Взгляд сфокусировался на бледной кружке, в которую щедро лилась вскипевшая вода, и студент впервые заметил на указательном пальце преподавателя неприглядный перстень.
– Не думал, что вы поклонник подобных украшений, – улыбнулся Доминик.
– А, – мистеру Беллами понадобилась пара долгих мгновений, чтобы осознать сказанное его студентом. – Дань молодости. Довольно памятная вещица.
То, как он себя описывал в случайных репликах, наводило на различные размышления.
– Я предлагаю, а точнее, на выбор уже не осталось времени, – он уселся на своё место, привычно поправив пиджак, и извлёк из-под стола зачётку Доминика. – Я предлагаю решить, на сколько вы сдадите этот экзамен.
– Но, мистер Беллами…
– Тишина, мистер Ховард, и спокойствие,– возразил преподаватель, открывая нужную страницу. – Это всегда риск.
Но если бы риск был слишком велик, он бы на него не пошёл.
Улыбнувшись вовсе не весело, Доминик принялся изучать плавающую в чае заварку. В него, чай, не помешало бы добавить молока, но где его содержать, когда «заседаете», как любил выражаться мистер Беллами, в столь тесном закоулке.
– Я бы даже больше доверился сейчас одному из тех идиотских онлайн-тестов в оценке своих знаний, чем себе, – признался Доминик, растирая мизерные капли воды по столу.
– Я не хочу ставить вас в зависимость от моего мнения, – несколько извиняющимся тоном ответил на шутку Беллами, – но способности каждого имеют бесконечное пространство для роста. Я вижу, вы опечалены происходящим, – продолжил он, ставя подпись в нужной колонке рядом с графой отметки, ведь она занимала немалое количество времени, – но не позволяйте сторонним проблемам оказывать влияние на вашу прекрасную самооценку.
Доминику пришлось приложить немало усилий к тому чтобы не рассмеяться, потому как мистер Беллами намеренно опустил описание «завышенная», абсолютно повседневным тоном напоминая о том, каким привык видеть своего студента. Так что вызвать жалость и вовсе не удалось.
– Дело не столько во мнении…
– Сколько в отношении. Просто не удержался, прошу простить, – Беллами вздёрнул правый уголок губ. – «C»?
– Обижаете, – ухмыльнулся Доминик.
– Здесь уже есть одна буква «B», – пошутил преподаватель.
– Я бы сказал «A», – хихикнул он, – но мсье Резгар мне не позволит.
– Так, ладно, – мистер Беллами, наконец, отпил из своей чашки (он всегда ждал, пока чай остынет до приемлемой для него температуры), – что идёт хуже, теория или практика?
– Не всегда удаётся соотнести одно с другим. Я говорил, что «k» является глухим звуком, а произносил его звонким в вычлененном…
– «B». Поздравляю, вы только что сдали экзамен, – мистер Беллами черканул ручкой и закрыл зачётку, протягивая её Доминику. – Спрячьте под матрасом или в ящик с бельём. Придётся нам сослаться на вашу неаккуратность.
Приняв зачётку из руки преподавателя, Доминик вопросительно глянул тому в глаза.
– Ну? Вы сдали, Доминик, – мягко усмехнулся мистер Беллами, глядя в ответ. – Извините, весь виски остался на своей почётной полке.
– То есть я просто приду без зачётки?
– Вас все знают, Лезго принимал ваш зачётный когда-то.
Доминик понятливо кивнул головой, осознание пришло само собой.
– У меня есть моя работа! – вдруг воскликнул он, залпом допивая остатки чая в кружке.
– Поделитесь вашим энтузиазмом с мистером МакСтивеном, пожалуйста, – Беллами улыбнулся уголками губ, – а то он скоро превзойдёт меня в этой всепоглощающей ненависти.
– «Я провожу в университете большую часть своей сознательной жизни», – начал цитировать Доминик, кривляясь, на что мистер Беллами с низким смешком отмахнулся. – «И да, мне это нравится».
– И нисколько не мешает мне ненавидеть, к примеру, вас, – снова засмеялся Беллами. Слышать это было довольно странно, ведь он даже смеялся мрачно, из нежелания переходить в более высокие тональности, что и вовсе не соответствовало опытному лектору и взрослому человеку.
– Есть ли такая вещь, которую вы не ненавидите, тогда? – резонно спросил Доминик, всё ещё улыбаясь.
– Пожалуй, – тот сделал вид, что задумался, – слойка с вишневым джемом, – и поджал губы, хоть улыбка и пробивалась наружу, играя искорками в глазах. – Даже не думайте давать мне взятку.
– Было бы чем, – рассмеялся Доминик, поднимаясь, и забрал опустевшие кружки, – было бы чем.
Позже, в столовой, он мог бы поставить своего преподавателя в весьма неловкое положение, но не стал этого делать – впечатление о себе было дороже, – потому вымыл кружки и уселся на своё любимое место. На четвёртой паре здесь было уже пусто, Хелен собиралась уходить, а Питер, подающий рядом с ней еду более существенного толка, ещё не вернулся с обеда.
Мистер Беллами явно чувствовал себя более уютно в этом затишье, и выглядел, надо было признать, весьма мило с пакетиком в зубах, когда проходил мимо, потому как руки были заняты стаканчиками с кофе. Он, в свою очередь, направился к своему любимому месту за столиком у окна, а Доминику оставалось лишь подхватиться и последовать за ним, ведь вряд ли мистер Беллами собирался выпить двойную порцию кофе один. На подобный жест от кого-либо другого Доминик даже не затруднился бы показать удивление, но со стороны мистера Беллами один кофе и пара печений с клубничным джемом казались поистине королевской милостью.
Доминик умолчал о том, как ловко преподаватель предугадал его выбор (клубничный джем был его любимым), и то, что он предпочитал кофе без сахара. Видимо, печенье он замечал и раньше - Эд и Доминик только им и питались, когда Эдварду было лень делать бутерброды с собой. А ещё Эдвард так часто оговаривался, витая в очередных облаках, когда подходила его очередь, что заказывал Доминику кофе с сахаром, и тот устраивал импровизированные истерики, заставляя Хелен заливисто хохотать, поддерживая шутку. Может, мистер Беллами когда-то стал свидетелем одной из подобных сцен, хотя, скорее всего, повиновался простой логике, ведь чай Доминик всегда пил без сахара.
Кушал мистер Беллами медленно, как и подобало джентльмену, будто подобная процедура ему даже несколько в тягость была, и никакого видимого удовольствия от любимого вишнёвого джема не получал, зато явно наслаждался видом из окна, когда как Доминик, напротив, вздыхал и набивал рот сладостями, запивая всё это почти что кипятком.
– Вам определённо нужна работа, – улыбнулся мистер Беллами, прежде чем поднести стаканчик к губам и сморщить нос, когда кофе оказался всё ещё слишком горячим для его рецепторов.
Расправившись с едой, Доминик поднялся.
– Ca vous dit une petite cigausette, monsieur? [*]
– Доминик, – укоризненно покачал головой мистер Беллами, не отрывая взгляда от неизменного пейзажа за окном.
Но он лишь выжидающе глянул на своего преподавателя с хитрой улыбкой, думая, позволит ли.
– Последний раз, когда я покупал кому-либо кофе, кроме мистера МакСтивена, был шесть лет назад, – усмехнулся преподаватель вовсе невесело. – Тащите верхнюю одежду, я подожду.
Победно улыбаясь, Доминик схватил со стола вымытые кружки и, дойдя вальяжным шагом от бедра до двери, тут же перешёл на бег, направляясь в лаборантскую. Он знал, что, заслышав подобное топанье, мистер Беллами обязательно улыбнётся.
В тот день он был каким-то по-особенному спокойным. Рассекал волны своих мыслей, изредка выныривал, чтобы посмотреть на Доминика, который уселся на мокрую от недавней мороси лавочку, сверху вниз, и, в конце концов, сказал:
– С прошедшим днём рождения, Доминик, – будто бы находясь в сомнениях, выпуская слова с сигаретным дымом, и это было, без сомнения, лучшее поздравление.
– Спасибо, так… здорово, что вы помните, – и это было безумно приятно, а тепло разливалось где-то в груди и мешало сердцу выбивать свой ровный ритм. Но, как оказалось, Доминик, вовсе не желая того, перебил мистера Беллами, которому было что сказать.
– Я… – он засунул руку в карман. – Вам она так понравилась, так что, – он просто вытянул из кармана цепочку и опустил её в подставленную руку Доминика.
В Селфриджиз Доминик долго крутился у стойки со всякими безделушками, выбрал себе пару бестолковых браслетов и два одинаковых плетения - одно из последних он хотел подарить Эдварду, в знак дружбы, но так и не сделал этого. Больше всего ему хотелось бы купить ту симпатичную полированную цепочку, которая будто состояла из тонких прямоугольных пластинок, впритык примыкающих друг к другу. Но верхний, тонкий слой покрытия, из-за которого простые железки выглядели так привлекательно и даже элегантно, оказался настоящей платиной, а цепочка продавалась в паре с ещё одной, позолоченной. Узнав о цене, Доминик увлёкся изучением наручных часов, так как ему давно хотелось приобрести их.
– Но…
– Мне понравилась та, вторая, – с небольшой улыбкой признался мистер Беллами. – Забирайте, вы ещё пять минут у неё крутились, после того, как узнали цену. Она ваша.
Молча и как-то спешно докурив, он выкинул окурок в мусорку и отвернулся, наверняка услышав произнесённое ему вслед Домиником:
– Весь вчерашний день и так был лучшим подарком.
Глядя в спину уходящего преподавателя, который плотнее обтянул своё чёрное пальто в попытках уберечь себя от холодящего ветра, Доминик упустил тот миг, когда рядом с ним присела девушка. И, к сожалению, это была не Келли. Он спешно спрятал свой презент в карман, согревая холодную цепочку пальцами.
– В него так просто влюбиться, не так ли? – мягко проговорила она.
– Вы оба с ума посходили, – фыркнул Доминик, прокашлявшись. От неожиданной реплики он подавился дымом и теперь морщил нос от необычно горького привкуса синего Винстона.
– У тебя есть ещё пары?
– Нет, – Кейт шмыгнула носом и в этот момент была вполне обычной девушкой. Так бы всегда.
– Пойдём, погуляем около Бомонта, – он уловил направленный на него взгляд а-ля «ты с ума съехал», – там не ветрено, в лесу-то.
Она хмыкнула, заправляя длинные тёмные локоны за ухо.
– Что ж, идём.
В последующие пару часов Доминик успел ещё не раз убедиться в том, какой же Кейт Честинг была одновременно наивной и глупой девушкой. Эдвард же был и наивным, и глупым в своих чувствах, что являлось их основным сходством и проясняло ситуацию окончательно. Больше всего раздражало то, что, по-видимому, Эдвард метнулся на сторону Кейт. И это невзирая даже на пять лет дружбы.
Сама же девушка, правда, наивно хлопала ресницами и вела себя так, будто думала, что Доминик действительно собирался ей помочь. Что ж, он не собирался. Под конец их прогулки, когда Кейт начала рассказывать всякие глупости, и остановить её не представлялось возможным, Ховард сослался на то, что обещал Эдварду забрать его с пар без опозданий.
Конечно же, он не обещал, но поехал.
Дождь снова пошёл не вовремя, к тому же, нехотя вывалившись из автобуса, Доминик приметил уходящего в сторону вокзала МакСтивена, который не имел собственного средства передвижения, и вздохнул, подумав, что мистер Беллами наверняка тоже ушёл.
Дважды не раздумывая, Доминик закурил, ускорив шаг – слякоть под ногами мерзко хлюпала, напоминая о том, сколько носков придётся пересушить за ближайшие пару дней, если это безобразие не замёрзнет хоть немного. Ветер то и дело норовил сорвать капюшон, сигареты он почти не чувствовал из-за порывов холодного воздуха, руки быстро замёрзли. Откуда-то слева, когда он проходил мимо главного корпуса, кто-то крикнул пару раз ему в спину, и, обернувшись, Доминик понял, что обращались точно к нему.
– Дом, родной, – Келли кинулась к нему на шею, позади неё нервно мялся Крис с зонтом.
– Привет, принцесса. Эй, – он отстранился, поцеловав её в щёку, – что с тобой такое?
– Я… – она выхватила пачку у Доминика из кармана, закурила, пытаясь собрать мысль воедино. Она то ли смеялась, то ли плакала, а может, пыталась подменить одно другим, но вскоре выдохнула: – Я потеряла кошелёк. Ты понимаешь, оставила в полке, в аудитории мистера Беллами. Вернулась – ничего!.. – она то и дело прерывалась, чтобы втянуть воздуха (или дыма). – Ладно бы деньги, зачётка, карточка! Вся моя жизнь там была, – она грустно рассмеялась.
Доминик стрельнул взглядом в сторону Криса, тот разглядывал свои ботинки.
– Мы тут уже часа три, в поисках, – уныло пробормотал он, подходя поближе и скрывая более низких ростом Дома и Келли под зонтом.
– Расписание? Мистер Беллами ещё здесь? В администрации были?
Келлс и Крис переглянулись. Доминик покачал головой, пробормотав «два сапога – пара» себе под нос, и уверенно зашагал в сторону расписания, также мысленно извиняясь перед Эдвардом в тот момент, выяснение отношений с которым откладывалось на неопределённый срок.
Расписание было огромным, на три стенда – в нем было бесполезно выискивать нужную аудиторию, как иголку в стоге сена. После них там могла быть даже лекция по дисциплине другого факультета, так что Доминик и сам от нервов попросился выйти ещё раз, чтобы покурить. Волнение Келлс передавалось и ему, так что он ронял зажигалку, перчатки, кошелёк, а когда наконец закурил, его до чёртиков испугал внезапно вышедший из-за куста, рядом с которым находилась лавочка, мистер Беллами.
– Мне нужна ваша помощь, – Доминик тут же ухватился за рукава его пальто обеими руками. Мистер Беллами сощурился, напрягшись. Осознав свою ошибку, студент отступил. – То есть нам.
– Что случилось? – преподаватель подтянул Ховарда к себе под бок, чтобы уместить его под своим зонтом.
С появлением Беллами вопрос разрешился всего за полчаса. Он не поленился сходить и посмотреть в электронном регистраторе, которым пользовались преподаватели для пущего удобства, где и кого нужно было искать по этому вопросу. В конце концов, Доминик и Келли, промокшие, после пробежек по этажам ворвались на лекцию ко второму курсу. Те признались, что занесли находку на кафедру.
Келли закрыла дверь и съехала прямо на пол, рядом со стеной.
– Он нашёлся, – радостно прошептала она. Видимо, напряжение, охватившее девушку, отступило настолько, что она едва ли хотела в тот момент двигаться.
– Идём же, Крис переживает, – хмыкнул Доминик. Почему-то, только вцепившись, по велению первого инстинкта, в мистера Беллами, он сразу понял, что всё будет найдено в кратчайшие сроки.
То, как преподаватель посмотрел на него, идя перед тремя студентами по коридору, обернувшись, заставило его надолго запомнить тот момент. Его мокрые волосы, тонкая оправа очков, чёрное пальто, грязные ботинки, чёрный кейс для документов. Он уже собирался уходить домой, но перед этим задержался, чтобы предоставить необходимую как жизнь информацию.