Спасибо за внимание)
Ваш Ангел)
Как только балконная дверь закрылась, я с растерянным видом пошла в гостиную, где наши родители о чем-то увлеченно разговаривали. Настолько увлеченно, что не заметили моей грусти, что было только на руку. Без особого энтузиазма съедаю куриное крылышко и салат, запивая все это яблочным соком. Со скучающим видом слушаю веселые разговоры, которые совсем не поднимают настроения.
Уже, наверное, в сотый раз прокручиваю в голове одну и ту же мысль. Наверное, не стоило поворачивать голову. Да, мы бы поцеловались. Да, мы бы перестали быть друзьями. Либо мы начали встречаться, либо, если бы подумали, что этот поцелуй был ошибкой, перестали дружить и до конца жизни притворялись, что никогда не были знакомы.
А что мы имеем сейчас? Беспросветный лабиринт, ни то дружбы, ни то любви, где, не знаю, как он, а я, уже окончательно, заблудилась, без шанса выбраться самой или, хотя бы, быть найденной кем-то.
Друзья? Вряд ли. Во-первых, он нравится мне, а это уже противоречит всем дружеским отношениям, даже если Пит испытывает лишь дружескую привязанность. Но, ведь, и с его стороны есть симпатия ко мне. А вот это никак дружбой называть нельзя.
Но ведь мы упрямо делаем вид, что все наши объятия, поцелуи в щеку, ходьба за руки и другое — лишь дружеские жесты. Понимаем, что обманываем и друг друга, и себя самих. Но любовными отношениями это тоже не назовешь.
Фраза «мы просто друзья» начала терять всякий смысл, когда ее произносит кто-то из нас. Теперь она пустой звук. Я понимаю, что это ложь, Пит понимает, но, почему-то, вслух никто не признает. Наверное, было бы проще. Но что-то меня останавливает. Где-то внутри сидит маленькая рассудительная «я» и упрямо твердит, что Пит просто играет моими чувствами.
Я гоняю горошину по тарелке вилкой, издавая не самый приятный звук, но разговор родителей его заглушают. Почему-то именно в этот момент мне стало до жути обидно. После нашей с Питом ссоры, я ходила очень расстроенная. Точнее, я пыталась делать вид, что все отлично, но ведь мама должна была заметить, что что-то не так? Но она почему-то не поняла. И сейчас она даже внимания на меня не обратила. Даже в мою сторону не посмотрела, ни говоря уже о том, чтобы заметить, что у ее дочери что-то не в порядке.
Пока я жалела себя и исподлобья косилась на маму, в комнату вошла Прим, крепко вцепившись в какую-то мягкую игрушку.
— Играть! — сказала она, дернув меня за подол платья. Я встала из-за стола, так же молча, как и села, и направилась в свою комнату, держа Прим за руку. Я очень удивилась тому, что девочка пришла именно ко мне, ведь обычно она предпочитает играть со своим братом. Надо выяснить.
Примерно через час девочка засыпает в обнимку с той самой мягкой игрушкой. Это была маленькая собачка. Потрепанная, видимо, очень старая, но очень дорогая для сердца маленькой девочки.
Беру девочку на руки и, открыв балконную дверь, правда, только со своей стороны, направляюсь в дом Мелларков. Но, дойдя до двери с его стороны, понимаю, что надо было сначала позаботиться о том, как я попаду в соседнюю квартиру.
Слегка стучу по стеклу. Не так громко, чтобы разбудить ребенка, но достаточно для того, чтобы меня услышали. Комнату от меня скрывает темно-бордовая занавеска. Интересно, он вообще там? Если нет, то придется возвращаться домой, а я все еще хочу с ним поговорить.
Проходит минута и дверь, наконец, открывается, впуская меня внутрь. Буквально в ту же секунду, как я оказываюсь в помещении, Пит забирает Прим у меня из рук. Облегченно выдыхаю. Она не самое легкое, что мне приходилось держать в руках.
Пит кладет сестру на свою кровать и подходит ко мне. Надо что-то сказать, но я молчу, тупо уставившись в пол. Сердце бешено колотиться, ладони вспотели, ноги немного дрожат, но я надеюсь, Пит примет это на счет туфель, которые, кстати, порядком натерли ноги.
Пит же делает вид, что ему очень интересно разглядывать собственные руки. Можно подумать я лучше. Не знаю, сколько мы вот так вот стояли, но мне это надоело.
— И что теперь? — спрашиваю я и без того озадаченного Пита. Наконец, решаюсь посмотреть на него. Грусть — вот, что определенно есть в его глазах. Чего-то другого я разобрать не могу. Он рассматривает кулон, который подарил несколькими часами ранее.
Символ дружбы, которая рушится у нас на глазах. Которую рушим мы своими же руками, взрывая ее стены любовью. При этом появляются новые, абсолютно ненужные стены, за которыми мы скрываем свои истинные чувства. И что остается? Мы по разные стороны этой стены недосказанности, остались одни среди руин того, что не выстроишь заново, сколько бы времени не потратил.
Пит молчит. Не знаю, может он не слышал вопроса, витая где-то в своих мыслях. Может, не знает, что ответить. Может, просто не хочет. Я разворачиваюсь и ухожу, чувствуя обиду, пожирающую изнутри. Меня никто не останавливает. Зря я вообще пришла. Родители бы забрали Прим, когда уходили домой, а я была бы расстроена не так сильно, как сейчас.
Залетаю в свою комнату, с ненавистью швыряю в дальний угол туфли, платье, браслет. Влезаю в свою любимую пижаму, роль которой выполняет необъятная футболка. Кутаюсь в одеяло по самое горло и пытаюсь заснуть.
Но сон не идет. Виной тому вовсе ни родители, разговор которых еле доносится до меня. Нет. Я думаю о Пите. Неужели все вот так закончится. В ночь, которая по идее должна быть самой счастливой. В ночь, которая, по мнению суеверных людей, решает весь год. Но меня волнует не время, а последствия. Я не хочу, чтобы мы с Питом остались чужаками друг для друга.
По щеке катится слеза, я ее быстро смахиваю, обманывая саму себя. Делая вид для самой себя, что все в порядке. Наверное, во мне все дело. Если бы я не боялась признаться самой себе, что все может быть хорошо, хоть один раз. Что я в этой жизни, правда, кому-то нужна. Хоть кому-то одному, кроме моих родителей. Но нет. Все это время я отрицала любовь Пита.
Да. Он переметнулся к Гейлу и компании. Но, ведь, лишь на время. Тем более, потом он извинился. И что важнее? Полугодовое общение или пятнадцатилетняя дружба? Уверена, второе. Хотя, какая теперь разница?
Сплю я очень плохо. Сначала я долго ворочалась и не могла никак улечься так, чтобы было, хотя бы немного, удобно. Потом мне снились кошмары. Практически во всех Пит и я, все-таки, целуемся, но в этот же момент в комнату заходили Гейл, Катон и Финник. В другом я вижу школьный коридор, мне навстречу идет Пит. И мы проходим мимо, а он даже не смотрит в мою сторону.
Когда я проснулась, было около десяти часов. Я лениво потащилась на кухню, где на холодильнике обнаружила записку от мамы.
« Дорогая, ты так сладко спала, что я решила тебя не будить.
Мы с родителями Пита ушли погулять. Во сколько придем — не знаю.
Не скучай»
Чего ж им дома-то не сидится? Хотя, с другой стороны, проведу день в одиночестве, посмотрю сериалы, запихаю в себя много еды, а потом буду сидеть, завернутая в свой любимый плед, и плакать, плакать, плакать. Идеально…
Но, когда я зашла в комнату, поняла, что сегодня одиночество мне не грозит…
========== Глава 6. Почему я не родилась на десять раньше? ==========
Комментарий к Глава 6. Почему я не родилась на десять раньше?
Christina Perri – The Lonely
Безумно трогательная песня, которую советую включить во время чтения)
Вещи Китнисс - http://www.starlook.ru/sets/811543
Ух, аж сама прослезилась!
Небольшой такой крик моей души в виде мыслей Китнисс)
Кто не напишет отзыв - какаха)
Спасибо за внимание)
Ваш Ангел)
На краю кровати устроился Пит. Видок у него тот еще. С уверенностью можно сказать, что он, вряд ли, спал, а если и спал, то очень мало. Я, наверное, выгляжу не лучше. Полночи плакала, остальную часть почти не спала. Стою перед Питом в старой футболке, которая, слава Богу, прикрывает мою пятую точку. То, что на голове, вероятнее всего, смахивает на воронье гнездо.
— Уютненько, — бросает Пит, оглядывая мою комнату. Вещи и обувь валяются в углу, одеяло разбросано по кровати, простынь тоже не в самом лучшем состоянии: я сильно вертелась во сне. Хотя, какое его дело до моей комнаты?
— Исчезни, — цежу я сквозь зубы, но, вопреки своим мыслям, принимаюсь за уборку. Пит не спешит уходить. Сначала он встал, и я уж было подумала, что он покидает квартиру, но нет. Он просто отошел от кровати, чтобы не мешать мне ее застилать.
— Ладно, прости, — говорит он тихо через некоторое время. Я лишь презрительно смотрю на него. Закончив с кроватью, принимаюсь за вещи, одиноко лежащие в углу комнаты. — Китнисс, давай забудем вчерашний вечер? — жалостливо просит он.
И в этот момент я взрываюсь. Бросаю свои дела. В буквальном смысле: вещи снова на полу. Подлетаю вплотную к Мелларку. Почему мне так хочется хорошенько треснуть этому придурку в глаз и одновременно поцеловать?
— Забудем? Который раз ты об этом просишь, Пит? Забудем этот год, этот день! Что дальше? Я больше не хочу такой дружбы! Я устала притворяться, что между нами все так же, как год назад, — кричу я. Пит стоит и просто смотрит на меня, не в силах произнести ни слова.
Я отворачиваюсь и смотрю в окно, скрывая набежавшие слезы. Пытаюсь отвлечься на снежинки, мирно летящие с неба. Им все равно на ссоры, суету, которая царит на Земле, чувства и мысли людей. Несмотря ни на что, они все равно пролетают свой путь и, в конечном итоге, все равно достигают цели — асфальта.
— Китнисс, — наконец произносит Пит, положив руку на мое плечо. Не сказать, что мне было совсем неприятно, но я все-таки скинула его ладонь и повернулась к нему лицом. — Давай попробуем, — начал он, и я знала, чем все это закончиться. Точнее, не знала, что будет, если я соглашусь, но испытывать не особо хотелось, так что пришлось перебить.
— Нет, Пит. Не попробуем. Прости, мне тяжело это говорить, но нам лучше перестать общаться, — произношу я слова, которые даются мне с таким трудом.
Но и по-другому я поступить не могу. От одной только мысли, что больше мы не будет гулять, смотреть кино, разговаривать обо всем на свете, что-то внутри меня обрывается каждый раз. Пару раз я позволила себе помечтать о наших с ним отношениях. Было бы здорово. Но грезы грезами, а я стараюсь жить реальностью.
— Нет, — произносит он. А я уже не могу сдержать слез.
— Да, — отвечаю в тон ему и тщетно пытаюсь остановить бегущие по щекам слезы. В конце концов, просто закрываю глаза, ожидая, что Пит уйдет. Проходит несколько минут, балконная дверь громко хлопает, а я сажусь на свой любимый ковер, сворачиваюсь калачиком и плачу.
Почему я не родилась лет на десять раньше? Когда не было компьютеров, когда вместо бесчувственных букв, были пронизанные искренностью слова? Когда существовала любовь. Не показная. Настоящая, которая с первого взгляда, до последнего вздоха? Когда умереть готов, чтобы кто-то был счастлив, только потому, что любишь до безумия.
Неужели сейчас всем наплевать на то, что у человека внутри. Неужели окружающих и вправду интересует богатство и внешность? Какая разница сколько у человека миллионов, если любишь? Какая разница, какого цвета глаза, насколько правильные черты лица, если роднее никого и быть не может в целом свете?
Почему нет романтиков? Чтобы не деньгами сорили во все стороны, а писали под окнами простое «Люблю», которое, уверена, согреет душу кому угодно. В какой момент предлагать отношения стали в переписке? Когда перестали говорить истинные чувства в лицо? Почему я не родилась раньше?
Одиночество больше не кажется таким привлекательным. Еще чуть-чуть и я сойду сума. Надо сходить к Джоанне. Смотрю на время. Одиннадцать. Два часа назад ее родители укатили в командировку. Теперь она одна, а это значит, я смогу выплакаться подруге, ведь, если делать это в одиночку, то крыша поедет скоро.
Хорошенько умыв лицо, делаю высокий хвост. Остатки вчерашних кудряшек спадают мне на плечи, а из зеркала на меня смотрит, вполне, симпатичная девочка. Осталось выбрать одежду. Достаю из шкафа любимые джинсы и не менее любимый свитер. Верхняя одежда и, не забыв телефон, иду к подруге.
========== Глава 7. …никто не увидит, что свыше дано… ==========
Комментарий к Глава 7. …никто не увидит, что свыше дано…
Стих мой, если что)
Глава че-то какая-то фу
Жду ваших отзывов)
Спасибо за внимание)
Ваш Ангел)
— Зря, — перебила меня Джоанна на том месте моего рассказа, где я отворачиваюсь от Мелларка. Можно подумать, я и без нее этого не знала. Конечно, зря. Сейчас мне становиться наплевать на то, что было бы потом. Во всяком случае, хуже, чем я чувствую себя сейчас, вряд ли было бы.
Я сомневаюсь в том, что теперь мы с Питом будем разговаривать. А вот, если бы мы поцеловались, то было бы все отлично. По крайней мере, если он не заодно с Гейлом. Тогда бы счастье длилось не долго, но оно было бы. А теперь я даже не знаю, какую роль играет Пит в моей жизни.
Точнее, я знала это до того, как он связался с Хоторном. Он играл почти самую главную роль в моей жизни. Положительную. А теперь… Я не могу разобраться. То он хамит мне, смеется надо мной вместе с этими придурками, то хочет поцеловать.
— Эвердин! Ты меня слышишь, нет? — спросила Джоанна, пощелкав пальцами прямо у меня перед лицом. Я непроизвольно вздрогнула. Я настолько погрузилась в свои мысли, что забыла, где и с кем я.
— Да-да, — потерянно отзываюсь я. Слышу, как в коридоре у подруги звенит мой телефон, но я просто сижу на ковре, возле кровати.
— Что да-да? — смеясь, интересуется Джоанна.
А мне хочется стать просто невидимой. Чтобы никто меня не трогал, никто со мной не разговаривал. Чтобы не надо было принимать решения, которые причинят боль кому-то или самой себе. И главное — лишиться каких-либо чувств. Не плакать ночами и днями. Не думать о том, что ты совершил ошибку. Просто не существовать.
— Держи. Тебе мама звонила, — в руках у меня оказывается мобильный телефон, и я, наконец, возвращаюсь в нашу вселенную. На дисплее светится значок, оповещающий о том, что мне звонила мама. Перезваниваю ей. После нескольких гудков она поднимает трубку.
— Привет, мам, — бодро говорю в трубку. Точнее сказать, пытаюсь делать это бодро. Что бы ни случилось, не хочу, чтобы мама переживала из-за меня.
— Китнисс, а ты где? — интересуется мама. Ой. Совсем забыла ее предупредить о том, что я ушла к Джоанне. Я глянула на время. Не думала, что она вернется так скоро.
— Я у Джоанны, мам. Забыла сказать, — быстро произношу я, поняв, что пауза немного затянулась.
— Китнисс, мы тут с родителями Пита подумали и решили, что было бы неплохо съездить на горнолыжный курорт на все каникулы. Тем более мы нашли очень выгодное предложение. Ты как, с нами? — тараторит мама, а я пытаюсь осмыслить все сказанное.
Я уверенна на сто процентов, что Пит тоже поедет, а при родителях изображать вселенскую ссору не хочется. Придется объяснять слишком многое. Так мы только расстроим наших родителей. Но, если я останусь дома, то смогу насладиться свободой.
Мама часто уезжает в командировки на несколько недель. Тогда, я сразу же зову Джоанну к себе. И, каким-то чудом, наша квартира не затоплена, не сгоревшая дотла и стены не обрушенные, так что мама не против моей подруги. Иногда, я бываю у Джоанны с ночевками, когда уезжают ее родители.
Так что, ехать на этот их горнолыжный курорт я не собираюсь и, с уверенностью, отвечаю отказом.
— Китнисс, останешься сегодня у меня? — шепчет мне Джоанна в свободное ухо, мама тем временем дает указания: что и когда полить, как не умереть с голоду, сколько раз убирать, чтобы не обрасти паутиной и так далее и тому подобное.
— Мама, я все знаю. Можно остаться сегодня тут? — спрашиваю я, а сама прикидываю, что лучше: заказать пиццу или сделать маленькие кексики самим.
— Конечно, родная. Люблю тебя, — с нежностью произносит мама. Я утвердительно киваю Джоанне, на что та начинает прыгать от радости. В другой раз я бы посмеялась, но настроение было ни к черту.