– Не удивлюсь, если они устраивали ролевушки.
– Доминик, иу.
– Ничего не «иу», – хихикнул он и глянул с обычной дерзкой ноткой во взгляде, – а нам и притворяться не надо.
На самом деле, он был просто удивлён и… возбуждён.
– Простите, у меня просто хорошее настроение.
– И правда эротично, – хмыкнул Беллами. – Стоило загнуть вас над столом и не двигаться, пока вы не скажете мне, что такое импликация?
Доминик хихикнул.
– А потом ещё и правила интонирования. Parfait, – он задержался на горловом «r».
– На экзамен выносится три дисциплины, простор для действий необъятный, – мистер Беллами хмыкнул. – Сколько билетов можно прогнать, пока я не кончу.
– Так не честно, вы долго кончаете, – Доминик игриво сложил руки на груди в упрямом жесте.
Мэттью снова тронулся с места, выезжая на дорогу, и повисла странная тишина. Он понимал головой, что всё это слишком быстро, слишком близко, слишком хорошо, но всё-таки правильно. Он не хотел загадывать на завтра или ещё какой-нибудь день. Только спросил, который час.
– Девять. У нас есть ещё два часа.
Кивнув, Мэттью завернул на парковку, кое-как став около выезда – всё равно кроме его Рено там стояло всего пять автомобилей.
Они ещё долго бродили по торговому залу, шутя и вспоминая о чём-то, а когда Доминик стукнулся коленом об огромный макет коровы на рекламе йогурта, то залез прямо в огромную тележку, приказав себя везти.
Мэттью справлялся с этой задачей, а попадавшиеся на пути девушки, стоявшие на зале, лишь улыбались, завидев их. К тому же, везти было не так уж и тяжело, точно легче, чем допустим нести на руках.
Он поделился такой мыслью с Домиником, и Доминик рассмеялся, откинув голову на руки Мэттью, лёгшие по локоть на ручку, чтобы легче было везти.
– Мы ещё никогда не делали это без опоры.
– Хм, – Мэттью пригнулся ниже, нюхая макушку Доминика. – Вы пахнете мыльными пузырями.
– У Келли шампунь с арбузом. Мой закончился.
В отделе электроники, мимо которого они проезжали, парочка охранников развлекалась, включая с телефона песни на стерео систему.
Когда я с тобой, детка, я схожу с ума. И мне не получить сполна, никак не получить сполна.
– Вот так судьба, – улыбнулся Доминик и попытался подпеть, но Мэттью накрыл его рот рукой. Слабо куснув пару пальцев, Доминик снова получил свободу слова, смеясь, когда Мэттью искал, обо что бы вытереть руку. Такой аккуратист.
Захватив комплект щёток, гель и шампунь с кондиционером (Доминик отказывался от «мужской» версии три-в-одном, аргументируя это тем, что не только женским волосам нужен уход), они подъехали к кассе. Уже у ленты Мэттью прижался пахом к заднице Доминика с полуулыбкой, потому что иначе ему было не дотянуться до тележки. Он прижал бёдрами Доминика к кассе с другой стороны, где приличные люди обычно раскладывали купленное по пакетам. Доминик потянулся за презервативами, но Мэттью остановил его.
– Стесняетесь? – он хмыкнул. Кассирша была не в кондиции, видно, день у неё выдался непростой, поэтому она была совершенно равнодушна к происходящему.
– В аптеке больше и дешевле.
– И тоньше, – хмыкнул Доминик, вжимаясь назад. – Дешевле было бы уже сдать, наконец, анализы.
– Девяноста пятьдесят пять.
– Ого, – хмыкнул себе под нос Доминик и выскользнул из плена бёдер Мэттью и металлического ребра.
Мэттью достал бумажник и понял, что забыл про желе для кота. Но рядом с его домом, на счастье, был небольшой магазинчик с качественным кормом для животных, тут уж повезло так повезло. Хотя Пусиандр был куда более притязателен к еде.
Он расплатился и, раскидывая покупки по пакетам, касался рук Доминика своими ненароком, понимая, как его заводит мысль о том, чтобы кончить в него, а после, раздвинув его ноги пошире, забрать то, что дал.
Доминик наверняка чувствовал на себе тяжёлый взгляд, когда они уставляли пакетами багажник, и на пару секунд плотно прижался к его боку. Мэттью не отказал себе в удовольствии обхватить его за пояс и ощутить, какой Доминик худой – он чувствовал только мускулатуру, кость бедра и лёгкий материал рубашки. Доминик всё ещё был в галстуке.
– Как ваше колено, мистер Ховард?
– Ничего особенного, – сказал он, но ещё слегка прихрамывал. Мэттью усадил его, закрыл за ним дверь и только потом сел сам. Ох как вежливо.
Как назло, включилась музыка для масс, и Мэттью начал медленно сгорать в адских муках высвобожденных желаний, которые принялись разрывать его на части.
– Я отдаюсь греху, – Доминик загадочно улыбался. – Вы могли бы написать целую диссертацию по теме влияния музыки на личность.
– Боль, вернёшь ли её, ещё повторю, боль, памбам, – но напев получился весёлым, будто не нёс в себе такого намёка. Это «памбам» видимо и заставило Доминика улыбнуться во все зубы.
Но чем дальше в ночь, чем ближе к дому, тем больше жгло осознание – мы одни.
Они ещё долго молчали, но говорил кое-кто другой. Когда до дома осталось всего минут десять, а плейлист закончился, погружая их в тишину и слабое рычание мотора, они одновременно сказали:
– Хочу вас, – и через пару секунд, в один голос, – и я.
Доминик с улыбкой включил альбом с самого начала, перелистывая на свою любимую песню.
– Если я смею выбирать любимый альбом, то это он, – сказал Доминик, покачивая ногой.
– Приятно знать, – Мэттью дёрнул краешком губ.
– Дойдём до спальни? – спросил он, когда Мэттью пытался припарковаться в темноте как можно более осторожно. Заглушил мотор.
– У нас есть варианты?
Доминик одним рывком уселся к нему на колени.
– Есть, – и достал из кармана джинс закрытую упаковку.
Помедлив немного, Мэттью понял – настало время отпускать. Уже нечему было сопротивляться. Он так хотел Доминика, он так его хотел.
– Выебу, – шепнул он.
– Вперёд, – ответил Доминик, подставляя шею.
Мэттью был осторожен в предложениях, даже если они звучали как факт. Доминик пока вскрывал зубами упаковку, позволяя Мэттью лапать себя безо всякого стыда.
За то, что всё решил за меня. За то, что не оставил мне выбора. За то, что ловко шантажировал меня.
– На задние сиденья, – сказал он, похвалив себя за предусмотрительность – пакеты они расположили в багажнике, несмотря на лень Доминика.
Доминик остановил его руки, когда он попытался снять с себя пиджак, и Мэттью был уверен – взглядом он мог бы расплавить металл.
«Когда-нибудь я попрошу вас трахнуть меня в костюме»
В этом самом костюме.
Жадно оглаживая дорогую ткань, Доминик звучно дышал, и Мэттью всё никак не мог понять, как у него получается быть таким соблазнительным, таким желанным, таким уверенным предыдущих двух. Они не могли определиться с позой ещё пару минут – Мэттью просто знал по опыту, что на водительском месте трахаться совсем неудобно – но после Доминик возжелал:
– Вылижи меня.
– Сегодня ночью ты за рулём, ma joie, – Мэттью провёл рукой по своему крепкому стояку. Задние динамики были куда более звучными и придавали объём, и он только тогда заметил, что они опять будут делать это под музыку. Не просто под музыку. Наверное, Доминик изначально всё подстроил, кроме, разве что, тяжёлых взглядов.
Доминик был за рулём, и Мэттью смаковал эту мысль, сплёвывая на него и получая в ответ дрожь. Доминик был за рулём, даже если не умел водить. Так вышло, что Беллами осенило, только когда он засунул язык в задницу Доминика.
Не тратя времени, он совмещал оба занятия – одновременно растягивал его пальцами и играл с ложбинкой языком, чувствуя себя на грани великого открытия. Доминик стонал так красиво, так громко, так утверждающе – всё правильно.
– Возьми меня, – и снова – идеально вовремя.
Мэттью горел желанием ворваться в тело Доминика, почувствовать, как плотно его обхватывает, словно перчатка, его задница. Он заговорил, чтобы иметь время на нехитрую подготовку. Пах жгло желанием, как и голову – мыслями, а сердце скакало от непривычной остроты эмоций.
– Грязный.
– Да.
– Извращённый.
– Да!
– Мальчишка.
– Ннн, – и это было последним, что Доминик сказал, прежде чем Мэттью резко толкнулся внутрь, спуская одну ногу вниз для опоры.
Он плавно, с раскачкой ебал вцепившегося зубами в руку, а рукой в дверь, Доминика, чувствуя себя проклятым и благословенным в одно и то же время. Не был ли он в этот самый миг мистером Беллами в идеальном костюме? Полностью одетый, со спущенными штанами, тянущий своего студента к себе за обмотанный вокруг его шеи галстук.
– Мистер Беллами, – с удовольствием «пел» Доминик, и даже логично было, что он не умел петь – способность так пронзительно стонать должна была чем-то компенсироваться.
Мэттью уже не контролировал свои бёдра. Не об этом ли он думал, когда понял, что хочет стоять за кафедрой и ловить на себе взгляды? Не шутил ли о том, как под партой на него будет дрочить какой-нибудь стеснительный мальчик?
Мальчик оказался совсем не стеснительным. Он прекрасно знал о своей золотистой коже, о длинных ногах, которые предательски дрожали, и о большом, крепком подарке между них.
– Да, мистер Беллами, да, мистер Беллами, – Доминик использовал его имя как ругательство, и Мэттью на мгновение поразился ощущению собственной сексуальности.
Стена рухнула с грохотом.
Он был каждой клеточкой столь же молодым и бешеным, и если бы он мог нарисовать своему либидо эмблему, то это был бы восстающий из пепла феникс. В виде чего-нибудь не самого приличного.
– Тугая дырка, – он подавился усмешкой, потому что всё было именно так – нужда трахать горячую задницу превышала любые другие. Нога затекла. – Придётся ещё и сосать на последний зачёт, – он хмыкнул и зацепил пальцами сосок.
– Хотел бы я вернуться в начало года, – еле выдавил Доминик. Ему, несмотря на больное колено, было очень даже хорошо.
– Любишь работать ртом?
– Да, сэр, – хныкнул он так, будто больше не мог выносить режущую боль, но в данном случае то была не боль, а наслаждение.
Оно же так усиливалось, что вскоре должно было перерасти в невыносимую муку, потому-то Доминик и кричал. Мэттью чувствовал, что больше не может наслаждаться видом – взмокшая спина Доминика в расстёгнутой белой рубашке, волшебная задница…
Мэттью пригнул Доминика к сиденью, потому что мелькнувшая за окном тень, хоть и вдали, почему-то вызвала острый вброс адреналина. Он заткнул Доминику рот галстуком, и он, казалось, ничего не понимал. Тень оказалась человеком, но исчезла за дверьми Кларенс довольно скоро. В себя его привёл зов:
– Мистер Беллами! Не останавливайтесь…
– Хотел бы я иметь достаточно безрассудства, – хрипел он, – чтобы завалить тебя на стол Капраноса.
– И заставить смотреть, – Доминик подавился смешком, когда его мистер Беллами добил его до оргазма, как хороший форвард инстинктивно вбивает победу в ворота. Доминика скрутило оргазмом, но он не рухнул, на дрожащих руках поводя бёдрами перед Беллами, который стащил с себя резинку и начал дрочить на Доминика, на котором остались только чёрные носки, тонкий галстук и смятая белая рубашка.
Он отодвинулся, чтобы Доминик мог перевернуться на спину и положить член на живот, расставив ноги как можно шире. Он был воплощением страсти, дышал открытым ртом, своим прелестным ртом, созданным, чтобы сосать.
Мэттью было очень жалко представить Доминика с девушкой.
– Мой, – Доминик слабо нахмурился, заявив это, и неотрывно следил за тем, что и сам делал много раз, но в его взгляде плескалось удивление. – Садист, – он просто не мог поверить, что мистер Беллами дрочит так медленно. – Неужели вам не хочется кончить?
– Не все вещи в жизни, ma joie, являются моментальным, – он едва говорил, – удовольствием.
Не спеша находил новые способы себя удовлетворить, и вскоре сжал руку.
– Ну наконец-то, – Доминик подставился под белесые капли, откидывая голову на дверцу.
Они похихикали, и Мэттью тоже откинулся на противоположную дверь спиной. Доминик всё-таки переполз к нему на колени, обтягивая его пиджак.
– Я только и думал, что о том, как охуенно это выглядит, должно быть.
Мэттью с удивлением замер, когда Доминик прижался щекой к его плечу, и запустил руку в его волосы. Он не царапался, и его можно было гладить сколь угодно долго. Наверное, не царапался он только пока.
– Давайте попробуем, – сказал Мэттью.
– Чего? – промурлыкал через пару секунд Доминик, когда он уже успел испугаться молчанию.
– Ничего, можете поспать, – он поцеловал Доминика в лоб и расслабился на сидении, подложив под поясницу подушку.
Доминик всегда был гадким, стоило только сказать ему, что он неправ. Доминик хотел решать проблемы. Доминик лез куда не надо, а потом удивлялся, почему его не хотят видеть. Потому что Доминик не делал это со зла.
Ему нужно было довериться. Но Мэттью ещё не знал, мог ли доверять. Да, спустя долгие семь месяцев знакомства, два месяца отчаянного секса и один – расставания. Эту стену поставил не он, а его характер.
Доверять было страшно. Он привык рассчитывать на себя. Но Доминик хотел, и Доминик мог контролировать ситуацию, только вот на его решения ещё нужно было уметь положиться. Мэттью вспоминал, как приятно было, когда Кирк помогал ему решать какие-то вопросы, иногда ему даже не приходилось контролировать процесс – Кирку было достаточно его умозаключений.
Ему было бы гораздо спокойнее, если бы он доверился. Мэттью был плох в самоанализе. Но Доминик уже стоил того, иначе он бы не лежал на нём в его же авто после секса, который определённо вошёл в топ пять за всю историю сексуальных интеркорсов Мэттью Беллами.
С того момента началась другая борьба – Мэттью Беллами против негативизма в отношениях с другими людьми. И если бы только Доминик помог, склонив чашу весов в свою пользу, что он бы и сделал, стоило лишь намекнуть, то получил бы то, чего, возможно, хотел.