А если человек всё-таки хороший?…
Чимин сбавил скорость дорожки и переключил песню на плеере. Нет, за отсутствием идеалов - хороший в большей степени, хотя бы добросовестный? При разных условиях, мотивах и целях наверняка будет меняться и человек. Он и железо, и глина. Он и прочен, и бесхребетен, легко привыкает к рутине, легко адаптируется и подвластен распаду. Постоянен и не совсем, подобен воде, переходящей в разные состояния.
Элементарно. Чимин пробовал найти оправдание и Хосоку. Парню, о котором стыдно строить догадки. Но что поделать, если в мыслях он прописался посуточно?
Приходило ощущение, что о том подвале Чимину нужно узнать подробнее. Соваться туда в одиночку он не стал бы, вряд ли стоило рассчитывать на везение наткнуться на того сурового охранника и быть вовремя спасённым… Чимин подумал о Юнги. Штат обслуживающего персонала на лето, конечно, сокращают, но стены университета всё же содержатся в чистоте, что значило - уборщика вполне могли перевести чистить то крыло, где заседали методические советы и ректорат.
Что ж, догадка ущипнула тщетностью: никакого Юнги Чимину найти не удалось, в отделе кадров на его вопрос, а не работает ли тут такой-то и такой-то, Чимин получил четыре пары нарисованных бровей, поднявшихся выше. Покопавшись в компьютере, одна из женщин любезно изрекла: «Уволился».
Расстроившись, Чимин направился к остановке, шагнул было к закусочной, но живо отрезвел и свернул в другую сторону. Отметил Чимин и любопытное: спустя месяц занятий ходить ему стало чуть легче, отдышка уже не вынуждала останавливаться каждые десять минут, и до хореографической школы он добрался в два раза быстрее обычного. Глянув на наручные часы, решил подождать полчаса. Не повезёт - в другой раз или как-нибудь по-другому.
Фортуна ему улыбнулась. В лице Хосока, на чьём светлом лице количество увечий значительно уменьшилось. Заминка. Кажется, он забыл, как зовут странного парнишку, появляющегося именно тогда, когда на душе паршивее некуда.
— Пак Чимин, — напомнил он.
— Да, точно. Извини.
Говорить им особо не о чем. Хосок одержал две пятничные победы, но настроения у него всё равно не прибавилось. Именно в тот день он забирал сменную одежду из шкафчика: с танцами снова приходилось завязать. Чимин будто бы чувствовал.
— Бросил, да?
Хосок вздрогнул, по спине его побежал холодок.
— Откуда ты знаешь?
— Предположил.
— Ух ты, умник.
— Мозги - то единственное, что не успело заплыть жиром, — улыбнулся Чим.
— По-моему, ты стал немного меньше, — заметил Хосок, прищурившись.
Брекеты с его зубов исчезли, и Чимин засмотрелся. Он заалел, как маковый букетик, и чтобы разрядить обстановку, Хосок предложил перекусить на пару.
— Буду только кофе, — отрезал Чимин.
— Взялся за себя хорошенько, да? Молодец.
Они зашагали нога в ногу. Наверное, что-то тревожило Хосока много больше, чем такая мелочь, как прогулка рядом с толстым человеком. Чимину такой расклад пришёлся по душе. Совсем неплохо, если они смогут дружить и иногда видеться.
Иногда - действительно стало получаться. Хосок не спешил делиться проблемами и держался закрыто и несколько отстранённо, не посвящая Чимина в личное. Говорили они о музыке, книгах и происходящих вокруг событиях. Хосок только и знал, что работал, заявлял об этом честно. Чимин поддерживал его, считая, что образование не означает великого ума, а наличие кучи бумажек в качестве доказательств оного - уже пора считать рудиментом. Современность научила людей юлить.
— Будь ты хоть сто пядей во лбу, не сдвинешь с места те горы, которые заняли люди со связями.
— Сопротивление бесполезно? — хохотнул Хосок. Они встречались в скверике недалеко от диспансера, где Хосок навещал сестру. — Зришь в корень.
Чимин узнал, что если привязывался к кому-то и проникался, то переставал испытывать неловкость. Его подмывало расспросить Хосока о семье, но держался он деликатно. Самому бы ему точно не понравилось, попытайся кто пролезть в душу.
— И что нам остаётся? Влачить жалкое существование.
— К сожалению, да, — согласился Хосок. — И это мы жалкие.
Беседы с Чимином успокаивали, обычные долгие разговоры без обещаний о будущем и исповедей о прошлом. Чимин не был активным и беззаботным, как товарищи и знакомые, он - чудесатый маленький взрослый, заключенный в большом человеке, почти старик. По крайней мере, слушая его мысли вслух, Хосок ненадолго растворялся в умиротворенном состоянии и наслаждался тем, что его не просто слушают, а слышат. Довериться Чимину полностью он всё же не мог, слишком уж часто обжигался о болтунов и предателей.
Тем не менее, встретившись с ним через пару дней избитым и проигравшим, залепленным пластырями, он выговорился начистоту, полный эмоций, и ждал, что Чимин испугается и убежит, найдёт себе уйму внезапных дел, лишь бы скрыться у маминой жилетки от набежавших проблем.
Хосок повернул голову. Глаза Чимина сожалели, но оставались ясными. Оставались рядом. Он молча взял Хосока за перебинтованную руку и продолжил смотреть за тем, как у фонтана мочат пёрышки птицы. Чимин боялся, что Хосок отнимет руку. Но тот замер и обратил внимание, какая у него маленькая и аккуратная ладонь; и непонятно, как в ней умещалось столько тепла.
***
В клубе под загадочным названием «Хель» Тэхёну не понравилось сразу. Убого. Давящая блеклость холодных стен, тени и запахи круто щекотали нервы. Проходя по закруглённому коридору, Тэхён слышал звенящую присказку няни: «Камень помнит всё». Да и короткий рассказ Юнги только добавил антуража в стиле фильма ужасов.
К моменту, когда они вошли в главный зал, Тэхён уже жалел о съеденном час назад салате. Если взгляды типа «я бы тебя трахнул» Тэхёну лестны, то контингент лиц, желающих разбить ему морду просто за то, что он скрывается под медицинской маской - симпатии не вызывал, что вынуждало прижиматься к Юнги, который чувствовал себя, как дома. Они заняли места на первом ряду, и Тэхён уверовал, что у спутника те ещё привилегии, хотя до этого сомневался.
Народу набралось достаточно, никто не скрывал лиц. Тэхён обалдело огляделся по сторонам и узнал некоторых бизнесменов и представителей элиты, в которой крутился сам. В уме проскочило: «Падаль».
— Хочешь спросить, почему никто здесь не прячется? — Юнги вжался губами в ухо, чтобы Тэхён смог расслышать вкрадчивый шёпот. — Потому что для них это одно и то же, что и светский раут. Результат важнее. Никто ведь не стесняется ипподрома, верно?
На ринг молча вышли двое отменно сложенных мужчин в длинных шортах, провели шуточный спарринг, посветили телами. Затем грянул удар в гонг. То, что Юнги называл «веселухой» оказалось жёстким мордобоем из серии гладиаторских боёв. Толпа не скандировала «хлеба и зрелищ», но явно пребывала не в себе, покатились восторженные крики, аплодисменты. Один боец ломал другому рёбра, зажав захватом. Тэхён смотрел в пол, слыша, как хрустят кости. Его не отличало великое человеколюбие, но и бездумное насилие он не поддерживал.
Ставки на людей. На бойцов. Те, кому они принадлежали, получали наибольший процент. Тэхёна волновало, с чьей казны вели денежный распил, кто мог вкладываться в подобное. Все те мужчины и женщины, окружавшие его и находящие посещение зверинца отличным вариантом отдыха. После они разъедутся по ближайшим VIP-залам и проведут незабываемые ночи, а эти несчастные с ринга ещё несколько недель будут еле переставлять ноги. Индустрия развлечений не знает пощады.
Он коротко взглянул на Юнги, тот наблюдал за происходящим хладнокровно. Да, Тэхён в курсе, что Юнги играет здесь иногда наряду с другими уродами, но… Это Юнги. Его нездоровое увлечение подсознательно хотелось прощать, он не рос в роскошных апартаментах и цену жестокости знал наверняка.
Во время тайм-аута ринг отмывали от крови, «гладиаторов» приводили в чувство, умывали и накачивали какими-то таблетками, Тэхён поспешил покинуть залу, решив донести приступ тошноты до уборной. Юнги метнулся следом, подтолкнув его к нужной двери, и встал у кабинки, скрестив руки на груди.
Старые толчки со ржавым налётом страшно воняли, и дребезжащая лампочка, не знающая, сгореть ей или ещё немного потрепать обитателям нервы, раздражала зрение. Тэхён ухватился за бачок. После того, как его стошнило, легче не стало. Раньше он чувствовал себя частью непобедимого легиона, затем начал испытывать муки совести, считая, что инфицирован заразой, и та разъедает день ото дня, а теперь грянули осложнения. Нет, он не часть большинства и быть им не может.
— Полный отстой, — Тэхён привалился к стенке и ощутил себя бесконечно пустым.
— Согласен.
— Они даже не брезгуют здешними условиями.
— Ты же не брезгуешь, — Юнги заглянул и помог подняться.
— Сейчас я вынужден.
Юнги промокнул его губы оторванной бумажкой, бросил клочок в переполненную урну.
— Многие из них обдолбаны, пьяны, многие отрываются. Впереди выходные и перед тем, как показывать свои намазанные «бибиком» рожи, они хорошенько отоспятся. По-моему, каждый имеет право на персональный метод расслабления.
— Вижу, ты намекаешь и на меня.
— Но ты из их числа, Тэхён, как ни крути. Ты сынок важного чиновника. Тебе, в принципе, нельзя здесь находиться без охраны.
Тэхён выучился лгать так, чтобы его не подозревали, сбегать из дому и путать нити, покупать телохранителей, приставленных в обязательном порядке.
— Да, ты прав. По сути, я слабак, — кивнул он и положил руки Юнги на плечи. — Мне противно, а я продолжаю деградировать, я выставляю идиотами других, а сам ем экстази и трахаюсь с кем попало. Классно.
— Ну, это ты загнул, мальчик, — Юнги нахмурился. — Я не кто попало, это раз. А потом, что тебя вдруг на откровения потянуло? Ты не знаешь голода, холода и многодневного отсутствия воды на коже, а тут проблевался и нечаянно задумался о высоком? Хорош нести пургу. Ты это ты.
— Я не хочу…
Тэхён прислонился к его лбу и прикрыл веки, задерживая выдох, близкий к слёзному. Юнги боялся отыскать в его глазах что-нибудь не присущее их болтающимся отношениям. Они обнимались в туалете. Никому не претило.
— Слушай, Тэхён, это нормально. Тебе, как маленькому принцу, уже лизнувшему говна с вишенки, должно быть известно. Мы живём в стране, гигиенически чистой снаружи, но копни - и в поддоннике увидишь кишащих в гниющей плоти червей. И так повсюду и везде. Свежие морепродукты в ресторанах и мусорные баки с объедками на заднем дворе, галереи и отхожие места, вылизанные столицы и запущенный пригород, улыбки в лица и оскалы за спиной, срущие золотыми слитками и дохнущие от нищеты… Я пытаюсь сказать, что одно с другим постоянно. И если ты принадлежишь одной касте и видишь, что в другой лучше, то это нихрена не так. Понимаешь? С моей точки зрения, тебе повезло. С твоей - мне. Мать твою, это старо, как мир, ты же умный, знаешь…
Тэхён осознал, что выплюнул Юнги то нытьё, которое никому прежде не доверял. Конечно, он знал. Они не те, кто создан друг для друга. Жаль, что Юнги не появился раньше. Знакомство, о котором не жалеешь и жалеешь. Вселенная стоит на законе хаотического движения частиц, ни хорошего, ни плохого, сплошное и вперемешку. Цветы, растущие на дерьме.
— Пойдём отсюда скорее, — всего-то и попросил Тэхён.
На выходе Юнги выцепил на разговор какой-то знакомый, и Тэхён встал в сторонке, от скуки прошёлся вдоль сетки забора. Тут же мимо него прошла группа людей, плывущая на забитую битком парковку. Тэхён взглянул мельком, но отвести взгляд снова не посмел.
Один из компании остановился, словно по тайному сигналу, оглянулся и смотрел прямо в глаза Тэхёну всего десять-двадцать секунд. Смотрел насквозь, отдирая от него кожу или поворачивая на вертеле, мешая угли до однородной массы. Он изучал его, как изучают диковинку не дети, но уже исследователи. Тэхён почувствовал себя беспомощным и уязвимым, подавленным. Инстинкты подсказывали, что нужно немедленно спрятаться, но подспудное желание избавиться от ноши бренного тела приблизила Тэхёна на пару шагов.
Связь оборвалась, незнакомец удалялся.
Закончив болтать, Юнги потянул Тэхёна за руку, и тот дёрнулся от неожиданности.
— Не знаешь, кто это там? — он указал вдаль, замер.
Юнги пригляделся, лицо его помрачнело, но сказать однозначно, скрывает он что-то или нет, было невозможно.
— Какая разница.
Послезавтра заканчивались каникулы, и Тэхён понятия не имел, как было бы здорово, длись они вечно.
========== Глава 8. Отход от курса. ==========
Начало второго семестра не отличалось от других пережитых начал, Тэхён пришёл в новенькой форме, чистенький и со свежим цветом волос, близким к каштановому. Холодный неприступный красавец. У него вновь в избытке имелось внимание, влияние и абсолютно наплевательское отношение к окружающим, напускное, не совсем правдоподобное. Его угнетала новая пучина, и имя ей было Юнги. Человек, могущий утопить его незаметно, а могущий переправить на другой берег. Тэхён вообще сомневался насчёт прочности их связи, но и обрывать её не стал, поскольку за порочное могу ручаться наверняка. Отходить от намеченного курса прожигателя жизни оказалось делом не из простых.
Притихший Чимин, показавшийся бесстрашным и каким-то другим, снова попал под пяту: Тэхёну не нравилось, что с ним не считаются, к тому же, не хотелось тратить время на задания, которые мог сделать Чимин - новый «великолепный друг», который должен молиться на то, что в его друзьях в соцсети и в записной книжке телефона появился вселенски прекрасный Ким Тэхён.
Тэхён же, несмотря на внутренние противоречия, разраставшиеся до признаков серьёзных расстройств, гнался за удовольствиями, как смертник гонится за осуществлением последнего акта веры. Одухотворённо, со рвением, готовый к последнему прыжку на финишной прямой, он грезил об избавлении от мыслей о плоти и пожирал двойные порции.
Он по-прежнему часто развлекался с Юнги, отодвигая прочь знаки и символы, его теплоту и то, что они могли дать друг другу. В «Хель» они сходили ещё не один раз, но лишь единственный из них Тэхён досидел до конца. В том бою принимал участие очень гибкий парень и, пожалуй, он не столько дрался, сколько эффектно уклонялся от прямых атак противника, нанося урон в самые неожиданные моменты. Юнги шепнул его имя и спросил, не желает ли Тэхён познакомиться поближе. От нечего делать, тот согласился.
— Хосок, да? — Тэхён почти поманил, заходя в затхлую комнатушку.
Хосок как раз перематывал ладони бинтами, с опаской взглянул на вошедших гостей и кивнул.
— Ты крут, — Тэ лопнул жвачный пузырь и ухмыльнулся. — Правда. Дерешься, как танцор.
— Может потому, что танцами он и занимался, пока не пришлось появиться здесь, — безразлично ввернул Юнги, привалившись плечом к косяку.
Хосок слышал о нём. О всезнайке и игроке, чья удача изменяет ему чаще, чем какая-нибудь замужняя шлюха примерному мужу. Но случались и такие меткие выходы в плюс, с каких Мин Юнги богател стократно. Однако, Хосок не питал симпатии ни к нему, ни к его спутнику, выглядящему почти идеально, а потому держался особняком.
— Что вам нужно? Автографы я не раздаю.
Смех Юнги зазвучал наигранно.
— Да ты посмотри-ка на него! Парочка успехов - и уже зазнался?
— Было бы от чего, — повёл плечом Хосок и перевёл взгляд на восторженного красавчика, протягивающего руку.
— Ким Тэ-эхён, — жеманно представился он.
Пожать его гладкую ладонь явно считалось великой честью, но не для Хосока.
— И что из этого?
— А то, что Тэхён наверняка желает поставить на тебя в следующей схватке, — неохотно ответил Юнги, на такие страстные позывы у него чутьё.
Оно не подвело. Тэхён обещался появиться на следующей неделе и, попрощавшись, потащил Юнги за собой.
— Их можно покупать, — вдруг проронил тот по пути.
— Что? Кого?
— Бойцов.
— В смысле…? — Тэ остановился, глаза его заблестели, в голосе проступило что-то похожее на благоговеющий страх. — Покупать людей?
— Ну да, — пожал плечами Юнги, сунул руки в карманы. — Но не всех, разумеется. Есть «контрактники», такие вот, как Хосок - пашет тупо за долги. А есть категория без царя в голове и без гроша за душой, такие соглашаются на клеймо и передаются «хозяину».