– Нет, хуже всего, что у меня с ним три чёртовых пары в неделю по расписанию. Если на консультации я мог бы не ходить… – Эдвард будто вмиг обессилел, потеряв все слова, и обмяк в усилившемся захвате Ховарда.
– Забудь, Эд, забудь, – тихо начал уговаривать Доминик. – Ты ведь понимаешь всё. И что шансов никаких, тоже понимаешь.
Тот вместо ответа лишь кивал ему в плечо, соглашаясь и зная, что он прав.
– Если бы это был другой преподаватель, с другими повадками, другим характером, – продолжал бормотать Ховард, – всё бы может и сложилось. Но тебе не так повезло.
– Да уж, точнее и не скажешь, – наконец, Эдвард отстранился, лицо его было покрасневшим и не выражало никаких эмоций, кроме усталости.
– Поэтому пожалуйста, не думай о нём, – Доминик опустил глаза на носки своих ботинок, чуть приподнимаясь на носочки от внезапно охвативших его нервов, – я беспокоюсь о тебе.
– Если он узнает, я никогда больше не появлюсь на его парах, – Эдвард закусил губу.
– Откуда ему узнать. Иди, освежись, – Доминик подвёл Эда к раковине, мягко придерживая его плечо.
– Кейт…
Доминик смачно выругнулся, но Эдвард лишь грустно усмехнулся, открыл кран и начал щедро плескать себе в лицо холодной водой.
– Мы разберёмся с ней, это я обещаю, – Ховард ухмыльнулся сам себе в зеркале, сощурив глаза. Он не был бессердечным, но давать волю собственной вредности ему нравилось больше, чем снимать с деревьев котиков и переводить престарелых мэм через улицу.
*
Доминик приятно удивился, замечая, что Келли и Крис, идущие в обнимку чуть впереди, завернули в сторону Сайнсберри.
– Эй, вы куда? – озвучил Эд прежде, чем Доминик начал продумывать варианты. Особенно сильно ему сразу приглянулся один определённый.
– За выпивкой, – проворчал Крис к радости Доминика.
– Чего так вяло?
– Угадай. Он меня полчаса мучил, – нехотя поделился своими переживаниями Уолстенхолм.
– Ты сдал без проблем, просто мистер Беллами решил тебя немного… – Келли промычала, пытаясь выбрать нужное слово, – проучить.
– Зато теперь мы можем это обмыть, – довольно заключил Доминик.
– Именно, – протянула девушка, вздёрнув нос. – Эд, ты с нами?
– Если приглашаете, – он вяло улыбнулся, заслуживая толчок локтем под бок от Ховарда.
Эдвард кутался в шарф, поправлял воротник и всячески одёргивал свою чёрную куртку, несмотря на то, что погода баловала отсутствием ветра и даже намёка на дождь. Влага ощущалась в воздухе, но тому виной был вечно мокрый асфальт под ногами, по которому Доминик довольно вышагивал, подхватывая Эда под руку и нагоняя идущую впереди пару.
– Не забудьте про сигареты. Разделимся? – он чувствовал себя даже слишком радостным, абсолютно не сожалея об этом.
– Мы с тобой пойдём за едой, а Эд с Крисом, – она хитро сощурилась, – за самым главным. Извини, но ты рядом с Крисом смотришься как хоббит с Гэндальфом.
– Я бы сказал, Леголас с Гэндальфом, – тем же тоном заметил Доминик, вскидывая подбородок, – но не суть.
– Всегда такой скромный, – хмыкнул Эдвард. – Да и я разбираюсь в алкоголе лучше, чем какие-то там эльфы. Даже пинту не прикончишь, остроухий.
Келли рассмеялась, протянув руку перед Ховардом в универсальном жесте «дай пять», и Эдвард с радостью оказал ей эту услугу, во мгновение повеселев. Он и правда был выше Доминика на полголовы, что для них самих не являлось такой уж и разницей, но рядом с Крисом выигрывал, конечно Эдвард. Они оба были светловолосыми, да и предпочтения в одежде у них были во многом схожи, так что малознакомый человек мог бы и перепутать их со спины. Раньше у Эда волосы были длиннее, но после того, как он постригся, черты его лица визуально заострились, и к тому времени, как Эдвард окончательно перешёл в категорию молодых людей, он выглядел весьма самодостаточным и уверенным в собственной привлекательности.
Доминик не раз думал о том, привил ли Эдвард ему свой стиль, не прилагая к этому особенных усилий; на первом курсе Доминик носил смешные широкие штаны и майки в облипку, Эд же, в свою очередь, всегда был элегантным юношей, хоть и немного неряшливым. Доминик вовсе не считал гейскими эти обтягивающие ноги джинсы, им наоборот было что подчеркнуть, да и всегда приятно было пойти в новом направлении с момента вступления в более взрослую и самостоятельную жизнь.
Слушая не стихающий смех Келли, которая была так рада, что Крис сдал, будто сама только что отстреляла как минимум три долга, Доминик в очередной раз почувствовал вспышку тоски, которая угасала так же быстро, как и появлялась. Ему уже давно казалось, что он живёт своей жизнью, и первые три года учёбы он не мог дождаться подходящего дня, чтобы съездить к маме. Постепенно, поездки в родной город стали визитами и, в конце концов, он вернулся к тому, откуда начал. Ему всё чаще хотелось домой.
*
Пьяные хихиканья Эдварда доносились из-под стола уже минут пять. Доминик и сам слабо ориентировался во времени, но понимал, что друга нужно вытащить из его убежища немедленно, потому что телефон в его пьяных руках становился таким же опасным, как оружие массового поражения (из-за чего тот потом ныл днями).
– Эдди, – фальшиво пропел Ховард, – Эдва-а-а-ард. Эд.
– Кейт сказала, что… – Доминик не расслышал произнесённое до конца, Харрисон что-то невнятно бормотал сам себе, и это начинало раздражать. – Вот же тупая сука.
– Ты что там делаешь, – Ховард попытался заглянуть под столешницу, но предсказуемо ударился лбом об её край, затем падая на пол и отпихивая ногами проклятый стул, который, конечно же, был во всём виноват с самого начала. – Ты что, идиот. Отдай мне свой гаджет, – язык его подвёл на последнем слове, но он всё же выговорил его с третьего раза, – давай, быстрее.
– Ползи сюда, – хихикнул тот, – тут так уютно и темно.
Стол на мизерной кухне и правда стоял у стены, а справа от него располагался обычный кухонный шкаф для всяких сувениров и чайных сервизов, вместо которых на полках стояли пустые бутылки из-под пива, валялась пакетированная лапша и сломанные зажигалки. Келли вычищала его раз в месяц, славно матерясь, а сам Доминик не рисковал туда лезть без крайней надобности.
Местечко под столом и правда было затемнённым.
– Ты что творишь? – удивлённо повторил Доминик, пялясь в экран, и пытался разобрать мелкий шрифт, прилагая немало к этому усилий.
– Кейт и-ди-на-хуй, – по слогам зачитал Эдвард, – готово.
– Дурак, – Доминик насильно отобрал у друга телефон, тыкая пальцем на домик в середине нижней панели. Из-за излишне долгого касания экран потемнел, и Ховард весьма удивился, когда увидел знакомую фамилию в одном из свёрнутых приложений. – Это ещё что?
Эдвард издал довольно странную череду звуков, от непонятного ворчания до довольного девичьего писка и пародии на голодного кота.
– Твиттер.
Однако Доминик просто уставился на друга, ожидая объяснений прежде, чем подтвердить свои опасения.
– У него есть твиттер, – снова пискнул Эдвард, укладываясь на колени Ховарду, который уже даже не пытался сопротивляться – Харрисон был в доску, стельку и множество других предметов.
– Ну и ну, – фыркнул Доминик, выпрямляя ноги, чтобы друг не стукнулся своей и так пришибленной головой о столешницу. – Что тут у вас, мистер Беллами?
Он разговаривал с гаджетом, пока Эдвард восторженно сопел ему в бедро, и подобная ситуация отнюдь не была необычной. Правда, раньше Эдвард никого не любил и просто безнаказанно валялся на какой-либо части тела Доминика, а теперь приходилось ещё и убеждать его, чтобы уберечь от ненужного вреда, что это просто причуда, которая случилась от полнейшей скуки последнего года магистратуры.
На юзерпике мистер Беллами был в свитере, над чем Ховард не упустил возможности посмеяться (а также поразглядывать пару минут – редко такое чудо можно было увидеть), и нажал на скромное число в тысячу с лишним твитов.
– Прекрасная ночь с моим старым добрым душевным педагогом, – зачитал пафосным тоном Ховард, что вызвало волну непонятных уму человеческому звуков откуда-то снизу, где всё ещё валялся Эдвард. – Ой, инстраграм. Дегустация вина?
– Он на этой фотографии просто невероятно хорош, – прохныкал Эдвард. Мистер Беллами там, в строгом чёрном костюме, как и МакСтивен, держал бокал хорошего даже по виду вина и улыбался в своей любимой манере – правым уголком губ.
– Утро, кофе, мюсли, дешёвые сигареты. Моральная готовность к семинару равна ста процентам, – Ховард прыснул. – Серьёзно?
Эдвард лишь мечтательно вздохнул.
– Я ответил ему.
Нажав на твит, чтобы просмотреть ответы, Доминик едва поборол желание начать биться затылком о стену.
– Самый милый завтрак в мире? Ты совсем рехнулся? – Ховард зашёлся смехом, а под конец совсем закашлялся, едва не подавившись собственной слюной.
– Он мне тоже ответил, – Эдвард расслабился, почти не двигаясь, и с той же силой развязался его язык; даже навык понимать его в любом состоянии Ховарду пришлось навострить, чтобы уловить каждое слово.
– Посмотрим, – протянул он с издёвкой.
@gomrbellamy 11h ago
«Мягчайший, если залить йогуртом»
– Господи, – с максимальной харизмой воскликнул Ховард. – Сколько ты вопил над этим несчастным ответом?
– Где-то… ммм ч…са два.
– Не спи, дурак. – Доминик потряс друга за плечо к его вящему недовольству. – Пойдём курить.
– О, давай, – мотивация прошла успешно. Доминик хмыкнул, пытаясь выползти из-под бренного тела, навалившегося на ноги.
Спустя пару неожиданно попавшихся по пути дверных косяков и неровно лежащих ковров, с куртками и минимальными потерями, они выбрались на свежий воздух, тут же усаживаясь на вторую ступеньку крыльца. Эдвард вытянул из протянутой Домиником пачки две сигареты, пока Ховард выискивал по карманам зажигалку. Наконец закурив, они погрузились в блаженную тишину и темноту половины восьмого вечера.
– Останешься? – взглянул на совсем заплывшего друга Доминик.
– Ага, – Эд шумно выдохнул сигаретный дым. – Только если не не на полу.
– Нет, конечно.
Спустя полсигареты Ховард нарушил вновь установившуюся тишину вопросом:
– Ты уверен, что это не просто заскок?
Эдвард яро закивал, стряхивая пепел себе под ноги, но обоим уже было плевать.
– Мне ещё никогда так никто не нравился, – парень запнулся.
– Но вы же как-то знакомы, – Доминик попытался выпустить дым колечками, но после очередной неудачи продолжил: – С первого курса. И ничего.
– Я думал, что восхищаюсь им только как пре… подавателем. Но с тех пор, как прошёл тот слушок, в прошлом году… – Эдвард снова начал мямлить, смущаясь.
– Ясно, – фыркнул Ховард. Он прекрасно помнил, как пошла по экранам гаджетов фотография мистера Беллами со стаканом виски у бара, и чёрт бы кто знал, что это за бар, если бы не особые «знатоки», которые утверждали, что определили точно, где этот бар находился и какой контингент его наполнял.
Всё это казалось довольно абсурдным, если бы не вторая волна, уже возражений и споров: поговаривали, что Беллами принципиален и вечно холоден, и первого встречного, тем более своего же пола, укладывать в постель бы не стал. Несмотря на всех чертей в табакерке, преподавателем он был довольно неординарным, судя по разговорам студентов, что и служило единственным достаточно верным доказательством предположений «знающих в этом толк» людей. Что это были за люди, Доминик слышал уже из десятых уст, в частности от Диметрия и его дружков, но воспоминание о весне прошлого года его позабавило.
С тех пор у мистера Беллами наверняка прибавилось подписчиков в твиттере, о котором Доминик не знал, а Эдварду вдруг показалось нормальным дать слабину своим довольно неопределённым чувствам.
– А что с Кейт? – вдруг вспомнилось Доминику. – Она что-то знает?
Парень промолчал в ответ, ёрзая на холодной ступеньке уже наверняка грязной задницей.
– Ну? – Доминик, однако, был совсем не в настроении ждать или же вытягивать клещами.
– Она всё время подшучивает по этому поводу, – он вздохнул так горестно, что позавидовал бы сам шекспировский Гамлет. – Мол, “опоздаешь к своему дорогому м-мистеру Беллами”, “займись курсовой, а то мистер Беллами не похвалит”, и всё такое, – он обиженно протянул последний слог, кривя губы.
– Вот же сука, – Ховард внимательно исследовал взглядом такое знакомое лицо, – ничего она не знает, хочет проверить, будешь ты на это реагировать или нет.
– Ты прав.
Оба вздохнули.
– Он и не хвалит, – вздохнул Эдвард. – Упрекает меня одним только взглядом, будто спрашивает, почему я такой рассеянный, даже более рассеянный, чем всегда, а я…
Доминик никогда не говорил вслух, как чужда ему была мысль о том, чтобы испытывать подобные чувства к своему же преподавателю. Его кривило от одной идеи, она казалась тем более вопиющей, чем дольше он раздумывал над ней, да и вообще, под любовью он скорее подразумевал плотские страсти, которые бушевали в каждом без исключения молодом джентльмене или леди. Они, эти желания, должны были бы находиться под семью крепчайшими замками, быть захоронеными в глубинах тайного дневничка с единорогами на первой странице, в крайнем случае, а уж в идеале их не должно было существовать вообще, как данности.
Никто и не запрещал стремления оказаться на одном уровне, ставить планку и равняться с ней, как делал сам Ховард (по крайней мере, ему так казалось). Он испытывал вполне здоровый интерес к достаточно загадочной личности этого человека, и, хотя они оба рассматривали его не как преподавателя, Эдвард всё-таки глядел в другую сторону. Несмотря на это, Доминик прекрасно понимал, что никакие лекции Эдварду не помогут, а лишний раз промывать мозги не стоило, это делали и в универе, даже больше, чем бывало необходимо.
И все же мистер Беллами был прав. Зная Эдварда Харрисона довольно долго, он вполне мог бы запороть последний год, а заодно и диплом, из-за своей опрометчивой влюблённости, которую он же и принимал за самое светлое, благородное и вечное чувство, в существовании которого конкретно Доминик очень сильно сомневался.
– Как тебя вообще угораздило, – едва слышно пробормотал Ховард, не удержав язык за зубами.
– Тебя это напрягает, я знаю, – Эдвард плотно сжал колени и начал покачивать ими из стороны в сторону, роняя бычок прямо на ступеньку ниже. – Но… но почему?
Доминик ухмыльнулся, стряхивая пепел и философски подпирая подбородок ладонью.