Прошла секунда, две, и мистер Беллами рассмеялся так громко, что и сам бы сделал себе тысячу замечаний за неподобающее поведение, ведь лекция всё ещё продолжалась. Доминик недоумевал, но Беллами не мог успокоиться. Он умоляюще глянул на Доминика, пытаясь выразить взглядом всё сожаление по поводу происходящего. Потому что он и правда был рад его видеть. О, ещё как рад.
– Я понимаю, звучит смешно.
– Да, – мистер Беллами вытер глаза. В уголках проступили слёзы. Пришлось снять очки. – Я должен подумать, – сказал он, – они снова помолчали. – Переезжайте обратно.
– Хорошо. В пять жду с шмотками на конечной, – на этом Доминик вышел, так и не выпив свой чай. Мистер Беллами опустился в свой стул и хотел пролежать в нём ещё как минимум пару вечностей, чтобы понять, что же всё-таки произошло за эти двадцать минут. Ничего не предвещало беды. Или не беды. Просто никаких признаков судьба не подавала, никак даже не намекнула, что заготовила такой сюрприз. А уж приятный или нет – это Мэттью ещё предстояло решить. Он посмотрел на два билета и у него задрожали руки.
Конечно, он хотел. Конечно.
И Доминик так изменился. Я тоже.
Мистер Беллами отложил эти мысли. Вернулся Капранос, но прокушенную губу не заметил. А ведь в тот раз, когда Мэттью пришёл с небольшим укусом в уголке верхней губы, Алекс ещё неделю его подкалывал.
Оно и к лучшему. Всё на удивление хорошо. Дайте мне обвал потолка или какую-нибудь природную катастрофу, немедленно.
Но мистер Беллами вышел на свою лекцию ликующим, чем приятно удивил студентов.
Там не было Доминика, но это уже было неважно – Доминик будет ждать в пять. С вещами. И кто знает, что будет дальше.
Следующей после миссис Краулиц была его лекция по методике преподавания последнему году бакалавриата. Мистер Беллами впервые за долгое время позволил себе расслабиться и не вспоминать содержание – у него на руках была доработанная до почти полного идеала лекция по инновационным методам обучения. Даже несмотря на полное невнимание к объекту лекции, как только мистер Беллами встал ради разнообразия за кафедру, глядя на первый ряд свысока, в его голове тут же всплыли один за другим листы содержания. Он давным-давно вырос из боязни сказать что-то не так, по крайней мере, когда дело касалось изложения лекционного материала.
Времени было полно, направлений в разработке методов было немного, на то они и инновационные, поэтому он с заботой давал под диктовку структуру разнообразных приёмов.
– Второе, обязательный контроль участия в обсуждении. Полное задействование актива учебного класса.
Скрежет ручек и перестук клавиш уже начинали составлять свою собственную мелодию после получаса лекции.
– Четвёртое – оценка активности, не грамотности, Нейл Уилсон. Третье…
Мистер Беллами оглядел половину потока – никто даже не шелохнулся. Студентов смутила долгая тишина, некоторые глянули на него с недоумением. Он едва ли не прыснул.
– Неужели никто не заметил?
– Где, что? – зашептались молодые люди, и девушка, которую мистер Беллами помнил по отличной характеристике, которую недавно составил, спросила:
– Я думала, так надо. Нет?
– Давно ли у нас после двух идёт четыре, а не три?
Короткое хмыканье мистера Беллами развязало смешки.
– Вы заработались, уважаемые. Пятиминутка, – он махнул рукой, и студенты последнего года, не в пример новичкам, лениво зашевелились. Некоторые всё-таки попрятали сигареты в карманы и смылись, но мистер Беллами не обращал на такие вещи внимания, за это его особенно любили, – сел за своё место у окна и раскрыл папку.
Его голову заполнили другие мысли. В холодильнике шаром покати, презервативов нет, желешки для кота заканчивались – он не был в восторге от сухого корма, хотя ел что угодно другое, включая огурцы, сыр, хлеб. Особенно пережёванный. Стоило лишь немного что-нибудь пожевать и отдать, и Принц без вопросов ел всё.
Мистер Беллами достал из кармана штанов телефон и набрал Доминика.
– Да? – слышать его было всё ещё волнительно.
– Когда вы заканчиваете работать?
– В пять, – в голосе Доминика скользило довольство – да, мистер Беллами всё ещё помнил его график.
– Я заеду чуть позже этого времени – нужно ещё за продуктами и прочими мелочами. Заберём ваши вещи.
– Хорошо, – наверное, он улыбался, – позвоните, когда будете выезжать.
– До встречи, ma joie, – сказал он и тут же скинул, прижимая телефон к губам на пару секунд и улыбаясь в задумчивости.
Из неё его вывели ещё двое шумных молодых людей, вернувшихся в аудиторию. С той секунды мистер Беллами только и думал, что о шести вечера. Он одновременно желал и не желал этого поворота событий – чувство в груди подсказывало ему, что если Доминик решит вдруг вести такую политику, сближения не избежать. Но мистер Беллами всё ещё не мог дать однозначный ответ.
Зато он точно знал ответ на один вопрос. Стоило ли?
Да. Стоило. Доминик был решительным, сообразительным, в конце концов, привлекательным, хотя и слишком ещё молодым, о чём свидетельствовала острота характера. Доминик мог понять, как он функционирует, и ему не составило бы труда приспособиться.
Мистер Беллами даже не убрал его полотенце с вешалки. Его щётка всё ещё стояла в стаканчике. Доминик даже не приспосабливался – он вливался, как прибивается к издохшей речушке молодой, бурный и полноводный приток. Он ещё никогда не был в отношениях, и Мэттью подумал о том, что мог бы сделать Доминика идеальным для себя. Подсказать ему лучшие варианты, предостеречь от ненужных потерь, направить его энергию в нужное русло.
Это мечтательное состояние испугало его на пару минут – с каких это пор он вдавался в бесполезные предположения о том, что даже не мог себе толком представить?
Может, он и хотел. Но был ли готов?
Об этом Мэттью не мог не думать вплоть до того, как его напряг декан ещё одной горой бумажек, которую он без излишнего сожаления спихнул на Капраноса. Тот всё равно прочёл только одну лекцию за день, его жизнь снова превратилась в сказку с возвращением мистера Беллами.
Мистер Беллами долго пытался пригладить волосы, тёр лицо, шею, стряхивал невидимую пыль нервными движениями, и Капранос улыбнулся:
– На свиданку?
– А? – не сообразил сначала мистер Беллами, а потом криво усмехнулся: – Нет, сначала за красными розами.
– Бегите уже, никто не заметит, – Алекс и сам глянул на часы. Мэттью едва ли мог позволить себе уйти на час раньше. – А не то я пойду на свиданку за вас, останетесь ни с чем. Видели, как я сегодня цепанул котоховарда?
– О, это была бы стоящая партия, – мистер Беллами дёрнул бровью, неуверенно собирая свои листы.
Ладно, кому это мешало? Я и так уже позволил себе куда больше, чем мне дозволено.
Он даже не обратил внимание на столь меткое высказывание, отпущенное совсем не осведомлённым Капраносом о бугурте, происходящем в личной жизни мистера Беллами. Только отряхнул невидимую пыль ещё разок и собрался с мыслями, чтобы ненароком не попасть в аварию по пути к неизбежному.
Особенно приходилось следить за движением своих мыслей уже в дороге – тот холодный пол кофейни, который потом отплатил ему тяжёлой простудой, и жар тела Доминика – они не должны были мешать. Не время было ментально онанировать за рулём.
Он даже ехал не в какое-то определённое место – к Доминику. На лобовое стекло начали падать капли, и серая наружность домов и небольших островков зелени по пути оттеняла его спокойную радость. Радость для мистера Беллами была столь чуждым чувством, он не мог даже признаться сам себе, что именно играло оттенками желания в его груди.
Как когда-то давно – мистер Беллами был амбициозным. Он хотел столь многого. Он хотел быть лучше, он хотел сдать что-то вот так, а вот это написать образцово, а после получить степень и быть тем, кем он себя чувствовал изначально – методистом. Уважаемым, осведомлённым, мистером Беллами.
В этого мистера Беллами перекочевали не только общественно-рабочие качества, но и надежда, что он может быть только мистером Беллами всегда. Прятаться в своём статусе, как за ширмой, от своих же проблем.
Наверное, настало время решать эти проблемы.
Доминик уже ждал его снаружи с сигаретой между пальцев. Он обнимал себя рукой, ему по всей видимости было не жарко. Мистер Беллами сделал музыку ещё тише, чем было, и только тогда понял, что флэшка, которую забыл Доминик, торчала из магнитолы.
Не спеша докурил, поглядел на небо, сморщил длинный нос и поднял сумку с лавочки, которую недавно поставили рядом со входом в кофейню, но закинул не на плечи, а на заднее сиденье, и сам плюхнулся по левую руку.
– Salut, – он улыбнулся и будто хотел поцеловать, но напрягся, заслышав песню. – Я был без ума, я ждал, когда же ты вытащишь меня, и шёл так долго, – Доминик фальшивил просто мастерски, и мистер Беллами захихикал. Мэттью захихикал. – Я чуточку потерян без тебя, без тебя-а-а.
– Боже, – Мэттью тронулся с места. – Кто же знал, что вы такой певец. Теперь остатки моего достоинства официально ущемлены.
Доминик посмотрел в упор с широкой улыбкой одними лишь губами, оценив сарказм, но Мэттью сделал вид, что не замечает ничего, да и вообще следит за дорогой, как самый прилежный водитель.
– Теперь к нам?
– А потом в Сайнсберри, – кивнув, ответил Беллами.
Вмиг изменившись в лице, Доминик начал жевать губу с особым усердием.
– Что-то не так?
– Келли…
Беллами снова кивнул, только медленнее. Келли, видимо, была не в восторге. Наверное, именно она по большей части и занималась перевоспитанием Доминика, поэтому он был так неспокоен. Мистер Беллами не понимал, в чём проблема, до той самой секунды, когда оказался перед Келли и сам.
– Вы очень хорошо выглядите, – он ещё что-то сказал про беременность, но после и сам почувствовал, как неудобно под её взглядом что-либо вообще делать.
Доминик тут же умчался в дом, а Крис неловко топтался рядом.
– Сходи, помоги Доминику, – спокойным тоном отправила его Келли. Её взгляд был пронзительным, ни больше, ни меньше. Мистеру Беллами хотелось самому себе напеть одноимённую песню из звуков вселенной. Ему казалось, что само его присутствие было неправильным и ненужным. Но больше всего на свете он боялся осуждения.
Не те вопросы и не те ответы.
– Я…
– Мистер Беллами, – Келли умела руководить своими мужчинами. Мистер Беллами на секунду задумался, будет ли он когда-нибудь входить в их число. – Вам предстоит сделать выбор. Вы – взрослый человек, и мои слова могут быть бесполезным, но напоминанием. Подумайте хорошенько.
– Обещаю, я…
– А теперь позвольте мне рассказать, что произошло пятого апреля, – но она не спрашивала разрешения ни в коем разе. – Мистер Ховард потерял сознание прямо вот здесь, – она указала рукой на угол забора, – и едва пришёл в себя к утру. Он сыпал проклятьями, а после раскаивался и клялся, что он не сможет оставить некого, эм, Мэттью, пусть даже он и будет запираться за десятью замками, – она внушительно помолчала, – цитата. И снова. Мы едва отправили его в школу, а мне пришлось остаться на его уроках, чтобы он вздумал что-нибудь вытворить. Он думает только о себе, когда ему плохо.
Как и я. Молчание мистера Беллами было заполнено чувством вины.
– Зачем я всё это рассказываю? – спросила она, будто подводя итоги лекции. – Чувства – не игрушка. Вы оба – идиоты, потому что нельзя спустя почти год знакомства не испытывать друг к другу ни-че-го. Это понятно?
– Да, миссис Уолстенхолм.
Мистер Беллами едва сдержал улыбку, Келли смотрела на его сжатые губы и вдруг сама разразилась смехом. Когда Доминик и Крис спустились, мистер Беллами и Келли смеялись, придерживая друг друга за плечо.
– Вы оба, – Келли нахмурилась, когда Доминик и Беллами разделили между собой сумки и пакеты. Она хотела дать ещё пару наставлений, но после вздохнула и махнула рукой. – Просто попытайтесь оставаться в порядке, пожалуйста.
Крис обнял её за плечи и хмыкнул.
– И заезжайте что ли на ужин.
Доминик и Мэттью переглянулись. Всё это было так странно. Оба были не похожи на персонажей семейных мелодрам, типичную парочку геев из Копенгагена или что-то в этом роде. Но Мэттью ласкал взглядом его лицо, будто так всё и было, и должно было быть, и он никогда не сказал бы, что будет подвержен… симпатии?
И получал мягкий взгляд в ответ.
Мэттью не хотел этого, но Доминик сам поцеловал его, только на пару секунд задерживая выпяченные губы на его собственных, и что Крис, что Келли захихикали.
– Что? – Беллами метал взгляд с одного на другую, и Доминик тоже хмыкнул.
– У вас было такое лицо, – Крис не выдержал и рассмеялся в голос. Это случалось так редко, и его смех был таким смешным, что он производил то же впечатление, что и мистер Беллами, когда его вдруг рассмешило что-то изначально совсем не смешное или даже бессмысленное.
Все вчетвером просто стояли у облезлой четырехэтажки и смеялись, пока Келли не схватилась за живот и простонала:
– Мистеры Беллами и Уолстенхолм, божьей матерью молю!
Доминик потёр лицо и попытался заглушить смех ладонью.
– Уходим, – он схватил Мэттью под руку, как мог, и потянул назад. – Келли, я тебя люблю.
– И я тебя, киса, – она утёрла слёзы смеха. – Береги себя.
Мистер Беллами кинул один благодарный взгляд через плечо, но Крис и Келли наблюдали за ними до тех самых пор, пока они не скрылись в зарослях кустарника, чтобы попасть обратно в переулок, где оставили машину.
– Келли просто очень расстроена всей этой ситуацией, – счёл нужным объяснить Доминик, когда они уселись в машину и тронулись.
– Почему? – удивился Мэттью.
– Она всё-таки очень сильно хотела, чтобы мы были вместе, – Доминик хмыкнул в кулак. – Она без ума от идеи отношений между наставником и…
– Господи.
– Это очень эротично.
Он затормозил прямо на выезде.