– Неплохая зажигалка. Такую всем служивым псам выдают? – и вновь откидывается на спину, и его кресло отклоняется назад, и снова в его взгляде вижу что-то вроде надменности. Но уже более спокойной.
Я киваю – нет смысла скрывать, на крышке зиппо выгравирован номер части.
Сергей всегда смотрит так, словно видит тебя насквозь. Вполне возможно, что так оно и есть. Врать ему и льстить бесполезно – он просто взглянет, и ты поймешь – твоя игра не удалась. Он всегда и во всем обыгрывал меня, пока, конечно, я не сделал то, что сделал. Не в азартном смысле обыгрывал, разумеется (хотя я так подумал, что Сергей вполне похож на азартного человека – может быть, в какой-нибудь другой жизни), но все же.
Я помню, еще до того, как устроился к нему на работу, представлял, как проходило бы наше знакомство. В самых разных вариациях. Больше всего, конечно, мне нравилось представлять, что я спасаю его от чего-то. Сергей вовсе не казался мне хрупким, наоборот даже, он выглядел как человек, который мог за себя постоять. Но даже сейчас, когда я знаю его, я могу с уверенностью сказать – я, все-таки, сильнее. И представлял, как я, словно какой-то супергерой, раскидываю в стороны нападающих, а Сергей – нет, не кидается мне на шею, это было бы совсем не в его стиле – от всей души благодарит и соглашается выпить со мной. Хотя эта моя фантазия больше походила на сюжет для бульварного романа, которым зачитывались те странные женщины в метро (сам не читал, только одним глазком у такой, не подумайте), я все-таки любил представлять ее в самых мелких деталях, вплоть до лиц нападавших и одежды Сергея. В другое время фантазировал, что встречу его в каком-нибудь баре, перекинусь с ним парой слов, а он так хлопнет меня по плечу в конце вечера и скажет что-то типа «Хороший ты парень, Волков». Конечно, и эта фантазия была всего лишь фантазией – Сергей не любил бары, особенно такие, в которых привык выпивать я, а в ресторане мне с моим бюджетом делать (по крайней мере, в то время) было бы нечего.
Но сейчас, когда я знаю его уже так хорошо, я понимаю, что ни одна моя фантазия, даже самая смелая, просто не могла оказаться правдой. Такой уж человек Сергей – он не подходил ни под один привычный мне шаблон. Наверное, потому я так искренне хотел проводить рядом с ним как можно больше времени. Он был для меня как новый пистолет, единственный в своем роде, на котором можно выгравировать свои инициалы: он звучал иначе, он выглядел иначе, он был иным.
Я отвлекся, я отвлекся, так легко отвлечься, когда начинаю говорить о нем.
Так вот, обманывать Сергея не было никакого смысла. Ни мне, ни, тем более, каким-то журналюгам. Однажды к нему пришел иностранец (говорил бегло, но с жутким акцентом – я, помнится, еще подумал, что он впервые с носителем столкнулся), ну, пришел и пытался подловить его, врал, как желтушник. Сначала спрашивал о том о сем, я уж даже подумал, безобидный он совсем, а потом как давай про своего Цукерберга затирать. А Сергей держался с достоинством, я даже позавидовал ему. Я ведь, хоть и военный, человек вспыльчивый. Если ж меня кто-то раздражает, я предпочту прикладом в висок – и дело замято. Контролирую себя, разумеется, привык раздражительность подавлять в своей голове. Возможно, Сергей – тоже, но я даже не чувствовал, что от него может исходить какая-то агрессия. Скорее усталость. И превосходство, конечно же.
– Вы ведь в курсе, – говорит ему этот американец, прилизанный такой, слащавый (будь блондином – был бы вылитым карикатурным американцем с плакатов шестидесятых). – Что Марк Цукерберг подал на вас в суд за плагиат?
А Сергей смотрит на него с прищуром, закинув ногу на ногу, и вижу – уголок рта только приподнимается и нос морщится. Из всей его фигуры так и сочится то самое превосходство, отчего – замечаю краем глаза – американец несколько сжимается. Сергея не обманешь и не запугаешь.
– Если вы не в курсе, – говорит он таким усталым тоном, словно этот американец в кабинете торчит не пять минут, а целых сто. – Мой сайт начал свою работу на два месяца раньше Фейсбука.
– Это нигде не указано, – возражает американец. – Даже если допустить, что это возможно, основной концепт вы все равно крали с Фейсбук, вроде мелких деталей. И думали, что этого не заметят.
– Извините за то, что отвечаю вопросом на вопрос, но вы правда прилетели из другой страны, просто чтобы баснословно обвинять меня в плагиате и угрожать мне какими-то судебными исками? – и вдруг вижу – на меня смотрит. И в глазах уже раздражение. И выдыхает так утомленно. – Олег, фас.
Ну я и послушался. Только поднял край пиджака, чтобы вытащить пистолет из кобуры, как вижу – уже и американец с ним на меня смотрит, и у обоих глаза круглые. Только через секунду Сергей хохотать начал, а американец все продолжал смотреть так, словно я у него мать родную убил.
– Я сказал выгнать его, Волков, а не пристрелить. Убийство глупого журналиста в нашей стране, к сожалению, незаконно, – а это он уже американцу, смотрит на него в упор, а тот все нервничает и нервничает.
– Сам уйду, спасибо за интервью, – говорит и встает с кресла, а я слежу взглядом, чтоб ничего не стащил. Журналистов никогда в глаза на тот момент не видел, но почему-то был уверен, что они все те еще ворюги.
Сергей тогда еще сказал, что я смешной парень. Я не понял, почему именно я смешной, но, видимо, он воспринял мой жест с пистолетом как шутку. Наверное, самым странным было то, что я совсем не шутил и действительно мог выстрелить. Возможно, это не слишком нормально, но я часто ловил себя на том, что если бы Сергей сказал мне кого-то пристрелить – я бы пристрелил. Даже не задумывался бы. Собственно, я и не задумывался никогда.
И когда я только успел забыть об этом глупом американце, Сергей наткнулся на него в интернете, да еще и под каким заголовком: «Русский миллиардер Сергей Разумовский угрожал смертью американскому журналисту», а в качестве доказательства то самое интервью (жутко приукрашенное, к слову!), где было написано так, словно мы затравили того лощеного педика и пообещали вырезать всю его семью. Я видел – Сергей злился, пока читал все это, как вдруг снова начал смеяться. Развернул ко мне монитор и говорит, мол, глянь на этого идиота. Смотрю, а в отрывке из того интервью журналюга пишет его имя как Sirgay. Не понял сначала, а после нахмурился и сразу за пистолетом. А Сергей лишь отмахнулся, говорит, не стоит того. Хотел было предложить ему подать в суд за клевету, а тот снова отмахнулся. Мелкая сошка, говорит. Не стоит ни копейки его юристов, говорит.
А если Сергей так говорит, значит так оно и есть.
На самом деле, я должен быть честен. Не перед вами, конечно же, вас, в общем-то, и не существует нигде, кроме моего воображения. Я должен быть честен перед собой. И должен признать, Сергей – психопат. Я иногда думаю, что я, вообще-то, все правильно сделал и за мой поступок мне должны бы дать награду, но иногда я понимаю, что даже когда я обнаружил это, я не мог отказаться от Сергея. В смысле, я по своему положению и работе сделать этого не мог в принципе, но морально, я считаю, вполне. Однако, как я думаю, эта маленькая деталь из его биографии нас лишь больше сблизила.
Собственно, это произошло совершенно случайно. Так происходят любые случайные вещи, вроде потерянной игрушки, которую находишь спустя пять лет, или двух взрослых, застуканных в общей спальне голыми. В тот вечер Сергей хотел съездить в клуб, тот самый новый, весь из себя модный, на Восстания, название даже вспомнить не могу. Говорю же, я никогда не понимал кайфа клубов и всегда находил их слишком грязными и отвратительными. Если бы я хотел потных тел и грохота вокруг, я бы вернулся на службу, а не в это осиное гнездо. До клуба, впрочем, мы не доехали. Поцапались немного по дороге, с кем не бывает. У Сергея в тот день настроение скверное было: сервера внезапно начали падать без какой-либо причины, и он не мог привести их в нормальное состояние около трех часов; из небольшого, но все-таки штаба уволилось сразу два сотрудника – одного переманили в другую компанию, второй сказал, что Сергей – больной и помешанный на голову псих, чей сайт не продержится дольше года (я схватился за пистолет – Сергей даже не возражал); секретарша запнулась о ковер и пролила на костюм Сергея кофе (он так на нее посмотрел, что даже мне не по себе стало, что уж о ней говорить); и все это завершилось тем, что я заплутал в улицах. Что поделать, личной машины у меня не было, да и во дворах я всегда разбирался скверно. Ну Сергей и высказал все, что думал об этой ситуации и обо мне заодно. Обидно было, не то слово. Не то чтобы к оскорблениям я не привык – напротив, то, какой я моральный (и не только) урод я слышал регулярно и на постоянной основе. Но от Сергея подобное слышать было обидно. Хоть и, несомненно, заслуженно. По крайней мере, как я уже говорил, он не скрывал того, что думал обо мне. А честность я всегда ценил превыше всего.
Ну и вот, Сергей высказал мне, какой я идиот, не способный выполнить элементарную задачу, что я виноват во всем дерьме, которое творилось вокруг, что с моим появлением начали притягиваться все проблемы, и что меня вообще следует выкинуть на улицу и лишить всей зарплаты. Выговорился, а легче не стало. Наоборот, мне казалось, он лишь больше разозлился. То ли из-за того, что я действительно был одной большой катастрофой в его глазах, то ли из-за того, что пар выпустить не удалось. Оставил его возле дома, подумал, пусть отоспится, остынет заодно. Вообще-то, наверное, я был бы обижен в тот вечер на него более серьезно, если бы не случилось то, что случилось.
Иногда я думаю, что было бы, если бы я не обнаружил, что он забыл в машине пиджак. Что было бы, если бы я решил отдать его на следующий день. Что было бы, если бы я просто развернулся и уехал. Если бы я не хотел извиниться, сам не зная за что. Наверное, все сложилось бы немного иначе. Наш с ним уровень доверия был бы немного другим. Я не думаю, что изменения были бы колоссальными, но они определенно были бы.
Обычно Сергей не забывал вещи. Он очень внимательный. Всегда и все замечает, говорю же, его почти невозможно обмануть. А в тот раз взял и забыл пиджак. Тот самый, красный, в котором он часто появлялся на всяких интервью. Я теперь думаю, может, он сделал это специально? Может, он хотел, чтобы я увидел? Может быть, никаких случайностей в тот вечер и не было? Я не знаю, но я хочу верить в то, что таким образом Сергей дал мне шанс на искупление вины за целый день.
Когда я зашел в подъезд, все уже кончилось. Я видел только Сергея, нависшего над телом и сжимающего складной нож. Он услышал, что кто-то вошел, и повернул голову, и я готов поклясться, у него горели глаза, как у проклятого. В подъезде полутьма, лампочка вот-вот перегорит, и оттого перекошенное лицо Сергея и его руки в крови выглядели особенно жутко. А он выпрямился, руки отряхнул, небрежно так, как еще утром – от того кофе, и уставился исподлобья этим жутким взглядом, пока я приближался. Смотрю – мужчина у его ног явно бомж. Одет, как бомж, пахнет, как бомж, выглядит, как бомж. Бомжу явно не повезло.
– Он мочился на стену, – в ту секунду в голосе Сергея было столько отвращения, неприязни и чего-то еще. Это что-то еще я тогда услышал впервые. Он словно проверял, подхожу ли я ему. С подобным тоном обращаются к продавцу-консультанту в магазине технике: «А этот телефон точно долго держит заряд?». Сергей смотрит мне в глаза, а я понимаю – бомж сам виноват. Не иначе. И, кажется, Сергей улавливает мою мысль. Он отступает к лифту и кивает мне на тело. – Уберись здесь.
В ту ночь я выдраил подъезд. Весь этаж. Отмыл даже стены. Наверное, мне повезло, что никто из соседей не шатался по клубам или куда там еще можно ходить в такое время. Наверняка соседи утром удивились, когда вышли в подъезд, а он пропах хлоркой так сильно, что глаза слезились. Это был первый раз, когда я вывозил тело из жилого дома. Бросил возле помойки – милиция решит, что это собутыльники зарезали очередного, а водку с собой утащили. Из-за того, что весь салон машины пропах кровью и чем-то невыносимо мерзким, оставшуюся половину ночи я отмывал ее. Никогда в жизни до этого не занимался настолько грязной работой, но в целом результатом я гордился: никто не смог бы подкопаться даже при желании.
Зато Сергей был доволен. Серьезно, я впервые видел в его глазах столько удовлетворения. Ощущал себя псом, который правильно ответил на вопрос «Кто хороший мальчик?». Я не мог даже сомневаться в правильности своего решения, когда смотрел на довольного Сергея и слушал, что он говорил обо мне: «Я все-таки не ошибся в тебе, Олеж. Ты мне идеально подходишь». Я не могу забыть эти слова и потому каждый раз, когда я прокручиваю их в своей голове, вздрагиваю. Я идеально ему подхожу. Не эту ли фразу мечтал бы услышать каждый на моем месте?
Я не ненормальный, совсем нет. Я всего лишь человек, который всеми силами хотел помочь другому человеку, идеально ему подходящему. Разве меня можно хоть в чем-то винить?
Впервые об этом я задумался в тот день, когда случайно наткнулся в интернете на объявление о продаже дачи. В тот момент я проработал у Сергея уже пару месяцев, может, больше, не помню, честно говоря. Просто не следил за временем. Ну и подумал, было бы неплохо, если бы Сергей отвлекся от всех своих дел, и мы просто пожили там. Без интернета, без работы, без всего. Было бы неплохо, и вправду.
Вообще, знаете, всегда эти дачи и деревенские домики вызывали у меня какую-то подсознательную тревогу. Кто там живет-то – старики сплошные да городские, которые приезжают раз в месяц летом. Идеальное место для преступления – всегда говорил. Особенно если деревенька глухая. Возможно, это была одна из причин, почему эта дача из газеты так мне приглянулась. Стоила копейки – особенно с учетом зарплаты, которую мне выдавал Сергей. Все никак не мог понять почему – выглядела она вполне прилично. Только после того, как я позвонил по номеру (Антон был безумно рад, что отозвался хоть кто-то), узнал, что эта дача чуть ли не в пятидесяти километрах от Питера находится, да еще и рядом с железной дорогой. Никакого спокойного сна и нормального урожая – отсюда и цена. Я сказал, что подумаю, но на самом деле я давно подумал, потому что, ну, почему бы и нет. В смысле, мне, конечно, могло бы хватить денег на более приличный вариант (если бы поднакопил, например, еще), но я понимал, что приезжать туда особо не буду. Я вообще не думал, что действительно осуществлю задуманное. Решил, типа, куплю себе домик, чтоб было, куда вкладывать деньги, ну и буду вкладывать, а потом может быть да когда-нибудь что-то да это.
Работа с Сергеем, знаете, по большей части не пыльная. Ну, исключая те моменты, когда приходилось избавляться от трупа очередного бездомного из подворотни (я не был уверен, почему именно он убивал их, но, думаю, все дело было в скуке) или сопровождать до клуба, откуда он выходил чаще всего пьяным и дай бог не потерявшим что-то из одежды. Ревновать ревновал, но умом понимал – ревновать того, кто, в общем-то, не твой (пока что), довольно глупая затея. Ну и вот, и за эту непыльную работу Сергей платил очень даже прилично. То ли и вправду деньги девать было некуда, то ли еще чего. В любом случае, от денег я не отказывался, хоть и практически их не тратил: до сих пор не знаю, что я должен был еще делать со своей зарплатой, кроме как оплачивать коммуналку и покупать новый костюм каждый раз, когда Сергею в голову приходило, что этот сидит как-то не так. Иногда я не мог понять, почему он придирался к внешнему виду. Сложно воспринимать всерьез человека, который стоит в одних трусах и рубашке и говорит, что в новом костюме ты выглядишь, как обшарпанный бомж. Тем не менее, я воспринимал. В конце концов, в моде я не разбирался совершенно и потому старался носить все одних и тех же оттенков, ну, чтоб наверняка. Зато одно я знал наверняка – ему нравится моя черная водолазка с воротом. Едва ли не единственный раз, когда он похвалил мой внешний вид (и то частично – джинсы сказал купить другие, но, поверьте мне, это большой прогресс).
Так вот, я отвлекся от того дома. Несмотря на близость с железной дорогой мне показалось, что место вполне себе милое и тихое. Я бы даже не назвал это место деревней – вдоль полосы всего два-три дома, расположенных друг от друга на очень приличном расстоянии, а дальше только поле и лес. Когда я возвращался в Питер, помню, подумал, ну, в чем смысл жить вот так вот, у дороги, вдали от города. За продуктами ездить далеко, выращивать толком ничего не получается, а если и получается, то овощи и фрукты хрен отмоешь от грязи и пыли, да и мало ли что вообще. То есть, я думал, что в таких домах живут разве что те, кого настолько сильно достали все люди, что они закупаются едой и запираются в этих хижинках на несколько дней. А сейчас думаю, что, может быть, в этих домах происходит то же, что происходит в моем. Может быть, я не один такой. Может быть.
В любом случае, чтобы посмотреть дом, мне пришлось ждать выходной. Выходным я называл тот день, когда Сергей запирался в офисе и сидел там круглые сутки, не впуская ни меня, ни секретаршу, никого. Это означало, что у Сергея прилив вдохновения и ему нужно срочно сосредоточиться на работе. Обычно это означало еще и то, что на его сайте будет крупное – или не очень – обновление (честно говоря, я не следил никогда). В один из таких дней я позвонил по номеру и, как ни странно, дом к тому моменту не выкупили. Ну, я предупредил Сергея, типа так и так, я должен уехать. Думал, он хотя бы спросит, куда, но он что-то пробормотал и снова уткнулся в компьютеры.