никуда, в худшем же— в твой самый страшный кошмар. И лишь изредка— туда, куда тебе действительно нужно попасть. Открывая дверь, я старался думать об Алисе. Представить Её, такую, какой запомнил. Это было нетрудно, я хранил её облик в памяти. Я помнил каждую черточку её лица, её глаза и губы, её прекрасные волосы. Дверь подалась легко. Я вошел, держа перед внутренним взором её лицо и фигуру. Потом открыл глаза. Она сидела в углу, сжавшись в комок. Длинные волосы закрывали лицо. Платье на ней было разорвано, а на белоснежном плече четыре синяка— следы пальцев…
Я застыл на мгновение, ощутив, как сердце оборвалось куда-то вниз, на секунду замерев от осознания ужасающей правды. Мысль о том, что хрупкая девушка могла стать жертвой того же кошмара, что терзал меня, показалась невыносимой.
-Алиса…— едва слышно позвал я, но в тишине голос прозвучал как грохот труб. –Алиса…я…пришел помочь тебе вернуться в Страну Чудес…
Наверное, голос у меня дрожал. Я боялся подойти к ней, боялся напугать её. Потому что помнил, каким паническим ужасом отзывались у меня в мозгу тяжелые шаги в коридоре.
-Он здесь…— голос её был таким слабым, что я с трудом уловил его.
-Кто здесь? Кто, Алиса?
-Он!— сказала она, повернув ко мне бледное лицо с темными провалами глаз. А потом я услышал шаги. Те самые…
Я повернулся и встал так, чтобы загородить девушку. Не стану врать, что не испытал страха, увидев эту громадную худую фигуру, так долго терзавшую меня в моих кошмарах. Страх? Скорее это можно было назвать ледяным, сносящим рассудок ужасом. Я почувствовал, как немеют губы, а по спине струится холодный пот. Сам того не замечая, попятился, пока не наступил на край Её платья.
-Илосович, подойди!
…Так он обычно подзывал меня, когда хотел сделать нечто особенно грязное, либо начать с причинения боли. Когда он звал меня полным именем, я часто думал о том, что легче просто умереть. А такую роскошь я себе позволить не мог, ибо Квиринус пригрозил отыскать Тера и отдать его своей солдатне.
-Илосович Стейн, я к тебе обращаюсь!
-Я здесь, отец.
…Он навис надо мной, сверля своими жуткими глазами. Напрасно я пытался внушить себе, что это лишь призрак прошлого, что на самом деле Квиринуса давным-давно нет в живых. Где-то в глубине души я знал, что здесь и сейчас передо мной настоящий Квиринус Стейн. Он подошел почти вплотную и уставился на меня таким взглядом, словно был сильно пьян.
-Ты долго не отзывался, где ты был?
-Я всё время был здесь.
-Почему я тебя не видел?
Я промолчал, понимая, что скажи я неверное слово, и этот монстр попросту разорвет меня пополам. Квиринус медленно коснулся моего плеча. Как ни удивительно, но это прикосновение вернуло мне самообладание. То-есть, я всё ещё находился во власти страха, но перестал воспринимать его как страх. Я чувствовал ненависть, злость, горечь, стыд, желание прекратить этот кошмар для себя и других. Я вцепился в эти ощущения, раздувая их в себе, как то крошечное пламешко в глубине сердца. А потом швырнул между нами, поставив заслон, решив для себя, что прошлое больше не будет иметь надо мной власти.
-Странно…-пробормотал он, не глядя на меня-…мне показалось, волосы у тебя были намного короче…и эта одежда…откуда она у тебя?
Я вдруг ощутил исходящую от него неуверенность. Он смотрел через моё плечо на скорчившуюся в углу фигурку. А я заметил что-то, чего не замечал до сих пор. Ему пришлось ПРИВСТАТЬ НА НОСКИ, чтобы заглянуть через меня.
-Как тебе моя новая игрушка?— ухмыльнулся он. Но и в ухмылке этой теперь было что-то такое, что заставило меня окончательно сбросить гипнотические путы ужаса, которыми призрак воспоминаний всё ещё окутывал меня.
-Она не твоя, и не игрушка!— рявкнул я, отталкивая его обеими руками.
Он отлетел в центр комнаты и уставился на меня красными от гнева глазами. Я бросил короткий взгляд на Алису.
-Не бойся, я не позволю ему ничего тебе сделать.
-Да ну…а как насчет этого ублюдка?
Когда я вновь обернулся в сторону Квиринуса, то увидел, что он смеется, а у его ног лежит хрупкая человеческая фигурка.
Террант поднял голову, изо рта у него стекала струйка крови, глаза казались огромными, в них застыл отчаянный страх. Он был в той же обрезанной ночной рубашке, в которой я оставил его в Замке Червей.
-Можешь оставить себе девчонку, — усмехнулся Квиринус, нагибаясь и беря Терранта за шиворот. –А этот будет моим…он вполне симпатичный, хотя и малость худоват.
Я ощутил боль в ладонях и только сейчас понял, что сжал кулаки так сильно, что ногти пропороли кожу. Ненависть кипела во мне, бурля, клокоча уже у самого горла, ища выхода. Я шагнул вперёд и ударил, собрав всю силу и злость. Мой кулак с треском впечатался в челюсть Квиринуса.
-Ты не получишь никого из них!— прорычал я, нанося удар за ударом, отбрасывая его всё дальше от Хайтоппа. –Ни Терранта, ни Алису! Ты ни с кем больше не сделаешь того, что делал со мной!!!
Он попытался ответить ударом на удар, но я отклонился. А потом въехал ему в глаз и едва не снёс челюсть. Он пригнулся, уходя от очередного тумака, и нанёс удар прямо в лицо. Ему всё-таки удалось задеть мою скулу, в глазах вспыхнул фейерверк. Я отступил на шаг, но тут же перед глазами встала картина того, что я сам некогда сотворил с Элизабет. А следом молнией прожгла мысль о том, что то же самое он мог сделать с Алисой. И с Тером…Меня захлестнуло неуправляемое, сносящее последние остатки человечности бешенство. Я врезался в Квиринуса, швыряя его о стены, нанося удары руками, ногами, головой. Я бил и бил, пока он не сполз на пол у стены, всхлипывая и невнятно умоляя о пощаде.
-Пощады?— я сквозь зубы сплюнул, отбросив его руку, которой он пытался ухватить меня за сапог, и вытащил кинжал. – А с чего мне тебя жалеть? Ты не жалел никого, Квиринус Стейн! Разве за свою мерзкую жизнь ты сжалился хоть над одним живым существом?
-Ило…прошу тебя…ведь я твой отец!— проскулил он, выплевывая осколки выбитых зубов.
-Отец? Ты ни разу не вспомнил об этом за те десять лет, что терзал меня!
Я опустился на одно колено и поднял кинжал.
-Ты умрешь не за то, что изломал, испоганил и растоптал мою жизнь и жизнь моей матери с бабушкой. И не за то, что любимого отнял… Я прикончу чудовище, чтобы оно больше никому не сделало зла.