— Если и найдут, то не здесь. Вставай давай. Надо собираться и двигаться дальше.
Ганнибал не шелохнулся.
— Ну и куда мы пойдем?
— Нам нужно укрытие получше. Там, где мы сможем развести костер. Еще нужно достать побольше еды.
— И где же, ты думаешь, мы это все найдем?
— Отправимся на восток, к побережью.
Никто из них не стал говорить вслух, что до побережья — несколько дней пешего пути по пересеченной местности. Все еще шел снег. Ветер, усиливаясь, завывал за стенками палатки. Выражение лица Ганнибала становилось все более отстраненным.
Уилл медленно протянул руку и прикоснулся ладонью к его щеке. Ганнибал, моргнув, сфокусировался взглядом на нем.
— Что самое худшее из того, что может с нами случиться? — спросил Уилл.
— Мы умрем вместе.
— Правильно. Так чего же ты переживаешь?
Ганнибал сильнее прижался к его руке щекой, полуприкрыв глаза. Он ничего не ответил.
Уилл наблюдал за его лицом.
— Ты кое-что говорил, пока был болен. Ты сказал, что тебе было холодно, и ты не знал, кто мог бы быть рядом.
— Иногда прошлое оказывается ближе, чем настоящее. Некоторые ассоциации остаются все такими же сильными, независимо от того, сколько прошло лет.
Уилл какое-то время молчал, вдруг увидев лес гораздо темнее и гуще этого, а еще — детские следы в глубоких сугробах.
— Кто, ты думал, мог бы быть рядом?
Ганнибал уткнулся лицом в ладонь Уилла, полностью закрыв глаза, но так ничего больше и не сказал.
Уилл не стал его отталкивать. Он помнил теплоту руки Ганнибала на своем лице той ночью, на ферме «Мускусная крыса». Ганнибал, окровавленный, склонился над ним, пока Корделл все еще всхлипывал на полу. Пригладив волосы Уилла назад, Лектер секунду колебался перед тем, как пощупать его пульс. Уилл видел страх в его глазах.
— Я должен был тогда сбежать с тобой, — сказал Уилл. — После Мэйсона. Нам лучше было бы сбежать тогда.
Ганнибал, медленно моргнув, посмотрел на него удивленным взглядом, возможно, оттого, что Уилл вдруг так легко это признал.
— Тебе нужно было наказать меня.
— Этого было недостаточно. Ничего не было бы достаточным. Какой тогда вообще был в этом смысл?
— В эмоциональных потребностях нет логики или прагматических соображений. Как говорится, сердцу не прикажешь.
— Я хотел, чтобы ты оказался в тюрьме, — Уилл погладил большим пальцем острую скулу Ганнибала, а затем положил ладонь ему на затылок. — Я хотел, чтобы ты прошел через все это. Через все сопутствующие унижения.
— Ты видел меня после всего этого. Был ли я в достаточной мере унижен?
Уилл помотал головой.
— На тебя это никак не повлияло. Ничего вообще тебя не затрагивает.
— Возможно, ты бы предпочел лично стать моим тюремщиком. Это бы меня точно затронуло, уверяю тебя.
Уилл мимоходом представил себе это: Ганнибал в смирительной рубашке и защитной капе на зубах, связанный и полностью в его власти. Он медленно убрал руку. Ганнибал еще долю секунды тянулся за нею, а затем уселся прямо, глядя прямо на Уилла.
Уилл выбрался из палатки прямо на холод, даже не пытаясь что-то ответить.
*
Они шли прямо через снегопад с рассвета до полной темноты. Уилл ставил палатку почти что полностью на ощупь. Съев консервированной фасоли, они провалились в сон, прижавшись друг к другу в одном спальном мешке, дыша воздухом друг друга.
На следующее утро, проснувшись, Уилл увидел Ганнибала, изучающего его лицо с расстояния примерно десяти сантиметров.
— Ты доволен? — спросил его Ганнибал.
— Убил бы за чашку кофе, — прохрипел в ответ Уилл. — Что, банку растворимого было так сложно прихватить?
Взгляд Ганнибала скользнул по лицу Уилла к глазам, затем — губам, изгибу шеи и руке, стискивающей край их спального мешка.
— Твое плечо стало хуже, — сказал Ганнибал.
— Швы разорвались, когда я убегал от Джека.
— Дай мне посмотреть.
— Ты ничем не можешь помочь.
— Дай мне ее осмотреть.
Уилл сдался. Они оба понимали, что не дойдут до побережья. У них было предостаточно времени.
Ганнибал, собрав хвороста, развел костер и растопил немного снега в пустой банке из-под консервированной фасоли, чтобы очистить рану Уилла. Рана частично зарубцевалась засохшей кровью, и от манипуляций Ганнибала Уиллу было так больно, что он зажал себе рот рукой. Закрыв глаза, он снова очутился во Флоренции, вспоминая, как умолял Ганнибала не вводить ему наркотики, не делать ему больно, нет, нет, пожалуйста…
Он вывернулся из рук Ганнибала, ощущая одновременно тошноту и вину. Все не было настолько ужасно. Даже тогда.
— Уилл?
— Просто заканчивай уже с этим.
Ганнибал наложил ему повязку. Уилл снова натянул рубашку и еще накинул сверху пальто, обхватив себя руками.
— Ты купил мне ту рубашку, — сказал он. — Во Флоренции. Она была не твоя. Она идеально подошла мне по размеру.
— Да. И брюки — тоже. Я все тебе купил. Целый гардероб.
— Ты и в самом деле думал…
— Я надеялся, — ответил Ганнибал.
*
Они шли дальше большую часть и следующего дня, лишь один раз ненадолго остановившись, чтобы разогреть очередную порцию фасоли на небольшом костре. К вечеру Ганнибал сильно ослабел. Его поступь оставалась размеренной и твердой, и он не замедлялся и не предлагал отдохнуть, но Уилл видел, каким тусклым стал его взгляд, как Ганнибал вяло и бездумно пялился на землю у себя под ногами, пока шел.
— Тебе очень больно? — спросил Уилл.
— Терпимо.
— Какую боль ты тогда посчитаешь невыносимой?
— Я никогда не испытывал невыносимой физической боли. Возможно, Мэйсон заставил бы меня достигнуть предела терпения, но я в этом сомневаюсь.
— Сколько еще ты сможешь идти дальше?
Ганнибал поднял руку и тут же опустил.
— Пока не упаду без чувств. Если предположить, что инфекция себя больше не проявит, то еще пару дней в этом темпе и по такой погоде.
Снова пошел снег. Идти стало труднее. Уилл понимал, что и сам протянет не больше дня. Холод вгрызался в его костный мозг, и от него было не избавиться даже в объятьях Ганнибала, пока они лежали в одном спальном мешке. Еда у них заканчивалась.
Ганнибал, остановившись, положил руку ему на плечо.
— Ты видишь это?
Уилл прищурился, пытаясь разглядеть что-то в искрящемся снегу. В холме неподалеку он вдруг увидел что-то темное.
— Пещера?
— Если она достаточно глубокая, то там будет теплее, чем в палатке.
— Попробовать стоит.
Они медленно потащились туда. По пути им удалось собрать пару горстей сморщенных ягод и несколько грибов. Уилл задумался об охоте. Если у них будет укрытие, защищающее от снега и дождя лучше, чем палатка, если ему удастся поймать оленя… всю зиму они, конечно, так не продержутся, но это даст им передышку. Шанс.
Они зашли внутрь, и Уилл зажег спичку. Прикрыв огонек ладонью от сквозняков, он поднял его выше. Потолок в пещере был низким: встать в полный рост было нельзя. Корни деревьев, прораставшие через каменный потолок, переползали на стены. Здесь и в самом деле было теплее, хоть и не намного. Но быть не на самом ветру — уже что-то.
Отдав ягоды Ганнибалу, чтобы тот их съел, Уилл пошел искать хворост.
Этой ночью, сидя у костра, наевшись разогретых грибов, фасоли и хлеба, ощущая, как его костям постепенно становится теплее, Уилл был почти что преисполнен надежды.
Оставив костер тлеть, они ушли чуть глубже в пещеру, разложили там спальный мешок и забрались внутрь. Ганнибал снова прижался к Уиллу, еле слышно удовлетворенно выдохнув, прямо как один из его псов, устраивающихся на ночь.
— Значит, ты купил мне полный гардероб и костную пилу, — сказал Уилл. — Знал ли ты, что из этого в итоге на мне используешь? Или я решил это за тебя, когда вынул нож?
Какое-то время Ганнибал лишь молча дышал.
— Мы решили это вместе, разве нет? Ты не знал, что будешь делать дальше, когда увидел меня. Я не знал, что буду делать дальше, когда увидел тебя.
— Пересекая Атлантический океан, я думал о тебе, — сказал Уилл, наклонив голову и уткнувшись лбом в плечо Ганнибала. — Я очень много думал о тебе.
Ганнибал положил руку поверх руки Уилла у него на животе. Он не стал спрашивать, что именно Грэм думал. Уилл был ему за это благодарен. Засыпая, он чувствовал, что почти согрелся.
*
Уилл проснулся от запаха какого-то животного. Он слышал тяжелое дыхание и какое-то пощелкивание с хлюпаньем. Скрежет зубов по металлу. Что-то крупное вылизывало остатки их ужина из жестяной банки.
Уилл приподнял голову. Животное было прямо напротив выхода из пещеры. Дважды сглотнув, он осторожно зажал одной рукой рот Ганнибала, а другой провел по его плечу.
— Медведь, — еле слышно прошептал он Ганнибалу на ухо.
Ганнибал тоже чуть приподнял голову, а затем медленно-медленно расстегнул спальный мешок.
— Лежи тихо, не шевелись, — прошептал он. — Если нам повезет, то он уснет или уйдет.
— А если не повезет?
— Беги только в том случае, если нет других вариантов. Медведи довольно быстрые.
Уилл кивнул. Все равно сейчас он, казалось, и трехлетнего ребенка обогнать был не в состоянии.
Они лежали, не шелохнувшись, пока медведь, уткнувшись носом в потухший костер, обнюхивал его и всю пещеру. Встав на задние лапы, он вновь втянул носом воздух. Уиллу он показался огромным. Он несколько раз видел черных медведей, когда ездил на рыбалку, но не настолько крупных. С любопытством фыркнув, медведь неуклюже потащился прямо к ним.
Уилл уже было задержал дыхание, но тут же снова заставил себя вдохнуть: воздух понадобится, если придется бежать. Медведь полностью заслонил собой выход из пещеры. Его дикий и мускусный запах заполнял воздух. Подобравшись ближе, медведь остановился прямо перед ними.
Удар оказался настолько быстрым, что Уилл едва ли заметил движение медвежьей лапы. С поцарапанным боком, Уилл отлетел в сторону, ударившись о стену пещеры так сильно, что не мог дышать. Головой он налетел на камень, и в темноте перед собой видел какие-то всполохи света.
Ганнибал зарычал. Медведь зарычал. Уилл попытался подняться на ноги, но у него сильно кружилась голова. Новая вспышка света, гораздо ярче. У Ганнибала в руках была вытащенная из костра ветка, зажженная ярким оранжевым пламенем. Помахав ею перед мордой медведя, Ганнибал схватил Уилла за руку.
Уилл все-таки заставил себя подняться и побежать, позволив Ганнибалу вслепую вывести себя из пещеры назад, в заснеженный лес. Медведь погнался за ними. Ганнибал ткнул его горящей веткой в морду, и медвежий вопль боли прозвучал очень похоже на человеческий крик.
Они долго бежали, не останавливаясь. Звуков погони не было. Более того, лес вокруг был подозрительно тих. В конце концов, Уилл упал на колени прямо в снег и потянул Ганнибала за собой.
— Нужно отдохнуть, — с трудом выдохнул он.
Они придвинулись ближе, тяжело дыша. Уилл уткнулся лбом в висок Ганнибала. Теперь у них не было больше ничего: ни спального мешка, ни еды, ни палатки. Ничего, кроме друг друга.
Уилл пытался думать, но раны на голове и в боку отвлекали тикающей болью. Он запустил руку себе под рубашку. Вытащив ее, он увидел на ладони и пальцах кровь. Ганнибал дотронулся до его запястья.
— Просто царапина, — сказал Уилл. — Голова гораздо хуже.
Ганнибал взял его за голову обеими руками, осторожными, легкими прикосновениями нащупывая раны. Уилл беспомощно расслабился. Ему хотелось спать. Если они уснут прямо здесь, то больше не проснутся. Возможно, это было бы даже хорошо.
— Кровотечения нет, — сказал Ганнибал. — Никаких впадин нащупать не могу. Чувствуешь ли, что у тебя что-то не так со зрением? Головокружение? Тошноту?
— Я в порядке, — ответил Уилл.
Ганнибал, нахмурившись, чуть отстранился от него.
— Я же видел, как ты влетел в стену. Удар был сильным.
— Со мной все хорошо.
— Уилл…
Он был так близко. Все, что Уиллу нужно было сделать, так это чуть-чуть приподнять голову.
— Со мной все хорошо, — прошептал он Ганнибалу прямо в губы. — Клянусь тебе.
А потом Уилл мягко поцеловал Ганнибала пересохшими губами.
Ганнибал тут же застыл. Одной рукой он сильнее вцепился в волосы Уилла, вторая все так же осторожно прикасалась к горячему месту ушиба прямо над его ухом. Из их ртов вырывался пар. Уилл не пытался сделать еще что-то. Он чувствовал себя заводной игрушкой, которая в конце концов остановилась. Он просто сидел, прижавшись носом к носу Ганнибала, внутренне столь же непоколебимый и спокойный, как и тогда, пересекая Атлантику. Тогда он тоже чувствовал, что точно знает, куда направляется.
Ганнибал шумно сглотнул и с трудом выдохнул.
— Если ты предполагал это как последний романтический жест, то у меня для тебя плохие новости.
— Что такое?
— Я чувствую запах дыма от костра. Мы можем ненадолго отложить нашу гибель.
— Так это наш костер, — ответил Уилл.
— Нет, этот развели совсем недавно, — возразил Ганнибал. — К северу отсюда.
— Я сделал это вовсе не потому, что думал, будто мы вот-вот умрем.
— Тогда почему? — спросил Ганнибал.
Уилл облизнул пересохшие губы. «Все», — напомнил он себе. Он мог рассказать Ганнибалу все.
— Потому что ты прикасался ко мне. Мне это нравится. Всегда нравилось.
— Всегда? — переспросил его Ганнибал таким тоном, словно из его легких только что выбили весь воздух.
Уилл кивнул. Он снова смотрел на губы Ганнибала. Он подумал, что ему хотелось бы опять поцеловать его, но не прямо сейчас. Им надо было идти. Он поднялся на ноги, опираясь на плечо Ганнибала. Лектер, опустившись на колени, смотрел на Уилла так, словно тот был чем-то совершенно невероятным, несбыточной мечтой.
Уилл взял его за руку и тоже помог встать.
— Пойдем же. В какую сторону?
Ганнибал еще раз с трудом вдохнул, а потом показал направление. Они пошли дальше.
*
На небольшой поляне рядом с озером стояла хижина. Снаружи на двери висели снегоступы. Перед дверью — покосившееся крыльцо. Одна из ступенек на нем была сломана. В единственном запотевшем окошке виднелся свет, а из трубы шел дым.
Уилл и Ганнибал посмотрели друг на друга, а затем Уилл поднялся по ступенкам и постучался. Довольно долго никто не отвечал, лишь был слышен скрип половиц внутри. Потом дверь чуть приоткрылась, и из образовавшейся щели высунулся ствол винтовки.
— Кто, черт подери, вы такие? — спросил хозяин дома.
— Мы заблудились. Два дня шли пешком. Мой друг ранен. Можно нам войти?
Мужчина выглянул в щель. У него была спутанная седая борода, острый нос и еще более острый и пристальный взгляд. Хозяин дома уставился на Уилла.
— Назад, — сказал он. — Слезьте с крыльца. Дайте мне на вас посмотреть.
Уилл, спустившись, встал рядом с Ганнибалом перед крыльцом. Он показал раскрытые ладони хозяину дома. Тот долго рассматривал их. Взгляд старика отдельно задержался на Ганнибале, но Уилл понадеялся, что это лишь паранойя, и что ему просто показалось. Наконец, мужчина кивнул и отступил назад, опустив винтовку.
— Хорошо. Заходите. Но не ждите слишком многого. Еще я был членом Королевской канадской конной полиции, так что не надо мне тут.
Уилл напрягся, услышав это, но выбора у них особо не было. Оба, едва переступив за порог, почувствовали облегчение, оказавшись в тепле комнаты. Стоящая в углу дровяная печь источала жар. Освещали комнату тусклые свечи и парочка керосиновых ламп. Пахло едой. За последние два дня всю их пищу составляли две банки консервированной фасоли и четыре куска хлеба.
— Придется вам сесть на кровать, — сказал старик. — Стул у меня всего один.
Они уселись бок о бок. Хозяин дома принес им по тарелке мясного рагу, только-только закипевшего на очаге дровяной печи. Оба, голодные как волки, тут же проглотили его. Ганнибал низко наклонился над тарелкой, пока ел, изо всех сил сжимая в руке ложку. Уиллу хотелось снова осмотреть его рану, но он понимал, что лучше не пробуждать у старика-хозяина лишнего любопытства.