- Джастин…
- Мне все равно, как ты распорядишься этим героем. Пусть поступит в колледж в другом штате, не переживет нападения, получит амнезию и уедет из города навсегда. Я просто хочу, чтобы его больше не было. Все рисунки я буду делать удаленно. Свои наработки по сюжету можешь отправлять мне по электронной почте, а я в ответ буду в ответ высылать наброски.
Не считая того первого ошеломленного взгляда, Майкл больше глаз на него не поднимал, зато с большим интересом осматривался по сторонам. Джастин понимал, что интерес этот наигранный – ничего выдающегося ни в плитке, ни в керамике не было.
- Это все? – наконец, негромко спросил Майкл.
- Нет, еще кое-что. Последнее.
Услышав это, Майкл внезапно замер, весь посерел, но глаз на него так и не поднял.
- Майкл, ты не просто поебался с Брайаном, ты выебал всех нас. Ты предал собственные принципы, предал мое доверие, доверие Бена, но хуже всего то, что ты предал Брайана.
Хорошо это было или плохо, но эмоции Майкла всегда можно было считать без труда. Они отражались у него на лице, проявлялись в поступках, в словах. Он не прятал свои чувства и не пытался как-то их смягчить. Когда он влюблялся, это всем было очевидно, когда он ревновал, это тоже всем было очевидно. Если же ему было больно… больно так сильно, словно его одновременно разрывало на части и придавливало к полу, это тоже было очевидно сразу. Джастин видел, что с каждым его словом Майклу становится все хуже, что плечи его все больше и больше сгибаются под тяжестью. И все равно он не мог остановиться, не хотел останавливаться. Майкл, казалось, уже открыто истекал кровью, и все равно он не останавливался. Не мог. Да и не хотел. Позже он всерьез задумался, в кого же это он тогда превратился.
Но сейчас, сейчас ему на все это было совершенно наплевать (насрать-поебать). Ему тоже было больно! Ему было очень больно, а перед ним стоял человек, который эту боль причинил. Единственный, кому он мог сделать больно в ответ.
- Друг, лучший друг, никогда не станет разрушать твои отношения. Он не станет стучать на тебя твоему любовнику у тебя за спиной и уж точно не воспользуется твоей слабостью, чтобы затащить тебя в постель. И какие бы оправдания ты сейчас себе ни придумывал, знай – все это чушь собачья. В шоу Брайана и Майки именно ты был экспертом во всем, что касается чувств и отношений. Он ждал, что ты будешь обозначать границы, ты будешь соблюдать правила. А ты его предал.
Глаза Майкла покраснели и опасно заблестели, но слезы так и не показались. Наверное, еще пара секунд, и это бы все-таки произошло, они бы прыснули и потекли по щекам. Но тут у Джастина в животе появилось какое-то жгучее ощущение, словно откуда-то изнутри к горлу подступала кислота, и он все же смог остановиться. Осекся, развернулся и пошел прочь из туалета.
Кажется, это был стыд. А, впрочем, может быть просто изжога. Кто мог сказать наверняка?
========== Глава 4 ==========
Шагая рядом с Джастином по улице, Дафни постоянно как-то подозрительно на него посматривала. Она вроде бы на время прикусила язычок, но Джастин понимал, что эта ее преисполненная сочувствия тактичная ипостась в любой момент может выключиться, и тогда она тут же примется выдавать все сентенции, которые до сих пор так старательно держала при себе.
Пять…
Четыре…
- Должно быть, он страшно взбесился, когда узнал, что ты вот так просто взял и ушел, ничего ему не сказав. Во что я, между прочим, до сих пор не могу поверить.
Черт, не успел досчитать!
- Ну сам подумай, вернуться домой и обнаружить что ты просто съехал? Ни записки, ничего не оставил?
Джастин пожал плечами и сунул руки в карманы куртки. Он любил Дафни и все такое, но при этом отдавал себе отчет, что может всерьез ее возненавидеть, если она продолжит гнуть эту линию.
Ну ладно, о’кей. Он признавал, что это чертовски трусливо – заканчивать отношения (это ведь были отношения?) вот так, просто избегая любых дальнейших контактов с … со вторым участником отношений. «Бывший» - какое-то дурацкое слово. Это правда. И да, он был бы страшно (рассержен-разгневан-разъярен-преисполнен негодования) расстроен, если бы так поступили с ним самим. И да, это было трусливо и лицемерно. И окажись он сам на месте Брайана, он бы никогда такого не простил, как бы перед ним ни оправдывались. Но! В свою защиту он мог сказать вот что. Брайан не приложил ни малейшего усилия, чтобы выяснить, что происходит. Даже не попытался хоть как-то, мимоходом, навести справки. Да и вообще изначально-то он был во всем виноват.
Сначала Майкл. Потом Вермонт. Теперь он не звонит…
Может, это и не оправдывало его омерзительно трусливого поведения… Но блин! Как-то ждешь что человеку, с которым ты состоишь в отношениях, будет в такой ситуации не совсем уж по фигу. А раз Брайан даже не попытался с ним связаться, значит, все заведомо было кончено. И телефонный звонок ничего бы не изменил.
Он не виноват в том, что так получилось. И Дафни может оставить свои мамочкины наставления при себе.
- Джастин, ты и правда дерьмово поступил, - Дафни, к несчастью, словно подслушивала его мысли.
Нет, он ее точно когда-нибудь возненавидит!
- Слушай, это ты мне посоветовала поехать в Вермонт.
Он приложил столько усилий, чтобы эта реплика не прозвучала как оправдание, что тон получился какой-то скучающе-безразличный.
Он устал. У него болела голова. Каникулы закончились, снова нужно было ходить в институт… А он так и не придумал, как ему разрулить ситуацию с Брайаном. Ну да, теперь он про себя называл это «ситуацией», в какой-то момент это приобрело такой статус. Довольно застойная ситуация – но все-таки ситуация.
- Ага, - кивнула Дафни, - но я думала, что «предупреди его, что уезжаешь» тут как бы подразумевается.
- Видимо, нет.
- А по мне – так да. Должно было подразумеваться.
Он неохотно пожал плечами.
- Ну так и что он? – настойчиво спросила Дафни.
- Что он?
- Взбесился?
С того дня, как Джастин вернулся из Вермонта, у них с Брайаном состоялся только один разговор. Единственный. И инициировал его сам Джастин. Все продлилось примерно секунд тридцать. Джастин за это время выпалил вкратце самую суть своего решения, а Брайан ответил: «Хорошо». («Хорошо» – отлично, да? Их отношения горят синим пламенем, а он, блядь, говорит «хорошо!») А затем они оба пришли к выводу, что самым разумным и целесообразным в данной ситуации будет повесить трубку. Взбесился ли Брайан? Да кто, блядь, его поймет? Уж точно не Джастин.
- Да кто, блядь, поймет Брайана?
Ему больше не хотелось об этом говорить.
- Ты раньше понимал.
Дафни зашагала быстрее, чтобы угнаться за ним. Оказывается, он незаметно ускорил темп.
- Ну, да…
Джастин пожал плечами, поплотнее запахнул куртку и постарался закопаться в нее по самые уши. Этакая черепаха, прячущаяся в свой панцирь - спина сгорблена, плечи опущены.
- Но я же не просто исчез. Я позвонил ему, сказал, что вернулся, и что пока немного поживу у тебя.
Он не знал, стоит ли говорить о том, что тогда пришло ему на ум, но грудную клетку словно что-то сдавило, и он все же выпалил:
- По-моему, у него кто-то был.
- Вау, - отозвалась Дафни. Это был ее способ выразить сочувствие. «Вау» не в смысле «как круто», а «вау» в смысле – « хуево, ничего не скажешь». – Но ты его спросишь?
- А смысл? Он все равно мне не ответит. Да я и знать не хочу. Взбесился – ну и пусть идет на хуй. Это я тут должен беситься. Это я имею право прийти в состояние неконтролируемого всепоглощающего бешенства. И остаться в нем навсегда.
Это уж, блядь, совершенно точно. Если бы Брайану хоть немного было до него дело, он бы сейчас молил о прощении, твердил, что готов целовать землю, по которой Джастин ходит, и сетовал на свою ужасную ошибку.
Ну ладно, нет, конечно. Но любая реакция была бы лучше этого нелепого молчания.
- Нет, я про то, был ли там с ним кто-нибудь. Ты его спросишь?
- Ответ тот же.
Дафни через силу улыбнулась, прикидываясь, будто не понимает, как мала вероятность того, что Брайан признается в чем-то, в чем признаваться не хочет.
- Ммм… То есть, из этого следует, что это ты тут имеешь право приглашать кого-то к себе? Джастин, стремление к беспорядочным половым связям – это всего лишь защитный механизм. Это ничему не поможет и принесет тебе только боль. Лучше заведи кота.
Он решил подыграть ей:
- Оу, спасибо, доктор Чандерс.
Дафни улыбнулась, и дальше они некоторое время шли молча.
Что-то подсказывало ему, что вообще-то к этому моменту он уже должен был бы со всем разобраться. Как говорила Дебби: «Не хочешь срать, не мучай жопу». Прошло уже больше месяца, а он все это время только и делал, что… старался избежать ненужных переживаний. В его жизни и без того хватало всякого дерьма, которого избежать было невозможно.
Это было просто несправедливо! Стоило ему прийти хоть к какому-то решению, как сзади тут же подкрадывалась реальность, сердце принималось твердить одно, разум – другое, и его словно разрывало на части.
С самого первого дня, с самой первой их встречи не было ни одной секунды, чтобы он не любил Брайана. Довольно часто бывало, что тот не особенно ему нравился, но даже и в такие моменты он его любил. Он и сейчас его любил. Наверное, это что-то да значило? И он вообще не мог себе представить, каково это – жить без Брайана. Это, наверное, тоже что-то да значило? А ведь если ты любишь кого-то, ты же вроде как не уходишь от него, не перестаешь бороться. Что бы он ни сделал, ты не можешь вот так вот… просто взять и уйти?
А потом он вспоминал, нет, не вспоминал, представлял себе их вместе. Слышал голос Майкла… Это было больно. Так больно, словно у него на живую выдирали какой-то жизненно важный орган. И это, вероятно, тоже что-то да значило.
Он так устал от постоянных сомнений.
Так устал от того, что ему каждую минуту хотелось разреветься.
Он так устал. Точка.
- Эй, смотри какой симпатичный!
Джастин поднял глаза и впервые с той минуты, как они с Дафни встретились, чтобы вместе пообедать, преисполнился к ней благодарности за начало разговора. Он даже не заметил, что они остановились, и скрипичной музыки, раздававшейся с противоположной стороны улицы, не услышал тоже. Дафни же меж тем с большим интересом разглядывала уличного музыканта.
Знакомый брюнет увлеченно водил смычком по струнам, порождая звуки, складывавшиеся в печальную мелодию. Прикрыв глаза, он словно бы всем телом отдавался музыке, следовал за взлетами и падениями мелодии. Щеки раскраснелись, черные кудри прилипли к взмокшему от пота лбу. Итан Голд представлял собой всю ту же убийственную комбинацию любовного томления и надломленной страсти. Очаровательный, талантливый, милый, скрывающий застенчивость под отвратительным высокомерием…
В день, когда они встретились, он сразу понял, что Итан может стать началом чего-то ужасного. Не так часто твой внутренний датчик посылает тебе предупреждение об опасности уровня 20 по двадцатибальной шкале. С первого его слова, с первой усмешки Джастин понял, что Итан может быть опасен.
Потому что…
Потому что отношения с ним были бы так головокружительно… просты. Это было заманчиво.
В его поведении было что-то такое – а ля Брайан Кинни. Будто бы к черному кофе добавили немного сахара и сливок. То же обаяние, то же высокомерие, то же почти маниакальное внимание к деталям, то же волнами исходящее от него напряжение – только все это было облечено в пилюлю, которую проще было бы проглотить.
Мда, очень заманчиво. Даже сейчас.
- Только посмотри, какие красивые у него глаза!
Джастин в ответ закатил свои собственные.
- Дафни, мало того, что он стоит к нам спиной, так между нами еще и как минимум двадцать футов. Как ты отсюда можешь разглядеть его глаза?
- Ну, может, я немного додумываю. И все равно я уверена, что они красивые.
- Нормальные они.
Дафни тут же принялась засыпать его вопросами:
- Откуда ты знаешь? Ты что, с ним знаком? Ох, да что это я, конечно, ты с ним знаком. Ты же у нас мистер Душа Компании. Он, наверное, тоже гей, да? Я сразу так и подумала.
Он же почти не слышал, что она там болтала, погрузившись в воспоминания.
Был день его рождения. Брайан тогда повязал ему галстук, как будто бы признавая важность этого дня. И тут же опроверг собственные действия, отправив его прямо в лапы к втрое разбавленной версии самого себя.
Нет, это несправедливо. Ни по отношению к Брайану, ни по отношению к Итану. Да и вообще дело не в Итане Голде. И даже не в Майкле Новотны. Черт его побери, если он сам уже понимает, в чем дело.
- Мы учимся в одном институте. Он — тот самый музыкант, на чей концерт Линдси и Мелани водили меня в мой день рождения.
- Ой, круто! И как все прошло?
- Здорово. Я подошел к нему после выступления, и он показался мне очень… самоуверенным. Меня это как бы немного обескуражило.
А вот и неправда. Это было волнующе. Это было захватывающе. В тот вечер он впервые за долгое время заигрывал с парнем без намерения в ближайшее время затащить его в постель. Просто приятный ни к чему не обязывающий флирт. Но Дафни всего этого знать было не обязательно.
- Я думала, тебе нравится самоуверенность, - ухмыльнулась она, прекрасно зная, что права.
Вот они – недостатки многолетней дружбы.
- Так и есть, - признал он. - Это сексуально. Но он так активно пытался меня склеить, что еще чуть-чуть – и зрители получили бы за свои деньги немного не то шоу, на которое рассчитывали.
Дафни рассмеялась и бросила:
- Ладно, мне пора на биологию.
- Ага, давай, счастливо.
Он снова бросил взгляд на Итана. Тот, кажется, полностью растворился в музыке.
Мда, это, конечно, было заманчиво…
Но не очень.
- Даф, погоди! Я с тобой пройдусь.
- Уверен?
- Угу. Все равно ничего более интересного не предвидится.
***
Выходные он провел, нежась в состоянии миролюбивого спокойствия, вызванного нехилой дозой травы. Интуиция подсказывала, что без марихуаны ему в такое состояние никак не прийти. На вторник у него была назначена сдача проекта, над которым он пока еще даже не начал работать. На среду назначен был экзамен, к которому он пока еще даже не начал готовиться. И все же эти соображения не перевесили его настойчивой потребности накуриться.
Наверное, пора было уже перестать притворяться больным и пропускать смены в кафе. Нищим выбирать не приходится. Однако его хрупкое эмоциональное равновесие могло бы и не пережить столкновения… с кем-нибудь.
Что же делать? Что делать?
Однажды, угощаясь фруктовыми колечками в ягодном йогурте и водкой, они с Дафни все же заговорили о том, что ему негде жить.
- Можешь остаться здесь, - радостно предложила она.
Выражение лица у нее при этом было такое, будто она представляла себе их будущую совместную жизнь как одну сплошную пижамную вечеринку. Ах, как здорово! Они будут сплетничать и хихикать ночи напролет, попивая горячий шоколад с крошечными зефирками. По утрам станут по очереди готовить друг другу завтрак и обсуждать, какое безумное приключение им устроить себе сегодня. Вот какое-то такое совместное будущее они и представляли себе в свои двенадцать, когда в их жизни еще не появились такие вещи, как бойфренды (а так же счета, потребность в личном пространстве и потенциальные нервные срывы).
Вместо ответа Джастин обвел многозначительным взглядом ее маленькую (крошечную-тесную-узкую-душную) квартирку.
- Ну ладно, ладно, не можешь, - сдалась Дафни.
- Если только ты не вышвырнешь вон своих соседок, - любезно предложил Джастин.
Дафни, наморщив лоб, обдумала это предложение.
- А как мы будем платить за квартиру?
- Ты половину, и я половину.
- Да у тебя же работы нет.
- Есть. Я работаю в кафе.
- К тому времени, как ты, наконец, перестанешь сидеть на жопе ровно и притащишься туда, тебя оттуда уже уволят.