Нет, только спасение беззащитной Орихиме должно было занимать все ее мысли и управлять ее телом, заставлять ее двигаться еще быстрее, еще осмотрительнее и еще незаметнее по этим бесконечным коридорам Лас Ночес – так или иначе, рано или поздно, а они выведут ее на след Иноуэ и тогда они вдвоем смогут поспешить к оставшимся. Вместе.
Впереди наконец-то показался просвет, и Ичиго, передохнув, перешла в сюнпо, чтобы вырваться из гнетущего ее столько времени мрака. Шаг, второй, третий – подожди еще немного, Орихиме! Однако на выходе внезапная преграда появилась настолько быстро перед ней, что Ичиго, так и не успев затормозить, со всей силы врезалась в кого-то твердого и сильного, отлетев назад на несколько метров и больно ударившись затылком.
– К-ксо!.. – выругалась она, увидев кровь на кончиках пальцев, ощупавших влажные рыжие пряди.
– Ничего интересного, – проговорил человек, выглядевший лишь тенью в контрастном свете того, что находилось после тоннеля. – Твой череп расщепился при легком падении. Что же тогда будет, если к тебе применить истинную силу?..
Куросаки затуманенным взглядом посмотрела на говорившего: в руках того подпрыгивал зеленый разраставшийся шар света, озаряя все больше своего хозяина – его надменное бледное лицо, и изумрудные змеиные глаза, и «бесконечные» слезы, пересекавшие впалые щеки.
– Улькиор-ра, – простонала Ичиго, с трудом, но все же выудив из памяти имя арранкара, напавшего на них в заброшенном парке Каракуры.
– Ты помнишь мое имя?
Куросаки прохрипела, поднимаясь с колен и сплевывая собравшуюся во рту кровь:
– На память особо не жалуюсь.
– Это мне неинтересно…
– …мусор?
– Что? – Удивление наконец-то отразилось на бесстрастном лице Улькиорры.
– Мусор. Разве не это ты хотел сказать? Обычно ты всех так называешь при встрече…
Арранкар хмыкнул:
– Я называю так тех, кто этого заслуживает…
– Меня попробуй?
Куросаки достала меч и, выставив его вперед, крепко сжала обеими руками.
– Не самое лучшее время для битвы, когда враг едва стоит на ногах.
– Хватит говорить со мной в таком надменном тоне! – вспыхнула Ичиго, у которой просто не было времени на пустую болтовню.
Арранкар, тем не менее, медленно отвернулся от нее и пошел прочь из коридора.
Стоя в замешательстве и провожая взглядом спину врага, синигами растеряла все мысли и былую решительность. Кровь побежала по ее виску, и, смахнув ее, Ичиго с удивлением заметила, что то были капельки пота, покрывшие ее лоб нервной испариной.
– Ксо! Что это со мной? – Заворожено, уставившись на пальцы, в поле зрения Куросаки дальше попали окровавленные руки под разорванными рукавами косоде, затем бурые пятна проступившие на плече и прилегавшему к нему левому боку.
Она недоумевала: «Неужели я так сильно ударилась при падении? Или же… Это раны, полученные еще в бою с Дордони? Тогда, тем более, странно, почему я их не замечала прежде?»
Девушка повернула лезвие Зангетсу к себе и увидела в отражении лицо, полностью перепачканное потеками крови, а также страх, кричавший в ее взгляде. Негодование медленно, но стремительно охватило ее. Вмешательства Хичиго не потребовалось: полностью отдаваясь гневу и ярости, вспыхнувших в сердце, Куросаки взяла себя в руки.
– Улькиор-р-ра!!! – закричала Ичиго, на ходу высвобождая банкай и вылетая из тоннеля на белый свет в поисках оскорбившего ее врага.
Куатро Эспада обернулся на голос и застыл на месте в ожидании атаки.
– Гетсуга Тен…
Куросаки запнулась, так и не успев взмахнуть занесенным над головой Улькиорры занпакто.
– …шоу.
Резкая боль пронзила ее тело, и карие глаза, тускнеющие на ходу, увидели внизу свое пронзенное насквозь рукой арранкара солнечное сплетение.
– Скучно, – только и сказал Улькиорра и резко вырвал руку из Ичиго, оставляя круглый пустой след от своего обыденного удара.
– Уль-ки-о-рра… – по слогам прошептала Куросаки имя врага, так внезапно и так стремительно победившего ее.
– Мусор, – ответил арранкар, поджав губы: он смотрел на медленно угасавшую жертву без каких-либо эмоций, без каких-либо других слов, без каких-либо посторонних мыслей.
«Скука», – Куросаки видела единственное чувство на лице человека, убившего ее.
«Какой бесславный финал…» – попыталась подумать она, переставая попутно слышать внутри крики Зангетсу от отчаяния и Хичиго от негодования. Их голоса становились все тише и тише, пока вовсе не ушли из ее головы, вслед за покинувшими ее последними мыслями…
Улькиорра медленно повернулся и так же неспешно стал удаляться от терявшего последние жизненные силы Куросаки Ичиго. В его голове крутилась единственная фраза о том, насколько был не прав Айзен-сама: временный синигами не представлял из себя ровным счетом ничего,и в доказательство этому теперь он оставался лежать с зияющей дырой в груди, а не светящимися надеждой и отвагой глазами.
И глаза Ичиго темнели. Необратимо. Под последние аккорды ее дыхания. Бездумные, бездушные, безнадежные, безжизненные глаза. Они просто упирались финальным взглядом в голубую высь фальшивого небесного купола. Куросаки ненавидела этот искусственный цвет за то, что он отбирал на себя ее последние в жизни эмоции. Она попыталась сделать усилие над собой, подумать о чем-то хорошем, вспомнить всех, кто был ей дорог, но не смогла. Имена застревали. Образы рассеивались. Сроднившийся с ней аромат сакуры медленно улетучивался... Ее сил не хватило на то, чтобы сомкнуть веки – те, не подчиняясь, просто дрожали рефлекторно, останавливая недвижимый взор ее застывающих темных глаз на кардинально изменившемся небесно-голубом свете. Почему-то с каждым последним пульсом он горел все сильнее и сильнее, будто бы впивался в душу Ичиго, крича, требуя от нее внимания в ответ, вызывая в ней парадоксальное желание жить…
====== XI. НЕ ВЫРВАВШИЙСЯ КРИК: РЕВНОСТЬ И РАСПЛАТА ======
Орихиме утратила счет минутам, с бегом которых Лоли и Меноли методически и изощренно издевались над ней. Два арранкара, возненавидевших пленницу с первого взгляда, решили разобраться с проклятой выскочкой, когда ее вечный страж так удачно покинул свой пост. Его внезапное отсутствие поражало, ведь Улькиорра, точно Цербер, не отходил от ее покоев ни на шаг, появлялся у нее по первому же зову и защищал ее одиночество от любого постороннего вмешательства. Если эта девушка, действительно, представляла какой-то интерес для Айзена, то лучшего охранника было не сыскать. Это знали и Лоли с Меноли. Это знала и Орихиме. Это знал и сам Улькиорра.
«Почему же ОН не приходит?..» – судорожно перебирала в уме Меноли, стараясь не смотреть на всю жесткость, с которой ее подруга наносила удары по рыжеволосой «принцессе». Меноли не могла пояснить причину столь внезапной злости, охватившей разум и действия Лоли. Неужели зависть? Неужели ревность? Неужели инстинкт?..
«Чем дольше ОН не приходит, тем лучше!» – Тем временем, зверь, пробудившийся в Лоли, сходил с ума, чувствуя разивший запах крови в воздухе, замечая плавно растекающиеся алые пятна на белом платье пленницы, видя ее заплаканные глаза, слыша кровавые хрипы. Она хотела еще, еще и еще наслаждаться этим чудовищно-жалким зрелищем, не желая останавливаться, плевав на все последствия и реакцию зеленоглазого телохранителя. В глубине души, Лоли даже хотела увидеть непробиваемое лицо Улькиорры, его отстраненный взгляд, смешанный с презрением и… болью? В Лас Ночес сплетни распространяются быстро и, отчасти, было небезынтересно их проверить.
«Господи, хоть бы ОН не пришел!..» – молилась в душе Орихиме и, молча, сносила невероятной силы удары Лоли, старавшейся непременно угодить по ее лицу, груди и животу. С каждым новым толчком голые плечи и шея в разорванном платье прилипали к полу, испачканного лужами крови, ее крови, но Орихиме лишь стискивала покрепче зубы, царапалась щекой о дощатый пол, всхлипывала и упорно сдерживала слова… «Если он услышит… Если придет… Он сказал, что это будет означать… Нет! Тогда нет, пускай не приходит. Так я хоть буду знать, что мои друзья все еще целы…»
Покорность «принцессы» раздражала Лоли все сильнее и сильнее. Гнев закипал в ней бурлящим вулканом, заливавшим краской лицо, застилавшим пеленой ее зрение и разум.
– Когда. Ты. Уже. Закричишь?! – Производя удар ногой на каждом слове, она тщетно требовала от рыжей то, чего не смог добиться даже сам Улькиорра. Ни капли страха. Ни одного крика. Никакой злости… – Сучка! – Лоли схватила Орихиме за волосы и больно ударила ту об стену, заставляя в затылке девушки что-то хрустнуть.
– Лоли?.. – с ужасом произнесла Меноли.
– Не волнуйся, она так просто не сдохнет… – Арранкар заворожено смотрела, как девушка, на лице которой больше не оставалось ни одного живого следа от ее прежней красоты, сползала по стене. Садистское удовольствие растекалось по ее жилам при виде окончательной победы.
– Лоли?! – вскрикнула Меноли с еще большим ужасом в голосе, заставляя подругу раздраженно обернуться.
– Я же сказала, с ней…
Она не договорила: что-то тяжелое, каменное, налетело на нее, сбивая с ног от неожиданности, и придавило к полу.
– Что за черт?.. – прохрипела арранкар, силясь подняться. Она оттолкнула внезапно обрушившийся на нее груз в сторону, но ощутила на руке след от чего-то вязкого и… красного. Кровь? Лоли перевела взгляд со своей ладони и увидела сбоку от себя Меноли, чье обагренное кровью тело уже покинула жизнь через разорванную шею.
Не успев опомниться, даже подумать что-то, Лоли ощутила чьи-то твердые пальцы на своем горле и резкий рывок, с которым ее подняли высоко над землей. Единственный глаз уперся в неимоверно яркую небесную глубину перед собой, пугающую своим утробным безумием и силой.
Ноги Лоли хаотично заболтались, следуя инстинкту выживания, но, увы, они просто перебирали воздух, как и ее, силившиеся вырваться из груди, слова:
– Ты?! – просипела наконец арранкар и тут же почувствовала, что давление вокруг ее горла увеличилось.
– Хм, еще дышишь?.. – спросил грубый рычащий голос, внутри которого плясали вкрадчивые ноты опасности и сарказма.
– За что?! – Лоли уперлась руками в непробиваемую, словно из стали сделанную, грудь своего убийцы, отчаянно не желая умирать. – Из-за нее?..
Хищные голубые глаза медленно посмотрели назад, где в углу, едва дыша, лежала Иноуэ Орихиме. Безжизненно валявшаяся, испачканная в крови и пыли, человеческая тряпка вызывала в них брезгливость и жалость, смешанные с отдаленной грустью... И куда только подевалась та гордая, неприступная, не терявшая никакой надежды рыжеволосая «принцесса»?
Палач Лоли вновь посмотрел на нее, искривив на миг тонкие губы в презрительной улыбке.
– Не твое дело, – из его рта бесстрастно вылетели последние слова. Следом за ними в воздухе раздался глухой хруст и посмертный вздох, догоняющий звуки.
Наблюдавшая за происходившим, как в тумане, Орихиме вздрогнула от внезапно обрушившейся тишины. Сквозь мокрые ресницы она увидела, как сломанная шея Лоли безвольно повисла в чьих-то сильных огромных руках. Внутренний голос твердил ей не смотреть на лицо внезапно появившегося «спасителя», предчувствуя, что его взгляд мог предвещать лишь участь следующей жертвы. Борясь с самой собой, с болью, со страхом, подбиравшимся к ней наконец-то из потаенных глубин ее сознания, измученная пленница против собственной воли лишилась чувств…
В этот же момент другой человек, находившийся в комнате, подтянул к себе тело Орихиме и, обхватив за тонкую талию, закинул легкую, как пушинку, пленницу на плечо. Его громкие быстрые шаги с эхом поспешили покинуть стены Лас Ночес.
…Первым, что увидела Орихиме, открыв глаза, был белоснежный песок Уэко Мундо. Он скрипел под ногами несшего ее на плече человека, точно январский снег. Песок даже переливался так же, как искристые снежинки, вот только не радовал глаз, а вызывал уныние: Орихиме, по-прежнему, оставалась в этом проклятом месте, человек в белых хакама никак не мог быть Куросаки-куном, а, значит, кошмар, повергший ее рассудок в темноту и печаль, продолжался…
Они вошли в какое-то здание. «Похититель» Иноуэ или ее «спаситель» – она не знала, как его называть – бережно поставил девушку, прислонив к стене.
Их взгляды встретились: серые испуганные и голубые наглые глаза с замешательством в одних и выжиданием в других считали мгновения до первых слов.
– Гримм-джоу… сама?.. – произнесла наконец-то Орихиме, точно проверяла на реальность образ оказавшегося перед ней человека.
Джагерджак угрюмо кивнул и бросил сердито:
– Заканчивай с этим «сама»… Я – твой враг, а не сошедший с небес сказочный принц. Поняла?
Она кивнула. Ее губы дрогнули, поддаваясь привычному слезливому состоянию, но даже сейчас это не было вызвано страхом: Иноуэ, как ни странно, но чувствовала себя в безопасности.
– Даже не думай! – погрозил ей пальцем арранкар. – Только твоих соплей не хватало!
Ворча под нос какие-то проклятья, он зашагал вглубь комнаты и, порывшись в одном из шкафов, достал белый сверток, оказавшийся через секунду небрежно брошенным в руки Орихиме.
– Надень это… – Гриммджоу осмотрел пришедшее в негодность старое платье пленницы и недовольно поморщился. – И сделай еще что-то со своим лицом…
Парень протянул ей зеркало, и она с ужасом увидела, что он имел в виду: запухшее от ударов и крови лицо, грязные волосы, разорванное одеяние – Лоли постаралась, чтобы после своего вмешательства никто не признал в Орихиме «принцессу».
– Ты умеешь лечить себя? – спросил вдруг арранкар, потирая руку, которую однажды ему вернула именно эта рыжеволосая девчонка.
– Н-не знаю, – правдиво ответила та, – мне никогда не приходилось этим заниматься.
– Тогда приступай. Мешкать не стоит. Я вытащил тебя из передряги не для того, чтобы лясы точить, – сердито сверкнул он глазами.
– Хорошо, – тихо ответила Иноуэ и, опустив глаза, послушно прошла в дальнюю комнату, чтобы переодеться. Вызванные из заколок феи-целительницы уже на ходу «колдовали» над хозяйкой.
Гриммджоу не видел ее, но чувствовал, как с каждым новым стуком сердца, Орихиме приходила в себя, усиливая собственную реяцу и возвращая прежнее состояние духа. Это не могло не радовать его, вернее сказать, именно на это арранкар и рассчитывал, ведь его дальнейшие планы целиком и полностью зависели от поистине божественных способностей этого человеческого ребенка.
Конечно, прибудь Секста Эспада к Иноуэ на несколько минут позже, то его эгоистичным намерениям не суждено было бы свершиться никогда. К моменту его появления Айзеновские сучки достаточно потрепали «принцессу», но Гриммджоу не интересовали ни их мотивы, ни их судьбы. Он просто взял и устранил преграду – Лоли и Меноли, оказавшихся на его пути к намеченной цели. Эти две козы, как нельзя кстати, подходили в уплату долга Орихиме, вернувшей однажды ему руку.
– Ты там скоро? – психанул нетерпеливый арранкар; рванул с места и увидел рыжеволосую, застывшую посреди комнаты от испуга: она стыдливо пыталась прикрыться все еще не надетым новым платьем.
Невинное лицо Иноуэ мигом залила краска, отчего Джагерджаку стало непривычно стыдно. Правда, он слабо догадывался, что это чувство именно так называется. Он никогда не испытывал стыд или стеснение, ведь королям не свойственно смущение в принципе. Но потупившие взгляд серые глаза, дрожащие рыжие ресницы приносили ему странное чувство дискомфорта и жара, от которого под кожей забегали приставучие мурашки.
Голубоволосый дернул головой и резко отвернулся; однако уходить не стал, кинув лишь через плечо сердито:
– Поторапливайся, я все еще жду.
====== XII. ЗАСТЫВШАЯ КАРАМЕЛЬ: СПАСТИ ВРАГА ======
Гриммджоу уже привычно нес подружку Куросаки Ичиго на своем плече. Только теперь та была в сознании, хоть и со связанными руками и заткнутым ртом. Ее не прекращавшиеся расспросы и слова благодарности, когда она полностью исцелилась, не просто утомляли его, они выбивали всю почву из-под ног арранкара. Мало того, что все его мысли занимал исчезнувший ни с того ни с сего цепной пес Улькиорра, так теперь он должен был еще заботиться о том, чтобы рыжеволосую болтунью не услышал весь Лас Ночес. В конце концов, разъярившись, Джагерджак оторвал кусок ткани от своей куртки и завязал девице рот. Она посмотрела на него огромными влажными глазами, не понимая причин, но Гриммджоу тут же заслушался сладостным звучанием тишины.