— Мне просто нужно было знать, — ответил Уилл. — Перед тем, как мы покинули страну.
— Переход через границу — не такой уж непреодолимый барьер, как тебе кажется, Уилл. Нас с легкостью могут найти и здесь.
— Думаешь, я об этом не знаю?
Ганнибал какое-то время молчал, лишь поворачивая на месте стакан с водой.
— Я понимаю, что ты это осознаешь. И понимаю, что побудило тебя позвонить. Но я попросил бы тебя не делать этого снова. Мне хотелось бы, чтобы ты подождал, хотя бы до тех пор, когда мы оба залечим наши раны. Отправляйся со мной в тот дом. Отдохни там. Не принимай необратимых решений.
— Ты хочешь сказать «не принимай больше решений вообще».
Ганнибал медленно кивнул ему. В лучах солнца его глаза казались двумя сверкающими кусочками янтаря, в которых застыло что-то еще со времен античности.
— Я хочу жить, Уилл. Я был готов умереть с тобой, но я хочу жить. Хотя бы дай себе достаточно времени, чтобы понять, хочешь ли и ты этого.
Уилл резко встал из-за стола.
— Пойду одеваться. Составляй свой список.
*
Уилл вышел на залитые солнцем, но совершенно им не согреваемые улицы Монреаля со списком покупок, пачкой наличных, новым удостоверением личности и несколькими кредитными картами. Он спросил Ганнибала о кредитном лимите, но тот в ответ лишь махнул рукой. «Только яхту не покупай», — сказал ему Лектер, и Уиллу тут же захотелось назло ему сделать именно это.
Но вместо этого он, найдя магазин спортивных товаров, зашел в отдел с рыболовными снастями и начал их рассматривать. Удочки, спиннинги, приспособления для изготовления приманок, сети, резиновые сапоги. Продолжая злиться на Ганнибала и зная, что его это все равно за живое не заденет, Уилл купил все это и заказал доставку.
Потратив на все это пару тысяч долларов, он, выйдя из магазина, вдруг остановился посреди тротуара. Именно о подобных поступках и говорил Ганнибал — не настолько ужасно, как позвонить Зеллеру из пункта перехода границы, но все еще лишний риск.
За вещи из списка Ганнибала Уилл заплатил с другой карты: ноутбук, новый планшет, несколько книг, зимнюю одежду и обувь для них обоих — парки и гамаши. Он попытался представить себе Ганнибала в подобной одежде, но у него не получилось. В любом случае, Уиллу доведется увидеть это собственными глазами. Зимы на Лабрадоре суровые — им еще повезет, если они смогут выйти за дверь, когда снегу наметет.
Он позвонил в номер Ганнибала по одному из двух мобильников, оставшихся у него еще с дома у обрыва. Он не был уверен, что в Канаде они будут работать, но звонок, похоже, прошел без проблем. Уилл подозревал, что и об оплате роуминга беспокоиться тоже не стоит.
— Что случилось? — голос Ганнибала звучал хрипло ото сна.
— Что ты хочешь на ланч? — Уилл быстро поднял взгляд на темнеющее небо. — Обед, вернее. Второй по счету прием пищи за день, в общем.
— Просто снова закажем еду в номер.
— Ты уверен? Мы ведь завтра снова в глушь возвращаемся. Ты даже не попросил купить тебе что-нибудь для кулинарии.
— Это было бы слишком очевидно. Как и твои покупки в рыболовном отделе, — немного подумав, он добавил: — Недалеко от гостиницы есть вьетнамский ресторан, — он продиктовал Уиллу название ресторана и что нужно заказать.
— Я мог бы заплатить наличными за приспособления для рыбалки, — сказал Уилл.
— Нет, так было бы только хуже. Продавцы бы тебя точно запомнили.
— Мог бы вообще не разрешить мне их покупать.
— Жизнь небезопасна, — ответил Ганнибал. — Не рискуя, мы лишь существуем, а не живем.
— Тебе нужно еще поспать, — сказал Уилл и отключился. Позвонив в ресторан, он сделал заказ и пешком пошел обратно, в сторону отеля, не став ловить такси. Мимо по проезжей части с ревом проносились машины. Он ощущал обычные городские запахи: вонь масла, на котором что-то жарили, выдуваемую на улицу вытяжками с кухонь ресторанов, аромат духов и одеколонов прохожих, выхлоп машин, запах еды из ларьков уличных торговцев.
Завтра они снова отправятся в дорогу, по грунтовой автомагистрали прямо в глушь дикой природы. Но пока что он проскользнул через бирюзовую дверь во вьетнамский ресторан. Потолок внутри был низким, пол выложен белой плиткой, стены — тоже белые, увешанные модернистскими картинами. Всюду горели лампы. Униформа работников ресторана сочеталась с интерьером. Это место казалось вполне подходящим вкусам Ганнибала.
Девушке, встретившей Уилла у входа, он сказал, что пришел забрать сделанный по телефону заказ, и она отправила его немного подождать возле бара. Там на стене висел телевизор. Пока Уилл смотрел его, хоккейный матч сменился новостями. Говорили по-французски, но субтитры бегущей строкой были вполне понятными. Главными сюжетами репортажей на сегодня оказались пожар, серийные ограбления круглосуточных магазинов и Джастин Трюдо, держащий на руках детенышей панды. Ни о Ганнибале, ни об Уилле ни слова не сказали.
Уиллу уже не терпелось рассказать Ганнибалу, что панды обогнали его по популярности. Он даже достал телефон и сделал фото экрана телевизора, как вдруг реальность обрушилась на его голову.
Он опустил взгляд на телефон — свой предоплатный, неотслеживаемый мобильник, ведь Уилл скрывался от полиции — и от своих собственных друзей, хотя были ли они вообще его друзьями? — с Ганнибалом-Каннибалом, с Флорентийским Монстром, с…
Уилл убрал телефон в карман. Это был его выбор. Его никто не принуждал поступить так. Ганнибал уж точно был не в том состоянии, чтобы его заставить. Все существо Уилла словно пыталось защититься от этих мыслей, но рано или поздно ему придется с ними смириться. Он либо на стороне Ганнибала, либо нет.
Новости все продолжались, позабыв о них обоих и обо всем, что связано с насилием и жестокостью на юге от границы. Уилл не увидел ни одного репортажа о перестрелках, чего бы точно не случилось, если бы он смотрел новости у себя дома, даже там, где он жил с Молли.
Если бы Уилла снова оставили, он и не подумал бы искать Ганнибала именно здесь. Ганнибал сбежал во Флоренцию, потому что хотел, чтобы его нашли. Хотел, чтобы Уилл его нашел. Уилл это знал, но никогда так откровенно самому себе в этом не сознавался. Он уставился в телевизор. Опять панды. Ганнибал хотел, чтобы Уилл его нашел. И теперь, когда Уилл с ним, рядом, его едва ли снова смогут поймать.
— Сэр?
Уилл поднял взгляд. Девушка, встретившая его у входа, вернулась, принеся его заказ. Покинув ресторан, Уилл чувствовал себя почти совершенно нормальным человеком, способным улыбаться и сливаться с толпой, направляясь если не домой, то туда, где его кто-то ждет.
*
Ганнибал снова заснул. Частично укрывшись одеялом, он лежал на кровати, полуодетый, или, возможно, полураздетый: без рубашки, но в брюках, сняв туфли и оставив их на полу возле кровати, и всего в одном носке. Второй он сжимал в руке.
Уилл не смог не улыбнуться, хоть его щека до сих пор болела. Пакет с едой на вынос он поставил на стол. Он и сам уже чувствовал себя полумертвым от усталости, проведя на улице всего несколько часов. Ножевые раны в лицо и плечо причиняли боль при каждом движении, а теперь к ним снова присоединились синяки от удара с поверхностью океана. Усевшись на край кровати возле Ганнибала, он, подумав, прилег рядом с ним, радуясь, что выпала возможность подремать перед тем, как они пообедают, хоть Ганнибал и будет недоволен, если роллы размокнут.
Едва Уилл улегся, Ганнибал резко сел и схватил его за горло. Его глаза все еще были закрыты.
— Эй! Эй, это я! — Уилл вцепился в его руку, и едва Ганнибал открыл глаза, уставившись на него отстраненно-остекленевшим взглядом, ослабил свою хватку.
— Это я, — тихо повторил Уилл. — Это я. Все хорошо.
Ганнибал тоже ослабил хватку.
— Уилл.
— Ага.
— Ты не пахнешь собой.
— Плохим лосьоном после бритья? Не взял его с собой.
Уилл просто пытался пошутить, но Ганнибал, похоже, принял это за чистую монету. Повернувшись к Уиллу, он уткнулся лицом в изгиб его шеи, глубоко вдыхая его запах.
— Это не из-за лосьона, — сказал он.
Уилл осторожно положил руку на спину Ганнибала, поверх клейма.
— Я обед принес. Хочешь есть?
Ганнибал вдруг резко навалился на Уилла, тихо и размеренно дыша, и больше не двигаясь.
— Ганнибал?
Ганнибал резко дернулся и поднял голову.
— Уилл?
— Я здесь. С тобой все хорошо?
Ганнибал потер глаза и оглядел комнату. Он не сказал ни «да», ни «нет», и Уилл не был даже уверен, что тот вообще узнал место, где они сейчас находились. Внутренней стороной запястья Уилл коснулся лба Ганнибала. Он был горячим. Пусть Уилл сам только что пришел с холода, все равно — слишком горячим.
Ганнибал, наконец, сфокусировался взглядом на лице Уилла и, медленно моргнув, сказал:
— Ты мне снился.
— Что именно тебе снилось?
— Что мы прямо по воде ушли через океан после того, как упали. А потом он превратился в вино. Темное винное море.
— Тогда это уже Эгейское море, а не Атлантический океан, к тому же никто из нас не Иисус. Ганнибал, вставай. Ты еще со мной?
— Конечно, Уилл. Где же мне еще быть? — Ганнибал снова моргнул, и по его телу прошла сильная дрожь, как от электрического тока. Даже Уилл ее ощутил. Взгляд Ганнибала снова стал пристальным и ясным. — Возможно, мое состояние хуже, чем я предполагал, — сказал он.
— Что я могу для тебя сделать?
— Мало что, не считая госпитализации. Пахнет обедом?
— Да. Можешь есть?
— Да, буду. А после обеда я покажу тебе, как ставить капельницу.
Они так и лежали на постели, совсем близко, Ганнибал — все еще сверху на Уилле, который вцепился в его руку.
— Ты не можешь меня бросить, — сказал ему Уилл. Он сильнее сжал руку Ганнибала, нарочно впиваясь ногтями в его кожу, пока Лектер снова не посмотрел ему в глаза. — Не смей меня бросать.
— Я так не поступлю, — ответил Ганнибал.
Они ели рисовую лапшу и роллы с мятой и кориандром. После обеда Ганнибал проверил сумку с медицинским оборудованием, которую Уилл принес прошлой ночью, а затем отправил его обратно к машине со списком.
Вернувшись с тяжелой коробкой, Уилл, борясь с головокружением, плюхнулся на край кровати Ганнибала. Жестом указав ему на коробку, он уткнулся лицом в колени, ожидая, пока перед глазами все не перестанет расплываться.
— Мне жаль, но сделать это нужно прямо сейчас, — сказал Ганнибал. — К утру я, возможно, буду уже не в том состоянии, чтобы проинструктировать тебя.
— Умеешь же ты успокоить, — пробормотал Уилл. Он заставил себя снова подняться на ноги. — Хорошо. Показывай.
Ганнибал объяснил основы, показал, как вводить иглу, на тыльной стороне руки Уилла, потом дал ему там же попробовать самому, а затем — на сгибе руки. Уилл, под наблюдением Лектера вводя себе иглу, старался не вспоминать, как раньше тот уже проделывал с ним то же самое. Тогда он точно так же смотрел на Уилла с всепоглощающим любопытством и нежностью во взгляде.
— Хорошо, — наконец сказал Ганнибал. — Теперь попробуй на мне, — он протянул Уиллу руку.
Уилл распаковал еще одну иглу, протер спиртом руку Ганнибала у сгиба и, коснувшись кончиком иглы его кожи, вдруг замер.
— Не хочу делать тебе больно, — сказал он. Это, возможно, было самым глупым из всего, что он когда-либо говорил, но все же это была правда.
Ганнибал мог бы напомнить Уиллу о шраме у него на животе или на лбу. Мог бы упомянуть все те взаимные увечья, что они в прошлом наносили друг другу, с легкостью мог бы заявить, что Уилл уже причинил ему столько боли, что никакая игла с этим не сравнится. Но он не сделал ничего из этого.
— Ты ведь уже попробовал сделать это на себе и знаешь, что это не настолько уж больно. Сконцентрируйся на том, чтобы ввести иглу правильно и не переживай о том, что твоему пациенту будет дискомфортно. Если будешь колебаться, станет только хуже.
Он говорил спокойным и отстраненным тоном, и Уилл подумал, что, должно быть, именно это он и говорил нерешительным практикантам. Придется причинить боль, чтобы помочь. Уилл снова поднес иглу к его руке и ввел ее под кожу.
— Хорошо, — похвалил его Ганнибал.
Затем он рассказал Уиллу про 0,9% раствор хлорида натрия, об остальном содержимом сумок, о том, как внутривенно вводить антибиотики и морфий, о правильных дозировках и много о чем еще, пока Уилл не почувствовал, что его голова вот-вот взорвется от переизбытка новой информации.
— Говоришь так, словно знаешь, что завтра утром не проснешься, — сказал Уилл.
— Не думаю, что ситуация настолько тяжелая, но лучше быть готовым ко всему.
— Что еще? — спросил Уилл. — Что еще я могу сделать? Просто воткнуть иглу тебе под кожу и надеяться на лучшее?
— Фактически — да. Мой организм теперь должен бороться сам. Если часть кишечника была пробита, то, скорее всего, разовьется инфекция, и я умру. Кроме хирургического вмешательства, тут вряд ли что-то поможет. Если будут подходящие условия, я могу попробовать сам себе сделать операцию, но агент Зеллер был прав, когда сказал, что мне нужна кровь, а у нас ее нет.
— Есть ведь моя, — возразил Уилл.
— Он также был прав, когда отказался использовать твою кровь для переливания. У тебя ее недостаточно, чтобы поделиться со мной.
Уилл встал с кровати и подошел к окну, чтобы посмотреть на город. Ганнибал тем временем выбрасывал использованные иглы и упаковки от них.
— Ну и когда же мне стоит сдаться и отвезти тебя в больницу? Ты и в самом деле согласен умереть, только бы снова не оказаться за решеткой?
— Я просто хочу быть с тобой, — ответил Ганнибал. — Живым или мертвым.
Уилл не мог даже смотреть на него.
— Это безумно.
— Я официально признан невменяемым, спасибо Алане и Фредерику.
Уилл подавил очередную болезненную улыбку.
— Ну ты и засранец. Ты кого-нибудь из них в новостях видел?
— Алана и Марго забрали сына и уехали. Никто не знает, куда. Фредди Лаундс опубликовала фотографии Фредерика из ожогового отделения, но он в это время то ли был без сознания, то ли спал. Похоже, она была единственным журналистом, кто смог к нему пробраться, хотя я уверен, что другие тоже пытались.
— А Джек? — Уилл, развернувшись, прислонился к окну спиной, чувствуя холод от стекла. — Что Джек сказал?
— Джек все еще охотится за мной, — ответил Ганнибал. — А еще твою жену процитировали в «TattleCrime».
— Гребаная Фредди Лаундс, — вздохнул Уилл.
— Хочешь послушать?
— Даже не знаю. Хочу ли я?
— Думаю, да, хочешь, — взяв свой новый планшет, Ганнибал начал зачитывать Уиллу тот отрывок вслух: — «TattleCrime» несколько раз пытался связаться с Миссис Фостер-Грэм, и, наконец, с ней удалось поговорить, когда она забирала от ветеринара своих собак, отравленных Зубной Феей перед неудачной попыткой проникновения в дом. Она с враждебностью отреагировала на мои вопросы о ее муже и сказала: «Все вы можете провалиться прямиком в ад». Я полагаю, что она имела в виду не только прессу, но также ФБР и все психиатрическое сообщество, которое видело в ее муже лишь способ получения какой-либо научной премии. С собаками все в порядке, если кому-то из моих читателей это интересно.
Уилл подавил смешок или то, что могло бы им показаться. Вновь усевшись на кровать рядом с Ганнибалом, он, прикрыв рот рукой, несколько раз с трудом сглотнул, прежде чем снова смог заговорить.
— Да, это на нее очень похоже.
— Хочешь вернуться? — спросил его Ганнибал. — Еще не слишком поздно.
— Слишком поздно стало в ту самую секунду, как я уехал с Джеком. В тот момент, когда он пришел ко мне. Если я хотел той жизни, то не должен был ее покидать.
— Я думал, у Джека не получится тебя убедить.
— Молли убедила меня. Это она меня отослала, — едва Уилл подумал об этом, он вдруг снова ощутил острую боль в горле, которую, словно застрявший ком, не получалось проглотить.
— Люди зачастую полны решимости поступать так, как они считают правильным, а не так, как им на самом деле хочется.
— Полагаю, с тобой у меня подобных проблем не будет, — заметил Уилл.