— На день, думаю. И пошли за моим несчастным кучером, спит уже наверное, бедолага. Дороги ужасны. — констатировал факт Данталион, указывая пальцем на проделанный им путь.
— Недостаточно ужасны. Ты точно был в том лесу?.. — уголки губ приятеля вновь поползли вверх.
За их раговорами наступил рассвет. Они условились о недельном походе в Анвиумский лес, хотя Гильгамеш вновь туманно намекнул о скором приезде родительницы…
Данталион действительно не хотел задерживаться у друга, но надо было дать отдохнуть лошади. Почти весь день он провел, рассматривая трофеи под рассказы заядлого охотника. Что-то интересное в них, конечно, было, но проводить время таким образом Хьюберу не слишком хотелось. Поэтому, пообедав, он тут же приказал готовить экипаж к поездке, решая немного прогуляться по территории особняка, спасаясь от разговоров владельца.
Скоро он уже был в дороге, с грустью разглядывая расстилающиеся перед ним лесные массивы и череп, который Гильгамеш ему вернул. Хьюбер даже от скуки пытался поговорить с бывшим грызуном, но быстро прекратил всякие попытки. И вскоре заснул.
Ему виделся тёмный лес, светлые силуэты людей… Один из них остановился и посмотрел на него. Вдруг мимо него пронеслась белая ворона… И граф проснулся. Родная липовая аллея заняла его внимание. Как и кеб, стоящий у ворот.
Данталион решил было почитать газету на веранде, но его быстро увёл лакей, из быстрого набора слов которого аристократ понял, что к нему кто-то приехал. Лакей проводил Хьюбера в покои, где предложили одежду для переодевания. Однако, Данталион предпочтя лишь сполоснуть себе лицо водой, приказал сразу же ввести посетителя.
Гость оказался светловолосым юношей и, по-видимому, студентом. К последним Хьюбер испытывал небольшую симпатию.
— Здравствуйте, граф. Я Уильям Твининг, студент Нитийского университета, — парень тихо кашлянул в кулак и вынул из кармана телеграмму. — Я приехал за черепом.
Определенно, гость Данталиону нравился. Так сразу переходить к делу получалось не у всех.
— Да, меня предупреждали. Однако, вы, наверное, устали с дороги. Предлагаю вам отправиться завтра.
— Не откажусь, — юноша с явным недовольством посмотрел на графа. Наверняка, Уильям хотел забрать артефакт и побыстрее уехать, несмотря на то что сильно устал. Данталион знал, какие слухи ходили в обществе, и прекрасно понимал, почему Твинингу не хотелось спать под одной крышей с браконьером, хотя охота была для Хьюбера лишь развлечением и не более того.
Где-то за окном запел козодой. Странно… Откуда эти птицы здесь? К тому же, они считались слугами ведьм и символом близкой смерти. Данталиону стало слегка не по себе.
Уильям ушёл гулять в парк, находящийся во владении Хьюбера.
Слишком подозрителен был представитель семейства Твининг, но пока их не связывали никакие договора, и потому граф спокойно выслушал дворецкого, отдал несколько малозначащих приказаний и, решив не ужинать, ушёл читать. Ему совсем не нравилось дома.
Следующим утром его разбудила проклятая птица, которую граф, к тому же, не смог пристрелить, хотя, как ему казалось, попал. Данталион подумал, что этот отвратительный птичий вой теперь будет преследовать его в худших кошмарах.
За завтраком он вновь встретился с Уильямом. После их небольшой беседы о политике, Хьюбер понял, что их взгляды на парламент различаются совершенно, а также осознал сущность этого человека. Кажется, Твининг, злым не был, но расчётливость, ум, непоколебимость взглядов и известная холодность делали из него талантливого и жёсткого политика.
Задерживаться Уильям не стал: взял сумку с черепом-маской и отдельной теперь нижней челюстью, сел в предложенную карету и как-то быстро уехал.
Данталион отправился на прогулку, отдав с десяток распоряжений слугам (обед-ужин, чистота и уют в доме, устройство пристроек…). В раздумиях он вышел к прудику, но вскоре графу стало скучно — вся сущность его требовала деятельности.
И вновь раздались ужасные звуки, исходившие от козодоя, но ружья при себе не было. Данталион мог лишь наблюдать за небольшой птицей, сидящей на широкой ветви дуба. Такая мелочь никогда бы не была им замечена, если бы не голос . Подумав, он решил, что её глаза уж слишком похожи на человеческие. А “Вестник смерти”, заметив стоящего под деревом человека, улетел на новое место. «Он меня преследует…» — эта мысль никак не желала уходить, хотя основания для неё не было с самого начала.
Времяпровождение графа было в некоторой степени однообразно: с утра отдать нужные приказы, быть в клубе до вечера, заниматься делами своего поместья, и, если пригласят на приём или званый ужин, обязательно явиться из вежливости, стараясь не смотреть на представительниц прекрасного пола. Хьюбер слишком хорошо знал, что сделала женитьба со многими его друзьями.
Договариваясь с Гильгамешем о походе, Данталион не принимал всерьёз никаких решений. Сейчас же даже небольшой отдых от светской жизни стал казаться ему неплохой идеей.
Граф жил по своему обычному расписанию с неделю, умирая со скуки, однако неожиданно ночью кто-то постучался в дверь его особняка. Гость громко ругался на слуг, не пропускавших его.
Услышав голос, Данталион сразу всё понял: друг решил его навестить, потому что к нему наведалась его дорогая мать. И скорее всего, как только приятель услышал жалобы женщины у дверей, он, как это часто бывало, выбрался через окно с другой стороны дома, оседлал самую быструю лошадь и был таков.
— Знаешь, Данталион, когда ты говорил про лес, я не верил. Я поход так скоро не планировал, но когда услышал её голос… — Гильгамеш лишь развёл руками.
— Выдвигаемся?
— Да!
========== Глава 3 ==========
Если бы две недели назад Данталиону сказали, что ему придётся красть консервы из собственной кухни, он бы ни за что не поверил, однако сейчас он придирчиво осматривал палатку, в то время как его друг проверял посуду.
Темнело. Понимая, что дворецкий ни за что не отпустит его после столь долгого отсутствия, друзья решили бежать ночью.
Лошадь Гильгамеша было решено оставить в конюшне Данталиона, но гончая была нужна.
Потом граф признает, что всё это стоило переполненного вагона третьего класса в разваливающемся автобусе. Но тогда они не могли отдышаться на остановке.
Пёсик благочинно лежал рядом с ногой хозяина.
— Хорошо ещё, что собаку не заметили, — выдохнул Данталион, потирая рёбра. Всё-таки долго он привыкал к рюкзаку. Но что поделать? Не нанимать же частную карету.
А его друг уже гладил Табака. У графа была потрясающая фантазия.
— Почему же нет?
— Она бы по грязи не проехала.
— Точно.
Автобус уже отъезжал, но Данталион успел разглядеть уже такую знакомую птицу. Сколько раз они то всерьёз, то шуточно пытались её пристрелить. Увы, не удалось.
Идти до опушки было не так далеко, но беглецы от рутины уже устали — рюкзаки были тяжёлыми.
Анвиумский лес встретил их, приветливо качая листьями лещины и словно приглашая в свои объятия.
Если бы они пришли к нему с другой стороны, то увидели бы громадные сосны и ёлочки, растущие на каменистой земле. Ни травы, ни птиц… Однако, здесь нельзя было и подумать, что Анвиум может выглядеть столь страшно.
Не долго думая, они пошли вперёд сквозь слишком густой орешник. Красота природы их не занимала, но они сами были очень интересны гнусу…
— Здесь где-то есть болото. О, нашёл! — к мошкам они успели привыкнуть во время охоты.
Вскоре потянулся уже знакомый Данталиону лес. Постоянно спотыкавшиеся о валежник, они пробирались через колючий можжевельник. Справа тянулось болото. Воздух звенел из-за гнуса. Квакали лягушки. Иногда его друг наклонялся, срывал листик того или иного растения и клал его в довольно толстую записную книжку…
Сам граф его увлечения не разделял, но и не мешал. Главной особенностью Анвиума была его древность, а не уникальные виды.
Вечерело. Они решили остановиться на ночлег. За спорами о дороге и политике незаметно прошёл ужин, и усталые путники легли спать.
Ночь прошла спокойно, только иногда Табак скалился и лаял в темноту. Хьюбер проснулся слишком рано, и, отметив отсутствие козодоя и гнуса, решил пройтись по лесу.
Спустя полчаса Данталион возненавидел валежник, корни и мох, маскирующий всё это. Он спугнул с лёжки куницу, нашёл мирно пасущихся диких свиней, услышал тяжёлые шаги медведя, скребущего когтями кору. Встревоженные животные подняли визг, и тишина была нарушена. Человек притаился. Стадо кабанов переменило поляну, испугавшись его.
«Еда была близко…»
Он присел на поваленный ствол липы, покрытый росой, и стал рассматривать старый дуб. Потеплело, роса испарилась, и Данталион заметил боровик. Зная, что, наверное, найдёт ещё несколько, он обошёл ствол дерева. И правда: ещё немного росло в тени. Когда граф срезал седьмой гриб, он услышал шаги и лай.
К нему, приветливо махая рукой, не спеша шёл его друг, рассматривая стволы деревьев и совсем не смотря под ноги. Гильгамеш вскрикнул, и, пытаясь ухватиться за воздух, упал на мох.
— Он такой мягкий! Потрогай!
— Откажусь, спасибо.
Смеясь, они направились к лагерю. Над костром висел котелок, наполненный водой.
— Будешь чай? От росы я замерз, — мило улыбнувшись, друг протянул ему дымящуюся чашку.
С чаем окружающая их действительность стала как будто уютнее. Если с утра было прохладно и стелился туман, то теперь потеплело, а зелень стала хорошо видна. Данталион даже внутренне восхитился красотой пейзажа.
Табак что-то учуял и понёсся в неизвестном направлении.
— Эй, я не думал, что ты и правда приедешь сюда на коне и серьёзно станешь искать фантастику. Я рассчитывал на подзатыльник…
Данталион лишь усмехнулся и продолжил сворачивать лагерь. Отправив друга мыть посуду и закончив с палаткой, он стал ждать собаку. Спустя полчаса вернулся Гильгамеш, но гончей нигде не было.
Устав от ожидания, они пошли дальше, иногда кликая пса. Проходя по очередной тропинке вглубь и постоянно поворачивая налево, где, по их расчетам, была река, друзья заметили человеческие следы.
========== Глава 4 ==========
На мягкой земле радовали взор своей чёткостью две цепочки следов. Одна явно принадлежала городскому человеку: никто бы больше не рискнул пойти в лес, надев туфли. Другая словно говорила о трагедии: кто-то шёл босиком. Вспоминались шишки и корни, болота и острые камни, бывшие неотъемлемой частью подобных мест. Табак сорвался с места и исчез. «И ладно», — подумали оба.
— Идём к лагерю? Пора уже.
Как-то быстро они сговорились не искать этих несчастных. Совесть угодливо молчала.
— О дровах забыли. Собирай хворост, княже. Посмотрю, что тут с ягодами. — Гильгамеш помахал рукой и скрылся в отдалении, не дав Данталиону возразить.
Через полчаса он ненавидел веточки и упавшие деревца. И компас, свалившийся в небольшую речку. Аристократ понял, что переправляться через неё, держа в руке столь ценный предмет, не стоило.
На долю секунды ему показалось, что среди стволов мелькнул знакомый оттенок волос. Его крик тоже был бесполезен.
Обратный путь занял бы много времени, если бы не Табак. Пёс, на верность которого он не рассчитывал никогда, нашёл его и вывел к лагерю.
— Ты задержался. Я волновался, — его друг чистил грибы, поглядывая на котелок, в котором готовился чай.
— Уже собрал дрова? Знал бы, бросил это, — Данталион взглянул на вязанки тонкого хвороста и более массивных дров. — Чуть не утонул из-за них. И компас на дне реки.
— Будем усиленно рыбачить, — Гильгамеш передал ему нож и боровик. — Работай.
Чистил грибы аристократ плохо, и потому через минут пять друг обречённо вздохнул, бросая искромсанный гриб в другой котёл к остальным.
Данталион налил себе чай. Пока они уточняли планы на ближайшие сутки, Табак доел остатки завтрака и убежал куда-то за бабочкой.
Кроны сосен уходили в небо, щебетали птицы, где-то вдалеке слышались писк и возня лисят…
Всё стихло на миг, но тишину уничтожил визг раненой собаки. Данталион бросился было на помощь другу, но крик «Стой!» сбил его с толку на секунду. Звук прекратился резко, и вновь воцарилось безмолвие. Хьюбер нашёл пса. Его тело начиналось с середины грудины. Аристократ упал на колени. Его друг положил руку на плечо, не давая прикасаться к Табаку. Идеальный разрез. Не хотелось думать, что могло убить несчастного.
Данталион рассмотрел близлежащее пространство. Он точно здесь был, но глаз не находил привычных ориентиров. Наверное, игра света…
Между тем аристократ не заметил в себе жалости к псу. Видимо, сочувствовать он умел только живым… Долгих размышлений стоило решение оставить его на месте. Без хорошо полученной собаки выжить куда тяжелее. Эта мысль долго не хотела уходить из головы.
Гильгамеш настоял на “похоронах” Табака, напоминая о самоотверженности питомца. Данталион лишь пожал плечами,ведь тогда те волки заметили их из-за лая гончей. Не будь с ним ружья и спичек, которыми он поджег сухостой, он не размышлял бы о парадоксах восприятия реальности.
Разумеется,лопаты они с собой не взяли, а копать землю ножом не представлялось рациональной тратой сил. Немного поспорив для вида, друг согласился с ним, но потребовал укрыть труп чем-нибудь; за спорами и пререканиями они отошли от лежащего. Совсем близко раздался топот, и из орешника в их сторону побежал бурый медведь. Не успели друзья испугаться, как он резко сменил направление, схватил зубами труп и скрылся в зарослях можжевельника.
Данталион долго не верил в то,что еще жив, его руки перестали дрожать только минут через пять. Сначала следы, потом Табак… Все нужно было обдумать и решить, что же делать дальше.