Он закрыл глаза.
Гладкие линии и блеск тикового салона исчезли, уступив место серо-зелёным полосам бревенчатого сруба его дома в Мэне. Тусклые жёлтые лампы в простых деревянных абажурах с листьями проливали свой мягкий свет на хлопковые простыни и лоскутные одеяла, с любовью сшитые вручную. Здесь был и смех, и лай собак, и эхо звонких голосов, которые Ганнибал никогда не слышал и, Уилл надеялся, никогда не услышит. Смех, тепло и мир.
Он не хотел отдавать всё это Ганнибалу. Он чувствовал, что предаст Молли во второй раз, если подарит воспоминания о ней человеку, пытавшемуся убить её и её сына. Он также боялся пробудить в Ганнибале ревность, рассказав о своей жизни без него.
Но Уилл боялся и скрывать это.
Он открыл глаза.
На секунду ему показалось, что Ганнибал — мрачный рогатый зверь из его воображения, но он моргнул снова и видение исчезло. Ганнибал стоял перед ним, тёплый свет ложился на его острые, точеные черты.
— Я скучаю иногда, — ответил он настолько честно и беспечно, насколько мог. — Иногда я просыпаюсь, надеясь увидеть его стены вокруг себя. Каждая птица любит свое гнездо.
— Уют привычных маленьких пространств.
— Пространство твоей камеры было куда больше, чем эта яхта. Её размеры тебя устраивают? Не думаю, что могу провести внутри весь день, как ты.
— В тебе живёт дух свободы, Уилл, которому не нравится быть взаперти.
Ганнибал наклонил голову. Он отбросил остатки одного перца и взял новый.
— Голуби-вертуны резко и быстро набирают высоту, потом кувыркаются в воздухе и уходят к земле. Некоторые голуби ныряют в кувырок совсем чуть-чуть, а другие — намного глубже. Ты — из тех, кто ныряет глубоко.***
Он обвёл глазами крохотное помещение с рядом узких окон под потолком и тяжёлыми панелями из вишнёвого дерева на стенах. Свет лился сквозь иллюминаторы и открытую наружу дверь, но оно всё ещё казалось маленьким, тесным.
— Меня всё устраивает, — ответил Ганнибал. — Я здесь, потому что это мой выбор. Потому что это твой выбор.
— Ты не хочешь большего?
— Пока у меня есть всё, что нужно.
Он кивнул в сторону двери.
— Плавание. Готовка, — он поймал взгляд Уилла. — Возможность видеть тебя.
Его лицо выглядело серьёзно. Он втянул воздух, посмотрел в сторону, и отвернулся от Уилла, возвращаясь к работе.
Эхо слов Беделии Дю Морье раздалось в его сознании. «Мог ли он каждый день чувствовать невыносимый голод по вам и утолять его одним лишь взглядом на вас?»
Скорбь от их долгой разлуки нахлынула на него вместе с тяжестью от ран, что они нанесли друг другу, и вещей, что они испытали вместе. Призраки боли и реки крови окружили их маленькое судно, раскачивая его, грозясь утопить их и похоронить на дне океана.
Уилл хотел смягчиться, хотел успокоить Ганнибала, но не мог найти в себе силы не сожалеть о прошлом — не после того, что Ганнибал сделал. Не после того, что он сделал Ганнибалу. Ему нужно было двигаться вперёд, как и Ганнибалу нужно было учиться делать выбор и не жалеть о нём. Но он ничего не мог поделать, кроме как скорбеть о тех годах в психиатрической больнице — голодных годах, если верить Беделии Дю Морье. Он слишком хорошо представлял себе их пустоту.
«Ганнибал влюблён в меня?», — спросил он тогда. Он знал ответ с тех пор, как Ганнибал оставил его истекать кровью на своей кухне в Балтиморе. Но он также и сомневался в нём.
Уилл ужасно боялся любого из вариантов.
Ганнибал продолжал нарезать перец кольцами. Его лицо и тело было абсолютно неподвижным, только руки работали.
— Я думал о тебе, — сказал наконец Уилл. — Множество раз.
Ганнибал медленно выдохнул. Уилл смотрел, как слова оседали в нём, успокаивая, хотя внешне он оставался непроницаемым.
Уилл мечтал, чтобы всё было проще. Или это всегда было просто?
Он потянулся за вином.
Комментарий к Глава 5
* В оригинале джиггинг — техника ловли рыбы и использованием особой приманки — джиг-головки.
** О.К. — округ Колумбия.
*** Фраза про голубей взята из фильма 2001 года. В оригинале Ганнибал говорит о Клариссе Старлинг.
========== Глава 6 ==========
Доверие — это камень, брошенный в море, тонущий в его глубоких мутных водах и неспособный увидеть свою прежнюю жизнь, вспомнить свои старые обещания.
Энтони Ликкен
«Кит» шёл крутым бейдевиндом*, впрягшись в мощный ветер под тяжестью облаков. Это были пары тропических вод, вымытых тёплыми бризами с юга. Маленькую лодочку, плывшую под полными, тугими парусами, носило вдоль пенящихся гребней волн, словно по хребтам белых атлантических коней. Стальное небо низко нависло над поверхностью воды.
Шельф начал разламываться под ногами Уилла, каскадом опадая от тёплых отмелей до беспросветных глубин подводного плато. Огромное ничто разверзалось внизу, заполняя пространство между яхтой и тонкой земной корой. Его тело было невесомым, сокрушенным водой, потерянным для людских глаз. Лишь стеклянные глаза морских чудовищ с длинными зубами в клацающих челюстях и полупрозрачными биолюминесцентными телами следили за ним из глубины. Сине-белые огни переливались на их коже и умирали во мраке.
Уилл падал в бесконечную бездну.
Комментарий к Глава 6
* Бейдевинд — курс, при котором ветер дует в нос и борт судна.
Иллюстрация к главе: http://40.media.tumblr.com/7b0bbd49a35ae24ee17fd9d1806042a8/tumblr_o4fw80Y7AR1swb3cqo2_r1_1280.jpg
========== Глава 7 ==========
Только море похоже на человеческую натуру… всегда в движении, всегда волнуемо чем-то в глубине. Оно не знает покоя. Оно всегда жаждет, жаждет, жаждет. Оно гонится за чем-то и, не догнав, со стонами ползёт обратно. Оно всегда задаёт вопросы и не никогда получает ответов.
Оливия Шрейнер, «Африканская ферма»
Ганнибал был под палубой. Уилл надеялся, что он прогуливался по своему дворцу памяти или делал ещё что-нибудь бесполезное. «Кита» раскачивало настолько сильно, что заняться чем-нибудь полезным не представлялось возможным. Ганнибал уже три раза вымыл всю яхту от носа до кормы. Чистота была приятна Уиллу, но если Ганнибал снова полировал внизу паркет, он не знал, что и подумать. Хоть он и говорил, что ему нравилась их маленькая яхта, Уилл не сильно ему верил.
Дождливые дни прошли, оставив за собой синее небо, усеянное кучевыми облаками, и порывистый бриз, поддувающий в корму. На море поднялась тяжёлая зыбь. Уилл обходил воронки огромных, бурлящих водоворотов, пытаясь выжать на них максимум скорости. Это и непостоянный характер ветра привели к тому, что грот* был натянут вполсилы. Уилл выбрал** завал-тали***, чтобы гик**** не перебросило на другой галс во время качки, как вдруг над левым бортом поднялась огромная волна и обрушилась на него, облив с головы до ног.
Тихо выругавшись, он зафиксировал штурвал, дважды проверил завал-тали и трюмную помпу***** и спустился вниз.
Ганнибал лежал на диване, устроившись на подушках таким образом, чтобы минимизировать небольшой крен судна. Он читал книгу. «Офтальмология», — гласило название. Что же ещё.
Он с интересом взглянул на вымокшую одежду Уилла.
— Тебе стоило остаться внутри, Уилл.
— Спасибо, Ганнибал.
Уилл провёл рукой по своим влажным волосам, чувствуя, как вода струится по шее, лопаткам и спине. Удержавшись от желания брызнуть пару капель в сторону Ганнибала, он расстегнул прилипшую к телу белую рубашку, стянул её и направился в свою каюту.
В какой-то момент он почувствовал, что Ганнибал наблюдает за ним. Он остановился у своей двери, положив руку на защёлку. Из глубин памяти снова всплыли слова «Ганнибал влюблён в меня?» и ровный голос Беделии, когда она отвечала ему.
Уилл практически стоял напротив Ганнибала. Он повернул голову, не глядя на него.
Внимание Ганнибала оставалось всё таким же пристальным, заинтересованным.
— Уилл? — спросил он.
Уилл закрыл за собой дверь в каюту.
После этого случая образы стали преследовать его. Он стал замечать внимание со стороны Ганнибала, хотя раньше никогда не задумывался о нём. Во время каждого их случайного столкновения на яхте глаза Ганнибала неуловимо изучали его, и Уилл никуда не мог сбежать от его взгляда. Ни одна крепость не могла защитить от этих мыслей, и перед его глазами, как на перематываемой плёнке, проносились все те разы, когда Ганнибал касался его: то, что должны были значить эти прикосновения, но не означали. Ганнибал лежит напротив него в постели после падения, наблюдая за ходом его выздоровления. Ганнибал моет и одевает его во Флоренции. Ганнибал пригвождает его руки, задевая ткань пиджака, пока раздевает и вводит в него иглу. Затем более тусклые и расплывчатые эпизоды с ухом, трубкой, грубо втолкнутой в его горло, и Ганнибалом, вытаскивающим её и нежно гладящим его лицо.
Он знал, что Ганнибал умел отделять и отделял свой разум от таких образов, что его влечение было также реально, как и его жестокость, что в его психологическом портрете не было ничего, что связывало бы его садизм с сексуальными наклонностями. Но у Уилла теперь не было пути назад. Словно ребёнок, который не может перестать трогать языком больной зуб, он мог лишь продолжать нащупывать это новое нежное и болезненное место внутри него.
Комментарий к Глава 7
* У большинства современных яхт парусное вооружение состоит из двух треугольных парусов: стакселя (переднего) и грота (заднего).
** Выбирать — то же самое, что и тянуть.
*** Завал-тали — снасти, фиксирующие гик в крайнем положении и предотвращающие его самопроизвольный переброс.
**** Гик — горизонтальное рангоутное дерево, одним концом крепящееся к мачте. По нему растягивается грот.
***** Трюмная помпа — специальный насос, который откачивает воду с палубы и выплескивает ее за борт.
========== Глава 8 ==========
Кажется, что этот вечер окутан странной безрассудной страстью. Я хочу отпустить тебя, но твоя печаль сделала меня твоим рабом. Я хочу понять, как удержать тебя. Ты вздымаешься, как волна в моём океане, сияешь над ним, как луна, и омрачаешь небо своим таинственным исчезновением. Прости меня, моя Амфирита*, но ты — всё, что я знаю. Рассвет прорезается, земля суха и ломка. Я знаю, ты устала от яростных штормов. Я люблю тебя, ты — всё, что я знаю. Один взгляд в твои глаза — и я твой раб навеки. Без тебя я — абсолютно ничто. Я снова чувствую, как ты ускользаешь от меня.
Оксана Рас, цитируя строчки из песни Брайана Молко «Without You I’m Nothing» из одноимённого альбома Placebo 1998 года
«Кит» лёг в дрейф и замер.
Они опускались.
Ганнибал пришёл в себя, когда волна резко ударила в борт, пригвоздив его к постели. Сверху послышался металлический лязг, и Ганнибалу показалось, что это может быть гик, слетевший с тросов. Напор воды ослаб, и сквозь гул метеостанции в салоне он услышал топот ног Уилла. Дверь на кокпит с грохотом распахнулась.
— Ганнибал, — бросил он. Это был приказ. Дверь захлопнулась.
Ганнибал включил свет и стал одеваться. Он делал это осторожно, без спешки, обуваясь и надевая перчатки, чтобы быть готовым к любой грязной работе. Глухой шум ветра наверху стих, но яхта совершенно вышла из-под контроля: сначала она кренилась к левому борту, через секунду — уже к правому.
Чрезвычайные ситуации в море не были редкостью, и не важно, насколько осторожен моряк. Это могло быть чем угодно: сбоем в механике, плохой погодой, неправильно завязанным узлом на снастях. Любое из этих обстоятельств могло стать смертельным, если неполадка не была своевременно устранена или кто-то не принял верное решение в критический момент.
Для них было бы слишком просто умереть здесь.
Полностью одетый, Ганнибал положил руку на дверь, готовый подняться наверх к Уиллу и помочь ему. Но он ждал, обводя большим пальцем дверную ручку. Судно раскачивалось под ним.
Он убрал руку и сел обратно на свою кровать. Сквозь рёв волн снаружи он слышал тихое тиканье своих часов. Прошла одна минута, вторая, третья. Он поднял подбородок, словно раздумывая. Он чувствовал запах кофе — Уилл уже давно должен был спуститься за своей чашкой. Чем он занимался сейчас, Ганнибал не слышал.
Прошла ещё одна минута, и двигатель «Кита» наконец подал признаки жизни. Качка всё ещё ощущалась хаотической, но Ганнибал больше не мог оставаться внутри, не привлекая внимания Уилла. Он встал, открыл дверь и поднялся по ступенькам наверх, придерживая голову. Ливень захлестал по его спине и плечам.
Уилл стоял у штурвала, направляя их судно навстречу ветру. Ночь была чёрной и глубокой, и он с его оголённым торсом казался призраком в свете ходовых огней. Мокрые волосы липли к его лбу.
— Мы перезапустим двигатель и возьмём под контроль гик, — сказал он. — Потом я взгляну на повреждения. Пригнись.
Ганнибал повиновался, осторожно двигаясь по корме и стараясь держаться подальше от арки, описываемой гиком. Они зарифили** грот, убрали стаксель и пошли под слабым ветром. Уилл закрепил положение паруса, на случай, если ветер изменит курс. Гик тем временем раскачивался из стороны в сторону, запутывая оттяжку.
Рычание двигателя казалось слишком вялым по сравнению с тем, когда они шли под полным парусом. С дождём в море поднялась и зыбь. Уилл, держа над плечом светодиодный фонарик, точно коп, посветил в сторону ленточки, привязанной к парусу, которую они использовали в качестве наветренного индикатора. Передняя кромка грота колыхалась на ветру. Уилл выбрал снасть, и вскоре парус снова был на своём месте, наполняясь воздухом. Когда яхта слегка приподнялась на волне, гик скользнул в контролируемое положение. Уилл изменил их курс, переведя рычаг двигателя в нейтральное положение, но не выключая его. Зарифленный парус уверенно вёл их яхту сквозь волны.
Они оба ждали какой-нибудь внезапной поломки: например, парус мог не выдержать, или же их судну был нанесён более серьёзный ущерб, который они не могли увидеть при таком освещении. Несколько минут они молча стояли и ждали.
— Проблема решена, — спросил, наконец, Ганнибал, — или отложена?
Уилл не ответил. Свет падал на его лицо снизу, отчего его глаза казались огромными и бездонными. Его губы были слегка приоткрыты, подбородок поднят, и по бороде и шее струилась дождевая вода. Под пульсацией у основания горла, где пекторальные мышцы соединялись с грудной клеткой, Ганнибал видел выступающий рельеф ключиц. Он запоминал игру света и тени на его коже, пряча их в своей памяти на потом.
Нельзя было понять, о чём думал Уилл, но на неожиданную неисправность он отреагировал так, как и должен был: действовал целенаправленно и быстро, выбирая самый безопасный алгоритм действий. В глазах Ганнибала он превзошёл все ожидания. По крайней мере, сейчас.
— Как думаешь, в чём причина? — спросил он.
— Я не знаю, — ответил Уилл. — Возможно, сильный ветер вкупе с деформированным оборудованием.
— Со временем постоянное давление деформирует что угодно, — отметил Ганнибал, — неважно, насколько прочным и безопасным оно было.
— Пока мы не найдем, что вызвало повреждение, мы не будем в безопасности, — отрезал Уилл. — Вот.
Он указал на штурвал, ловко заканчивая разговор, пока он не стал слишком философским.
— Просто держи крепко. Нас будет трясти.
Ганнибал взялся за руль. Яхта раскачивалась, пока Уилл взбирался на палубу. Свет от его светодиодного фонарика лился на мачту и рассеивался в никуда. Поднявшись на гребень следующей волны, «Кит» накренился влево. Силуэт Уилла маячил впереди всего в нескольких футах, но Ганнибалу он казался таким далёким и недоступным, как когда тот стоял за стеклом его камеры.
Вдруг мир перевернулся.
Вода обрушилась на кокпит, затапливая Ганнибала до пояса, смывая с яхты, и лишь его руки, рефлексивно вцепившиеся в штурвал, спасли его от выброса за борт. Мощный порыв ветра взвыл над ними, слившись с рёвом двигателя «Кита», поднявшегося из воды.
Мачта барахталась в волнах, парус тонул, но Ганнибал чувствовал, как «Кит» боролся с силой тяжести, когда их снова уносило вбок. Очередная волна окунула мачту. На мгновение парус засиял, подсвеченный снизу, а затем рухнул в темноту вместе с лучом светодиодного фонарика. Ганнибал нигде не видел Уилла.
— Уилл? — позвал он. Его голос был твёрдым и громким, но ответа не последовало.
Ветер успокоился так же быстро, как и начался. Но короткое затишье тут же сменилось уверенным бризом, похожим на тот, под которым они плыли, когда Ганнибал ложился спать. Он хотел выбраться, но перемещаться по затопленному кокпиту было слишком опасно, а под рукой не было спасательного троса.
— Уилл? — снова позвал Ганнибал.
Наконец, он разглядел впереди фигуру, выделявшую на фоне корпуса и волн. Каким-то образом Уилл успел ухватиться за свободный трос. Верёвка шла вокруг его руки и груди, удерживая его тело, наполовину погружённое в воду, между мачтой и морем. Если он и слышал голос Ганнибала, то не подавал виду.