Казалось, через пару минут затормозил, а после они чуть не выбили себе челюсть и какой-нибудь из суставов, пока прыгали на кочках.
– Развлекайтесь, – Кирк хлопнул напоследок дверью, впустив вместо себя некоторую массу холодного воздуха.
– Да давайте уже наконец, – вскинулся Доминик.
– Я потерял… презерватив, – заржал Мэтт, утыкаясь носом ему в спину.
– Быстрее, – Доминик кинул назад ещё один квадратик.
На половине пути, при свете верхней лампочки, которая давала лишь скудное отражение в стекле, дальняя часть соображающего Мэтта знала, что Кирк смотрит. Любопытствует, как он бы сам выразился.
Его впервые в жизни посетил на короткий миг вопрос: а так ли чист на стороне содомии Кирк, как он всегда думал?
А он даже не понимал происходящего – всё было как обычно. Доминик сам посылал нужные сигналы какими-то невероятными сверхчувствительными каналами и получал всё то, что заказывал, с точностью до движения.
– Холодно, как сволочь, – Кирк вернулся, а Доминик ещё даже не начал приближаться к концу, как и сам Мэтт.
– Ммм, хорошо, левее, – лениво и будто ласкаясь, он был мастер своего дела. В другой день, уловив такие ноты, Мэтт бы скептично улыбнулся уголком губ и занялся бы своими делами, если бы были. Но кого он обманывал, эти позывы оставались в подсознании ещё надолго. Доминик любил стеснять людей.
Нарочно вжавшись по основу глубоко, он начал крутить бёдрами по кругу, чтобы Кирк морщился в лобовом стекле и потирал лицо руками.
– Когда я смотрю, у меня не встаёт. Но стонешь на десяточку.
– Да трахай же, – Доминик злился. – Я тебя ненавижу.
– Я тебя тоже, – ответил Мэттью, резко вбиваясь пару раз. – Ох, хорош…
Доминик хотел быстро, хотел резко, но даже и тем более в таком состоянии, Мэтт на самом деле был не состоянии. Никогда. В его натуре было тянуть и мучить скольжением рук и пальцев, и медлить, растягивать, впитывать всё и оставлять себе, захламлять свою душу и ждать, пока прогниёт.
– Или ты заканчиваешь с ним, или я заканчиваю за тебя, – устало протянул Том.
– Валяй, – Мэттью оттолкнул от себя Доминика, помог сесть на колени и командовать парадом.
– Я уже не настолько пьян.
– Напейся, – засмеялся Доминик, затем застонал.
– Ты бы правда дал мне, котик? – съязвил Кирк.
– Напьёмся – разберёмся, – выпалил он, двигаясь так быстро, что это было насилием над личностью Мэттью.
Он больше ничего не хотел.
– Иди сюда, пупсик.
– Идите вы оба сами в…
– Кирк, представь, что меня зовут Ирэн, – рассмеялся Доминик.
– Ты договоришься.
– Ну, до чего же.
Они профессионально друг друга дожимали, и Мэтт выпил ещё. В душе у него разлился целый океан, чёрный, как ночь за окном. Он хотел этого, раз уж сам не мог. Да и сам Ховард хотел поплатиться, поэтому вилял задом и уступал место позади себя. Хотел, за все те разы, что Мэттью не мог уколоть в ответ, что мучился головной болью, пытаясь понять, на что его толкали.
– Давай уже, Кирк, не ломайся.
Мэтт целовал Ховарда везде, и видел, как Принц всея голубых кровей хотел, чтобы его хорошенько отодрали. Безусловно, за всё хорошее. За ним и пристроился его закадычный друг, и в любое другое время Мэтт бы сам себе голову отсёк за подобные шутки. Но это была вполне себе твёрдая реальность, не считая четырёх косячков и тучи алкоголя.
– Он такой… – надорвался Доминик, упираясь руками в плечи Беллами. – Нет, ты длиннее.
– Ты трахаешь его как женщину, – вздохнул Мэтт, продолжая смотреть и получая от этого тройное удовольствие. Том двигался садистски быстро, держа за бёдра хваткой собственника. Мэтта в руке крепко сжимал Ховард, и он был умом с Томом, умевшим только одно – пялить первое попавшееся тело. Может, женщинам и было этого достаточно. Минимума.
– А ты как… мой покойный дедуля, – Кирк жмурился и дышал через рот, откидывая голову.
Незнакомо знакомая картина. Доминик отставлял задницу и жмурился, как никогда, от жестокого темпа, который ему задавали сзади.
В кои-то веки Мэттью кончил раньше.
– Просто толще, – счастливо заключил Ховард и сжался всем телом, так, что было даже вне его заметно, а Кирк сел в угол, пытаясь отдышаться.
Только Мэтт ласково доводил Доминика до конечной инстанции их сексуальных проделок, целуя в губы, когда он кончал и стонал без устали, громче, чем раньше.
– Неплохо, – выдохнул Кирк.
– Не ври, два года назад ты был без ума от анального секса, – хмыкнул Мэтт. – Зато теперь я знаю, что ты и правда сохранял свою гейскую девственность для меня.
– Моя попка всё ещё верна тебе, – рассмеялся Том. Мэтт шикнул на него, но напрасно – Доминик спал на его плече, как ребёнок, счастливо улыбаясь в отключке.
– Теперь наши узы скреплены одним кольцом, – продолжал каламбурить Том в стиле лучших воскресных газет, пока Мэтт взглядом пытался собрать его и отправить за руль. Хотелось в свою постель, в свой дом, к своему коту под ногами.
– Ну и ночка, Капраносу с его скрабблом и не снилось, – пробормотал он сам себе.
– Чего?
– Нет, ничего, – успел прошептать он, прежде чем вырубиться тоже.
Через двадцать минут он проснулся от шипения радио, которое Кирку вздумалось включить. Нос защекотал запах ванильного табака, курить хотелось очень сильно, а руки были парализованы тяжёлым, горячим, как преувеличенный в сто раз котёнок, телом Доминика.
– Не порть моего мальчика, а сам смотрел, как я его ебу, будто вживую увидел Гора.
– Заткнись и дай мне покурить, – умудрился попросить интонацией Мэтт. – Далеко мы? – а после нещадно для своего же слуха хрипел. Он всё ещё был под кайфом, но ему удалось натянуть на Доминика минимум одежды и укрыть его одним из трёх найденных на переднем сидении пальто. Даже стукнувшись головой о ручку двери, Доминик не проснулся, свернулся в клубок и засопел громче прежнего.
– Ещё час ехать. Скоро поменяемся.
– Хорошо.
Кирк хлестал вино прямо за рулём, но вёл ровно – благо, позволяла дорога. Он был прав, дальше его познания в Плимуте не были столь же подробными, как у Мэттью, привыкшего к своему захолустью.
– Да уж, друг, – Мэттью натянул пиджак, наверняка шиворот-навыворот, и закурил тоже, приоткрыв окно ещё больше. – Побратались.
– Могло бы быть и хуже. Тебе я бы не смог смотреть в глаза, – Кирк сохранял своё настроение на отметке дурацких шуток, это хорошо.
– Я бы тебя потом сам выебал, – хмыкнул в ответ Мэттью. – Расчёской.
– Не думал, что ты такой зануда, когда трахаешься.
– Я так и не понял, или ты неопытный, или дамочкам много не нужно.
– Квиты.
Помолчав ещё некоторое время, обоих пробило на душевные разговоры, но Кирк клевал носом, так что пришлось сменить его на выезде из тёмного как чёрт парка. Усевшись за руль, Мэттью почувствовал себя на удивление лучше. Он сменил идиотскую ночную радио-трансляцию на звуки вселенной, и всё покатилось как положено, на своей волне.
– Его даже натуралы хотят, – с лёгким налётом гордости сказал Мэтт в пустоту, думая, что Кирк спит – на самом деле то, что творилось на задних сидениях, оставалось в куда большем мраке с точки зрения водителя. – Мой мальчик.
– Если он не сдастся, с тобой-то, я начну его уважать.
– Не кури много, голова будет болеть, – укорил Мэтт. – У Доминика.
– Ладно, ладно, – судя по зеркальцу заднего вида, Кирк отвернулся носом к окну. – Я начинаю ревновать.
– О тебе я заботился не меньше, не бухти.
– Не знаю, не знаю, – хмыкнули сзади.
И хотя его голос заглушался призывающей к миру и душевному спокойствию песней, Мэттью чувствовал, как обостряется слух и зрение. Организм требовал чего-то, может, никотина, но ни пить, ни курить он больше не собирался – дорога по побережью была не из лёгких, а в столь рассеянном умственно состоянии пропустить парочку нужных поворотов было легче простого. Да и автомобиль вовсе не напоминал лодку.
– Покой придёт ко мне, только подожди и увидишь, – тихо запел он.
– Тебе мало было? Дай поспать.
Фыркнув, Мэтт сосредоточился на дороге. Всё-таки было хорошо.
Уже в доме он заставил едва очнувшегося Доминика выпить пару стаканов воды. Кирк позаботится о себе сам. А после уложил с собой в постель, обнимая и прижимая его к себе. Доминик уткнулся носом в грудь, и его дыхание щекотало, но, почувствовав родной запах подушки, Мэтт с облегчением отпустил все волнения и обрывочные воспоминания, пытаясь заснуть.
Через то, что казалось получасом, он всё равно долго думал о том, доставал ли из кошелька права и не потерял ли паспорт, и всё никак не мог вспомнить, точно ли не доставал его из бардачка. Да и вообще, нужно бы убрать его оттуда, ну, кто хранит документы в машине? Мало ли что могло случиться.
Попытавшись заставить себя отбросить эти никчёмные волнения, он прижал Доминика покрепче к себе и начал считать в обратном порядке от тысячи. Дойдя до семисот с чем-то он отрубился, счастливо вздыхая.
А утром всё равно слышал музыку, смех и запах горелого хлеба.
Казалось, ни одного, ни другого из его головных болей не волновало произошедшее.
– Я был пьян, всё как во сне, – объяснял как-то потом Доминик. – Меня это не волнует.
Но самого Мэттью ещё долго не покидало ощущение неразделённости. Он знал, что не был таким уж и преданным человеком, он тоже был тем ещё чёртом, но отдавать кому-то Доминика, пусть даже это и был укуренный лучший друг, которого он знал почти с рождения, Мэттью не хотел.
– Выходные, выходные, выходные, – напевал себе под нос Доминик, почёсывая шишку на голове одной рукой, а другой закидывая стирку. Кирк мучил его профиль в AC и жевал найденный в холодильнике салат, а сам Мэттью пытался что-то делать, чтобы хоть куда-то себя деть.
– Обязательно выберемся ещё куда-нибудь! – заключил Том, улыбаясь с откинутой головой, чтобы проследить передвижения Мэттью взглядом. – Да сядь ты уже.
– Ты хотел раскрутить меня на веселье, в следующий раз даже не пытайся, – он послушался, сел и потёр красные глаза. – Я не настолько молод, чтобы так пить.
– А я больше не хочу ничего курить, – кашлянул за спиной Доминик.
– А вам, мистер Ховард, нужно бы хотеть кое-что другое, – попытался упрекнуть Мэттью, но не удалось. Доминик хихикнул.
– Потом. А давайте съездим на кино-марафон, тут недалеко, – он потряс телефоном.
– Море диетической колы и карамельного попкорна? – Кирк сделал вид, что задумался.
– Определённо да! – закончил за него Доминик, а Мэттью с видом вселенского мученика откинул голову на спинку дивана и прикрыл уставшие глаза. Без очков было не лучше, но легче.
Поставив себе галочку на будущее больше никогда не пускать Доминика и Тома в торговый центр одних, Мэттью тем же вечером решил, что Тому лучше бы не оставаться надолго. Они вымотали его в субботу настолько, что ему хотелось спокойно умереть ещё до того, как студенты начнут готовиться к своим экзаменам. К тому же, Доминик был слишком рассеянным – Кирк в упор не понимал, что Ховарду нужно обращать своё внимание на другие вещи тоже, и даже больше, чем на новую коллекцию одежды или альбом Джастина Тимберлейка. И объяснять им обоим это было всё равно что биться головой об стену или в прорубь нырять – неполезно и бессмысленно.
– Скажите Кирку спокойной ночи и идёмте спать уже, – Мэттью и правда чувствовал себя сварливой бабулей, которая слишком устала бегать за непонятливым ребёнком, но и кодекс опекунства нарушить не могла.
– Иду, – откликнулся Доминик из-за дивана – им полюбилось отмораживать почки на полу.
Он забрал макбук Мэттью и смылся наверх, многообещающе целуя в челюсть на ходу, а сам Беллами подошёл к Кирку и сел на разложенный диван.
– Твоя мебель загонит меня в гроб, – промычал Том, стягивая носки.
– Слушай, у меня к тебе серьёзный…
– Может, завтра? Я так и не решил, чем буду заниматься в ваше отсутствие. Лягу на это самое место и точно помру.
– Гроб заказывать?
– Я сам, – заржал Кирк, а после вдруг успокоился и серьёзно глянул на Мэтта. – Что такое?
Ты бы не оставался так надолго. Тебе бы лучше пораньше… Том, извини конечно, но… но блять, не на неделю же.
– Слушай… – как бы он ни пытался подобрать слова, всё было не тем и не так.
– Я твой друг, можешь…
– Не мучай меня, ты же умеешь читать мысли, – выпалил Мэтт и снова замолк.
– Да ладно, делать мне нечего, как в песочнице с твоим любимчиком куличики делать из песка, – хмыкнул Том. – Завтра с тобой хорошенько отметим в обед, а вечером я поеду.
– Спасибо, – едва заставив себя улыбнуться, Мэттью отвернулся, но Том взял за плечо и повернул обратно.
– Иди сюда, братишка, – он заключил Беллами в крепкие объятья, на что тот отреагировал напряжённым терпением и вполне себе угрюмым молчанием. Ещё и волосы потом взъерошил. – Следи за своим котиком, чтобы не натворил дел.
Мэттью рассчитывал на его ум, конечно же. Доминик был умён, и в состоянии решать, что для него полезно, а что нет. Но если вдруг второй вариант, то у него всегда был угрюмый, когда трезвый, доктор наук под боком.
______________________
ты самый большой врунишка, которого я когда-либо встречал
Комментарий к О культурном отдыхе
много перлов.
========== Об открытиях ==========
Прощание с Томом не растянулось надолго. Ввиду приятного опьянения, обоим пришлось в кои-то веки прокатиться на такси. Принц отчего-то лез на руки, когда Мэттью завалился с бутылкой вина на диван. Он потерял смысл всего происходящего с тех самых пор, что решил попробовать выстроить с Домиником какое-либо подобие устойчивых недружеских отношений. Если задуматься, они и не были друзьями раньше – только в те спокойные дни перед самым Рождеством.
Он был свободен, спокоен, не в ссоре с Домиником, и совершенно без понятия, что же делать дальше. Кризис отношений?
Когда Доминик сказал это, и как. «Вы будете со мной?», начиная с «вы», с него, с Беллами, показывая, что только от него зависит будущее их социального взаимодействия. Логика снова сломалась. «Встречаться?» – и смешно, и страшно. Потому что мистеру Беллами за всю его унылую жизнь никогда не поступало такое предложение.
Даже когда ему было шестнадцать, и он мог позволить себе именно эти слова. Он был совсем не симпатичным, слишком низким, слишком худым, слишком умным, чтобы терпеть рядом с собой кого-то, кроме очередной книги. А потом Пол принёс в дом… это. Постер, который решил судьбу юного Мэтта Беллами почти что коренным образом. С тех пор, он был единственным дорогим ему человеком.