Он кивнул на косу, которую принёс с собой. Тэхён и Чимин почему-то верили. Чонгук не был похож на лжеца, по мозолям на его руках и подтянутому телосложению видно, что живёт он трудом. Иными словами, из простых.
Тэхён умом понимал, что им с Чимином не помешает помыться, отдохнуть и подлечиться. Но раскрывать Чонгуку тайну их происхождения он не торопился. К тому же, не знал, далеко ли они забрели и не находятся ли в радиусе поисков.
— Кстати, выглядите вы паршиво, — Чонгук поморщился и, закатав рукава, проницательно предположил: — Бежали откуда-то?
— Всё тебе скажи, — развёл руками Чимин и показал язык.
— Ну и пожалуйста, не моё дело, — Чонгук снял рубашку, оголив красивый торс, и преспокойно взялся за косу, после чего направился к высокой траве у штакетного забора.
Он открыл спину. Не поверь он двум незнакомцам, никогда бы так не поступил. Тэхён боялся, что это всё еще могла быть хитрая уловка. Им стоило взяться за руки и снова бежать, но уставшим мышцам требовался покой, а измождённому Чимину - лекарства. Сушило в глотке.
— А где здесь можно попить? — спросил Тэхён, чуть прикрикнув.
— У меня в рюкзаке две бутылки с водой, возьмите, — Чонгук резво замахивался, срезая траву с удивительной ловкостью.
Чимин выпучил глаза. Для него щедрость нового знакомого - огромный плюс в складывающемся мнении. Тэхён нашёл холщовый рюкзачок, валявшийся за углом, и они с Чимином осушили одну бутылку, и не подозревая, что так измотаны. Половину второй использовали, чтобы умыться и стереть кровь. Чонгуку оставили несколько глотков.
Спустя добрых полчаса он справился, лицо блестело от пота, чёлка слиплась, а влажная грудь ходила ходуном. Он молча протянул руку, и Чимин охотно подал ему воды.
— Много же вы мне оставили, — буркнул он и, выпив, всё-таки поблагодарил. Нет, он и вполовину не настолько плохой, каким показался поначалу.
Своеобразным маячком доверия другим у Тэхёна служило приятие Чимина. Если тому что-то нравилось, Тэхён чувствовал, что подвоха нет. Чимин улыбался.
— Слушай, а расскажи о своём хозяине, он человек хороший? — они с Чимином прислонились к тёплым доскам и вытянули ноги.
Чонгук встал к ним вполоборота чуть поодаль, спиной к солнцу. Поставив руки в бока, он обсыхал и налаживал дыхание.
— Да. Он вовремя платит, даёт только ту работу, какую можешь сделать. Ничего дурного за ним не замечал. Слуг не бьёт.
— Ты тут один? — Чимину не терпелось узнать что-нибудь новое.
— С родителями.
— С родителями! — Чимин всплеснул ручонками и в восхищении посмотрел на Тэхёна, а тот только скривил рот. — Как здорово. Мы вот…
Тэхён требовательно прикрыл ему рот рукой.
— Много болтаешь.
— Как будто я шпион какой, — нахмурился Чонгук. — Были бы вы мне безразличны, тут бы не рассиживались… Ну да ладно, вот моя история. Три года назад мы приехали из Кореи, у папы тут рабочие дела намечались, — Чонгук повернулся лицом к солнцу, зажмурился. Мальчишки могли наблюдать его острые лопатки и тень позвоночника. — Но он связался с какими-то бандитами, и вместо обещанных денег мы получили кукиш. Хотели вернуться домой, но тут нагрянули другие засранцы, которые отцу долгов навешали. Я тогда совсем мелкий был, не понимал ничего, но мама объяснила так: нам придётся тут остаться на некоторое время. В итоге мы остались без ничего, работать на левого дядю, а обратиться куда там надо в таких случаях - тоже не можем.
— Эти деньги - сплошная гадость, — возмутился Чимин.
— Верно, но без них никуда, — кивнул Чонгук. Обернувшись, он столкнулся с внимательным взглядом Тэхёна, отвёл глаза и накинул рубашку, сунул пустые бутылки в рюкзак. — Так что, вам помощь нужна или дальше пойдёте?
Переглянувшись, мальчики помолчали с минуту, а потом кивнули.
— Только без обмана, — потребовал Тэхён и вернул нож.
А Чимин взял их за руки и показал мизинец, призывая к взаимной клятве. Чонгук усмехнулся, Тэхён ревниво смотрел, как их с Чонгуком плечи соприкоснулись.
— Давайте заключим перемирие и союз. Я знаю, что это глупо, но чем деньгам, как хреновы взрослые, давайте лучше верить слову.
Тэхён тут же зацепился мизинцем за мизинец Чимина, Чонгук, помешкав, за Тэхёнов.
— Обещаю не врать, — произнесли они в три голоса.
И отправились к зданию, возвышающемуся на холме.
Двухэтажный дом с большими арочными окнами, что венчали сандрики из лепнины, принадлежал человеку среднего достатка. Летний дворик, вымощенный булыжником, утопал в зелени, под навесами винограда журчали питьевые фонтанчики, а где-то позади виднелся ухоженный сад. Чонгук сообразил, что отвести новоиспечённых «друзей» к родителям лучше тем путём, где их никто не увидит. Домик для рабочих располагался в восточной части усадьбы и чтобы пройти туда незаметно, им следовало преодолеть узкий коридорчик зазора между живой листовой изгородью и решёткой. По пути Чонгук обмолвился, что это именно его родители ухаживают за садом.
Мама как раз занималась пересадкой домашних азалий, сидя на коленях у крыльца, а отец точил тяпку, устроившись на ступеньке. Завидев Чонгука, они обрадовались, а когда следом вышло двое сорванцов, на минуту обмерли, забыв о делах.
— Это мои друзья, — пояснил Чонгук, и Тэхён заметил, как круто они похожи с мамой, и что если многие мальчики похожи на матерей, то наверняка и сам он тоже…
Держа Чимина за руку, словно боясь, что их неминуемо разлучат, Тэхён настороженно ожидал, что скажут незнакомые взрослые. Чимину же они сразу приглянулись.
— Здравствуйте, — сказал он и поклонился, заставив проделать то же самое и Тэхёна.
Приняли их более, чем радушно. На всякий случай Тэхён солгал, что они обычные бездомные, и Чимину скрепя сердце пришлось поддержать легенду. До прибытия владельца, Тэхён и Чимин уже были чисты, накормлены и переодеты в свежие одежды. Чимин выпил лекарственной настойки, Тэхён красовался лейкопластырями, как будто стоили они миллионы. Но с пути отхода глаз не спускал.
В целом, здешняя обстановка им нравилась. И хотя ничего особенного в домике семьи Чон не наблюдалось, простая мебель, скамьи и стулья, повсюду царила солнечная чистота и уют, путы малиновой бугенвиллии, разросшейся у стен, заглядывали во все окна, а из маленькой кухоньки, где колыхались от ветерка синие занавески, доносился запах недавно приготовленной пищи.
Ближе к вечеру в комнату Чонгука принесли две кушетки, мама взбила подушки. Выбившиеся из сил, Тэхён и Чимин так и заснули на одной. В обнимку. Чонгук прикрыл их простыней и передал маме, что они наверняка слишком устали, чтобы идти к хозяину.
— Что ж, тогда это подождёт до утра, — с улыбкой сказала она.
Беглецам снились апельсиновые рощи.
========== Глава 6. Половодье. ==========
Глиняный сосуд, застыв, уже никогда не cможет вновь стать образцовой материей для лепки…
Несмотря на непогоду и нахлынувшее уныние, ремесленники продолжают своё скромное дело, бары и рестораны закрыты, магазины работают вполголоса, туристов и вовсе не видать, а местные жители разбредаются кто куда, пряча серые скорбные лица. У немногословной цветочницы Тэхён покупает маленькую корзинку красных азалий, платит много больше стоимости и сдачи не берёт.
Вместо того, чтобы ехать, Тэхён решил пройтись и удалялся от церкви всё дальше. Карлос и Гаспар молчаливо идут на шаг позади. Под ногами прозрачные лужицы. Капли облепили туфли, и дождик сыплет по зонту. Тэхён думает о сотне разных вещей и одновременно - ни о чём. Он не босс, не глава и не Вико Ринцивилло, не Ким Тэхён. Он поверхностная плёнка космоса и единица всеобщего хаоса. Это медитативное состояние помогает избавиться от лишнего. Такое случается, когда Тэхёну нужно убежать отовсюду глубоко в себя и закрыть люк наглухо.
Назначен траур по жертвам взрыва, на две недели в городе отменили все праздничные мероприятия, и готовящийся культурный фестиваль, должный пройти на главной площади, также перенесли на конец месяца. Снова расходы, поскольку деньги вложены в сроки, а сроки продлены. Рыдающие люди напомнили Тэхёну о том, что некоторые потери невосполнимы. И напомнили больно.
Иногда ему кажется, что практичнее не снимать траурное чёрное. Да, придётся избегать долгого простаивания на солнце, но всё же, в какой-то мере это избавит от контрастов и вызовет привыкание. Надейся на худшее и готовься к худшему.
В этом городе знакомы каждая улица и закуток. И любимы они почти настолько же, насколько и ненавистны. Приезжих с каждым годом больше, воздушное пространство открыто: лети, куда хочешь. Тэхён не летит, хотя и не прикован цепями. Не возвращаются туда, откуда вырваны с корнем.
Если говорить о Родине искренне, то он считает таковой Катанию за всё то, что она сделала с ним, как воспитала и поставила на ноги. Родина не могла быть плохой матерью, она била его и резала, но никогда не бросала.
За дорогой Тэхён следил отвлечённо, что не помешало безошибочно добраться до пункта назначения. Ноги привели его к железной низкой калитке, что поддалась со скрипом. Стуча каблуками, он медленно прошёлся по плитке, в колотых трещинах и швах её давно проросла трава. Добрался до лаврового дерева, под роскошной кроной которого навеки застыла каменная плита, и велел телохранителям постоять в стороне.
Заменив корзинку увядших цветов, Тэхён опустился на скамью и несколько минут давился тишиной, запивая её моросью, затем с трудом прикурил, положив нетронутую сигарету рядом с цветами.
— Ну, привет, — вымолвил он, поднимая глаза.
«Чон Чонгук».
— Как тебе там, здорово? Неплохо устроился. А мы с Чимином в полной заднице, если тебе вдруг оттуда не видно, — Тэхён выпустил дым и дрогнул. — Помнишь, как мы пытались зажигалки взрывать, и одна из них бабахнула чуть ли не у меня под ногами? Вот сейчас чувствую себя точно так же.
Бездыханная холодная плита, покрывшаяся тёмными разводами дождя, не отвечала. Тэхён ощутил промокший воротник, прилипший к шее и поёжился: не лучшее средство, чтобы остудить голову, но тоже сойдёт.
Тем временем его наблюдатели переговаривались между собой.
— Как бы босс не простудился, — забеспокоился Карлос.
— Это же наш господин, что ему какая-то водичка, — уверил Гаспар со смешком. — Пойду-ка я машину пригоню.
Босс просидел у могилы ещё несколько минут, он что-то говорил, нервно смеялся, затем долго смотрел в сторону и напоследок погладил впалые золочёные буквы. Простояв неподвижно, он сунул руки в карманы и зашагал прочь. Осведомился о том, куда исчез второй из братьев.
— А, за машиной… Ладно. Не будем обесценивать его труды и подождём на выходе.
Где Тэхён в ожидании проверил телефон. Пропущенный от Чимина. На прощальной церемонии его не было: он на задании в Агридженто. Трубку взял почти сразу, собирался отчитаться с запалом.
— Звонил? Какие новости?
— Отличные! Везу тебе подарочек.
— Неужто пленника? — оживился Тэхён.
— В яблочко.
— Он точно тот, кто нам нужен?
— Пятиконечная звезда на правой руке. Татуха настоящая, да он и не отрицает.
Домой Тэхён ехал, ощутив небывалый прилив сил, которые так пригодятся.
***
В подвале Тэхёна раньше тоже хранились пищевые припасы. Пять лет назад «отец» велел снести тамошние стены и оборудовать спортзал (новые веяния он старался не выпускать из виду). В свою очередь, Тэхён подумал, что ту немалую площадь следует использовать и посвятить десять квадратных метров оборудованию комнаты особого назначения, куда попадали самые невезучие из тех, кого им удавалось поймать.
Нынешнего негодяя уже привязали к стулу, нагловатая ухмылка с хамоватой рожи не исчезала и уже начинала раздражать, видимо, его не расстраивала некоторая помятость, какую придали ему при поимке, разбив челюсть и украсив ссадинами скулу. Он продолжает бесстрашно осматриваться, предполагая (как и множество других до него), что здешняя обстановка - фарс, а зримые колюще-режущие предметы - бутафория.
Чимин, хоть и бывавший здесь не раз, всё же не жалует задерживаться. Чем дольше тут сидишь, тем прочнее подступает тревога и головная боль. Аспидные стены со звуконепроницаемой обшивкой выглядят замечательно, но только не железный стол с кожаными ремнями и стул, напоминающий электрический, а также многочисленные инструменты, в законном порядке развешанные по гвоздикам и занимающие медицинскую тележку. Здесь чисто, почти стерильно, если не всматриваться в старые пятна крови на столе. Недаром Тэхён называл себя хирургом. Ему нравился дух пыточной времён инквизиции, но он внёс в интерьер обманчиво безликое приветствие, а не очевидные свидетельства кошмара, и от того холод пробирает колоссальный.
Трое за спиной Чимина даже не решались говорить: так, перекидывались словами, обсуждая удачу поимки. Чимин их мало поддерживал, так как сосредоточенно рассматривал хаотичные волны чёрного мрамора на полу и прикидывал, когда же приедет босс, чтобы убраться отсюда поскорее.
Тэхён вошёл незаметно, он легонько приобнял Чимина и устремил взгляд на гостя, определяя, что расколется он быстрее, чем предполагает.
— Вот и он?
— Вот и он, — подтвердил Чимин. — Окликали, как Уберто.
— Хорошо. Оставьте нас.
Если он говорит такое сразу - шансы несчастного уменьшаются вдвойне. Похлопав босса по плечу, Чимин кивнул и поспешил удалиться. Дверь закрылась бесшумно.
Оставаясь неизменно спокойным, Тэхён снимает пиджак и, повесив на спинку обычного стула, садится напротив.
— Уберто, значит. Знаешь меня, верно? Представляться не буду.
Молчание. Тэхён расслабленно вздыхает и, отколов манжеты, закатывает рукава атласной чёрной рубашки (жаль, что её придётся испачкать), избавляется от галстука.
— Правила простые: я задаю вопросы, а ты отвечаешь. Начнём, — он подался вперёд, сцепив ладони в замок. — Стидда действительно взяла на себя ответственность за смерть Витале Манрике?
Тот же несменяемый пронзительный взгляд, едва ли не насмешливый. Пока что.
— Кусок говна, неужели ты думаешь, что защищаешь свой клан? — Тэхён задышал чаще.
И плевок в лицо не заставил себя ждать. Сжав челюсти, Тэхён смахнул чужую слюну и вместо брезгливости выказал радушие, улыбкой вогнав обидчика в ступор. Сработал пусковой механизм, и тысячи нейронов пронесли по телу Тэхёна желанный ток. Оправданий не потребуется.
Он поднялся, чтобы механически разложить инструментарий на блестящий поднос тележки, прикатил её и уселся с довольным видом. Не проронив ни слова, между средними пальцами ног гостя он вогнал инструмент, похожий на щипцы, но со штекером с резьбой, регулировка гайки на котором увеличивала их расход в ширину. Ножные и ручные кандалы стула не позволили жертве и дёрнуться, но издаваемый им звук назвать радостным можно с натяжкой.
— У меня таких ещё много, — страстно уверяет Тэхён. — Я поочерёдно переломаю тебе все пальцы, а потом займусь зубами. Тебе чертовски понравится.
До последнего Уберто не верил, что подвергнут пыткам, пределам которым не наблюдается. Слухи о Ким Тэхёне ходили разные, и неприятные в том числе, но верить в них? Увольте.
Через минуту стопы украшали по четыре самобытные растяжки, а Тэхён забавлялся закручиванием гаек, наслаждаясь вздувшимися венами человека, решившего побить собственные рекорды. Наконец, послышался двойной хруст.
— О-у…
И первый взрывной крик боли, убившийся о стены. Закусив губу, Тэхён глухо рассмеялся.
— УБЛЮДОК! БЛЯТЬ! ЧТОБ ТЕБЯ! — разразился гневом Уберто. — Вытащи эти штуковины, вытащи!
— Мы закончим пораньше, если ты согласишься сотрудничать.
— Пошёл на хуй, чёртов псих! — он попробовал плюнуть ещё раз, но Тэхён круто вдарил ему в нос и наверняка сломал.
Свесив голову, Уберто сплюнул кровь и прохрипел:
— Отъебись ты от меня… Я не знаю, кто такой Манрике!
Кажется, из глаз того уже посыпались слёзы, он запричитал о прекращении истязаний, но Тэхён не вздумал верить и прислушиваться. Вместо этого он надел маску и, хладнокровно нацепив роторасширитель на сопротивляющуюся голову, взял в одну руку языкодержатель, а в другую - плоскогубцы.
Уберто задёргался, норовя чудом вывернуться из-под ремней или взлететь, изрыгая чудовищные звуки, глаза его вылезали из орбит. Вид у Тэхёна далёк от шуточного. Он почувствовал усилившийся запах пота, близка минута, когда кто-то намочит и штаны.