Он оставил этот вопрос нерешённым, съезжая с жёстких сидений автобуса и бесцельно обводя взглядом дорожки дождевой воды, то и дело стекающие вниз из пары капель наверху стекла. Подобный вид за четыре года казался ужасно привычным и поэтому тошным, но утыкаться в какую-нибудь методичку или книгу было бы ещё хуже.
На пятой, предпоследней перед Рейлвэй, остановке, Доминик осознал, что под дождь выходить совсем не хотелось. Нужно было попросить зонт у мистера Беллами. Зачем был ему вообще зонт, если он ездил на авто?
Ховард, осознанно противясь апатии, соскочил с сидений, выходя из открывшейся двери и максимально поднимая воротник куртки. После пяти минут перебежек у стен домов, он припомнил, что обещал Крису зайти в Сайнсбери, потому как есть было совсем нечего, но поворачивать назад он даже не думал. Такая погода позволяла устроить мини-голодовку, хотя Крис, наверное, всё равно будет неодобрительно качать головой, если он вообще дома.
*
На улице Эссекс ничего не менялось. Она была такой же маленькой и однотонной, какой вы можете её представить, исходя из однотипных пейзажей в не самых благополучных районах тихого прибережного городка, которые все мы видели уже не раз. Доминик Ховард, студент первого года магистратуры, кое-как попавший в программу с хвостом по фонетике, упрямо шагал, не сбавляя скорости, хоть его и вымотал кратковременный переход на бег.
Косой дождь, как на зло, прекращался по мере того, как студент приближался к нужной части сплошного, длинного дома. То, что являлось их с Крисом местом жительства, выглядело точно так же, как и остальное, составляющее линию: небольшая серая бетонная коробка с окнами. Поджав губы, он остановился перед самым крыльцом, жалея, что не было сигарет, и вставил ключ в замок после минутной задержки.
Удивительно, но с самого входа тут же вкусно потянуло чем-то мучным. На фоне меланхолично пел Маккартни, откуда-то из кухни слышался смех Келли; заглянув туда, Доминик понял – та разговаривала по телефону, что-то помешивая ложкой в кастрюльке.
На самом деле, Ховард не раз в шутку жалел, что познакомил этих двоих - так они были связаны друг с другом душой, не отцепить. Но когда, не отрываясь от телефонного разговора, его затащили на кухню, не позволив даже стащить ботинки, и налили в большую кружку горячего чаю, он был рад, что люди, которых он подпускал ближе, чем других, нашли друг в друге что-то столь же общее. Крис неодобрительно глянул на небольшие лужицы, образовавшиеся вокруг Ховарда и его мокрых ботинок, но ничего не сказал, с улыбкой заглядывая Келли через плечо.
– Рано! – фыркнула она, шутливо щелкая его по носу, и тут же продолжила щебетать что-то в трубку.
– Ты живой? – спросил Уолстенхолм, когда сел напротив, за тот же шаткий стол, оставив свою кружку в раковине. – Мы сигарет тебе купили.
– Куда вы сбежали-то? – проворчал Доминик, но во взгляде, который он кинул на друга, тот ощутил всю благодарность, которой Ховард ему был обязан. Он тут же громко отпил чая из кружки, морща нос от того, какой он был горячий.
– Подумали, он тебя запряг с собой. Сходили в Сайнсбери, успели как раз запрыгнуть в тринадцатый.
– А меня так вообще на прошлой неделе МакСтивен заметил в холле и утащил на философию, я сидела ещё с тремя лузерами, на последней-то паре, – внезапно включившаяся в разговор Келли потянулась к белому пакету, висящему на хлипкой ручке тумбочки, доставая пачку ментоловых Мальборо и кидая её Ховарду на колени. – Приятно отравиться.
– Ты всё более прелестна с годами, мисси, – ляпнул Доминик, не боясь последующего в лёгкой форме подзатыльника.
– Не присядешь ли со мной на чашечку английского чая, – начала подпевать Келли, снова возвращаясь к загадочно пахнущей чем-то съедобным кастрюле.
– Ретируемся, пока не поздно, – тихо рассмеялся Дом, получая игриво-укоризненный взгляд через плечо, и поднялся, не дожидаясь, пока Крис ещё раз заварит себе чаю.
На ходу скидывая с себя мокрую одежду, Доминик так и оставил её влажным комком за софой, заматываясь в плед едва ли не с головой, прикрывая худые ноги, чтобы не вызывать страдальческих триад у Келли. Расслабленно откинувшись на спинку софы, он взял со столика остающуюся горячей чашку с чаем, прикрывая глаза ровно на то время, пока не услышал шаги.
– Буди его, – смеялась Келлс, увеличивая громкость сабвуфера на своей любимой песне.
– Подожди, у него минутка тщетности бытия, не стоит, а то ядом плеваться начнёт.
Что-то клацнуло о стол, шелестом обозначили себя бумажные салфетки, и Доминик не спеша приоткрыл глаза, поддавшись запаху еды, от которого просыпались разом все самые низшие инстинкты.
– Мне нужен совет.
– Может, температуру измерить? – фыркнула Келли.
– Мне кажется, это как минимум вирусное, – невзначай добавил Крис, получая тычок в бок локтем, когда опустился рядом с Домиником на софу.
Келли бесцеремонно отобрала у него из рук кружку с чаем, вручая ему тарелку с лапшой и пару палочек. Надо признать, лапша источала такой ощутимый аромат грибов и чего-то травяного, что Доминик не удержался от улыбки.
– Мы поговорим об этом позже, – строго сказала девушка, обкладываясь подушками прямо на полу, и взяла свою тарелку на полотенце, что лежало у неё на коленках. – Приятного аппетита, анорексички.
– И тебе, милая, – едва слышно проворчал Крис.
Закатив для верности глаза, Доминик принялся поглощать содержимое тарелки с таким усердием, что палочки издавали странный хрустящий звук, будто собираясь сломаться на две части от натиска его зубов. Сэр Пол что-то пел про одинокие ночи, Крис под боком затих, переходя в режим объективного анабиоза, который прерывался лишь редкими движениями палочек и челюстей, когда это требовалось для употребления очередной порции вкуснейшей лапши.
Ховард тихо выдохнул, отмечая, что магазинные пакеты быстрого приготовления осточертели до одури, а та же лапша в исполнении Келли казалась самым божественным шедевром кулинарии всех кухонь и народов. Только когда содержимое тарелки уменьшилось наполовину, а ела девушка так быстро, что можно было только удивляться, Келли вопросительно глянула на Доминика. Тот, конечно, сделал вид, что не заметил этого, наслаждаясь спокойствием, пока мог, потому что знал: ещё пару минут, и она сама начнёт допытываться, не утерпев.
Вместо этого девушка снова начала подпевать, забавно покачивая головой, а вместе с тем и метались в разные стороны её каштановые волосы, туго собранные в высокий хвост. В её тарелке почти ничего не оставалось, и она отложила палочки в сторону, вместо этого схватив одну из принесённых ложек, пока мычала мелодию наугад. Крис только расправился с половиной, хотя, вероятно, был голоден куда больше, чем Доминик; он-то от пар не отлынивал, а в перерывах между лекциями никогда не хватало терпения выждать очередь за чаем или кофе.
– Ну, что тебе сказал Беллами? По поводу фонетики? – Крис всегда отличался особой прямотой, так что Ховард замедлил процесс пережёвывания, напряжённо сглатывая, прежде чем ответить.
– Он хочет взять надо мной кураторство. – Уолстенхолм скептично вскинул брови. – С подачи Майоминг. Я чего угодно ожидал, – наконец, чистосердечно признался Доминик, – но не этого.
– Чем тебе он не нравится? – промычала с набитым ртом Келли.
– Давайте признаем сейчас, он и правда странный, – безапелляционно заявил Дом, уставившись в пустоту.
– Взгляни на факты. Ты просто жалеешь, что Майоминг уходит, вот и всё, – девушка уже приготовилась спорить, но Крис перебил её.
– Дом, он мастер своего дела. Он достаточно молчалив, в чужие дела не лезет, – студент прервался, чтобы захватить ещё немного лапши и медленно съесть её, сохраняя абсолютно непринуждённый вид, будто не обсуждал сейчас своего преподавателя, – но стоит ему только оказаться за кафедрой, мы все с открытыми ртами сидим.
– Это точно никак не связано с общим показателем IQ в аудитории? – парировал Доминик.
– Ну вот чего ты ёжишься! – не выдержала Келли. – Во всяком случае, ты всегда сможешь отказаться от его консультаций.
На это Доминик лишь головой покачал, разглядывая унылые, поистине достоевские, жёлтые стены. Четыре года назад он даже представить не мог, что будет относиться к перспективам будущего с таким цинизмом: ситуация его не щадила, как и любого другого студента, который оказался на относительно далёком расстоянии от дома, да ещё и с маячащей пересдачей, с таким-то преподавателем, который, к тому же, планировал тут же проводить с ним консультации, пусть и пробные.
Нет, других таких студентов, пожалуй, не было.
Доминик Ховард, единственный и неповторимый, тот, кому приходилось умасливать себя на ещё два года в этой дыре ради большей зарплаты в перспективах, безусловно, самого светлого будущего.
– Ну? – Келли явно ожидала ответа, Доминик бы не удивился, узнав, что прослушал целую арию в её исполнении.
– Если через десять лет у меня будет в шкафу столько же пиджаков, разрешаю меня избить, – фыркнул он, лишь бы не откровенничать в это мгновение, толку в этом было никакого, ведь он и сам не обдумал как следует всё то, что происходило в его голове.
– Ты не меняешься, Дом, – она похлопала его по коленке и встала, опираясь на столик. – Мы ещё поторчим здесь немного…
– А потом поедете трахаться. Понял, бузить не буду, посуду помою, – он шутливо поднял руки в воздух.
– Бу! – по-детски ляпнула Келлс. – Ладно, пойдём, пусть сам тут разбирается, – она потянула Криса за руку, а он, надо отдать ему должное, всё же попытался помочь, прихватив пару кружек с собой, чтобы оставить их на кухне по пути к входной двери.
– Не кури в доме, – проворчал на прощание Уолстенхолм, прежде чем закрыть за собой дверь на два замка. Внезапно Доминику стало не по себе.
Он не мог даже пошевелиться, чтобы выключить играющую музыку. Лишь позволил настроению одолеть себя, хотя бы наедине. Он ещё раз окинул полки взглядом, на самом верху даже стояли какие-то рамки, а в той, что была чуть правее и ниже, находилась единственная фотография с лицом, которое никогда не принимало злого или разочарованного выражения, что бы он ни сотворил. Доминик пару секунд очерчивал взглядом лицо своей мамы, после глянул за окно, слыша перестук дождя сквозь джазовый мотив, что раздавался из колонок.
Пролежав в состоянии трупа минут десять, он потянулся за своей сумкой, чтобы достать из внутреннего кармана коммуникатор и набрать нужный номер.
– Мисс Майоминг? Здравствуйте, я так рад вас слышать, – хотя она бы не сказала так, завидев его в таком состоянии. – Можно я зайду во вторник?
__________________________________________________________________________________
Упоминается English Tea в исполнении замечательного сэра Пола Маккартни
========== О решении ==========
В лаборантской у методистов было очень тесно, и это ещё мягко говоря. Это казалось удивительным, ведь они были значительными персонами во всём потоке и неофициально стояли выше простых преподавателей. Мисс Майоминг делила свою скромную обитель с мистером Беллами, которого Доминик там видел один раз, и то по чистой случайности. По крайней мере, тайна выбора его преподавательницы была раскрыта: мистер Беллами действительно был с ней в более дружеских отношениях, чем со всеми прочими.
Заприметив его, миниатюрная женщина, которая больше смахивала на студентку, чем на преподавателя, носилась между двумя столами и шкафчиком, где хранился электрочайник и заварка. Она приглашала Доминика присесть и в то же время полакомиться украденным из администрации печеньем в шоколадной глазури, расспрашивая об учёбе и вдобавок обо всем на свете.
– Бывало и лучше, когда вы были моим куратором, – мягко уклонился от всех вопросов сразу студент.
– Не прибедняйся, маленький монстр, – она припомнила шутливую кличку, – я оставляю тебя в надёжных руках.
Мало сказать, что Доминика эта фраза напрягла - на секунду она выбила его из колеи, лишила душевного равновесия, повалила с ног и всё в таком духе.
– Почему?
– Я знаю, ты с ним мало знаком. Но он чудесен и очень мил, хоть и не горит желанием подпускать кого-то слишком близко. Это настоящий профессионализм, – Мисс Майоминг забавно отфыркивалась от постриженных под каре волос, отливающих поразительно глубоким, тёмным цветом, и раскидывала чайные пакетики по потёртым кружкам.
– Мягко сказано, мало знаком, – проворчал Доминик, немного обидевшись.
– Если бы он был плохим человеком, я бы не стала делить с ним аудиторию, как думаешь? – она улыбнулась, присев на край стола мистера Беллами - его владелец не замедлил появиться в дверном проёме, буквально врываясь в небольшое помещение и распахивая обе дверцы шкафа слева от входа.
– Вся методика на второй полке, – она склонила голову, пытаясь проследить действия обычно неторопливого преподавателя.
– А немецкое…
– В красной папке, – тут же подхватила мисс Майоминг.
– Здравствуйте, Доминик, – мужчина подхватил увесистую папку, равнодушно кивая студенту так, будто это он был студентом, а Ховард преподавателем, не наоборот.
– Доброго дня, мистер Беллами, – Ховарду с трудом удавалось держать лицо; всё в этой ситуации казалось таким странным.
Щёлкнула кнопка чайника, оповещая о том, что вода вскипела, и преподавательница сняла чайник с подставки, чтобы начать разливать содержимое по кружкам.
– Ты будто демона увидел, – усмехнулась она, – расслабься, Доминик.
Тот лишь покачал головой в ответ, теперь не желая дальше расспрашивать женщину о том, подпишут ли ему заявление и простят ли пропущенные встречи с учителями английского и французского - мисс Майоминг и так всегда прикрывала его, подписывая заявления даже тогда, когда в клубе играл его любимый ди-джей. Вместо этого Доминик склонил голову набок, пытаясь придать себе как можно более безмятежный вид.
– А у вас какие планы, мисс Майоминг?
*
Спустя полчаса разговоров ни о чём, студент вышел из лаборантской абсолютно довольным – ему всегда нравилось вдоволь поболтать с приятными людьми, и миниатюрная Майоминг с приятными, азиатскими чертами лица была такой милой, но в то же время самодостаточной, что невольно становилось для кого-то предметом подражания и поклонения. Она же общалась с Домиником на равных, и это ему льстило, а вот Беллами предпочитал, несмотря ни на что, сохранять приличное расстояние между собой и людьми в принципе.
Ховард тихо вышел из лабораторки, направляясь к двери почти неслышно, как вдруг завидел активно махающего рукой Эда. Этот идиот, как любовно называл его Доминик, был одним из самых приятных знакомых во всем потоке, а затем стал ещё и лучшим другом – именно тем человеком, который был ему ближе, чем кто-либо другой. Он же периодически затаскивал Ховарда в гей-клубы, несмотря на протесты, и там позволял ему напиваться в баре, пока сам развлекался как мог. Нельзя было также упускать из виду тот факт, что Доминика возможно было склеить в подобных заведениях, но к такой практике он не стремился: общение с противоположным полом давалось ему куда легче, а он всегда шёл по пути наименьшего сопротивления.