- Пап, да проснись ты, наконец! Это же я, Ал!
Гарри и сам это уже видел, но, вопреки здравому смыслу и воплю внутреннего голоса, не спешил разжимать пальцы. Он медлил, жадно и внимательно разглядывая Альбуса. Уже одетый в черные брюки и белую рубашку, но все еще по-утреннему растрепанный, сейчас он казался непривычно худым, а запястье, на котором сжимались сильные пальцы, казались болезненно тонкими. Нет, Гарри знал, что его сын вовсе не так слаб и прост, как кажется, но сейчас, когда он даже не пытался вырваться, покорно лежа под ним, а Поттер-старший чувствовал это тело не только руками, но и прижимающими ноги Альбуса к матрасу коленями, да что там - даже почти касался голым животом его оттопыренной задницы, которую тот вскидывал, прогибаясь под захватом, ни о какой силе не могло быть и речи. Альбус был полностью в его руках, и это создавало такую четкую иллюзию власти, обладания, что пах моментально отозвался напряженной болью.
Гарри прикрыл глаза, переводя дыхание, возвращая контроль над собственными чувствами и, наконец, разжал пальцы, откатываясь в сторону и заодно прихватывая с собой край одеяла, прикрываясь. Альбус тут же перевернулся, садясь и болезненно растирая пострадавшее запястье.
- Да уж, пап, пожалуй, я буду будить тебя сразу Аква Эрукто прямо с порога, а то в следующий раз руку сломаешь и не заметишь.
Все еще пытаясь выровнять дыхание, Гарри рассеяно запустил пальцы в растрепанные волосы и криво усмехнулся.
- Ну, знаешь ли, Альбус, ты сам должен понимать, что делаешь. Какого черта ты так подкрадываешься?
- Привычка, - тот безмятежно пожал плечами, кажется, нисколько не переживая о случившемся и, наконец, закончив с запястьем, внезапно откинулся назад, вытягиваясь на кровати отца. - Слушай, а у меня мягче. Почему? Спину бережешь?
Гарри перевел на него взгляд, всеми силами пытаясь подавить судорожный вздох. Хотелось спихнуть наглого отпрыска с кровати, а еще лучше сразу выставить из комнаты. Но больше этого хотелось снова навалиться сверху, прижать своим телом, вдавить в матрас, зарыться пальцами в волосы, грубо собирая их в кулак и заставляя Альбуса запрокинуть голову, провести носом вдоль венки на шее, всей грудью вдыхая его запах, а затем повторить этот путь языком.
Гарри тяжело выдохнул и поспешно отвернулся.
- Слушай, Ал, мне надо вставать. Иди уже собирайся, сам еще не готов.
- Да уж побольше Вас, мистер Поттер, сэр, - рассмеялся Альбус, бросив на Гарри короткий взгляд, но почти сразу отворачиваясь. Перевернулся на спину, потянув плечами до хруста между лопатками, и, встряхнув головой, наконец сел на краю кровати. - Давай уже, собирайся, а то все на свете проспишь. Кричер уже приготовил завтрак, а я сварил тебе кофе. Я не выдержу, если ты снова будешь травиться той гадостью, что ты пил вчера.
Альбус усмехнулся, бросив на него через плечо веселый взгляд и, поднявшись на ноги, так же бодро вышел за дверь, оставляя Гарри наедине с собой. Тот сам не знал, благодарить его за это, или кинуть в спину парочку проклятий.
Оставшись один, он перевел тяжелый взгляд на то место, где еще минуту назад лежал Ал. Потянулся, медленно проведя по матрасу ладонью, чувствуя тепло недавно покинувшего его тела и разглаживая складки на простыне. Живо снова представился Альбус, но на этот раз в распахнутой рубашке, с приспущенными штанами, и выгибающийся уже не от болезненного захвата, а от ласковых поглаживавший сильных рук. Гарри представил, как провел бы рукой по его груди, задевая соски, зажал бы их между пальцами, дразня, скользнул бы по впалому животу и по-хозяйки сгреб бы в ладонь напрягшееся содержимое плавок.
От этих мыслей рука сама дернулась под одеяло, сжимая член, и Гарри, подавшись вперед, зарылся носом в подушку, на которой еще недавно лежал его сын. Так недолго, но ткань все равно успела впитать легкий аромат цитруса и терпкий, непонятный, чуть уловимый - самого Альбуса. Гарри вдохнул полной грудью, зажмурился и остервенело задвигал рукой по твердому, точно из камня, стволу. К невероятному ужасу Поттера ему, как подростку, хватило всего несколько движений, чтобы выплеснуться в руку, запачкав простынь и смешать свой запах с волнующе-манящим ароматом сына.
Когда Гарри спустился к завтраку, полностью одетый, в наглухо застегнутой мантии, и благодарно улыбнулся сыну, принимая из его рук большую чашку с ароматным кофе, ничто не могло выдать, от каких именно фантазий он так недавно задыхался в своей кровати.
*
Впервые в жизни Гарри рабочие дни летели с такой невероятной скоростью. Он давно привык, что серые рабочие часы сменяют не менее серые часы домашние. Привык к тому, как бездумно сменяет кабинет Главного Аврора на пустой дом на Гриммо, где его, в отличие от аврората, не ждет никто. Дома он ел, спал, напивался и пытался как-то еще, хоть и не слишком оригинально, разнообразить свой не слишком веселый досуг. Единственными яркими пятнами были походы в маггловскую часть Лондона, чтобы подцепить на одну ночь какого-нибудь ладного мальчика с копной темных волос и, желательно, зелеными глазами. Впрочем, можно было обойтись и без зеленых глаз - достаточно была перевернуть послушного любовника спиной к себе, зарываясь пятерней в темные волосы и вдавить чужое лицо в подушку. Именно так он их и называл про себя - “чужие лица”, сравнивая не со своим, а с лицом Альбуса, таким красивым и таким невыносимо желанным. Впрочем, именно из-за этого невыносимого, нестерпимого, болезненного желания Гарри не часто позволял себе такие вещи. Боялся подсесть, как магглы - на наркотики.
Но с появлением в его доме живого, настоящего, родного Альбуса мир, кажется, обрел краски. И Гарри был бы даже рад, если бы присутствие сына сводилось бы к постоянному похотливому желанию, но нет же, с Алом было просто хорошо, и хорошо не так, как бывает хорошо с детьми и родными, а как только с любимым человеком.
Гарри начал специально задерживаться на работе на полчаса, одновременно с этим прикладывая все силы, чтобы эти полчаса не вылились в лишние часы. Пока дома его ждал Альбус, не хотелось ни одной лишней секунды тратить на работе. А, задерживаясь, он точно знал, что Ал уже успеет распорядиться насчет ужина и уже традиционно устроится в кресле с книгой или газетой, дожидаясь его. Эти тихие “с возвращением” Гарри мог бы смело назвать одними из самых ценных воспоминаний. Впрочем, они не многим уступали совместному ужину и проведенным вместе вечерам в гостиной. Иногда они разговаривали, иногда просто читали - Гарри одинаково хорошо было и общаться с Алом, и молчать рядом с ним. Около двенадцати ночи, Альбус также, почти уже традиционно, хлопал отца по плечу и уходил спать, а Гарри мог, наконец, закрыть книгу и, развалившись в кресле или на диване, позволить себе широкую счастливую улыбку.
Такими вечерами он даже почти не хотел Альбуса, чего нельзя было сказать про утренние подъемы. После первого неудачного опыта маленький поганец с веселой мальчишеской непосредственностью стал будить его щекочущими чарами. Увы, шалость эта получалась у него не слишком хорошо, и заклинание получалось почти не щекочущим, а ласкающим. А просыпаться от ласковой магии Ала было и впрямь тяжело. Гарри приходилось ворчливо прогонять сына, стараясь не сорваться на нетерпеливый рык или мучительный хрип, и, только когда шаги Альбуса удалялись, минут десять с болезненным удовольствием дрочить на собственные фантазии.
Увы, даже это не могло испортить картину и затмить невероятное счастье совместного с Альбусом проживания.
К концу недели Гарри поймал себя на мысли, что готов перекупить все печатные издания лишь бы сын так и не нашел квартиру, которая могла бы его устроить. И почти сразу эта мысль стала настолько навязчивой, что пугала старшего Поттера с той же силой, с какой и привлекала.
*
Выходные пришли как-то внезапно. Гарри снова ушел спать около двух часов ночи, с блаженной улыбкой вдоволь повалявшись на диване в гостиной, а потом проснулся на следующий день слишком рано для субботы от щемящего чувства нехватки чего-то. Постепенно приходя в себя и скидывая нежные объятия сна, он попытался разобраться в себе и достаточно быстро нашел ответ - не хватало уже таких привычных по утрам ласковых волн магии. Гарри лениво потянулся на простынях, пытаясь убедить себя в том, что беспокоиться причин нет, и что с понедельника ласковые пробуждения сына вернутся… И тут же вскинулся, как от удара, резко садясь. Да что ж это такое, черт побери?! Как он вообще все это допустил?! Разомлел, расслабился за какую-то неделю, позволил себе привыкнуть и получать удовольствие. Стал спешить домой, перестал нагружать себя лишней работой, только бы не задерживаться. Это все было так хорошо и сладко, словно какая-то детская мечта, которой Гарри был лишен в свое время из-за постоянного противостояния с Волдемортом. А сейчас словно бы сама судьба компенсировала ему все, возвращая в обмен за отнятое детство это чистое, почти ничем не омраченное счастье.
Почти ничем, кроме того, что объект любви Гарри - его собственный сын.
О Мерлин, да он же за какие-то пять дней так привык жить с Алом, что даже сквозь сон чувствовал свою от него зависимость! А как Гарри будет жить дальше? Как сможет вернуться в ту серую, унылую жизнь, из которой его вырвал сын на это короткое время? Ведь когда Альбус найдет, куда съехать - а вежливый и ненавязчивый Ал найдет достаточно быстро, не желая обременять отца, - Гарри снова будет возвращаться в пустой дом, к неинтересным книгам и огневиски, даже от мысли о котором сейчас начинало тошнить. А эти секс-свидания? Теперь, пожив с сыном и поняв, как это хорошо, когда все на самом деле, так явно до сих пор помня, как настоящий Альбус выгибается на простынях, разве можно будет заменить его жалкой и неудачной темноволосой подделкой?
Не хватало еще и импотентом стать во цвете лет.
Надо было что-то делать и делать срочно. Только вот что?
Гарри тяжело вздохнул и, завернувшись в небрежно сдернутую с матраса простыню, неслышно поднялся с кровати, бесшумной аврорской походкой проскользнув до двери в смежную спальню. Осторожно отворил ее и, аккуратно заглянув и убедившись, что Ал еще спит, зашел внутрь.
Четыре шага. Четыре жалких шага от двери до кровати, и раскрывшийся во сне Альбус, скинувший одеяло на пол, лежал перед ним. Такой недоступный, такой желанный и ослепительно красивый. Он, как назло, спал без одежды. Совсем. Гарри знал за ним эту привычку, понимая что и в этой мелочи они с ним так похожи, но надеялся, что в доме отца Ал снизойдет хотя бы до трусов. Хотя бы. Увы, нет.
Гарри, уже сам не знавший, зачем пришел, имел счастье любоваться сыном во всей красе. Хорошо хоть, тот спал на животе… или плохо, потому что при виде аккуратной, круглой попки Альбуса член болезненно дернулся под простыней, в одно мгновение набираясь силы и каменея.
Гарри зажмурился, шумно выдохнув и, самую малость взяв под контроль нахлынувшее возбуждение, снова открыл глаза, поспешно переводя взгляд на лицо Ала. Расслабленное, спокойное, темные ресницы чуть трепещут, на щеке отпечатался красный след от подушки. И волосы, такие любимые растрепанные волосы, единственное сходство, которого Гарри требовал от своих неудачных фальшивок. Волосы, которые он имел право по-отечески трепать, но не мог ни сжать в кулаке, ни зарыться носом, полной грудью вдыхая их аромат. Хотя…
Шалея от собственной безрассудной, глупой смелости, он подался вперед, склонившись над Альбусом и, осторожно касаясь носом чуть вьющихся прядей, тихонько вдохнул. В лицо ему тут же ударила та сладостная смесь цитруса и самого Ала, которая бледной тенью осталась когда-то на его подушке. Сейчас это была не тень, это был запах самого парня, и Гарри зажмурился, не сумел сдержать слабого болезненного стона. Кисть Альбуса чуть дернулась, он сонно выдохнул, чуть подвинув голову, и Гарри, прежде чем сам это понял, испуганно аппарировал в дальнюю ванную.
Уже там, не меньше часа стоя под теплой водой и яростно надрачивая твердый член, который не пожелал окончательно опадать даже после третьего оргазма, Гарри признал себе, что согласен стать импотентом. Согласен стать на всю жизнь несчастным импотентом, познавшим счастье и потерявшим его, но он будет наслаждаться каждым днем, проведенным в компании Ала, и плевать, если его даже заберут в Мунго в тот день, когда сын, наконец, переедет.
*
К тому моменту, когда Альбус проснулся и появился на кухне, Гарри уже успел справиться с утренними переживаниями, привести себя в порядок и сидел за столом со свежим выпуском “Ежедневного Пророка”. Все уже было накрыто к завтраку, а на плите сына ждал кофе. Турка с сухим, не залитым водой молотым кофе на холодной конфорке. Ал сразу это отметил и, неопределенно хмыкнув, бросил на отца недовольный и, одновременно, чуть насмешливый взгляд.
Гарри сделал вид, что не заметил и, встряхнув газетой, перевернул страницу.
Еще через три минуты взгляд Альбуса стал невыносим, и он, тяжело застонав, опустил “Пророк”, который и не читал с самого начала.
- Ну что ты хочешь? - Гарри послал Алу почти умоляющий взгляд. - Я варю его еще хуже, чем Кричер. И после твоего волшебного зелья ни его, ни свою отраву даже видеть не могу!
- Что ж Вы будете делать, мистер Поттер, сэр, когда я съеду?
Альбус хохотнул и, наконец, отвернулся, занявшись приготовлением кофе. А Гарри позволил своему взгляду на мгновение стать тяжелым и непроницаемым.
Он сам очень хотел бы знать ответ на этот до отвращения точный вопрос.
Ал справился достаточно быстро, и когда чашка с ароматным напитком появилась перед Гарри, тот, с жаром поблагодарив его, наконец приступил к завтраку.
В первый раз за всю неделю они ели так - медленно, по-утреннему лениво, словно потягиваясь и постепенно сбрасывая сонливость. Это был первый настоящий завтрак в компании Альбуса, и Гарри с удовольствием ловил каждое мгновение. Наблюдал краем глаза, как сын неторопливо мажет тосты, как лениво впивается зубами в чуть похрустывающий мягкий хлеб, и как немного джема остается на губах, пока кончик розового языка быстрым движением не слизнет остатки. Ужинал Альбус совсем иначе, сказывалась усталость в конце трудового дня, да и не располагала вечерняя трапеза к таким вот выкрутасам. И Гарри жадно ловил каждое движение, забывая про собственную тарелку и спасаясь лишь тем, что постоянно прихлебывал кофе, почти не чувствуя его вкуса.
Когда Ал доел очередной тост и, быстро облизав указательный палец, внезапно поднял взгляд на него, тот чуть не подавился.
- Пап, а какие у тебя планы на сегодня?
Гарри с усилием проглотил кофе и, так и не сумев выдавить из себя ни звука, чуть пожал плечами.
- Да ладно, ты что, собираешься весь день сидеть дома?
- Ну, я обычно провожу свое время именно так, - немного неуверенно отозвался Гарри, радуясь, что наконец обрел голос. - Но ты на меня-то не оглядывайся. И так хватает того, что ты на меня все свои вечера гробишь.
- Ох, успокойся, отец, - Ал чуть закатил глаза, тряхнув растрепанной шевелюрой, и заразительно улыбнулся. - Я с тобой время провожу уж точно не из сыновнего долга. У меня вообще с этим беда.
Гарри хмыкнул, попытавшись изобразить недовольство, но вряд ли ему это удалось хоть сколько-нибудь убедительно. Такое простое и даже насмешливое замечание сына отозвалось неожиданным облегчением и оглушительным теплом. Наконец, справившись с собой, он все же постарался как можно более недовольно спросить:
- А у тебя-то какие планы? Не собираешься с друзьями встретиться?
- Да нет, у всех свои дела. Хотя планы у меня на сегодня и впрямь есть.
Гарри попытался справиться с разочарованием и, отставив чашку, быстро схватил “Пророк”, снова его разворачивая и прячась за ним от Альбуса. Позорное отступление, конечно, но после оглушительной волны тепла, накрывшей его с головой всего несколько минут назад, он не был уверен, что сумеет выглядеть достаточно убедительно.
- Свидание, небось? К вечеру будешь или ужинать без тебя?
Альбус молчал, не торопясь с ответом, и Гарри даже сквозь газетные листы, кажется, чувствовал его взгляд. Черт, ну что же он за идиот? Главный Аврор Гарри Джеймс Поттер, как же. С такой скоростью хватается за “Пророк”, что даже собственный сын читает его на раз.
- Не знаю, что насчет вечера, - наконец задумчиво отозвался тот с какими-то странными нотками в голосе, которые Гарри так и не смог понять, - но ужинать мы будем вместе. Раз уж у тебя нет на сегодня никаких планов, ты же не против подстроиться под мои?
- Что? - он так удивился, что, вдвое сложив газету и загнув её поперек, пораженно уставился на Альбуса и сразу встретился с его веселым, лукавым взглядом. И тут же, вновь задохнувшись от накатившего облегчения, смущенно проворчал:
- Звучит, как приглашение на свидание. И когда ты успел вырасти таким ловеласом? Лучше бы девочку какую-нибудь позвал.
Альбус совсем уже удивил его, неожиданно рассмеявшись.