Строение ее переносицы намекало на старый перелом, а зубы представляли собой отдельно взятый ортодонтический шедевр, скрытый за широкими и полными губами. Джейме вдруг обнаружил, что загипнотизирован движением ее языка, облизываюшего их, пока она с аппетитом поглощала пищу. Он сглотнул.
День оказался холодней прошлого воскресенья, что отразилось на выборе ее одежды. Легкий синий сарафан сменился на тонкие бежевые брюки и плотно облегающую черную рубашку с длинным рукавом, что четко обозначала ее плечи. Это обращало внимание на ее едва наметившуюся грудь, но выгодно подчеркивало мускулатуру.
— Что? Никогда раньше не встречали некрасивых женщин?
Ее насмешливый голос вытащил его из размышлений, она снова поймала его за беззастенчивым разглядыванием себя. Встретившись с ее синими глазами, Джейме ощутил, что заливается краской.
— Я не… думаю, что дело в этом.
— Не думаете? — со смехом спросила Бриенна. — Или не знаете?
Джейме уткнулся в еду, пытаясь собраться с мыслями. Их с Серсеей страсть будто исходила с какого-то интуитивного уровня, но порою бывала слишком уж бурной. Оглядываясь назад, он мог сказать, что она использовала секс, точно так же, как пользовалась им самим, и он был рад пойти у нее на поводу. Впрочем, в последние несколько лет его вполне устроило бы что-то более размеренное и плавное, но у Серсеи на это были другие планы. У нее постоянно на все были планы, куда более далеко идущие, чем хотелось бы ему, в этом он вечно ее разочаровывал.
Но то, что Джейме чувствовал прямо сейчас, было совсем другим, новым, но в то же время словно давно забытым. Бриенна не была красавицей, но все равно была прекрасна, и это казалось вполне логичным, несмотря на его полную неспособность это объяснить. Он отмахнулся от стойкой иллюзии, что они были близки, что он знал ее — это могло только повредить ему. Что и случилось только что из-за того, что он пялил на нее глаза.
— Я просто не знаю, что… Что я чувствую по отношению к вам, — наконец ответил Джейме. Он поглядел на нее и обнаружил понимание в ее взгляде. Он хотел сказать больше, объяснить эти сложные и глубоко укоренившиеся чувства к ней, но не мог подобрать слов. Он лишь мог надеяться, что она испытывает что-то схожее.
Опустив вилку, Бриенна отложила салат с пастой и прожевала последний кусочек. Встретившись с его глазами, она, казалось, на минутку призадумалась.
— Я не помню встречи с вами, — начала она. Так и было. Ее бы он уж точно не забыл. — И все же… я вас знаю.
Джейме испытал огромное облегчение, словно пары слов от нее было достаточно, чтобы все напряжение сошло на нет. Она чувствовала то же самое! Она понимала!
Бриенна выдержала паузу, а затем начала говорить:
— Ваша работа включает физический труд и требует ловкости. Вы… могли бы быть амбициозным, но это не так, притом вы знаете о своих талантах, и люди вокруг вас имеют склонность планировать за вас больше, чем вам бы хотелось. Вы избегаете конфликтов — как большинство, если уж говорить откровенно — но скорее предпочли бы встретиться с ними лицом к лицу, чем играть в игры. Вероятно, вы расстались со своей девушкой в тот самый момент, как вернулись домой на прошлой неделе.
Она прервалась, наблюдая за его реакцией. Он ощутил, что побелел, как полотно, воздуха было так мало, что он диву давался, что все еще находится в сознании. Бриенна продолжила:
— Вы преданны, порою даже слишком, нередко тем вещам и людям, верность которым с вашей стороны неожиданна. Вы не уклоняетесь от последствий и ответственности, вы готовы стать лидером, если это необходимо, но никогда не стремитесь стать им насильно. Вы делитесь немногим из того, что творится в вашей хорошенькой головке, в основном потому, что чувствуете, что люди все равно только осудят вас.
На глаза Джейме навернулись слезы, поразившись своей реакции, он отвернулся, чтобы сморгнуть их. Ему нужно было воспользоваться моментом, чтобы отделить сказанное ею от того, что было на самом деле, однако он так и не нашел ничего, в чем она бы ошиблась. Она облекла это в наиболее подходящие слова, чем он когда-либо смог бы подобрать сам.
Повернувшись обратно к Бриенне, Джейме ощутил, что ему нужно дать ей об этом знать.
— Я — сварщик, — наконец произнес он. — Моим родителям… больше пришлось бы по душе, будь я юристом. И Серсея хотела бы, чтобы я был юристом, — его захлестнули невеселые мысли, — или бизнесменом. Лишь бы не сварщиком.
Ее синие глаза были полны участия, и ему пришлось отвернуться, чтобы сдержать эмоции, грозящие перелиться через край. Как ей с такой легкостью удалось обнажить его нутро?
— Я знаю, каково это — не оправдывать ожиданий, — мягко сказала Бриенна.
— Разве вам когда-нибудь было до этого дело? — это прозвучало почти как вздорное обвинение, но Джейме совсем не это имел в виду. Она казалась такой уверенной в себе, сильной от природы, и, должно быть, она уже давно привыкла плевать на стандарты людей, которым было не по силам ее понять.
— Конечно, было. Это в человеческой природе. Я не беру это за основу своей жизни, но я бы солгала, сказав, что меня это совсем не трогает, — Бриенна грустно улыбнулась.
Они немного помолчали.
— Я порвал с Серсеей. Думаю, раз мы до сих пор не поженились, до этого бы и не дошло.
Хотя он нисколько не скучал по ее истерикам и манипулированию, это все еще был удар по привычному порядку вещей. Он любил ее, быть может, и до сих пор. Какую-то ее часть точно. Нельзя быть с кем-то почти двадцать лет, не испытывая некую форму глубокой эмоциональной привязанности.
— Кажется, мы оба хотели видеть других людей рядом с собой.
Бриенна кивнула, ковыряясь в остатках своей пасты. Переживала ли она что-то похожее? Разбивал ли кто-нибудь ее сердце?
— Что насчет вас? — спазмы в желудке Джейме заметно поутихли, и голод снова дал о себе знать.
— Меня? — Бриенна подняла глаза.
— Ну, то есть, — протянул он, изучая свой обед, — мне недоступны эти… экстрасенсорные штучки, — Джейме улыбнулся и для наглядности потряс своей посудой.
Она хохотнула.
— Это не экстрасенсорные штучки. Я просто следила за вами, — она сказала это с таким серьезным видом, что Джейме остолбенел, не донеся вилку с первым кусочком до рта. Бриенна немного выждала, перед тем как счастливо усмехнуться. — А я лучше притворяюсь, чем думала. Или же вы внушаемей, чем кажетесь. Приятно это знать.
Он показал ей язык.
— Никакой телепатии, — повторила Бриенна, посерьезнев и кладя подбородок на сложенные перед собой руки. — По крайней мере, мне так кажется. Прежде у меня никогда не было подобного… опыта. Это ощущается как нечто, что я всегда знала. Вроде как когда сталкиваешься с чем-то незнакомым, но знаешь, как оно работает, потому что это работает тем же образом что и то, с чем тебе доводилось иметь дело раньше.
Мысль о том, чтобы стать предметом изучения показалась Джейме довольно заманчивой.
— Я не расхаживаю и не рассказываю людям об их скрытых мотивах. Они бы решили, что я и правда умею читать мысли, и, скорее всего, это бы их напугало.
На ее лице появилась извиняющаяся улыбка.
— Вернее, вызвало бы уважение, — возразил Джейме. Бриенна засмеялась.
— Нет же, определенно, страх. Отчасти, по крайней мере. Нельзя быть Таргариеном и не заставлять окружающих беспокоиться за свою безопасность, физическую, финансовую и все такое.
— Вероятно, многих вы могли бы припугнуть, и не прибегая к своему имени.
Ранее она не придала значения замечанию о ее внешности, было ли чересчур с его стороны заговорить об этом вновь?
— Вообще-то меньше, чем вы думаете. Потому что я женщина, — пояснила Бриенна. — Многие недооценивают меня, а потом отдуваются за это, — добавила она с победной улыбкой.
— Но не Подрик, — предположил Джейме. Выражение ее лица смягчилось.
— Нет. Он был услужливым, полезным и слегка перепуганным задолго до того, как узнал мою фамилию, — в ее голосе сквозила нежность, но она более походила на теплые чувства к брату. Джейме призадумался о том, имелись ли у Пода когда-нибудь романтические чувства к ней.
— Это так вы сломали свой нос? Кто-то недооценил вас?
Бриенна охотно кивнула.
— Точно подмечено. Можно сказать и так. Я никогда не была на виду среди своей семьи, так что мои родители решили скрыть мою личность, зарегистрировав меня в школе как Хайтауэр — это дом, состоявший в родстве с нашим пару веков назад. Тогда я была куда застенчивей, и один громадный идиот принял это за слабость. Он попробовал бы сделать это, даже зная, из какой я семьи, настолько он был глуп. Он поставил мне подножку, а я стукнула его головой о шкафчики. В тот день он потерял пару зубов. Его не исключили только потому, что я умоляла об этом моих родителей. Я хотела, чтобы он провел оставшиеся годы, прячась за углом каждый раз, когда увидит меня в коридоре.
Это было похоже на счастливое воспоминание. Джейме попытался вообразить себе маленькую Бриенну с фингалом и слегка кривым носом, ставящую на место старшего мальчика одним свирепым взглядом. Картина получилась довольно забавной. Хотел бы он увидеть ее детские фото.
— Хайтауэр? Значит, тот профиль в соцсети с датским догом ваш?
Высокая, бледная и внушающая уважение — в ней было поровну от чудища и от леди.
Бриенна приподняла бровь в изумлении.
— Да вы шпионили, — бросила она.
— Я же сказал, что отыщу вас снова, — напомнил Джейме.
Мгновение она изучала его лицо, а затем улыбнулась.
— Вам это удалось.
========== «Еще раз и с выражением». Часть вторая ==========
***
Небо за окном кабинета Бриенны было пронзительно синим, и она поймала себя на том, что размечталась об еще одной поездке на Тарт. С ее последнего визита туда времени прошло порядочно. Может быть, отправиться туда следующей зимой? Она еще ни разу не видела остров в снегу.
Она задумалась о том, чтобы прихватить с собой кого-то в качестве компаньона, кроме ее собаки Клятвы, и тут же стряхнула с себя вспышку-воспоминание о зеленых глазах и светлых волосах. С тех пор, как они встретились с Джейме в музее, прошла неделя, и ей казалось, что все следы их разговора должны были уже давно стереться из его памяти.
Бриенна до сих пор не знала, чего она ждет. Ее жизнь проходила без особых трудностей: она работала, путешествовала, проводила время с Клятвой. Нужен ли ей мужчина в ее жизни?
Жар пополз по ее шее от таких мыслей. До такого никак не могло дойти, глупо даже думать, что подобное возможно. У него была подруга — впрочем, может, уже нет — и, похоже, его типаж был полной противоположностью Бриенны.
Но другом он мог бы быть славным.
Если они вообще когда-нибудь встретятся снова.
Она выбросила его из головы и вернулась к своему текущему исследованию. Дева была последней из своего рода, Тартов, и она не оставила наследников. Это затрудняло поиск артефактов, на что Бриенна угрохала последние несколько лет. Она довольно преуспела, особенно для того, кто получил так мало специального образования, и была рада пожертвовать свои находки Историческому музею Королевской Гавани.
Сотрудничество с музеем началось для нее с борьбы. Когда Бриенна впервые связалась с учреждением, его возглавлял Баратеон, суровый чурбан, чей род неоднократно вступал в конфликты с Таргариенами, и который чудом выжил, чтобы поведать эту историю, хотя много раз был близок к вымиранию. Этот человек отверг ее, едва взглянув на ее коллекцию. Он, мягко говоря, не пользовался любовью, даже у совета, осуществляющего руководство музеем, так что парочка звонков и последовавшее за ними щедрое пожертвование помогли сместить его с должности.
Из нескольких претендентов предпочтение отдали Мейдж Норри, серьезному историку, чьи преданность своей сфере и жесткие качества сделали ее одной из немногих женщин, с которой эксперты считались и, если уж говорить честно, немного побаивались.
Таким образом, в музее вдруг случился переворот, превративший его из консервативного учреждения, в основном сфокусированного на сохранении предметов старины, в исследовательское. Бриеннины пожертвования, с соответствующей документацией и сертификатами, тут же были успешно приняты и стали украшениями средневековой выставки, к радости как покровителей, так и руководящего совета.
Бриенна не считала нужным призывать на помощь свое имя, чтобы повлиять на исход конфликта, но знала, что сделала бы это, будь это необходимо. В ней было мало из узнаваемых черт Таргариенов — да, волосы у нее были необычно светлыми, однако ей не хватало известности и пурпурного цвета радужки, которыми были наделены ее кузены и кузины. Все прочее не имело значения. Она определенно не была красивой, лицо чересчур грубое и широкое имело слишком мало общего с привычной мягкостью черт женщин ее семьи — или женщин вообще, — а из-за крепкой и мужеподобной фигуры ее принимали за парня даже сейчас.
Особенно сейчас. Она заметила, что с началом тренировок и развитием мускулатуры она преуспела в отпугивании от себя всяких идиотов.
Бриенна была высокой и крепкой еще в детстве и раннем подростковом возрасте, и ее телосложение не очень хорошо послужило ей в налаживании отношений со сверстниками. За свой вид она бывала осмеяна, но заметила, что, стоя прямо с расправленными плечами и высоко задранным подбородком, она обладает преимуществом в теле, до этого вынуждавшем ее только страдать.
Помогло то, что она пришла к осознанию, что задирам нужно давать отпор – это подавляло всю агрессию, которую она получала в свой адрес. Вскоре после того, как ей сломали нос, Бриенна обрела что-то вроде заслуженного почтения, и это было, по ее мнению, гораздо лучше того, что могло ей дать одно только имя.
Не в силах сосредоточиться на чтении она взглянула на часы: было еще рано, раньше того времени, когда она наведалась в музей в прошлое воскресенье, но…
В этот раз можно было поступить и по-иному.
Двадцатиминутная прогулка выдалась совсем неплохой, хоть температура воздуха упала на несколько градусов в последние несколько дней. Бриенна не была любительницей жаркой погоды, вынуждавшей ее обнажать еще большее количество веснушек, потому чувствовала себя хорошо, прогуливаясь в тенистой прохладе деревьев.
Как только она достигла музея, он тут же попался ей на глаза. Красивый профиль Джейме был легко узнаваем даже с большого расстояния, но выражение его лица обеспокоило ее. Вид у него был ошеломленный, и, казалось, он совсем не заботился о том, что ноги несли его прямиком к оживленной части проспекта Эйегона.
На лице Джейме появилось раздражение, когда он обернулся к Бриенне, оттащившей его от дороги за ворот рубашки, но оно сразу сменилось шокированным выражением, как только он узнал ее. По крайней мере, теперь он куда больше походил на живого человека.
— Пожалуйста, не переходите на красный, — обеспокоенно произнесла она. Неужто он был под кайфом?
Он стиснул зубы, приводя свою рубашку в порядок.
— Должен ли я отвесить поклон, или…
Ах, значит, ему стало известно, из какой она семьи, подумала Бриенна, закатывая глаза. Учитывая тот факт, что он появился тут в воскресенье и неожиданно без своей спутницы, да и к тому же выглядел огорченным, делало очевидным имя виновника этого.
— Подрик? — вздохнула она.
Он пренебрежительно передернул плечами с прежним оскорбленным видом. Обычно этого было бы достаточно, чтобы дать ему отставку с его ребячеством.
Однако.
Ей все еще было любопытно.
Взяв его под руку, Бриенна повела слегка сопротивляющегося Джейме обратно к зданию, которое он недавно покинул.
— Временами он чересчур… заботливый. Сама не знаю, почему. Я во всех смыслах способна себя защитить.
Нельзя было сказать, что Подрик в самом деле мог бы заступиться за нее, для этого он был не в той форме. Отыскать его внутри не составило большого труда, и он встретил их с пристыженным видом.
— Под, — начала она в энный раз. Он же как будто неверно истолковал то, в чем его обвиняли.
— Мисс, я прошу прощения. Я пытался сказать…
Бриенна оборвала его.
— Под. Я ценю, что ты пытаешься уберечь меня, одни боги знают от чего, но, пожалуйста, не нужно выдворять посетителей от моего имени, только если я тебя об этом не попрошу.