— Кашель. И боль, вот здесь, — я положил руку на левую грудь и тяжело вздохнул. — Сегодня утром болели ноги, но я выпил таблетку, и всё прошло.
— Давайте договоримся, мистер Хендерсон, вы больше не будете пить никакие таблетки без моего одобрения.
— Договорились. Так что насчёт моей боли в груди?
— Вы уверены, что это болит не сердце?
— Абсолютно уверен.
— Тогда спешу вас успокоить, — Эмили села на диван и элегантно закинула ногу на ногу, — боль в груди скоро пройдёт. Такое часто бывает при пневмонии.
— И долго мне придётся лечиться, мисс Катчер? Хотелось бы поскорее выйти на работу.
— Не нам с вами это решать, мистер Хендерсон. Для каждого срок лечения строго индивидуален. Я проколю вам курс антибиотиков, который прописала вам миссис Сникс, а дальше посмотрю, что смогу сделать. На работу скоро выйдите, не переживайте.
— И ещё кое-что. Можешь называть меня просто Логаном.
Мисс Катчер посмотрела на меня и улыбнулась.
— Тогда для тебя я просто Эмили.
Затем она принялась изучать содержимое своего необъятного чемодана.
— Непросто вам, наверное, ежедневно таскать этот агрегат с собой? — поинтересовался Джеймс, явно раздражённый недостатком её внимания.
— Я езжу на машине, — коротко ответила Эмили.
— На своей? Целый день за рулём?
— Нет, — продолжала лаконично отвечать медсестра, набирая в шприц отвратительную на вид прозрачную жидкость, — я езжу на служебной машине.
— Наверное, это сильно утомляет.
— Не сильно, — пожала плечами Эмили и достала из пакетика тонкую и острую иголку. Я вздрогнул, увидев это.
— И много у вас вызовов за целый день?
— По-разному бывает. Сегодня ваш друг у меня первый.
Она вставила иголку в шприц и несколько раз ударила по нему пальцем. Потом медсестра направила иглу к потолку, и из неё выстрелила слабая струйка лекарства.
— Ложись на живот, Логан, — произнесла Эмили со вздохом. — Обещаю, больно не будет.
Джеймс сдавленно засмеялся.
— У тебя, кажется, кончился бренди, — сказал я другу.
— И что?
— А то! — Я толкнул Джеймса по направлению к выходу, и он, спотыкаясь, побежал к прихожей. — Иди сходи за новой бутылкой!
Продолжая тихо смеяться, он ушёл из дома, демонстративно хлопнув дверью.
Я бросил на Эмили извиняющийся взгляд.
— Не обращай на него внимания, — сказал я и лёг на диван. — Даю слово, больше он нам не помешает.
Через неделю мне стало гораздо лучше. Настолько, что я смог самостоятельно приезжать в больницу к Эмили, чтобы она ставила мне уколы. Она говорила, что я удивительно быстро пошёл на поправку, и меня это радовало. За целых семь дней, проведённых в тоскливом одиночестве, я успел соскучиться по работе. Не терпелось вернуться в студию и на съёмочную площадку.
Когда я в очередной раз проводил время в коридорах всё той же больницы, мне на глаза попалась подозрительно знакомая девушка. Эти тёмные волосы, голубые глаза… Откуда я её знаю? В памяти всплывали какие-то отдельные моменты, за которые можно было ухватиться, но они сразу же шли на дно. Мне никак не удавалось вспомнить, где я видел эту девушку. Может, где-нибудь на концерте? В толпе фанаток я мог запросто разглядеть её. Нет… Я видел слишком много дам во время выступлений, чтобы так хорошо запомнить внешность этой незнакомки.
Белые стены больницы освежили мою память, и я в одно мгновение вспомнил эту девушку. Вспомнил, как я был чертовски зол на весь мир, когда мы с ней встретились. Вспомнил, как некрасиво нагрубил ей лишь из-за того, что она попросила моей помощи. Да, это была та самая незнакомка, которая попросила меня прочесть надпись на двери кабинета полторы недели назад.
Она сидела на скамейке в противоположном углу коридора. Вокруг никого не было, только я и она, прямо как в тот далёкий день. Я встал со скамейки и медленно приблизился к девушке. Она подняла голову и взглянула на меня.
— Удивительно, как судьба иногда сводит двух людей вместе, правда?
— Да, наверное… — неуверенно произнесла девушка. — К чему вы сказали это?
— Просто я не ожидал увидеть вас снова. Тем более здесь.
— Но мы раньше не встречались.
Я осёкся, допустив версию, что я мог просто ошибиться. Но потом повнимательнее рассмотрел девушку. Нет, я точно не мог ошибиться. Я не смог бы перепутать её внешность с внешностью другой незнакомки.
— Вы не помните меня? — удивился я. — Даже так?
Я сделал поворот вокруг своей оси и взглянул на собеседницу сердитым взглядом.
— Как вас зовут? Вы что, из Германии? Попахивает тонким немецким юмором, а вернее, полным его отсутствием.
Девушка смотрела на меня, удивлённо хлопая глазами. Я почувствовал себя неловко. Либо она действительно не узнала меня (в чём я сильно сомневаюсь), либо она снова пытается пошутить и выставить меня полнейшим идиотом…
— Это слегка пугает меня, — сказала незнакомка тихим, но приятным голосом. — И… Я даже не знаю, что сказать.
— Вы правда не помните меня?
Она отрицательно замотала головой. В её глазах была всё та же серьёзность, что и полторы недели назад.
— Извините, — кое-как выдавил я. — Наверное, я всё-таки ошибся.
— Ничего страшного, молодой человек. Со всяким такое может случиться.
Я отошёл на пару шагов и, облокотившись на стену, принялся внимательно наблюдать за девушкой. Какая странная и интересная личность! Она была загадочной и таинственной, хотелось смотреть на неё часами, наблюдать за её действиями, следить за речью… Давно я не встречал таких людей, от которых за километр разит чем-то загадочным, даже можно сказать сказочным.
Через какое-то время моя незнакомка посмотрела на меня оживлённым взглядом и сказала:
— А всё-таки…
Но снова замолчала: из кабинета, напротив которого сидела моя таинственная незнакомка, вышла светловолосая девушка. Я опешил, когда увидел её, эта дама была просто поразительно похожа на Чарис! Я даже сначала хотел окликнуть её по имени, но вовремя осёкся. Не хотелось бы, чтобы моя незнакомка во второй раз сочла меня сумасшедшим.
— Мы можем идти, Эвелин, — сказала «Чарис».
«Значит, её зовут Эвелин», — сразу сообразил я. Эвелин… Чудесное и очень приятное на слух имя. Оно полностью характеризует своего носителя: такое же необычное и чертовски запоминающееся.
— Что сказал доктор? — спросила Эвелин, будто совсем забыв о том, что до этого хотела что-то сказать мне.
— Ничего хорошего, — выдохнула «Чарис». — Всё как обычно. Следующий визит он назначил на следующую субботу. Я буду работать, но постараюсь успеть, чтобы привезти тебя сюда. Поедем домой, мама с папой, наверное, уже заждались.
Они вдвоём двинулись вдоль коридора. Я смотрел им вслед. Походки у этих девушек были чем-то схожи, и мне в голову пришла мысль, что они сёстры. Удивительно разные, но всё-таки чем-то похожие…
Я вышел из медпункта только через час. Эмили, сделав мне укол, велела какое-то время не вставать, поэтому мне пришлось провести на кожаной кушетке добрые шестьдесят минут. Я лежал на животе, и мы с Эмили говорили. Мы даже не заметили, как за этим разговором прошло время.
— Ещё день, и мы закончим курс антибиотиков, — сказала моя медсестра, когда я собирался уходить. — Тебе становится всё лучше, и, я думаю, скоро мы с тобой расстанемся.
— С одной стороны это хорошо, с другой — не очень. Мне кажется странным, что я больше не буду видеть тебя каждый день.
— Но мы можем видеться где-нибудь ещё. Где-нибудь, только не в стенах этой больницы.
— Да… Но до этого у нас был веский повод для того, чтобы встречаться…
Я вышел из медпункта и достал из кармана розовый стикер, на котором был написан телефон Эмили. Безжалостно разорвав бумажонку, я бросил её обрывки на пол. Нет, я не позвоню Эмили, и мы больше не увидимся с ней. Я не собирался нарушать свою бесценную свободу, сковывая себя узами отношений. А я прекрасно знаю, к чему могут привести частые встречи! Нет, надо сделать шаг назад, пока не стало слишком поздно.
Сестра Эвелин буквально толкнула меня в бездонную пропасть воспоминаний. Я снова начал думать о Чарис — много думать о Чарис; и в конце концов я решил навестить её. Сейчас был конец месяца, и она как раз лежала на обследовании.
Покупая фрукты и цветы, я всё никак не мог прогнать из головы образ своей бывшей. Эти светлые волосы, привлекательные кудри, яркие, завораживающие глаза… Всё это казалось мне таким родным, таким близким, что я до сих пор не мог поверить, что мы с Чарис больше не вместе. Да, это было так. Хотя с момента нашего расставания прошло больше полугода…
Но я просто не мог понять, почему в моей душе сохранились чувства к этой девушке. Я старался убедить себя, что мы с ней больше никем друг другу не приходимся, что мы давно остыли друг к другу, что между нами больше ничего не может быть. Я мог убедить себя. Но моё сердце никого не слушало. И именно поэтому, может быть, я сторонился отношений с другими девушками: глубоко в душе я всё же хранил верность своей единственной и неповторимой Чарис.
Когда я вошёл в её палату, она сидели на кровати и читала. На ней был уютный домашний костюм, на ногах — пушистые тапочки.
— Логан… — проговорила Чарис, и на её лице просияла слабая улыбка. Она медленно закрыла книгу и отложила её в сторону.
— Привет, Чарис.
— Я не ждала, что ты приедешь.
— Почему?
Она пожала плечами.
— Ты не навещал меня уже две недели, и я подумала…
— Что? — прервал её я. — Что ты подумала?
— Что ты забыл обо мне.
Я положил на кровать пакет, до отказа набитый фруктами, соками и йогуртом, и протянул Чарис букет лилий. Она с благодарностью приняла его.
— Я был немного занят, поэтому не мог к тебе приехать.
— Что-то случилось?
— Это не стоит твоих переживаний. Сначала я был в Лондоне, потом приболел немного… Сейчас пошёл на поправку и решил навестить тебя. И вот я здесь.
— Сильно болел, милый?
Она нежно погладила мою ладонь, и я, сам не знаю почему, убрал руку. Да, я был счастлив снова видеть Чарис, но её прикосновения… Они оказывали на меня странное влияние, даже, можно сказать, делали больно. Мне хотелось чего-то большего, чем этот простой дружеский жест, но я прекрасно понимал, что это «большее» уже невозможно. И это глупое слово! “Милый”… Чарис называла меня так, когда мы с ней ещё были вместе.
— Что-то не так? — обеспокоенно поинтересовалась она.
— Нет… Всё так.
Чарис какое-то время смотрела на меня, потом её брови приподнялись вверх, и она сказала:
— Я всё поняла, Логан.
— Что ты поняла?
— У тебя кто-то появился, правда? Поэтому ты так сухо и отчуждённо относишься к моим прикосновениям, к моим словам?
Я долго молчал, не зная, что ей ответить. Если скажу «нет», Чарис может принять мой ответ в качестве какого-нибудь прозрачного намёка. Возможно, что-то изменится в наших отношениях (как бы глупо это не звучало), и тогда… Нет, в данном случае мне лучше соврать.
— Да, — ответил я через какое-то время. – Да, Чарис, ты права. У меня есть кое-кто.
Она искренне улыбнулась.
— Видишь, это не так уж и сложно, правда? Я рада, что ты нашёл свою вторую половинку.
— Да, я тоже.
— Просто мне казалось, что до этого наши отношения были какими-то напряжёнными. Мне было неуютно. Мы вроде не вместе, но мне так странно видеть тебя рядом и… не целовать тебя. Даже не обнимать.
— Я долго привыкал к одиночеству. Если честно, меня даже тошнило, когда я ужинал едой из фургона.
Чарис засмеялась, и я грустно улыбнулся. Подумать только, что делает с людьми время! Ещё вчера, казалось бы, наши отношения были такими доверительными и нежными, а сейчас мы говорим совсем как чужие друг другу люди.
— Одно осталось неизменным, — сказала она и взяла в руки букет лилий. — Ты до сих пор приносишь мне мои любимые цветы…
— Да… Знаешь, это как-то автоматически получается. По привычке. Я уже сам полюбил эти лилии.
— А твоя девушка какие цветы любит?
Я хотел было спросить, какая к чёрту девушка, но вовремя остановился.
Немного замявшись, я ответил:
— Я ещё это не выяснил. Пока что придётся покупать для неё лилии.
Скоро Чарис сказала, что ей нужно выйти. В минуты её отсутствия я стоял у окна и, наблюдая за осенним, низко висевшем солнцем, думал о наших с ней отношениях. Они были какими-то запутанными, непонятными, и чем лучше я старался понять их, всё бессмысленнее они мне казались. Всё было сложно, хотя, казалось бы, куда проще?
В дверь раздался торопливый стук, потом она распахнулась, и я услышал мужской голос:
— Дорогая, ты тут?
Это был доктор. Молодой, ещё зелёный доктор. Я посещал эту больницу полгода, но ни разу не видел здесь его. Мы с ним долгое время смотрели друг на друга уничтожающими взглядами, затем я сквозь зубы процедил:
— Чарис здесь нет.
Молодой человек вошёл в палату и прикрыл за собой дверь.
— А где же она?
— Вышла. Скоро будет.
— А вы ей кем приходитесь, позвольте узнать?
— Это так важно для её лечения?
— Это, чёрт возьми, важно для меня.
Я уже хотел ответить ему что-нибудь грубое, как в дверях появилась Чарис. Доктор, увидев её, сразу же привлёк к себе и поцеловал в щёку. Очевидно, он хотел показать, почему для него было так жизненно важно узнать, кем я прихожусь Чарис. Что ж… Это интересно.
Чарис оттолкнула от себя доктора и с опаской взглянула на меня.
— Что такое? — не понял парень и положил руку на её талию. — Почему ты отвергаешь меня, малыш?
Я чувствовал, что начинал краснеть от ярости и негодования.
— Не сейчас, Дейл. Не сейчас.
Дейл бросил на меня пылающий ненавистью взгляд, и я с вызовом поднял подбородок.
— Я его ни разу здесь не видел, — хмыкнул он. — Кто это? И что он тут делает?
— Слушай, — выдохнула Чарис и повернулась к доктору лицом. — Выйди на пару минут. Пожалуйста. Нам с ним нужно поговорить.
Дейл презрительно ухмыльнулся, но всё-таки вышел. Чарис молча взглянула на меня.
— Чёрт возьми… — проговорил я, схватившись за голову. — Лёжа один, в большом пустом доме, я тысячу раз проклинал себя, этот чёртов Лондон и эту дурацкую болезнь, потому что я не мог быть с тобой! Я забивал себя в угол мыслями о том, что ты лежишь здесь одна, скучаешь, и тебе даже некому слова сказать. Я чувствовал себя таким виноватым, что мне хотелось застрелиться! Я просто места себе найти не мог, постоянно думая о тебе и о твоём положении. Потому что если бы не я, тебя бы здесь вовсе не было!
— Логан…
— Заткнись, паршивая сука! Я ни о чём тебя не спрашиваю!
Я часто дышал и не мог прийти в себя от охватившей меня ярости. В палате было душно, я задыхался — то ли от гнева, то ли из-за плотно закрытого окна.
Чарис стояла с низко опущенной головой и еле сдерживала слёзы.
— Я думал, ты здесь страдаешь, — продолжал я, — думал, тебе плохо без меня. А у тебя уже другой! К тому же это твой лечащий врач! Что сделала с тобой жизнь! В кого ты превратилась? Признайся, ты с ним только на то время, что проведёшь в больнице? А на остальное время у тебя есть другой кавалер? Да? Да? Да?!
— О чём, ты Логан? — Голос Чарис сильно дрожал. — За кого ты меня принимаешь? ..
— Кем ты себя выставляешь? Боже, да это просто уму непостижимо!
Я большими шагами направился к двери.
— Разве есть что-то плохое в том, что я нашла своё счастье? — тихо спросила она.
— Мы с тобой были по-настоящему счастливы вдвоём. Мы с тобой! А не ты с Мавериком, не ты с Дейлом и не ты с… кого ты там ещё себе нашла?
Чарис больше не сдерживалась, она рыдала.
— Ты обвиняешь меня непонятно в чём! — говорила она сквозь слёзы. — Между нами давно ничего нет и больше никогда не будет! Ты сам сказал, что у тебя есть девушка, и я порадовалась за тебя, Логан. А ты… Почему ты не можешь просто порадоваться за меня?
— Да потому что ни черта я не рад!
— А что нужно, чтобы сделать тебя счастливым? Что? Когда я узнала, что ты нашёл свою вторую половинку, я подумала, почему я не могу быть счастливой? Меня тоже убивает наша разлука. Представь себе! И я тоже страшно мучилась все эти полгода, да! Думаешь, ты один страдаешь, Логан? Думаешь, тебе одному больно? Как бы ни так!