«Я…не могу… остаться… надолго», – пробормотала Хелен между долгими сладкими поцелуями.
«Знаю, – ответила Никки. – Я испортила твой макияж».
«Поправлю в машине».
«Сколько времени у тебя осталось?»
«Мммм… Три минуты».
Хелен проложила поцелуями дорожку от шеи Никки до груди и, остановившись на ее правом соске, легонько пощекотала его кончиком языка. «О, Боже, только не это».
Хелен ответила что-то несвязное и оставила возражение без внимания. К счастью, Никки в пол глаза следила за стрелками часов, стоявших на прикроватном столике, и когда последние секунды вышли, она с немалым усилием отодвинула Хелен от себя.
«Тебе пора идти». Хелен упрямо вздернула подбородок, но знала, что Никки права. «Окей», – с неохотой отстранившись, сказала она и напоследок поцеловала ее в губы. «Буду думать о тебе каждую минуту». Потребовалось гораздо больше решимости, чем она хотела признать, чтобы уйти от женщины, растянувшейся на ее постели, не оглядываясь.
Она точно знала, если оглянется – до работы сегодня не доберется.
9.
Никки глянула на наручные часы, подозревая, что нравится ей это или нет, все равно опаздывает. Подавив вздох, она попыталась не нервничать, пока ждала лифт, сознавая присутствие рядом людей. Было совершенно ясно, что она всегда будет ненавидеть закрытые помещения, независимо от того, сколько времени пройдет после Ларкхолла. Когда двери лифта разошлись, Никки с чувством облегчения шагнула в роскошный ресторан.
За столиком ее уже ждала Моника Линдси. Эта пожилая женщина выглядела настолько элегантно и аристократично, что остальным посетителям никогда бы не пришло в голову, что она когда-то была в тюрьме, где и познакомилась с Никки. Хотя Моника была вовлечена в преступную схему ее начальника весьма опосредованно, ее обвинили в растрате чужого имущества и приговорили к нескольким годам тюрьмы. Ларкхолл, разделивший ее с сыном, у которого был синдром Дауна, был ужасным шоком для этой женщины. Но она смогла выжить там, главным образом благодаря помощи Никки. Когда умер ее сын, именно Никки спасла жизнь Моники во время ее попытки покончить с собой. И Никки была тем человеком, который смог каким-то образом убедить ее не сдаваться и продолжать работать над апелляцией. Как только она освободилась, все свои средства и безграничную энергию Моника направила на реформы тюремной системы, а половину своего дома отвела под приют для только что вышедших из тюрьмы женщин. Она была одной из первых, с кем Никки встретилась после ее апелляции, и они постоянно оставались на связи, часто встречаясь за обедом в ресторане с видом на Темзу.
Вытянутое лицо Моники просветлело, когда она заметила Никки, и грациозно поднявшись со стула, обняла ее с искренней привязанностью. Никки всегда чувствовала себя рядом с ней немного неловко, по сравнению с грацией Моники, ее движения казались неуклюжими. Но время в Ларкхолле связало их так, что это не сравнилось бы даже с тем общим, что было у них с Хелен.
«Приятно снова видеть тебя, Никки. – Интеллигентность в голосе Моники всегда заставляли Никки тщательнее выбирать слова в ее присутствии. – Попала в пробку по пути?»
«Просто слишком поздно вышла. – Призналась Никки. – Проспала».
Она откинулась на спинку стула, пока официант расставлял бокалы и приборы. Как только они сделали заказ, и официант удалился, Моника пристально посмотрела на нее. Никки рассказывала ей за предыдущим обедом, что очень озабочена несовместимостью графиков ее работы и работы Хелен, так что пожилая женщина не стала зря тратить время и начала беседу с этой темы.
«Как у вас с Хелен все складывается, учитывая разницу в рабочем времени?»
Никки вздохнула. «Это всего лишь первая неделя, Моника, но все уже стало сложно. Я проводила ее на работу в понедельник, но мы так и не виделись до вчерашнего утра. Да и то это случилось только потому, что я специально приехала приготовить ей завтрак. Я немного поспала у нее, но так вымоталась вчера в клубе, что даже будильник не услышала, потому и проспала. – Она с несчастным видом почесала затылок. – Намного легче подняться наверх, в мою квартиру, после утомительной ночи в клубе, но как объяснить это ей?»
«Уверена, она понимает это, Никки».
«Да. Но сколько это будет продолжаться? Одно дело обсуждать эту тему и верить, что мы со всем справимся. И совсем другое – жить так, как это происходит сейчас».
Моника посмотрела на нее с искренним сочувствием. «И что ты можешь изменить? Звучит так, что вашим отношениям определенно не идет на пользу то, как редко вы видитесь».
«Мы с Тришей собираемся принять предложение выкупить кафе в паре кварталов от клуба. Если все пойдет как надо, я займусь его реконструкцией, а впоследствии и управлением. Конечно, работать придется и по выходным, но так я смогу каждый вечер быть с ней, когда она приходит с работы».
Моника улыбнулась: «Это замечательно, Никки. Хелен, должно быть, очень рада этому».
«Я еще не говорила ей».
«Почему?»
«Я хочу быть полностью уверена, прежде чем обнадеживать ее».
«Но ведь одно только осознание того, что ты пытаешься, позволит ей легче переносить редкие встречи».
Никки ухмыльнулась: «Мне показалось, или ты сейчас даешь мне советы по поводу моей личной жизни?»
«Помнится, я всегда это делала. – Напомнила Моника и в ее глазах мелькнула озорная искорка. – А как Триша поживает?»
«Триша в полном порядке. Дела в клубе идут замечательно, мы с ней остались хорошими друзьями. Она довольно легко смирилась с этим. Хелен относится к ней слегка настороженно, но только потому, что знает, что Триша хотела начать все с начала, когда я выйду. Так что Триша в ее глазах выглядит соперницей, а не просто бывшей».
«Да уж, Никки, – улыбнулась Моника, – непохоже, что твоя личная жизнь стала проще после освобождения».
Никки вздохнула: «Ты так думаешь?» Как только принесли заказ, беседа прервалась, и Никки с жадностью набросилась на салат.
«Когда ты займешься наймом персонала в это кафе, Никки?»
«Моника, мы еще даже не уверены, когда сможем выкупить его».
«Но все же, когда?»
«А что?»
«Ты смогла бы нанимать на работу только что освободившихся из тюрьмы?»
«Не думала об этом. Думаю, что да. В конце концов, им работа нужна ничуть не меньше, чем всем остальным».
«Даже больше, Никки. Ты даже представить себе не можешь, насколько тебе повезло, что твое финансовое положение было устойчивым, когда ты вышла».
«Вообще-то, Моника, прекрасно представляю. – Никки задумчиво помолчала. – А почему тогда ты не предлагаешь нам нанимать твоих клиенток на работу в клуб?»
«У большинства этих женщин в прошлом были либо алкоголизм, либо наркозависимость».
Никки покраснела и опустила взгляд. «Ты права, я не подумала об этом. Разносить выпивку – не самое лучшее для них предложение».
«Я знаю тебя и доверяю тебе, Никки. Но ведь и ты не можешь сказать, что в вашем клубе совершенно невозможно достать наркотики».
Никки звучно вздохнула. «Нет, не могу. Мы, конечно, выставляем вон из клуба любого, кто попался на дилерстве. И пытаемся сохранить хотя бы относительную чистоту от наркотиков, но мы не можем постоянно следить за каждым углом. К тому же наивно полагать, что ни одна из посетительниц не принимает наркотики. Они легко могут пронести их с собой».
«Вот поэтому я не могу поставить в подобную ситуацию ни одну из своих клиенток, – объяснила Моника. – Зато маленькое кафе могло бы стать отличным способом для них вернуться в нормальную жизнь и стать частью общества».
«Я определенно буду иметь это в виду», – пообещала Никки.
Беседа переместилась на другие, более приятные темы, и они наслаждались обедом. После кофе и десерта настало время Никки отправляться в клуб. Она обняла Монику, пообещала быть на связи и заверила, что будет держать ее в курсе того, как продвигаются дела с кафе.
По дороге в Chix, Никки, сидя в такси, пыталась обуздать свое нетерпение. Она не знала точно, во сколько Хелен собиралась появиться, но уже просто не могла дождаться момента, когда увидит ее. Боль от ее отсутствия, казалось, навсегда обосновалась в ее груди, и она знала, что пока не увидит Хелен собственными глазами, легче не станет.
Уже в районе семи вечера стало понятно, что ночь будет не из легких. Клуб уже был забит до предела, но очередь у двери не становилась меньше. Для нее такой ажиотаж был просто загадкой, ведь погода стояла на удивление ясная и теплая, а на небосклоне Лондона сияла полная луна. Никки попросила Лидию поглядывать за тем, чтобы, когда появится Хелен, ее тут же впустили, и убежала за барную стойку, чтобы обслужить заждавшихся клиентов.
В любом случае, легче стало только около одиннадцати. Никки подумала, что если у посетителей откроется второе дыхание, то остаток ночи будет таким же ударным, но была благодарна и за эту передышку. Она поймала ту же мысль во взгляде Триши и заговорщицки ухмыльнулась ей. Сегодняшняя прибыль должна весьма хорошо отразиться на состоянии их банковских счетов.
Никки заметила Хелен минут через пятнадцать. Через толпу ее сопровождала Лидия, и, похоже, это был единственный способ для нее пробраться к бару. Никки закончила обслуживать клиента и подошла ближе к месту, которое моментально освободили для шотландки.
«Что я могу предложить Вам, мисс?» – перекрикивая шум, спросила она.
Хелен ухмыльнулась: «Это просто потрясающе, Никки».
«Знаю. Такое ощущение, что гей-парад начался или еще что-то типа… Только меня предупредить забыли».
Хелен перегнулась через стойку так, что их головы почти соприкоснулись. «Я иду наверх, – прокричала она. – Разбуди меня, когда придешь».
«Скорее всего, будет очень поздно».
«Да мне плевать, насколько поздно. – Хелен потянулась и, схватив Никки за футболку, притянула ее к себе. – Я же сказала, разбуди меня».
Никки улыбнулась и поцеловала ее, а потом сделала это еще раз, потому что просто не могла оторваться. Хелен сверкнула своей коронной улыбкой и начала пробираться сквозь толпу к дальней части клуба, в то время как Никки вернулась к работе. Возможно, если бы их отношения длились к этому моменту чуть дольше, и они воспринимали бы друг друга как должное, или если бы она была более сосредоточена на том, что делает, то Никки не присматривала бы за тем, как Хелен двинулась сквозь толпу. Или это ее внутреннее чутье, выработанное годами управления клубом и временем, проведенным в тюрьме, подсказывало ей присматривать. В любом случае, когда она увидела, что какая-то женщина встала и проследовала за Хелен через дверь с табличкой «только для персонала», Никки немедленно заволновалась.
«Мелисса! Найди Лидию. Скажи ей, чтобы она пришла в подсобку». Никки проскользнула мимо барменши и вынырнула из-под стойки, не тратя время на то, чтобы приподнять ее и спокойной выйти. Протиснувшись через толпу без извинений и попыток быть аккуратнее, она плечом толкнула дверь в подсобку и без колебаний ворвалась внутрь.
Тусклые лампочки едва освещали узкий коридор, ведущий к черному входу, за которым была площадка с мусорными контейнерами. Через открытую боковую дверь была видна лестница, ведущая на верхний этаж, но Хелен даже до нее дойти не успела. Ее приперла к стенке женщина, зашедшая следом. Этот буч стрижкой и крупным телосложением походил на Эл Маккензи из Пекхамской банды. Очевидно пьяная, она, похоже, относилась к тому типу людей, чья агрессия прямо пропорционально зависела от количества залитого внутрь нее алкоголя. Она бормотала что-то, что должно было по ее мнению всенепременно понравиться Хелен, которая, свою очередь, пыталась ответить хоть что-то, что разрядит обстановку. Но получалось это скверно.
«Э, ты! Это место только для сотрудников». Голос Никки был уверенным и спокойным, хотя внутреннее ее состояние ему совершенно не соответствовало. Женщина повернула голову и глянула на нее, однако руку, которой удерживала Хелен у стены, не опустила. И ее взгляд Никки совершенно не понравился. Ее маленькие, глубоко посаженные глазки напомнили ей ротвейлера… и Джима Феннера.
«Отвали. Я тут со своей телкой». Потребовалось некоторое время, чтобы Никки поняла, что она сказала. В ее речи присутствовал явный кокни-акцент *(прим. переводчика – диалект, на котором говорят рабочие из восточной части Лондона. Произношение отличается проглатыванием большей части согласных), и разобрать слова было довольно сложно.
Она подошла на шаг ближе, зная, что Хелен пристально на нее смотрит. Она выглядела очень испуганно, что несколько удивило Никки. Хотя, с другой стороны, женщина была очень большой, ростом с Картера, офицера из поисковой команды.
«Во-первых, это МОЯ телка, – холодно сказала Никки, жалея, что у нее нет бейсбольной биты в руке. Надо было захватить одну из тех, что лежали под стойкой бара. НЕПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНО, УЭЙД, подумала она с негодованием, ТЫ УЖАСНО НЕПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНА, И ЭТО НЕ ДЕЛАЕТ ТЕБЕ ЧЕСТИ. – И даже если это было не так, ей это по-любому не нравится. Выметайся отсюда на хрен, пока я не решила вышвырнуть тебя самостоятельно».
«Только если она пойдет со мной». Она оттолкнула Хелен обратно к стене, когда та попыталась вырваться из ее цепкой хватки.
Никки сделала выпад и, втиснув свое тело между Хелен и пьянчугой, оттолкнула женщину от себя, по крайней мере, попыталась. Это было все равно что толкнуть дерево. К счастью, алкоголь и удивление заставили ее пошатнуться, и это дало Никки небольшую передышку.
Она оглянулась на Хелен. «Ты в поря…», – начала она.
Краем глаза она заметила, как женщина замахнулась для удара. Не думая, просто на уровне инстинкта, она отразила удар поднятым над головой предплечьем. Пользуясь инерцией от удара, она выполнила прием, которому ее научила Шэз, начавшая заниматься кик-боксингом незадолго до того, как Никки выиграла апелляцию. Прежде чем полностью осознать, что произошло, она захватила руку женщины так, что та упала на колени и подергивалась от боли каждый раз, когда Никки надавливала чуть сильнее.
Никки даже не знала, кто больше был напуган тем, что случилось: Хелен, она сама или пьяница, чье нынешнее положение было для нее явно непривычным.
«Эй, отпусти меня, ты, су… Ай!»
Никки немного расслабилась, хотя не была уверена в том, что делать дальше. Но точно знала, что действовать нужно как можно спокойнее. К сожалению, Шэз не упоминала о том, что делать после того, как противник окажется в захвате. Никки чуть наклонилась над женщиной и самым рассудительным тоном, какой только смогла изобразить, предложила: «Окей, тогда сейчас произойдет следующее. Я тебя отпущу, ты извинишься перед девушкой и уберешь отсюда свою жалкую задницу. И не советую тебе больше попадаться мне на глаза, потому что в следующий раз я не буду так охренительно вежлива».
Она осторожно ослабила хватку и отошла на шаг назад. Ее сердце бешено билось, когда она ждала, что произойдет. Она смотрела, как грузное тело поковыляло к двери, и ее облегчению не было предела, когда в дверях появилась Лидия, за которой, дополняя картину, вошли Ронда и Триша.
«Проблемы, Босс?»
«Нет, Лидия. Это существо уже уходит. – Холодно сказала Никки, радуясь тому, что ее дрожь не отразилась в голосе. – Проводи ее до выхода и убедись, чтобы ее друзья отправились следом. Объясни им, что отныне вход в клуб для них закрыт, и расскажи по какой причине».
Пьяная дурь покинула женщину, и она, пробормотав слова извинения Хелен, ушла в сопровождении Лидии и Ронды в сторону выхода. Никки проследила за их отбытием и повернулась к Хелен. Лицо шотландки выражало крайнюю степень ярости и, к величайшему удивлению Никки, направлена эта ярость была на нее.
«И что, по-твоему, ты делаешь? Я прекрасно могу позаботиться о себе самостоятельно!» Со злостью она отпихнула Никки и вылетела через дверь на лестницу.
Изумленная и обиженная Никки уже собралась догнать ее, когда тихий голос со стороны зала сказал: «Отпусти ее, Ник».
Никки обернулась и встретилась с глубокими голубыми глазами своей деловой партнерши. «Триш, она очень расстроена».
«Я знаю, это вполне объяснимо в такой ситуации. – Триша задумчиво подошла к Никки. – Она должна была справиться с приставаниями лесбиянки, которая к тому же была очень пьяна. Она же тюрьмой управляла, в конце концов. С ней случалось что-то подобное раньше?»