— И, кстати, чё ты её «женщиной» зовёшь-то? Мне как-то с трудом верится, что мой ненаглядный ангел играет в извращённые игры с угрюмым неудачником.
— Угрюмым? — Улькиорра ещё слышал это от Дзинты, но как-то раньше не придавал этому значения.
— Ага, — пробормотал Таро, — у тебя вот такие тупые татуировки на лице, и ты почти всегда ходишь, как побитая собака, — сам факт того, что за Улькиоррой наблюдал одиннадцатилетний мальчишка, заставил желудок Шиффера перевернуться в отвращении. Как он мог быть таким беспечным? Враги были повсюду.
— Что ещё ты заметил? — спросил он, один маленький страх начал закрадываться в его подсознание. Триумфальной улыбки мальчика через зеркало оказалось достаточно, чтобы подтвердить его опасения.
— Я недавно видел, — зловеще пробубнил он, — всё то, что ты сделал, чтобы мой ангел не попала в беду. -Не обращая внимания на шокированного Улькиорру, Таро продолжил уверенно чистить зубы. — Ну, и что ты? — он всё ещё орудовал щёткой. — Ты не похож на инопланетянина, но кто знает? Может, ты носишь что-то такое, что скрывает твою истинную форму от людей, или ты можешь контролировать наш разум.
Это было плохо. Улькиорра представил, как его руки, находившиеся сейчас в карманах, смыкаются на шее мальчика, подводя его жизнь к быстрому и безболезненному концу, но он не мог так поступить. Было слишком много свидетелей. Таро сплюнул зубную пасту.
— Чем бы ты ни был, это не важно, наверное, — он пожал плечами. — Если ты даже не человек, то чего мне волноваться?
Теперь Улькиорра вытащил руки из карманов, но он не был уверен в том, что будет ими делать. Мальчишка только что сказал, что он не человек, и пару месяцев назад Шиффер бы с лёгкостью с этим согласился: именно этим гордился прошлый он. Тогда почему он был готов убить ребёнка, лишь говорившего очевидную правду? Он изменился, он получил сердце… Но был ли он человеком?
Опять этот ребёнок выиграл, а напряжение Улькиорры всё росло.
Они направились обратно в кабинет, где Таро радостно уселся на кресло, положив руки за голову и не показывая ни капельки страха, которым он разжалобил сердце женщины. Вяло покачивая свисающей с кресла ногой, он ухмыльнулся, когда заметил, что Улькиорра не ответил на его замечание. Он задел за живое? Вскоре вернулась ассистентка, наклоняясь над креслом и хватая лампу над головой Таро. Она обратила своё внимание к Улькиорре.
— Господин Шиффер, если не ошибаюсь? Госпожа Иноуэ попросила передать, что она немного задержится. Оказалось, что ей из-за кариеса надо ставить пломбу!
Улькиорра кивнул один раз, рассеянно наблюдая, как она осматривает зубы мальчика. Чуть-чуть обследовав их, он заверила, что скоро вернётся, и вышла из кабинета.
— Кариес? — промычал Таро, решив повеселиться, наблюдая за тем, насколько нечеловечным может быть его соперник. — О, бедная-бедная Орихимечка, — драматично посетовал он. — Кариес? Боже… — он искоса взглянул на Улькиорру и заметил, что тот на него пристально смотрит. — Стоп, хочешь сказать, что ты не знаешь?
— Чего я не знаю, мусор? — Таро собрался с силами, чтобы изобразить наиболее опустошённый вид.
— Просто… Кариес ужасен. Единственное, что, наверное, может быть более болезненным — это методы поставки пломбы, — он разочарованно качнул головой. — Не удивительно, что моя дорогая Орихимечка была такой взволнованной, когда увидела меня. Она, должно быть, знала, через что ей придётся пройти, — здесь надо задрожать. — С этими докторами, кто знает, каким пыткам она подвергнется…, — Улькиорра ждал. Таро вздохнул - пора заканчивать представление. — Надеюсь, ты не ссорился с ней утром, потому что с кариесом… Ну, будем честны, случится чудо, если она останется в живых, — его нервы были натянуты до пределы, и нужен был всего лишь один последний толчок. — Я так рад, что был последним, кто обнял её перед тем, как она покинет этот мир.
Улькиорра в мгновении ока улетучился. Таро слез с кресла, чтобы побежать и посмотреть, чем это всё кончится.
Внизу по коридору Орихиме открыла рот, когда довольно молодой врач достал тампон, с помощью которого покрыл её дёсны обезболивающим. Немного попало её на язык, из-за чего в некоторых местах она перестала его чувствовать. Но она больше злилась на себя за то, что омрачила карточку записью с кариесом; вот они -недостатки работы в пекарне. Ну, в конце концов, скоро всё кончится.
— Отлично, госпожа Иноуэ. Здесь нечего бояться, — спокойно произнёс стоматолог, подготавливая инъекцию новокаина, который должен будет ослабить боль в нерве. — Вы почувствуете, словно вас ущипнули, и всё.
— Ох, я знаю… Моя подруга рассказывала, как ей ставили пломбу… Меня долфен бешпокичь только шверлящий звук , — Орихиме готова была посмеяться над тем, как странно звучал её голос. Она сейчас говорила так, как Улькиорра, когда он обжёг язык кислой конфетой, а она подумала, что у него инсульт. Стоматолог рассмеялся.
— Верите или нет, это одно из наших самых больших неудобств, — он повернулся к ней лицом, опуская иглу к её полуоткрытому рту. — Хорошо, Мисс Иноуэ, хорошо и широко откройте…
И внезапно словно торнадо ворвалось в кабинет. От резкого потока воздуха листы разлетелись повсюду, послышался поражённый вскрик. И Орихиме удивлённо моргнула, когда поняла, что доктора нет поблизости.
— Э? — быстро выпрямившись, она заметила, как испуганного молодого врача в белом халате припечатал к противоположной стене тот, кто когда-то держал её в плену. Он забрал у доктора иглу, и та сейчас находилась в паре дюймов от его шеи. Глаза Улькиорры светились яростью, хотя лицо оставалось бесстрастным.
— И куда ты хотел это вставить? — прошипел он, сжимая шприц с такой силой, что тот чудом не сломался, не облив своим содержимым его пальцы.
— Улькиорра! Штой! — прокричала позади Орихиме, и он сразу же застыл на месте. — Што ты делаешь?
Он оторвал свой злобный взгляд от заскулившего врача, чтобы найти женщину, упёршуюся руками в бока и ожидающую объяснений. Одна испуганная медсестра застыла в дверном проходе. А ещё он мог слышать, как гогочет отвратительный Таро в коридоре.
***
Орихиме была недовольна. Извиняясь перед своим стоматологом и рассказывая выдуманные истории о том, в каком ужасном состоянии нервы Улькиорры, ведь он и вегетарианец, и упёртый пацифист, она решила, что сделает ему выговор. Таро не был обнаружен, и его не обвинили.
Погода стала мрачнее за время их испытания; когда они шли домой, облака повисли в небе, полностью закрывая солнце. В воздухе витал дух приближающегося дождя, и дул лёгкий ветерок.
Сложно было воспринимать женщину всерьёз, когда её тяжёлый язык затруднял речь, и из-за него текли слюни изо рта, тем не менее, Улькиорра всё прекрасно понял. Он не стал извиняться за то, что случилось, ведь он не был виноват в этом. Дождавшись, когда Орихиме прекратит обдумывать все возможные вытекающие из этого инцидента проблемы, он наконец внёс свою лепту в разговор.
— Возможно, — в его голосе не было ни одной эмоции, — этого не случилось бы, будь я человеком, — Орихиме убрала руки от лица.
— Что? — прежде, чем осознать, что она делает, Иноуэ схватила его за руку, чтобы он остановился. — Ты, прафда, думаешь об этом? — когда он ничего не ответил, она вздохнула и качнула головой. — Нет-нет, Улькиорра. Фщё не так, — её серые глаза молили выслушать. — Люди ошибаютца. Вообще, мы можем сказать, что это очень по-человечьи делать ошибки. Ну и что ш того, что штоматолог не хочет навредить мне?
Улькиорра ещё с минуту смотрел на неё, вглядываясь в её обеспокоенное лицо; сердце в его груди билось чуть быстрее. Затем он отвернулся, засунув руки в карманы и направившись домой.
— Ты нелепо звучишь.
— Я знаю, — вздохнула Орихиме и, нахмурившись, поплелась за ним.
Но так как перед ней находилась его спина, она не могла видеть, как изменилось выражение его лица: в глазах снова загорелся огонь. Он практически проиграл врагу и его играм разума сегодня, но он не позволит Таро получить преимущество в следующий раз.
Он бы обнял всё человечество, если это даст шанс выиграть то, чего он желал больше всего.
========== Искусство произнесения скороговорок ==========
— Tonari no kyaku wa yoku kaki ky… Нет, не так…
Было утро воскресенья, и Улькиорра проснулся небывало поздно. Из-за этого он стал волноваться, что сейчас зайдёт в гостиную и увидит, как женщина ест сырный хлеб с рассолом, ведь это он обычно готовит завтрак, чтобы она себя там ненароком не отравила. Но выйдя в коридор, он услышал, как она разговаривает сама с собой в спальне.
— Tonari no kyaku wa yoku kaki kuu kyaku da! [Гость рядом — гость, который ест много хурмы!] Ха! Получилось! — дверь распахнулась, в проходе появилась Орихиме, окружённая облаком сильно пахнущего шампуня и мыла, её волосы были влажными, а полотенце свободно свисало с плеч. Она не обращала ни на что внимания и даже чуть не столкнулась с Улькиоррой, но очень вовремя сумела остановиться. — О! Доброе утро! Я же тебя не разбудила?
— Нет, — когда она прошла мимо, он задержал дыхание, стараясь не вдохнуть запах чистоты из-за страха появления неприличных мыслей. — Что ты там говорила про себя, женщина? Что-то про хурму?
— Ничего-ничего! — Орихиме повернулась и с улыбкой пошла к нему обратно. — Это просто скороговорка.
— Пардон?
— Скороговорка! Это такое предложение, которое тяжело быстро произнести. Например… — она почесала затылок, направляясь к кухне. Улькиорра последовал за ней, решив, что он должен приготовить что-то, пока этим не занялась она. Пока он рылся в шкафах, Орихиме облокотилась на стойку, постукивая по ней пальцами и напрягая свой мозг. Затем она хлопнула ладонью по поверхности, от чего Улькиорра подпрыгнул и повернул голову в её сторону. — Вспомнила! Uriuri ga uri urini kite uri urezu uri uri kaeru uriuri no koe [Продавец дынь пришёл продавать дыни, но ни одной дыни не продал; вот слышится голос продавца дынь].
Улькиорра гневно посмотрел на неё и отошёл от шкафа, почесав голову одной рукой, а другой взял её за руку, поворачивая к себе лицом. Затем он потянул её челюсть вниз, осматривая её рот.
— С твоим языком всё в порядке, женщина.
— Эфо офношица к тому, фто не надо фошпринимачь шерьёжно, — он отпустил её. — Это относится к тому, что не надо воспринимать серьёзно, — повторила она.
— Понятно, — Улькиорра вернулся к ящику. — Тогда причём тут дыни?
— Ни при чём.
— Тогда зачем это говорить?
— Потому что это весело! — Орихиме надула щёки. — Ты сам попробуй! — конечно же, ответа не последовало, и Шиффер не собирался говорить. Скрестив руки на груди, она решила воззвать к его духу соперничества. — В чём дело? Боишься, что не сможешь сделать этого? — одна из дверей шкафа скрипнула, когда он толкнул её, и Орихиме увидела, как сузились его глаза. — Неужели великий бывший Куатро Эспада боится показаться дураком? — теперь дверца полностью закрылась, и Улькиорра в напряжённой позе, всё ещё без еды, стоял перед шкафом.
— Скажи это ещё раз.
— Ведёшь себя, как цыплёночек.
— У меня нет ни клюва, ни страхов, — поправил он её, — и я имел в виду предложение, женщина. Ты испытываешь моё терпение, — Орихиме прикрыла рот рукой, чтобы сдержать смешки. Ах, жизнь с Улькиоррой такая забавная.
— Я начну с чего попроще: bozu ga byobu ni jozu ni bozu no e wo kaita [Буддийский монах на ширме умело нарисовал изображение буддийского монаха].
— Зачем буддийскому монаху рисовать картины на ширме?
— Просто повтори! — Улькиорра открыл дверцу шкафа снова, надеясь, что она прекратит отвлекать его. В таком случае ведь никто из них не поест.
— Bozu ga byobu ni jozu ni bozu no we… — он застыл. Это… Неправильно. Он отставил коробки с закусками в стороны, пытаясь найти что-то более достойное завтрака. — Bozu ga byobu ni jozu ni bozu wo…
— Неверно! — закричала Орихиме, побежав в сторону гостиной, чтобы включить телевизор. — Не скажу больше, пока ты не выговоришь эту.
Рука Улькиорры сжала ручку дверцы так сильно, что оставила на её поверхности вмятины. Значит, она загордилась? Хорошо. Вызов принят. Он заставит её пожалеть за то, что она решилась опозорить его.
***
— Скороговорки? — Дзинта и Уруру, сидящие на стойке в магазинчике Урахары на следующий день, ели конфеты, которые рассортировывал Улькиорра, и уставились на него в недоумении. — Ага, мы знаем их.
— Сколько их? — спросил Улькиорра, прикидывая в уме количество конфет, которое они съели, чтобы обвинить их в этом позже.
— Много, — ответил Дзинта, устремив глаза ввысь. — Например, atatakakunakatta [было не холодно].
— Что не холодно?
— Atattetatte [Он сказал, что догадался].
— Он сказал, что догадался о чём?
— О! И это про кошку! — Дзинта толкнул локтем Уруру, испугав её. — Ты же её знаешь, да? Скажи!
Уруру заметила, что Улькиорра выжидающе смотрит на неё, и быстро опустила голову, зардевшись. Она знала, что если чего-нибудь не скажет, то Дзинта только опозорит её перед ним, но если она запнётся на скороговорке, то это будет таким же унижением. Вот что за жизнь?
— Kono neko koko no neko no koneko kono koneko ne [Эта кошка — котёнок этой кошки; здесь котёнок!].
— Вот как это делается! — Дзинта хлопнул рукой её по спине.
— Это было излишне, — мрачно пробурчал Улькиорра, даже не заметив, как угнетение на лице Уруру только усилилось. Он ухватился за конфету, которую Дзинта только что достал, и закинул обратно в коробку. — Есть ли какая-нибудь уловка, чтобы произнести их правильно? Какая-то скрытая в глубине магия, которая делает их такими сложными для вас, людей?
— Хочешь сказать, что у тебя проблемы с их произнесением? — Дзинта долго смотрел на него.
— Хочешь сказать, что желаешь получить ещё одно дыхательное отверстие в горле? — парировал Улькиорра.
— Боже, здесь так весело сегодня! — сказал Урахара, заходя на склад, конечно же зная о напряжённой обстановке и почему-то обмахиваясь двумя веерами вместо одного. — Редко увидишь, как вы все так прекрасно ладите. Во всём, должно быть, виновата тёплая весенняя погода. Скажите, детки, знаете, что любовь витает в воздухе? Не то чтобы это касалось кого-нибудь из вас. Дзинта-кун и Уруру-чан ещё слишком молоды, а господин Улькиорра…
— Скороговорки, — бывший Куатро Эспада прервал его, — скажи мне всё, что знаешь о них.
Урахара удивлённо моргнул, уставившись на парня перед собой. Он выглядел слишком серьёзным, чтобы это всё было шуткой, и, как он знал, Улькиорра не шутил. По крайней мере, не нарочно. Он закрыл один веер, чтобы подпереть им подбородок.
— Эээ… Это когда ты с помощью своего языка завязываешь в узел черенок вишни?* — Дзинта прыснул. Уруру поднесла руки к лицу. Затем из секретного отдела появился Тессай, неся две огромные коробки.
— Думаю, скороговорки — это игры со словами, в которые играют человеческие дети.
— А, да! — Киске щёлкнул пальцами. — Уруру и Дзинта должны же быть экспертами?