— Ладно, — слабо повторил он. Это было всё, что он мог сказать. Он знал, что это был всего лишь страх сцены, который сжал его внутренности в тиски и не отпускал. Баки просто хотел, чтобы это уже быстрее началось и закончилось.
— На первый раз я ставлю вас с классом джуниоров, — сказала Картер. — Мы с ними уже три года, они знают, как приветствовать новую модель.
— Ладно, — в очередной раз повторил Баки. Дверь была открыта; студенты внутри раскладывали свои вещи.
— Ещё кое-что, — сказала миз Картер и вдруг так странно улыбнулась Баки, что её помада напомнила свежую человеческую кровь. — Если что-то из того, что происходит в этом классе попадёт в Ежедневный Роджерс, — она на мгновение показала зубы, — я буду знать, что это вы, мистер Барнс.
Баки едва успел осознать последнюю фразу, когда увидел Роджерса.
В дальнем конце класса Стив хренов Роджерс рассеянно выкладывал свои акварели и кисти. Никто из других студентов не обращал на него внимания, что стало для Баки ярким отличием от первого дня в Старбаксе, когда вся комната смотрела на него как на готовую взорваться бомбу или собирающуюся исполнить трюк цирковую обезьянку.
Роджерс увидит его голую задницу. И нарисует её.
Акварелью.
Это, наверное, к лучшему, слабо подумал Баки, когда уровень его тревоги достиг критической массы и превратился в ошеломлённое оцепенение. Он надеялся, что это чувство останется с ним как можно дольше.
— Мистер Барнс, — сказала Картер.
Баки уставился на неё. Она ждала его ответа.
— Я никогда не отправлял ничего в Ежедневный Роджерс, — почти вызывающе сказал он. — И никогда не буду.
Картер снова улыбнулась. Её помада была очень, очень красной.
— Ну, тогда, — сказала она, — встретимся через пару минут.
[8] 3 дюйма = 7,62 см
Переодеваясь, Баки все время покусывал щеку изнутри, останавливал себя, но снова начинал спустя десять секунд. Он едва не забыл накинуть халат, прежде чем пересечь коридор. Идти босиком по школе было странно. Неловко одёрнув халат и задержав дыхание, он вошёл в класс.
Чтобы снять халат, он повернулся спиной к классу, — и это вероятно, помогло. Демонстрация ягодиц незнакомым людям оказалась отличным способом уменьшить нервозность из-за их присутствия.
— Хорошо, — сказала Картер. — Мы приветствуем новую модель, так что не будем его сразу смущать. — Она повернулась к Баки. — Теперь сядьте и разведите ноги.
Баки на самом деле рассмеялся. Эта леди, Картер, почему-то решила, что ему нужна шоковая терапия. Он резко выдохнул через нос. Он может быть дерзким, хорошо. Просто представь, что они все умирают от желания увидеть тебя. Просто представь, что они все становятся каменно-твёрдыми или насквозь мокрыми, просто глядя на тебя. Даже крошечный Стив Роджерс ёрзает за своим мольбертом, пытаясь скрыть это, пытаясь как-то уменьшить давление без…
Воу. Баки не хотел, чтобы у него встал прямо посреди класса. (Иисус, ему на самом деле нужно потрахаться.) К счастью, он слишком нервничал, чтобы ему это грозило. Он сел на стул, для устойчивости ухватившись руками за его спинку, развёл ноги — довольно прилично, так, как он сел бы на обычный стул в обычной одежде — и вздёрнул подбородок, смотря прямо на Стива хренова Роджерса.
Который вообще не смотрел на него. Он уже был сосредоточен на своём мольберте. Как и все остальные студенты.
Страх сцены исчез, как будто его вообще не было, и Баки тяжело, со свистом выдохнул. Вот. Его не поразило молнией.
Он повернул голову, чтобы посмотреть на Картер, которая улыбнулась ему и жестом показала вернуться к изначальной позиции. Вот дерьмо. Чувствуя странный восторг, он быстро исправился, снова смотря прямо перед собой. Все эти люди видели его обнажённым. Он был обнажён в комнате, полной людей. Он повторял эти слова в голове снова и снова, пока они не перестали иметь какой-либо смысл, и тогда окончательно осознал, что тут нечего бояться, даже тощего Стива Роджерса, который продолжал рисовать его без малейшей усмешки или ухмылки.
А вот Роджерс был напряжён, понял Баки спустя пару минут. Его относительная расслабленность исчезла в то же мгновение, когда Баки вошёл в класс. Чёрт, Стив выглядел ещё более напряжённым, чем Баки минуту назад.
Пятнадцать минут спустя Картер попросила Баки сменить позу. Он положил ногу на ногу, скрывая пах, и посмотрел в сторону. Это могло бы стать облегчением — он полагал, что эта поза и была задумана, чтобы отдохнуть от внимания — но сейчас ему было на самом деле плевать. Это всего лишь студенческая подработка, и он был прав: это гораздо лучше, чем подавать кофе. Хотя через какое-то время смотреть в стену стало довольно скучно. К счастью, спустя ещё пятнадцать минут Картер снова попросила сменить позу, и Баки опять уставился на Роджерса.
Сегодня он выглядел совсем не так, как во время их последней встречи, и будто пытался выглядеть ещё меньше. Он поднял голову и, увидев, что Баки смотрит на него, быстро отвёл взгляд.
Внезапно Баки почувствовал себя плохо.
Картер специально попросила его держаться подальше от этого херова Тамблера. Весь этот Ежедневный Роджерс на самом деле был полной лажей, если даже учитель почувствовал необходимость установить правила для присоединившихся студентов. Насколько именно всё это влияло на жизнь Роджерса, если его единственным убежищем была эта комната? Насколько тяжело жить, зная, что весь кампус следит за твоей жизнью, ожидает, когда у тебя бомбанёт, и даже хочет, чтобы у тебя бомбануло?
Как он тогда сказал? Ну и дела. Интересно, каково это — быть в центре внимания.
Баки на самом деле не слушал. Он видел фотографии Роджерса, слышал обо всех безрассудных вещах, которые он делал, и в итоге решил, что он просто тащится от всеобщего внимания. Но теперь Баки немного лучше понял, почему во время их короткого путешествия под дождём Роджерс был готов бить в самые уязвимые места. Он был как херов мелкий зверёныш, но у него были на это причины. Баки… Баки даже не попытался ему поверить, хоть и не одобрял саму идею блога с самого начала.
Очевидно, эти занятия были для Роджерса своего рода безопасным местом, а Баки всё испортил.
— Хорошо, давайте сделаем короткий перерыв, — внезапно сказала Картер, и несколько студентов опустили кисти, хотя большинство всё равно продолжило работать над деталями. Баки вынырнул из своих мыслей на землю и посмотрел на неё.
— Всё в порядке, мистер Барнс?
— Да, — сказал Баки, — в конце концов…ээ...привыкаешь. Могу я…? — он указал на мольберты, и Картер кивнула.
— На картины нужно смотреть, — сказала она. — Идите, разомните ноги.
Баки встал, надел халат — без неловких моментов на этот раз — и спустился с деревянной платформы. Студенты переговаривались между собой, — за исключением Роджерса, который, казалось, был доволен тем, что его игнорировали. При приближении Барнса он напрягся.
— Привет, — неловко сказал Баки.
— Здравствуй, — коротко ответил Роджерс.
— Могу я, эм, посмотреть?
Роджерс совсем не расслабился.
— Пожалуйста.
Баки проскользнул за мольберт, но даже не взглянул на него. Очевидно, Роджерс предположил, что просьба была просто оправданием, — он сидел, не двигаясь и уставившись на свой мольберт, будто ожидал драки.
— Я не знал, что ты будешь тут, — сказал Баки. — Правда, не знал. Картер поставила меня с джуниорами, но я могу попросить поменять группу на второкурсников, если хочешь.
— Всё нормально, — сказал Роджерс, уткнувшись глазами в мольберт. Он выглядел чертовски напряжённым и пиздец каким упрямым.
Баки вздохнул.
— Мне жаль, ладно? — сказал он тихо.
Роджерс замер, а потом поднял на него взгляд, впервые за всё время выглядя неуверенным в себе. Его глаза были очень голубыми, с чудовищно длинными ресницами.
— Мне жаль, — повторил Баки. — Я был мудаком. Эм, в Старбаксе. И потом под дождём. Ты… Я знаю, оба раза ты на самом деле пытался помочь, да. А теперь я здесь и чувствую, что вторгаюсь в твоё личное пространство.
Роджерс всё ещё не произнёс ни слова, так что Баки отвёл взгляд и уставился на мольберт. Это было почти абстракцией — лишь лёгкие касания едва подкрашенной водой: плавные линии каким-то образом очерчивали точную форму его тела, обнажённого, но ни в коем случае не голого — если в этом вообще был смысл. Первая поза была довольно детальной, а вторая и третья чуть менее.
— Вау, — очарованно выпалил он. — Это…чёрт возьми. Это на самом деле хорошо.
Роджерс посмотрел вниз, а потом снова в сторону.
— Не нужно мне льстить.
— Нет, я не шучу, — сказал Баки. — Погоди…а, вот… видишь того парня?
Роджерс нахмурился.
— Ричардса?
— Ага. Его картины дерьмо. Серьёзно, ты только глянь. Мой нос не похож вообще.
— Это занятие по рисованию твоих ног.
— Факт остаётся фактом.
Роджерс на самом деле — на самом деле — чуть-чуть улыбнулся. Криво и неловко, но улыбнулся. Баки просиял ему ответной улыбкой, а потом снова посмотрел на мольберт.
— Эй, в конце концов ты правильно изобразил мой член.
Роджерс покрылся горячим румянцем, и Баки посчитал это милым несмотря на то, что подумал «бля, это чертовски странно», но тут Роджерс пробормотал:
— Будь благодарен, что я обычно рисую вещи больше, чем они есть на самом деле.
Баки драматически задохнулся, словно героиня романтического телесериала.
— Как ты смеешь! Роджерс, если ты намекаешь… Я тебе докажу прямо сейчас. Я…
Он стал развязывать пояс своего халата, и, удивительно, Роджерс подавил ещё одну улыбку.
— Хорошо, займите своё место, — позвала Картер.
Чёрт, Баки всё ещё не добрался до самой важной части. Он взглянул на Картер через мольберт, показывая, что идёт, и повернулся к Роджерсу.
— Серьезно, приятель, смотри, — быстро добавил он, понизив голос. — Я никогда ничего не буду постить на этом херовом Тамблере.
Роджерс снова напрягся, но некоторые вещи нужно было произнести вслух, так что Баки продолжил.
— Даже если ты сейчас выльешь на меня воду для кистей или типа того, я ничего не сделаю, — сказал он. — Ну, я буду пиздец как зол, но это останется между нами. Как и должно быть.
Роджерс не сдвинулся и ничего не сказал, упорно смотря в одну точку на стене.
— Правильно, — разочарованно сказал Баки. — Хорошо поговорили.
Он развернулся и пошёл обратно к своему стулу.
Это был третий раз, когда он встретил Стива Роджерса.
— Итак, как всё прошло? — спросила Картер.
Баки настоял на том, чтобы остаться и помочь сложить несколько мольбертов, которые не убрали студенты. Он всё ещё был в халате, но вся его нервозность исчезла. Он так много думал о Роджерсе, — о том, как тот замолчал, как только Баки упомянул его потенциальную слабость, — что почти решил, что Картер спрашивает о нём.
— Занятие, — одёрнул он себя в последнюю секунду. — Да, всё прошло отлично. В следующий раз я могу быть с второкурсниками.
— Действительно, — ответила она, поднимая идеальную бровь.
— Ага. В любом случае, лучше совпадает с моим расписанием, — сказал он, и на этом всё закончилось.
Следующая ночь была ночью Тони Старка — как он сам объявил с очевидным ликованием. Баки, Сэм и Клинт готовились к этому целую неделю.
Она обещала быть грандиозной. Хотя Старк не был частью какого-нибудь братства, он как-то умудрился занять на ночь дом Гамма Рэй Гамма, и Баки начал понимать, насколько именно Тони богат, — он смутно полагал, что общая фамилия Тони и Говарда Старка была причудливым совпадением, но мог бы и догадаться.
Он гадал, что сказал бы Джордж Барнс, услышав, что его сын идёт на вечеринку, устроенную сыном его главного конкурента. Скорее всего, ему было бы глубоко похуй. Он всё ещё ни разу не звонил Баки с момента развода, и Баки не пытался позвонить ему сам.
— Так что, чего мне ожидать? — спросил Баки, когда они шли по университетскому городку.
— Бухла, — сказал Клинт. — Кучу бухла. Немного блевоты? Тонны девчонок. И следи за своим стаканом, чувак.
Баки пожал плечами. Если кто-то захочет трахнуть его сегодня ночью, ему не нужно будет подмешивать что-нибудь в его пиво. Он не трахался уже целую вечность, а дрочка в душе не была его любимым времяпрепровождением.
Это было тем, о чём Баки и Сэм никогда не говорили. Баки был почти уверен, что Сэм слишком хороший, чтобы иметь проблемы с соседом по комнате-геем. Но — никогда точно не знаешь, этому Баки научился на горьком опыте. Так что он решил открыться, только если того потребует ситуация.
По пути он захватил флаер и нахмурился, смотря на восторженную презентацию братства. Гамма Рэй Гамма было, короче говоря, сборищем нёрдов[9]. Оно было сосредоточено на био— и астрофизике и было одним из редких братств, объединяющих людей различных гендеров, с какой-то девчонкой по имени Джейн Фостер в качестве президента и Брюсом хреновым Беннером как председателем. Баки никогда не думал о нём как организаторе мероприятий — или, если на то пошло, как грёбаном мальчике из братства — но всё это имело смысл, теперь, когда он просмотрел флаер. ГРГ было своего рода классным.
По крайней мере, теперь Баки знал, почему Старк организовал вечеринку именно там.
— Старк не состоит в братстве, так ведь? — спросил он.
— Неа, — отозвался Сэм. — Он на инженерном деле, это не входит в ГРГ.
— А почему тогда они с Беннером соседи по комнате? Я думал, мальчики из братств живут вместе.
— Беннер остался с ним.
— Ладно, — кивнул Баки, — но всё же, почему Беннер и Старк друзья? У них было столько шансов стать худшими соседями по комнате во всем мире.
— Никто на самом деле не знает, — добродушно ответил Сэм, поднимаясь по лестнице к входной двери. Было слышно, как внутри стучали басы; окна пульсировали разноцветными огнями. — Давай, Барнс. Время вечеринки.
Дверь открыла девушка с клубнично-светлыми волосами и пивом в руке и широко улыбнулась им.
— Сэм, привет, — сказала она, — ты пришёл. Здравствуй, Джеймс.
— Просто Баки, — быстро отозвался тот.
— А я что, пустое место? — влез Клинт.
— Брюс и Тони уже хорошенькие, — сказала она и хихикнула так, что стало понятно, что и она сама не очень-то трезва.
Ясно. Беннер всё-таки похож на типичного мальчика из братства, — подумал Баки.
— Многие уже пришли, так что мы рано начали. Эй, — она подмигнула Сэму и заговорщицки добавила, — ты-знаешь-кто здесь.
— Что? Пеппер, кто это? — воскликнул Клинт. — Сэм!
— Закрой рот, Бартон, — сказал Сэм и исчез в глубине дома.
Клинт рванул за ним, крича:
— Кто это? Кто она? Уилсон, иди сюда!
— Пятилетние дети, — сказала Пеппер, всё ещё улыбаясь. — Давай, пойдём.
Баки улыбнулся и пошёл за ней. Везде танцевали люди, иногда останавливаясь у диванчиков или столов. Музыка была такой громкой, что было тяжело говорить, и коридоры были битком набиты людьми, уставшими орать друг другу в уши на танцполе. Клинт и Сэм остановились у лестницы. Клинт морщился, мотая головой из стороны в сторону, а потом, пожав плечами, снял свои слуховые аппараты и ухмыльнулся Сэму, как бы говоря: «Мы ещё не закончили». Он схватил Пеппер за руку и потащил на танцпол, и она, улыбаясь, последовала за ним.
— Так, и что всё это значило? — проорал Баки Сэму в ухо, когда они пересекли комнату, чтобы добраться до чаши с пуншем.
— Бартон частично глухой, — в том же тоне ответил Сэм. — Не заметил?
— Конечно, заметил, ты, мудак. Не уклоняйся от ответа! — крикнул Баки. Он локтём отпихнул кого-то с дороги — они вообще не заметили — и схватил красный пластиковый стаканчик, наполняя его пуншем. — Кто эта девушка?
Сэм открыл рот, но потом засмеялся и опустил взгляд, качая головой.
— Романова, ладно?
— Твой русский тьютор[10]? — уточнил Баки, ухмыляясь как сумасшедший.
— Пошел нахрен, чувак, — сказал Сэм, но не смог перестать улыбаться.
— Где она? — Баки оглянулся, ища взглядом горящие красным волосы Романовой. Дикие цветные огни, пульсирующие в затемнённом помещении, вообще не помогали , но у него было хорошее зрение.