Вода поднялась к подбородку Уилла и спала. Он смотрел на поверхность волн, как под гипнозом. И хотя он крепко держался за трос, он даже не пытался подняться.
— Уилл.
Он медленно повернул голову в сторону Ганнибала.
«Кит» кружился под ними. Следующая волна ударила резко, подняв поток брызг над правым леером, и опустилась над головой и плечами Уилла.
Он откинул голову назад. Ганнибала посетила мысль, что он может умереть — он умрёт, Атлантика унесёт его, как он и хотел в ту ночь, когда они стояли над окровавленным телом Дракона. Как и тогда, Ганнибал знал, что у него немногое было в запасе против этого врага. Все секреты раскрыты, всё любопытство удовлетворено, все монстры сражены, а единственная дочь мертва: лишь Уилл мог спасти себя.
У него был только Ганнибал Лектер, но этого никогда не было достаточно.
Ему нужно было что-то соответствующее неукротимой воле Уилла: воле, заставлявшей его месяцами бороться с болезнью и манипуляцией, чтобы ясно увидеть то, чего никто не мог увидеть; воле сопротивляться влиянию Ганнибала и идти вопреки своим потаенным желаниям; воле, подтолкнувшей его преследовать Ганнибала через весь мир, но все равно отпустить, когда пришло время; воле снова и снова проходить через боль и смерть и никогда не уклоняться от них. Той же воле, благодаря которой они сорвались с обрыва и в следующий момент выбрались на берег, сломленные, дрожащие и холодные в объятиях друг друга.
Но Ганнибал мог предложить лишь себя.
— Уилл, — повторил Ганнибал, будто читая заклинание. Уилл всё ещё смотрел в его сторону. Его глаза были затуманены, но всё же видели. Мачта «Кита» беспокойно опускалась и поднималась из воды.
— Не оставляй меня, Уилл.
Грудная клетка Уилла расширилась, как будто он в первый раз за долгое время мог дышать. «Кит» скользнул на гребень новой волны, на этот раз достаточно круто: верхняя часть мачты вышла из воды, паруса поднялись, заваливая яхту назад так быстро, что Ганнибалу изо всех сил пришлось держать штурвал, чтобы сохранить баланс.
Но потом яхта выровнялась, вода стекала по обоим бортам, и Уилл полз по палубе к Ганнибалу, который притянул его в свои объятия.
Комментарий к Глава 8
* Амфирита — в греческой мифологии богиня морей, жена Посейдона и королева океана.
** Зарифить (парус) — уменьшить площадь паруса с помощью рифов.
========== Глава 9 ==========
Океан слишком велик, слишком могуществен для человеческих ценностей: в нём нет ни сострадания, ни веры, ни закона, ни памяти.
Джозеф Конрад, «Зеркало морей»
Запах крови привлёк внимание Ганнибала ещё до того, как он смог осмотреть ранения Уилла. Плечо было снова вывихнуто — об этом он мог судить по тому, как Уилл придерживал его левой рукой. Когда Ганнибал приблизился, он развернулся к нему левым боком, еле держась на ногах. От него пахло солёной водой, полиэстером, из которого был сделан трос, мускусом и прорезавшимся через всё это острым металлическим запахом крови. Её было немного — никакой угрозы для жизни — но она щекотала ноздри Ганнибала.
Спотыкаясь, они добрались до двери, и Ганнибал потянулся, чтобы открыть её. Пока Уилл облокотился о стену, Ганнибал опустил сходной трап и вернулся к нему. Боль не отпускала его, и он не мог без поддержки стоять на раскачивающемся судне, но всё ещё мог идти.
Ганнибал включил свет, даже не думая, сколько ценной энергии он может израсходовать, снял перчатки и помог Уиллу пройти внутрь. Теперь он заметил источник кровотечения: трос, спасший Уиллу жизнь, должно быть, затянулся вокруг его руки слишком сильно и вывернул плечо. Трение верёвки оставило кровавый ожог, спиралью тянувшийся от его плеча, через грудные мышцы и вокруг грудной клетки. Ниже, под его левой рукой, придерживавшей больное плечо, опускались две кровавые дорожки, соединявшиеся вместе в сгибе локтя.
Ганнибал нашёл полотенце, чтобы укрыть постель Уилла, и помог ему опуститься.
— Просто дай мне сесть. Ты должен сейчас быть наверху, — сказал Уилл. Его голос охрип.
— Сначала главное.
Ганнибал осмотрел плечо. Как он и предполагал, передний вывих плечевого сустава, частично вызванный давним — когда они с Уиллом ещё не были знакомы — ранением, повредившим вращательную манжету. Пуля Чийо и морская вода после их падения усугубили положение дел. Без хорошего медицинского оборудования нельзя было оценить серьёзность ущерба: возможно, выскользнувшая головка плечевой кости повредила ткани. Ганнибал собирался вправить плечо, зафиксировать его, а потом как-нибудь отвести Уилла в больницу.
Он взял из своей каюты миорелаксанты и вернулся к нему. Уилл молча проглотил таблетки.
— Мне нужно, чтобы ты лёг на живот. Дай взглянуть на плечо, — попросил Ганнибал.
Уилл повиновался, ловя ртом воздух, когда Ганнибал медленно укладывал его руку. Боль сжигала его, но он не был в оцепенении, что хотя бы говорило об отсутствии повреждения нервов. Ганнибал опустил его руку на пол, оставляя её лишь под собственным весом.
Он замер. Бледное и бескровное тело Уилла лежало перед ним, переливаясь от солёной воды. Его ноги были босы: видимо, он где-то сбросил обувь. Мокрые штаны прилипли к коже, очерчивая контур голеней и бёдер. Ему, наверное, было холодно, но он не дрожал, а по коже не шли мурашки.
— Расслабься, насколько это возможно, — сказал Ганнибал. — Нам нужно тебя высушить.
Он потянулся к нему, но, как только его пальцы коснулись поясничных впадин, Уилл напрягся, резко выдохнув и задрожав от боли.
— Нет, — выдавил Уилл.
— Уилл, ты можешь впасть в шок. Тебя необходимо согреть.
— Нет, — произнёс он снова. — Просто вправь плечо. Со мной всё будет в порядке.
— Уилл–
— Пожалуйста, — прорычал он. Его глаза были закрыты, а из полотенца была видна лишь половина лица. Прядь волос упала ему на веко.
Ганнибал закусил губу.
— Сегодня ночью ты хотел умереть там, Уилл?
— Если бы я хотел покончить собой, Ганнибал, я бы просто прыгнул за борт. После стопки виски.
Ганнибал слегка улыбнулся.
— В таком случае, буду следить за виски.
Ответ не сильно удовлетворил его, но он позволил себе забыть о нём на мгновение. Он принёс аптечку, свежее полотенце и несколько небольших книг. Завернув книги в полотенце, Ганнибал достал эластичный бинт. «Кит» плыл сквозь волны в неизвестном направлении, но уже не раскачивался. Ганнибал думал зафиксировать штурвал, прежде чем заниматься Уиллом, но, в независимости от того, по какому курсу они сейчас шли, ветер был достаточно стабильным, чтобы удерживать парус. А пока ветер оставался стабильным, они были в безопасности, пусть даже на несколько минут.
Он опустился на колени рядом с плечом Уилла. Капли крови от ожога почти свернулись, и кожа слегка опухла. Синяки должны появиться в течение следующих нескольких часов.
— Я придавлю твоё плечо. Чтобы вправить кость, нужно слегка растянуть мышцы. Постарайся не двигаться.
Уилл отрывисто кивнул.
Ганнибал положил стопку книг, обернутую в полотенце, чуть ниже его предплечья и осторожно обернул эластичным бинтом, чтобы удержать конструкцию. После того, как он отпустил её, книги потянули плечо Уилла к полу. Его дыхание резко участилось, но затем успокоилось.
— Это займет всего несколько минут, — произнёс Ганнибал. — Ты должен позволить мне снять с тебя мокрую одежду.
— За десять минут я не умру.
Ганнибал взял одеяло и укрыл им Уилла, разгладив ткань на спине.
Правым глазом Уилл наблюдал за ним. Он ничего не сказал, даже «спасибо». Это задело Ганнибала.
Оставив его одного, он вернулся на палубу, чтобы проверить ситуацию. Из рубки он достал другой светодиодный фонарик и осмотрелся по сторонам. Всё было таким же, как когда они ушли: ничего нового не сломалось. Грот слегка развевался, и Ганнибал затянул его. Он взглянул на гик: завал-тали, которые оставил Уилл, лопнули. Металлическая пластина болталась на конце снасти. Ганнибал отвязал тросы с мачты, гика и других частей такелажа, и перевязал её. Узел получился слишком близко к ноку, но выдержать должен был. Он отключил двигатель и спустился обратно, переодевшись заранее в сухую одежду, прежде чем вернуться к Уиллу.
Он лежал там же, где Ганнибал оставил его. Стопка книг опустила его руку почти до самого пола. Кость всё ещё не вернулась в сустав, и его покрытая рубцами кожа исказилась под выступом. Его глаза были закрыты, и он не пошевелился, когда Ганнибал зашёл в каюту. Наверное, ушёл на рыбалку.
Около минуты Ганнибал смотрел, как мерно поднималась и опускалась его спина, пока Уилл не спросил:
— Ты не можешь просто вправить его?
— Это рискованно.
— Моя вера в тебя велика, Ганнибал.
Его голос звучал равнодушно.
Ганнибал приподнял край одеяла. Его пальцы скользнули по позвоночнику Уилла и прижались к шее, чтобы измерить пульс. Его кожа была холодной и мокрой, а сердцебиение — учащённым. Но, подумал он, ситуация не критическая.
Ганнибал опустился на пол, параллельно Уиллу. Его колени были по обеим сторонам от его руки. Большим пальцем он убрал прядь с глаза Уилла, зачесывая его волосы назад, за ухо. Уилл приподнял голову, чтобы посмотреть на него. Его серо-голубые глаза были затуманены болью, но их взгляд оставался всё таким же дерзким.
— Я готов, — сказал Уилл.
— Я знаю.
Ганнибал положил правую руку на трапециевидную мышцу, медленно разминая её, затем поднёс левую к дельтовидной. От прикосновения Уилл зашипел. Ганнибал убрал руку, концентрируясь на трапециевидной, потом снова на дельтовидной. Он взял плечо Уилла и начал аккуратно давить на него. Спустя мгновение его рука опустилась на локоть Уилла, усиливая общее давление.
За время хирургической практики Ганнибал вправил множество плеч, и почти все его пациенты сжимали мышцы на ногах или других частях тела, чтобы справиться с болью. Уилл оставался более-менее неподвижным, но, вопреки ожиданиям Ганнибала, он не ушёл в глубины своего разума и не заснул под миорелаксантами. Он остался с ним, глядя в его лицо, находившееся всего в паре дюймов от его собственного. Ганнибал облизнул губы и продолжил давить, смотря на Уилла в ответ.
Они застыли в этой молчаливой сцене в ожидании освобождения.
========== Глава 10 ==========
Потому что нет ничего более прекрасного, чем океан, отвергнутый множество раз, но не перестающий целовать побережье.
Сара Кей
Уилл ощутил присутствие Ганнибала поблизости. Он успел привыкнуть к нему за годы, с тех пор как его энцефалит развязал Ганнибалу руки. Его переменчивый истязатель и спаситель, он был рядом во всех воспоминаниях Уилла: от лихорадочных приступов до горячих кровоточащих огнестрельных ранений, сопровождавшихся мощным эмоциональным напряжением. По сравнению с ними боль в его плече была довольно блёклой. Уиллу хотелось забыть о ней, спрятать её от Ганнибала и от себя, чтобы он мог лечь в тёплой, чистой темноте и раствориться в комфорте без всякого лукавства.
Как много они прошли и какое малое расстояние преодолели.
Он чувствовал горячее дыхание Ганнибала на своей холодной коже. Почему-то ему вспомнились собаки, приходившие к нему, пока он болел в своей кровати — их холодные носы и его горячее дыхание. Он чуть не засмеялся.
Шок от боли, пронзившей его плечо и руку, вплоть до челюсти и кончиков пальцев, заставил его вздрогнуть. Он перевёл дыхание.
Ганнибал задумчиво посмотрел на него и опустил взгляд. Он переместил захват на руку Уилла, слегка наклонившись к ней. «Кит» убаюкивал их своими мерными качками. Надавливая уверенно и осторожно, Ганнибал всеми силами старался минимизировать пульсацию внутри раны.
— Ты злишься на меня за эту боль, Уилл? — спросил он, не поднимая взгляда. Его голос звучал сипло.
— Не ты её причинил.
— Не в этот раз.
Уилл не ответил. Он закрыл глаза, мечтая, чтобы седативные усыпили его.
— Иов прошёл через безмерные муки, — сказал Ганнибал некоторое время спустя. — В нашем понимании страдания приблизили его к Богу.
— «Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя»*,— тихо процитировал Уилл.
— Философы и теологи пытаются объяснить цель боли и процесс её переживания с тех пор, как появился язык. Многие думают, что Бог шлёт боль, чтобы наказать и очистить святых и верующих. Даже современные учёные продемонстрировали, что чувство вины повышает готовность человека испытать боль, в то время как болевой опыт смягчает его.
Уилл почувствовал, как его губы сжимаются.
— Это не действует на меня.
— Ты верил в это, когда стащил нас с обрыва?
Уилл открыл глаза. Плечо Ганнибала маячило перед ним, закрывая его лицо.
— Я стащил нас с обрыва не из-за боли, доктор.
На слове «доктор» Ганнибал слегка развернулся к нему, встречаясь глазами. С тех пор, как они стали ночевать в море, его борода непривычно отросла. Уиллу казалось, что она делает лицо Ганнибала менее изысканным, даже грубым. Ганнибал поджал свои губы и сказал:
— Боль может стать катализатором перемен. Многие люди, пережившие травму, говорили о новом аппетите к жизни и переоценке всех её возможностей.
— Всё, что нас не убивает, делает нас сильнее?
— По моему опыту, боль не всегда делает человека сильнее, даже когда не убивает. Но она трансформирует его, точно так же, как тигель трансформирует металл.
— Сплавы обычно прочнее металлов, из которых они были сделаны.
Ганнибал наклонил голову.
— Фальшивомонетчики создали сплавы из драгоценных металлов, чтобы обманывать неосторожных. Новое не всегда оказывается лучше. Утилитаризм утверждает, что счастье — это мера удовольствия, которое человек может испытать без боли.
— Это действует на меня.
Слова повисли в воздухе. Ганнибал всё ещё смотрел на него со сдвинутыми бровями, и Уилл почувствовал его боль. Он подумал о падении и вспомнил счастье, страх и надежду.
— Высокая чувствительность — не признак слабости, Уилл. Это то, что делает нас по-настоящему живыми.
— Я могу это вынести.
Миорелаксанты, наконец-то, подействовали, потому что Уилл почувствовал себя слишком утомлённым, чтобы продолжать дискуссию.
Ганнибал тоже ощутил его усталость.
— Мы всегда храбрее перед лицом нашей собственной боли, чем болью тех, кого любим, — тихо сказал он. Он оставил разговор и вернулся к его руке.
Ноющая боль в плече Уилла не ослабевала, и он переживал, что, если это продолжится, Ганнибал лишь сделает ему ещё больнее, вправляя его. Облегчение казалось невыносимо далёким.
Минуты текли в тишине, но, наконец, плечо снова стало подвижным. Уилл сделал глубокий вдох, щуря глаза от нахлынувшей агонии — тьма облаками клубилась перед его глазами — и выдохнул, содрогаясь. После недолгой заминки плечо встало на место.
Ганнибал, поддерживая одной рукой книги, размотал бандаж. Книги сразу же вывалились на пол. Не удержавшись, Уилл попробовал подвигать своей рукой и вдруг почувствовал, как она задела внутреннюю сторону бедра Ганнибала.
— Постарайся лежать неподвижно, — прошептал он, проходясь своей тёплой ладонью по плечевым мышцам Уилла, почти так же, как и пятнадцать минут назад, когда он поправлял на нём одеяло. Почти так же, подумал Уилл, как когда он оборачивал плед вокруг его холодных плеч и гладил его, после того как засунул ухо Абигейл в горло.
Суставы его пальцев гладили затылок Уилла, пока другая рука невесомо двигалась над линией ожога.
— Помоги мне сесть, — сказал Уилл.
Ганнибал поддерживал его руку, пока он принимал сидячее положение.
— Мы зафиксируем твоё плечо на несколько дней, — сказал Ганнибал.
— Я помню упражнения.
Не спрашивая Уилла, Ганнибал достал ортез, эластичные бинты, полотенце и свежую одежду, как будто знал, где всё лежит. Возможно, он и раньше был в его каюте. Он смочил тряпку и сел рядом с Уиллом, подальше от холодных, мокрых простыней, где он лежал. Вода, наверное, впиталась в матрас, потому что, когда они вошли, его одежда была насквозь мокрой. Ганнибал начал аккуратно стирать дорожки крови с его тела.
Его руки двигались медленно и осторожно, словно они принадлежали не доктору, а просителю во время молитвы. Уилл подавил желание отодвинуться. Ему всё равно придётся сдаться, потому что сам он не сможет обработать рану левой рукой, а Ганнибал будет настаивать. Он ополоснул тряпку в раковине и продолжил — тёплые пальцы на саднящей коже.