Тогда, еще не зная, что вскоре окажется на месте пытаемого, Наджи с интересом осматривался и разглядывал жуткие орудия ремесла Сирхана.
Видя помертвевшее лицо и холодный взгляд Сирхана, Наджи уже начал прикидывать, с какого приспособления тот начнет «работу», но Сирхан только молчал и глядел, доведя перепуганного наложника почти до обморока этой пыткой неизвестностью.
А потом пришел уже знакомый Наджи важный господин, который все время мелькал в серале, и Наджи сам не понял, как все ему моментально выложил – господин казался добрым и понимающим, не то, что ледышка-Сирхан. Наджи даже на мгновение почудилось, будто ему поверили, и он почти огорчился, что приказа освободить от оков не последовало. Впрочем, он тут же одернул себя – обвинение в содействии покушению слишком серьезно, вероятность остаться в живых невелика. Если бы Сирхан не отказался от него… А тот, как оказалось, не отказывался. Вернувшись после разговора с султаном, Сирхан набросился на Наджи с поцелуями, гладил его по голове и шептал, что все устроит, нужно только немного потерпеть. И Наджи терпел. А что делать? Пришлось еще немного посидеть в темнице, правда его отвели в другую камеру. Сирхан целыми днями пропадал, до Наджи доносились жуткие крики, он затыкал уши, сворачивался в клубок и старался ни о чем не думать.
Только сейчас Наджи начал осознавать, что за человек Сирхан. Раньше ему казалось забавным, что такой суровый и мужественный палач глядит на него с нежностью и алчет столь явно, но не решается подступиться. Это было приятно, от жарких взглядов что-то замирало в животе, а мысль о том, что руки Сирхана способны причинять боль, придавала встречам оттенок опасности. Такой ненастоящей, невсамделишной опасности, ведь Наджи был уверен в том, что ни в чем не провинился. И не собирался, кстати говоря. А теперь, отчаянно зажимая уши и все равно слыша дикие, нечеловеческие крики, Наджи холодел при мысли о том, что делает Сирхан с живым человеком. Он и хотел знать – ну, может быть, там ничего такого уж калечащего, просто человек перепугался и боль плохо переносит, - и не хотел – а что, если прямо сейчас кого-то убивают? По-настоящему? Мысли и ощущения путались – было страшно до тошноты, противно, и еще Наджи не знал, какими глазами смотреть теперь на Сирхана. Но когда Сирхан появился и присел рядом, то все сомнения растворились в воздухе – Наджи ткнулся лбом в костяшки переплетенных рук и тихо удивился про себя, что ему совсем все равно, что сегодня эти пальцы творили и с кем.
Сирхан выглядел уставшим и грустным. Он потрепал Наджи по волосам и попросил:
- Потерпи еще немного, ладно? Скоро все кончится.
А потом, еще через пару дней, Наджи освободил один из помощников Сирхана. Ехидно посетовав, что не удалось пощупать такое ладное тельце, он отвел Наджи в его новый дом. Сирхан выкупил небольшое здание за пределами дворцовой стены. В городе. Наджи почти весь день был предоставлен сам себе – помощник ушел, припугнув напоследок, чтоб не сбежал. Наджи и не собирался никуда уходить, но все равно послушно покивал и, едва неприятный мужчина покинул дом, принялся осматриваться, а потом умываться и прибираться.
Вечером пришел Сирхан, Наджи выбежал к нему навстречу и замер: непонятно, как теперь себя вести? Наджи всегда держал себя несколько вольно с Сирханом, ныне же все иначе, и Сирхан – не любезный друг, а господин. Но Сирхана, кажется, не волновали подобные тонкости – он подхватил Наджи и закружил, легко удерживая его на весу:
- Все, теперь уже точно – все! Отдали мне тебя. Бумаги подписаны. Счастье-то какое!
Дни потекли за днями, Сирхан много времени проводил во дворце, иногда даже не ночевал дома, Наджи понимал, что у мужчины должно быть много работы, хотя они об этом и не говорили. И все-таки как-то раз, когда Сирхан пришел домой прямо-таки серый от усталости, Наджи осмелился спросить:
- Почему мы стали жить здесь? Раньше же ты жил во дворце, это удобнее.
- Ты же помнишь, я спал там, где работал, а это не самое приятное место, особенно… после всего. Ты что же – хочешь вернуться?
- Наверное, тебе полагаются какие-то покои, - пролепетал Наджи, робея под строгим взглядом, - это же ближе. Разве так не было бы проще?
- Возможно и было бы. Да только я не очень-то хочу, чтобы ты жил во дворце.
Сирхан несколько мгновений помолчал, словно поколебавшись: говорить или нет, но все же продолжил:
- Султан про тебя уже несколько раз спрашивал. Не к добру.
- Почему? – удивился Наджи. - Думаешь, отнимет? Или все-таки казнить хочет? Сирхан, думается, султан мне поверил…
- Кто знает, - пожал плечом Сирхан, - но если еще раз упомянет – придется тебе предстать пред его очами. Так и знай. Ты готов?
- Ну да, - Наджи покивал задумчиво, - а что именно он говорит?
- Якобы скучает по твоим танцам.
- Ах, это! Тогда мне нужно будет переодеться и разучить что-нибудь новенькое!
- Не страшно? – с удивлением спросил Сирхан, разглядев мечтательную светлую улыбку наложника, Наджи рассмеялся:
- Если только немножко боязно! Но я же танцевать люблю! Да и ты поглядишь, вот увидишь – тебе понравится!
- Не сомневаюсь.
Сирхан помрачнел, вызывая у Наджи недоумение – неужели ревнует? К султану-то? Вот уж глупо. На всякий случай Наджи повис на шее Сирхана, уверяя, что очень-очень его любит.
***
Визит к султану состоялся через несколько дней. Наджи трепетал от радостного предвкушения, Сирхан был… ну, как обычно – спокоен и сосредоточен. Великолепный султан был настолько гостеприимен, что выслал к их дому носилки, Наджи никогда еще не ездил в таких и был очень взволнован тем, что о его удобстве позаботились – наверное, это что-то да значит?
Сирхан, конечно, не оценил, во всяком случае, на восторги Наджи только хмыкнул. Танцевал Наджи в знакомой зале, заодно и с приятелями парой слов перекинулся, пока Сирхан о чем-то тихо беседовал с султаном. За выступление Наджи подарили красивый перстень, и он уже мечтал о том, как положит его в шкатулку к первому подарку, когда султан подозвал его к себе движением руки.
Наджи удивился – его, конечно, тщательно проверили, но все равно было странно, что никто из янычар не подбежал для того, чтобы подхватить под руки, ведь теперь-то Наджи уже не в серале. Мало ли ухитрился что-то пронести? Или обмазал ядом какое-нибудь украшение? Наджи подошел не слишком близко. Незачем нервировать стражу.
- Как ты? – с улыбкой доброго дядюшки вопросил султан, - всем доволен?
- Вашей милостью, - Наджи глубоко поклонился, - я доволен, да.
- Как тебе живется у Сирхана? – снова спросил султан, Наджи моргнул и, растерявшись, ляпнул про то, о чем они недавно говорили: что дом достаточно далеко от дворца и Сирхан устает, а он, Наджи, волнуется.
- Ну и переезжали бы обратно, - улыбнулся султан, - я выделю покои, достойные такого большого человека, как Сирхан! Что скажешь, дорогой?
Наджи с запозданием понял, что Сирхану некуда теперь деваться, и ощутил иголочки страха – взгляд, брошенный на него Сирханом, был отнюдь не нежным. За то время, что они прожили бок о бок не было еще случая, чтобы Наджи вызвал недовольство любовника и господина, но теперь это случилось и Наджи испугался, но не наказания – он был почти уверен, что Сирхан не станет его бить, а того, что подвел. Ведь была же причина, по которой Сирхан не желал ночевать во дворце!
- Понимаю, - продолжал меж тем султан, внимательно глядя на вновь принявшего невозмутимый вид Сирхана, - здесь не слишком-то безопасно. Наджи - мальчик наивный и доверчивый. Не обижайся, Наджи, в этих чертах нет худого, но они могут привести к беде. Однако, Сирхан, пойми и ты меня: я доверяю тебе дворец, а ты из него бежишь? Что люди скажут? Так ли хороша охрана, если ты опасаешься оставить свою драгоценность на день?
Сирхан покивал, а что ему оставалось? И уверил прищурившегося султана, что ценнейшую жизнь султана оберегают лучшие и наипреданнейшие.
- Наджи повел себя неосмотрительно, и я не посмел оставить его поблизости от великолепного султана…
- Он витает в облаках, - перебил султан, ласково улыбнувшись Наджи, - думает о танцах, а не о дороге, по которой ступает. Так бывает. Возвращайтесь во дворец. Ты можешь понадобиться и в темное время суток, тем более именно в это время чаще всего происходят злодеяния. Я вижу, ты сопротивляешься – сидишь и все придумываешь, как бы вывернуться. Но почему? Сирхан, посмотри на меня! Мое желание таково: перестань разрываться между тем, где тебе хочется быть по воле сердца, и тем местом, где ты обязан быть.
- Слушаю и повинуюсь, - мрачно проговорил Сирхан.
- Я не хочу, чтобы ты обижался на меня, - неожиданно сказал султан, притронувшись к руке Сирхана, - поведай мне, что тебя тревожит.
- Отпустите Наджи, - попросил Сирхан, поколебавшись, - пусть идет.
- В смысле – идет? А ты? – удивился султан.
- А я останусь, - Сирхан отвел взгляд.
- Ну и к чему такие жертвы? И что Наджи будет делать где-то там совсем один? Ты вообще понимаешь, что мальчик – танцор, он только этим и живет, а о насущном не мыслит. Как он выживет без защиты, без опеки? О, я понял! Ты думаешь, что я могу причинить вред твоей драгоценности? Аллах мне в свидетели – я и не мыслил о подобном! Мне не нужен твой мальчик! Мне нужен ты! Подумай сам: для чего я тогда отдал в твои руки столько власти, не для того же, чтобы сделать врагом!
Далее султан заговорил тише, склонившись к Сирхану совсем близко, и Наджи не было слышно, о чем они говорили. Но после этого Сирхан согласился занять большие покои и уже к вечеру в них перевезли все необходимые вещи. Наверное, султан как-то успокоил мужчину, потому что тот ни словом не упрекнул Наджи в его промашке, словно бы вообще про нее забыл.
Но Наджи сам об этом заговорил, правда и не сразу. Все никак не мог понять, отчего сначала Сирхан был так мрачен.
- Ох, Наджи, все просто – у меня была не самая легкая жизнь.
- И?
- И мне не верилось, что султан вот так просто отдал кому-то покусившегося на его жизнь.
- Но теперь что-то изменилось?
- Да. Великолепный султан снизошел до объяснений, я понял его взгляд на все происходящее. Но ты-то, как я понял, и так не волновался?
- Волновался, особенно в камере, - Наджи застенчиво улыбнулся, - а потом нет.
- Надо было тебя как-то успокоить, - по лицу Сирхана промелькнула тень, когда он вспомнил тяжелые для них обоих дни, - но я сам слишком тревожился, не хотел давать пустых обещаний.
Наджи поспешил отвлечь Сирхана от грустных мыслей и вскоре ему успешно это удалось – угрюмая складка между бровями разгладилась, а глаза повеселели.
Наджи немного беспокоился о том, как ему теперь себя вести – жизнь во дворце оказалась не такой уж беззаботной. Сначала, когда его купили для гарема, Наджи обрадовался: что может быть почетнее? Танцевать для самого султана! Но дни шли за днями, они вместе с другими наложниками разучивали танцы, попутно обучаясь писать, кто еще не умел, и считать. Еще они по очереди читали и толковали Коран, а пожилой серьезный мужчина рассказывал про порядки, принятые во дворце.
Султан все не появлялся, и Наджи немного подрастерял свой радостный настрой – он-то мечтал, что повелитель его заметит! Надарит всего, а если совсем уж повезет – выделит отдельные покои. В своих мечтах Наджи уже видел десяток слуг, приставленных лично к нему, сладости и пятнадцать видов блюд, положенных тем, кому благоволит султан. В реальности все оказалось не столь радужно: общая комната, диван, на котором у Наджи все время затекали руки, и строгие наставники, которых надо было слушать во всем. Впрочем, Наджи не терял надежды, что все еще как-нибудь устроится. Это уже было гораздо лучше той лачуги, где ему повезло появиться на свет, так что он не жаловался и не печалился, но начал задумываться о каких-то других вариантах. А что, если султан вообще не слишком интересуется танцами? Или - о ужас! – его вообще не очень-то привлекают плотские утехи и потому тонкий стан Наджи и его гибкость оставят повелителя равнодушным? Наджи заволновался, начал осторожно расспрашивать наставников и вызнал пренеприятные новости: по словам учителя этикета, великолепный султан никогда не баловал свой гарем частыми визитами. И на подарки куда как скуп.
- Зато нравом спокоен! – подсластил горечь Шадид. - Сурово не наказывает, а мелкие проступки и вовсе прощает. Щедрость еще не все, Наджи. Справедливый господин – это гораздо лучше.
Наджи уныло покивал и несколько дней ходил сам не свой – расставаться с грезами об отдельных покоях ой, как не хотелось! А потом во время танца какая-то гадина его толкнула, и Наджи повредил ногу. То, что это было специально, Наджи почти не сомневался, но вот – кто? Рядом находилось несколько человек, наставник отвернулся, и Наджи сделал вид, что не понял, как так вышло – все равно нет смысла жаловаться, ведь никто ничего не видел.
Потом было еще несколько случаев – неизвестный не остановился даже перед тем, чтобы подсунуть осколок стекла в рукав – Наджи получил глубокую рану во время переодевания, так как торопился и сначала не понял, что происходит. Вот эти самые неприятности и привели к знакомству с Сирханом. В первый раз мужчина сам подошел к тихо шипящему от боли наложнику, поинтересовался тем, что произошло, осмотрел повреждение и предложил быстро исцеляющую мазь. Наджи с некоторой опаской согласился – у незнакомца было оружие, следовательно, по иерархии гарема он стоял гораздо выше Наджи и мог свободно ему приказывать. В добрую волю незнакомца с суровым, темным, будто высеченным из старой скалы лицом, Наджи что-то не верилось, и он все ждал подвоха. Но мужчина просто сходил за горшочком со снадобьем, объяснил Наджи сколько его мазать и ушел.
Мазь оказалась просто волшебной и, встретив воина в саду, Наджи вежливо его поблагодарил. Но на этом случайные встречи не прекратились - они еще несколько раз столкнулись в саду, мужчина каждый раз задерживался на пару мгновений рядом с Наджи, выспрашивал о жизни, между делом сообщил свое имя – Сирхан. И Наджи, как дурак, весь вечер мысленно повторял его на все лады, примериваясь, пытаясь понять – нравится ли ему этот немного усталый, совсем взрослый мужчина. А потом Наджи узнал от наставника, что Сирхан – палач, да не простой, а самый главный. Это на несколько дней отбило всякое желание выходить из общих покоев в сад и искать встреч с… вообще с кем бы то ни было. Сирхан теперь казался зловещим и пугающим, хотя ничего плохого и не сделал, но все равно видеть его не хотелось. А потом Наджи снова поранился и… зачем-то пошел разыскивать Сирхана. Передвигаться Наджи мог почти везде, только за ворота выходить не разрешалось, так что, спросив дорогу у нескольких стражей, он довольно быстро нашел знакомца. Зачем он потащился в вотчину палача, Наджи и сам не знал, ведь помощь можно было попросить и у наставника, уж тот бы обязательно отыскал лекаря, но юноша быстро нашел оправдание – просто у Сирхана какие-то совершенно волшебные средства, таких у обычных лекарей не водится!