Вместо возмущения, Доминик ощутил лишь прилив любопытства. Глянув на лекцию, студент даже смог вспомнить, на каком курсе изучал подобную тему. «Формирование лексических навыков и их общая характеристика». Он фыркнул. Второй год обучения, четвёртый семестр.
– Вы оправдаете моё доверие, Доминик? – прямо спросил мистер Беллами. – Мне необходимо уладить некоторые вопросы.
Ложью было бы утверждение о том, что Ховард не почувствовал совсем никакого прилива волнения. Его ладони стали влажными, ему не нравилось это ощущение, поэтому он старался скорее справиться с ним, глядя на галдящий прямо посреди пары второй курс. Различными способами Доминик пытался привлечь их внимание, проклиная пару десятков раз мистера Беллами, который вполне мог бы уладить и этот «вопрос» тож - он, кстати, уже успел куда-то исчезнуть на неопределенный срок. Когда, наконец, замотивировать студентов, которые были совсем ещё новичками в этом обширном мире общих знаний о методике, удалось, Доминик почувствовал, как садится его голос.
– Кингсли! – отчаянно позвал он, узнав паренька, который был знакомым Келли. – Хочешь на моё место? – и на него, наконец, обратили внимание.
Парень молчал в ответ, не осознав даже, что это была не угроза на уровне младших классов и не шутка. Все двадцать человек, которые издавали столько шума, более или менее замолкли, раскрывая конспекты и щёлкая колпачками ручек, ведь никому не хотелось оказаться в подобной ситуации - уж они-то вряд ли обладали необходимыми навыками.
Делая пометку карандашом, Доминик прочистил горло и приготовился к изъяснению, внезапно почувствовав себя выше всех присутствующих. Это осознание придало ему сил спустя полчаса, когда голос, казалось, готов был сорваться, а студенты, забравшиеся на задние ряды, всё не уставали переспрашивать.
– И наконец, операция словообразования также относится к области грамматики, – Ховард старательно выводил слова, когда мистер Беллами вернулся в аудиторию вместе с той же девушкой, которую Доминик даже не запомнил. На последующее объяснение материала мистер Беллами кивал головой, и его молчаливое одобрение тут же привело в порядок, казалось, мозги всех находящихся в помещении людей.
Доминик снова опустил глаза в листок. Он уже чувствовал себя таким уставшим, будто целый день работал в поле или доил коров на какой-нибудь старой ферме в Ирландии.
– Неправомерно также говорить о языковых лексических навыках на том основании, что оперировать лексическим материалом можно вне речевой коммуникации, – Доминик видел спасительный конец следующего абзаца, под которым стояла дата. Он втягивал носом воздух, уже представляя, как отпустит всех этих несчастных второкурсников на свободу, а те побегут обсуждать, за что же именно бедному студенту магистратуры такое наказание.
– …лексическая оснащённость. Эта последняя характеристика лексического навыка требует отдельного рассмотрения, которое мы осуществим на следующей паре. Спасибо за внимание, все свободны, – Доминик сухо сглотнул, а радостные студенты принялись перекликаться и перекрикиваться, лишь ухудшая состояние нервного напряжения. Доминик лишь взял преподавательский стул и уселся рядом с мистером Беллами, который был уже один. Ховард и не заметил, как ушла та девушка.
– Мистер Беллами, – вопросил Ховард с интонацией как минимум номинанта на Оскар, – за что?
– Как ощущения? – преподаватель лишь флегматично вскинул одну бровь.
– Как тяжела ваша жизнь, мистер Беллами, – рассмеялся Доминик, а затем тут же прочистил горло, пытаясь избавиться от дискомфорта.
Беллами отвлёкся от своей документации, ероша тёмные волосы рукой, которая на время оставила мышку компьютера, и глядел прямо перед собой. У студента появилось еще несколько минут, за которые он мог разглядеть своего будущего куратора получше, но он не воспользовался этой возможностью, так как всякий интерес испарился вместе со студентами второго курса.
– Вы сказали, Доминик, – преподаватель произнёс его имя с какой-то особой дотошностью, но она не была противна Ховарду, а скорее понятна, в профессиональном плане, – что «вы» изучите мою лекцию на следующей неделе с ними, так?
– Я так и сказал? – студент почесал шею, но Беллами снова смотрел в экран и не особо горел желанием наблюдать браваду Доминика и оценить её по достоинству. – Наверное, увлёкся.
– Какая жалость, а то я бы не отказался от небольшой помощи. Что ж, нет так нет, – ответил тот, даже не отрываясь от работы. – Вы уже решили?
– Что решил? – встрепенулся Доминик, но тут же осознал свою оплошность. – Да, я решил, – твёрдо ответил он, намереваясь смотреть в глаза преподавателю, когда скажет это, но Беллами будто увиливал от самой возможности вписаться в чью-то идеальную картинку, поэтому Доминик сперва удивился протянутой ему правой руке.
– Да будет так, – пожав руку студенту, Беллами снова вернулся к своей работе. – И, кстати, отличная лекция.
– Merci, – скромно ответил Доминик, прежде чем подобрать свою сумку, слететь с кафедры и получить, наконец, внимательный взгляд вслед. – До завтра, мистер Беллами.
_______________________________________________________________________________
[*] Предмет Синтаксиса
[**]Взаимосвязь языковых элементов характеризуется различными отношениями между ними. Эта взаимосвязь бывает парадигматической и синтагматической.
[***] Это часто упоминается…
========== О студентах ==========
– О чём повествует эта инструкция, спросите вы, – мистер Беллами двинулся в другой конец конференц-зала, чтобы встать посреди двух рядов, присаживаясь затем на свой стол с другой стороны. – Запомните, пожалуйста, что билет по последовательности действий в случае возгорания технических средств обучения не так прост, как кажется.
– Почему вы улыбаетесь, мистер Беллами? – спросила Келли.
– Я всего лишь информирую вас о том, на что вы должны положительно кивать головой, когда у вас спросят «проводились ли лекции по теме пожарной безопасности». Однако эта конкретная брошюра весьма познавательна.
Двое из десяти присутствующих человек уже взяли ручки, приготовившись записывать.
– Я бы не советовал, – преподаватель медленно взмахнул рукой. – Значит, если при использовании прожектора происходит замыкание, самовозгорание, в общем, пахнет палёной резиной… ваши действия?
– Вывести детей, – предложил Эд.
– Накрыть мусоркой.
– Погреть руки, – шепнула Келли, получив в ответ полный скепсиса взгляд Ховарда. – Что?
– Можете ещё чайник поставить, – мистер Беллами потёр подбородок, затем щёлкая пальцами. – Что же говорит нам инструкция…
– Ни один из предложенных вариантов не подойдёт? – удивилась та девушка, которую только вчера вытащили с методики вместе с Домиником.
– Нет, мисс Честинг. Внимание: необходимо включить свет.
Келли прыснула первой.
– Прожектор горит, и так светло.
– Что же, господа пожарные так не думают, – продолжил мистер Беллами, – второе: прекратить демонстрацию.
– Зачем? – просипел Эдвард, пряча лицо в ладонях.
– Мало ли, интересный материал, прожектор горит, а досмотреть хочется. Поэтому мы обязаны быть сильными и побороть нашу личную инициативу.
Студенты уже переглядывались, украдкой улыбаясь друг другу, а мистер Беллами лишь сжал пальцами переносицу на пару секунд, глядя в небольшую белую брошюру.
– И уже после того, как мы оборвали наш увлекательнейший сеанс арт-хаус кино, начинаем эвакуировать детей.
– Наконец-то, – выдохнули несколько студентов.
– Это ещё не всё, – мистер Беллами оторвал взгляд от брошюры, начиная осматривать по своей привычке всех присутствующих, – когда мы выведем всех, то можем попытаться проявить крайнюю степень героизма, воспользовавшись огнетушителем, получить почётное звание отвечающего за безопасность и дежурить в два раза чаще. Такова привилегия сего пьедестала доблести по мерке на одного учителя средних классов.
– Есть иные варианты? Инструкция, как тушить класс, – фыркнул Эдвард.
– Нет, к сожалению, подобной инструкции нет. Но в любом случае перестраховываемся. В данной ситуации обязательно вызываем пожарных и скорую; по их прибытии мы уже не виноваты в том, что обвалился потолок или сгорели шторы, компенсация снимается автоматически.
Доминик не любил конференц-залы с их столами в виде подковы - прятать глаза было некуда, оставалось только разглядывать костюм-тройку мистера Беллами, который облегал его так, будто тот в нём родился. Его голос был хриплым, но тембр приятным, когда он неспешно жестикулировал, чего вне лекций за ним не замечалось, и Ховард не мог не ругать себя за то, что подмечает подобные особенности. Идти за помощью к Беллами не хотелось, но когда он что-то рассказывал, упиваясь собственной мыслью, её слаженностью и тактом, то казался самым обаятельным человеком во всём корпусе (Краулиц бы обиделась на него за такие заявления).
Эд сидел напротив и отчаянно подмигивал Доминику, изредка перешёптываясь с Честинг, а та откидывала свои тёмные локоны назад, смущаясь, и, наверное, не знала, что Эда не интересовали девушки. Доминик закатил глаза, снова уставившись на пуговицы серой жилетки под пиджаком мистера Беллами, сохраняя на своём лице улыбку.
– Вам никогда не хотелось потрогать оголённый провод? – вдруг спросил он абсолютно серьёзно.
– Нет? – вырвалось у Доминика тем же тоном.
– Разбудили бы спящий интеллект.
– Да, безусловно, он в состоянии анабиоза у тех, кому приходила такая мысль в голову, – фыркнул Ховард.
– Вы весьма скептичны, а люди живут и мечтают дотронуться, претерпевают внутреннюю борьбу, – преподаватель склонил голову, глядя Доминику прямо в глаза. – Так вот, при сокращении мышц от удара током срабатывает рефлекс ухватиться за этот самый провод. Следовательно, если кому-то захочется, – мистер Беллами усмехнулся правым уголком губ, демонстрируя на пальцах, – касаемся обратной стороной. – Предложение было встречено молчанием. – Моя диссертация была посвящена чему-то подобному.
Какая-то девушка со второго курса магистратуры скромно заметила:
– Но вы ведь доктор философии, а не экспериментальных наук.
– Да, Кейс, в сфере социологии и образования. Мне ли не знать, как часто среднестатистическому молодому человеку хочется дотронуться до чего-то опасного и неизведанного.
– А вы определяете себя в эту категорию «опасного и неизведанного»? – спросил Эд, заставляя всех присутствующих смеяться и одобрять заданный вопрос громким шёпотом.
Мистер Беллами держал лицо так мастерски, что Доминик даже позабыл на мгновение свои полные сарказма мысли, ожидая от него достойного ответа.
– Я вряд ли могу относиться к опасным средствам обучения, Эдвард, но, во всяком случае, вам лучше спросить об этом у мистера МакСтивена, – смех возобновился, скулы Эда покраснели, – а неизведанность моей окутанной вечным мраком души несоизмерима ни с чем материальным.
– Вы драматизируете, – возразила Келли.
– Вы, в свою очередь, прямы как дневной свет, – преподаватель кивнул головой в жесте одобрения, затем обратился ко всем остальным: – Вопросы?
– Нас будут распределять или есть шанс, что вы будете принимать зачётные по практике у избранных вами студентов? – спросила Честинг.
– Вас будут, а я выберу кого-нибудь, кто будет соответствовать моим требованиям, – девушка, кажется, не поняла, что выбор на неё не падёт, так как ответ не находился на поверхности, а она сразу же приняла вид самый серьёзный и задумчивый, не сумев разглядеть суть за вуалью сказанных слов. По тому, как мистер Беллами путешествовал взглядом по присутствующим студентам, которые достались ему под крыло, Доминик понял, что он оценивал степень необходимой для будущих консультаций работы.
В конце концов, мистер Беллами набрал себе смешанную группу, потому все вытекающие неудобства были только его виной.
– Консультации будут совместными? – спросил Ховард безо всякого стеснения, но так, чтобы не перетягивать одеяло на себя. Та самая мисс Честинг, что сидела рядом с Эдом, уже, кажется, взяла студента на мушку.
– По мере необходимости на то. Можете приходить по два, три человека в перерывах между лекциями, но не больше, пожалуйста, – отвечал он, умеренно жестикулируя в основном кистями рук. – Необходимые даты и документы будут высланы вам на почтовые адреса, которые мы уже успели записать, а основные консультации, касающиеся абсолютно всех, будут проводиться по возможности в моей аудитории. Также…
Ховард потерял нить повествования, аудиально теряясь в гамме приятного голоса. Чтобы вызнать необходимое лично ему, нужно было выбрать время и наведаться к мистеру Беллами. Пока что всё было вполне сносно, а уровень, на котором общался с ними мистер Беллами, был показательно уважительным. Конечно, после мисс Майоминг, которая придумывала ему собственные клички и поила чаем в особенно трудные времена без денег, методист, неспешно разгуливающий теперь прямо у него под носом, казался весьма отстранённым.
Доминик вздохнул, ведь прощаться было всегда тяжело, но перемены казались вовсе не безрадостными. На своём месте, как лектор, Беллами был достаточно зорким, чтобы различать настроения, превалирующие в небольшой компании собравшихся здесь, и поспешил вновь вернуться к задаваемым вопросам, которых оказалось на удивление много.
– Он всегда такой шутник, – отвлечённо зашептала Келли, в её словах явно различалась ирония. – И эта диссертация про оголённые… – она выдержала паузу, заговорщицки продолжая: – Провода.
Ховард пнул её коленом под столом, едва сдерживая смех.
– Прекрати эти намёки, – потребовал он, понизив голос.
– А ещё «спросите у мистера МакСтивена», будто наш многопрофильный методист проверял мистера Беллами на жароустойчивость, – хихикнула Келли.
– Ты ведьма, Келлс, и ты знаешь это, – шикнул Доминик, пряча лицо в ладонях. Мистер Беллами, как обычно, реагировал мгновенно (это касалось не только таинственных появлений в местах, где его имя упоминалось больше трёх раз в течение одной минуты).
– Всё в порядке, мистер Ховард? – лучше не бывало.
– Да-да, не стоит беспокойства. Спасибо.
Беллами вернулся к своему месту, неспешно складывая все листы в папку.
– Если вопросов больше нет, можете собираться.
Студенты с тяжёлыми вдохами начали складывать в сумки свои вещи, а Доминик, наоборот, с немалым энтузиазмом вскочил на ноги, закидывая рюкзак на одно плечо.
– Retournez à votre place je vous pris, Dominique [*], – мистер Беллами произнёс указание столь учтиво, что у Ховарда не возникло даже мысли ослушаться, но он непонимающе уставился на преподавателя.
– Daccord, mais… On doit y aller [**], – вкрадчиво ответил студент, не отводя глаз от мистера Беллами на этот раз. Он задел ногу Келли под столом, давая понять, что происходит.