До дома они едут в гробовой тишине. Джон сердито сверлит взглядом Шерлока продолжающего что-то отправлять со своего блэкберри. В воздухе витает почти осязаемое напряжение, которое рассеивается только к вечеру, когда Джон готовит на ужин ризотто и почти заставляет Шерлока поесть хоть немного. С чаем они перебираются в гостиную. Джон открывает ноутбук, Шерлок раскладывает перед собой бумаги. В привычной и уютной тишине, под потрескивание поленьев в камине, они проводят остаток вечера. Где-то в одиннадцать Джон начинает зевать, ощущая, как тяжелеют веки. В конце концов, он просто закрывает крышку ноутбука и поднимается, потягиваясь, футболка задирается. Джон замечает мерцающий взгляд Шерлока из-за папки с какими-то документами и улыбается ему немного неуверенно.
- Пожалуй, мое время вышло. Спокойной ночи, Шерлок.
Шерлок все еще смотрит на него, не отвечая, и Джон начинает чувствовать себя глупо. Он разворачивается, чтобы уйти к себе, когда его останавливает тихий голос Шерлока.
- Стой, Джон… - Джон замирает, но не оборачивается, ожидая, что скажет Шерлок. – Я думаю… - он прочищает горло. – Чтобы Майкрофт ничего не заподозрил… - начинает он сначала. – Мне кажется… мы должны спать вместе.
- Что? – Джон едва не подпрыгивает на месте и оборачивается к Шерлоку возмущенно. – Мне не послышалось? Мы должны спать вместе? – щеки почти мгновенно покрываются некрасивыми пятнами смущения.
- Ты меня не так понял, - поспешно встает с дивана Шерлок, роняя бумаги и подходя к Джону, чтобы заглянуть ему в глаза: - Я имею в виду, мы должны спать в одной комнате. Помнишь, что сказал Майкрофт сегодня утром? – Джон отлично помнит. – Ну вот, чтобы не было сомнений в нашей искренности… - Джон все еще изумленно молчит, и Шерлок переходит в наступление: - Да что такого-то? Кровать у меня большая, тебе одна половина, мне другая – мы там даже не найдем друг друга, заблудимся. Майкрофт, между прочим, может и завтра заявиться, и послезавтра, ты его знаешь…
- Ладно, - прерывает словесный поток Джон, - убедил. Я все понял. Схожу за пижамой, - и почти сбегает к себе, оставляя Шерлока одного посреди гостиной.
Сердце счастливо ухает в предвкушении ночной близости с Шерлоком. Ну и пусть все фиктивно и не на самом деле, Джон может порадоваться и малости, в виде случайных касаний, жестов и взглядов. Будучи бетой, он привык довольствоваться тем, что есть здесь и сейчас, стараясь не задумываться о последствиях и завтрашнем дне.
Он спускается сверху уже в пижаме, готовый ко сну, когда Шерлок окидывает его напряженным взглядом из-за открытого ноутбука.
- Надо будет перенести завтра твои вещи, - говорит он спокойно, словно о чем-то само собой разумеющемся, - я освобожу часть шкафа.
Джон на мгновение замирает, задумываясь о том, что он пока еще не дал согласие полностью переехать в спальню Шерлока, но, раз уж дело в таком вездесущем Майкрофте, возможно, подобная перестраховка имеет под собой смысл, и тогда кивает, соглашаясь.
Спальня Шерлока больше его, и кровать больше, и шкаф больше, и даже две прикроватные тумбочки с ночниками есть. Правда они завалены документами Шерлока и всяким криминальным хламом, но Джон уверен, что сможет отвоевать себе личное пространство в этом хаосе. Пока же спать. Джон не знает, с какой стороны спит Шерлок. А может быть, он спит посередине. В конце концов, без высказанных вслух пожеланий, он может выбрать любую. Джон садится на кровать со стороны окна и некоторое время просто успокаивает участившееся дыхание. Неплохо было бы выпить снотворного, но проходить через гостиную за аптечкой, где все еще работает Шерлок, не хочется. Джон устало осматривается – его визиты в комнату Шерлока редки, чтобы не проявить интерес к окружающей обстановке. В ней меньше, чем во всей остальной квартире, видна индивидуальность Шерлока. Возможно потому, что он сюда приходит лишь переодеться и поспать, а спит довольно редко и чаще предпочитает диван. Похоже, сейчас сыграет тот же фактор – Шерлок появится в спальне где-нибудь дня через три, и чаще они будут видеться на кухне и в гостиной. Действительно, от перемены мест слагаемых сумма не меняется, как и их отношения. Джон вздыхает и все же забирается под одеяло, хранящее запах Шерлока, зарывается лицом в подушку и закрывает глаза. Сегодня был долгий и трудный день, завтра придется рано вставать. Сон подбирается издалека, словно пугливый зверек, который готов в любую минуту рвануть в сторону и притаиться, но Джон, кажется, начинает его приручать, протянув ладонь с орешками вперед. И уже тогда, когда глупый зверек почти ест с руки, а мозг Джона постепенно окутывает дрема, скрипит дверь, а через мгновение с другой стороны кровати прогибается матрас. Джон распахивает глаза, наблюдая за тем, как зверек улепетывает, задрав хвост, а затем быстро зажмуривается – лучше не давать Шерлоку дополнительный козырь в этой непонятной игре. Но спать Джону уже и не хочется. Какой может быть сон рядом с Шерлоком? Эти мгновения рядом нужно запомнить и сохранить в памяти на всю оставшуюся жизнь, чтоб было о чем вспомнить потом, когда все закончится. Шерлок ложится на бок, лицом к Джону, это Джон чувствует каким-то непонятным образом, но боится открыть глаза и убедиться в своей правоте. Так они и лежат, слушая дыхание друг друга и не решаясь заговорить. Джон думает о том, что даже на таком расстоянии ощущает тепло, исходящее от Шерлока, его запах, его ауру, сильную, яркую, невероятно притягательную. Джону очень хочется протянуть руку и коснуться лица Шерлока, но, конечно, он этого не делает, лишь сильнее вжимается в подушку. Лежать с Шерлоком в одной кровати – невыносимое наслаждение и в то же время невыносимая пытка. Сможет ли он пережить подобное? Джон не знает. Он лежит и думает об этом, пока сон все же не одолевает, подкравшись незаметно со спины. Этой ночью ему не снятся кошмары, к которым он привык после Афганистана, в кои-то веки он высыпается, а когда открывает утром глаза, первое, что видит, это спящего на его груди Шерлока, обхватившего Джона своими длинными конечностями. Джон блаженно нежится в его невольных объятиях, из которых приходится неохотно выбираться, чтобы не опоздать на работу. Шерлок остается в кровати один, умильно посапывающий, как маленький ребенок. Джону хочется поцеловать его в макушку, но он сдерживается и сбегает в ванную. Впереди трудный рабочий день.
На работу Джон приходит в приподнятом настроении. Не то, чтобы он был в восторге от идеи Шерлока на счет общей спальни, скорее она пугает, Джон и так слишком зациклен на друге, чтобы совсем раствориться в нем, что неминуемо повлечет за собой столь близкое во всех смыслах соседство. Но сопротивляться желанию Шерлока и своему собственному желанию Джон не хочет и не может, а потому просто плывет по течению. Медсестра еще не пришла, и до начала приема у Джона есть минут пять. Переодевшись, он открывает окно, проветрить кабинет, и выходит, чтобы сдать медкарты, оставшиеся со вчерашнего дня на столе (обязанность медсестры, которая вчера, похоже, об этом просто забыла). Дойти до приемного отделения занимает две минуты, и всего несколько секунд, чтобы понять, что происходит. За дверями из небьющегося пластика прячутся две медсестры с перепуганными глазами. Крики, грохот падающей мебели и бьющегося стекла говорят о том, что приемный покой громят. Взмыленный медбрат со шприцем в руке едва не проскакивает мимо Джона, который ловко тормозит его рукой, ухватив за ворот халата. Мальчишка совсем молодой и неопытный, к тому же без навыков применения физической силы к буйным пациентам. Джон не может позволить ему подставиться.
- Доктор Ватсон, - выдыхает мальчишка с облегчением, - как хорошо, что вы здесь! – его дикий взгляд обретает ясность и понимание.
- Что там? – Джон хмурится. – Четко и кратко! – он отдает команды, как когда-то на войне, и как же сладко вернуться к прежнему статусу и условиям окружающей среды.
- Пересменка. Врачей нет. Пациент пришел с улицы, сказал, голова болит, а потом все громить начал, на Лиззи кидаться. Охранника ножом, - мальчишка (Джон никак не может вспомнить его имени) сглатывает и часто моргает.
- В шприце?.. – Джон протягивает руку и вытаскивает из стиснутых пальцев шприц, медбрат называет транквилизатор. – Молодец, - Джон кивает, - все правильно. Кто-то еще из персонала там остался? – Джон косится на дверь, из-за которой доносятся звуки погрома.
- Только раненый охранник, - отвечает мальчишка, - остальные успели убежать.
- Хорошо, - кивает Джон, - значит, сделаем так. Я сейчас туда зайду, а ты слушай внимательно. Как только позову, ты войдешь и сделаешь ему укол. Все ясно? – мальчишка опять кивает. – Только когда я позову, - напоминает Джон, после чего отдает шприц и решительно входит в приемный покой, плотно закрыв за собой дверь.
Потенциальным пациентом психо-неврологического диспансера оказывается здоровый детина в джинсах и безрукавке (как он в таком виде дошел до больницы, на улице же зима?!), с перекачанными мышцами, покрытый татуировками с восточным сюжетом на видимых участках тела, вплоть до бритого затылка, и совершенно детским обиженным выражением лица. Почти все вертикально стоявшее ранее теперь грудой поломанных вещей валяется на полу, а детина продолжает кружить по помещению, блуждая бессмысленным взглядом добрых голубых глаз в непонятном поиске. Джон не дает ни ему, ни себе времени, чтобы собраться с мыслями, а действует быстро, согласно ранее сложившемуся в голове плану, отринув первобытное чувство страха и наслаждаясь приливом адреналина. Он стремительно подлетает к детине, который, уловив краем глаза движение, уже разворачивается, чтобы дать отпор, и начинает размахивать зажатым в кулаке ножом. Джон воплощает в действии то, чему его научили в армии: захват цели и ее обезвреживание путем мгновенной атаки и неожиданного обманного маневра. Джон почти победил, ухватившись за руку детины, чтобы заломить ее и выбить нож, когда тот другой рукой, взметнувшейся вверх с блеснувшим в свете люминесцентной лампы внушительным осколком стекла, в последней безумной попытке вырваться, острым концом пытается полоснуть по горлу доктора. Джон чуть отклоняется в последний момент, и лишь поэтому из горла сейчас не хлещет кровь, а только сочится, капая за ворот форменной куртки. Джон все же завершает маневр, наваливаясь на здоровяка и удерживая его в зафиксированном положении, выбивая и осколок стекла, и нож. Удерживать детину сложно, притом, что рост и весовые категории у них разные, но Джон сильнее, кроме того, в крови бурлит еще адреналин и возбуждение, и поэтому он пока держится.
- Транквилизатор! – хрипит в сторону двери, которая тут же распахивается, а влетевший перепуганный мальчишка с размаху вкалывает укол в предплечье детины.
Тот почти мгновенно оседает в руках Джона, словно превращаясь в лимонное желе. В это же время в дверь врывается парочка охранников, а за ними дежурный доктор со шприцом в руке, но Джон на это уже не отвлекается, разжимая руки. Он коротко кивает мальчишке:
- Расскажи им, что вколол, - Джон тихонько отстраняется от детины и направляется к раненому охраннику, бесформенной кучей копошащемуся в углу, но его опережает наконец объявившийся дежурный доктор, и Джон с облегчением меняет траекторию, потихоньку ретируясь к себе – он опаздывает на прием.
В кабинете Джон заклеивает пластырем царапину на горле, замывает кровь на куртке и с помощью подоспевшей медсестры кое-как просушивает ее под феном. Прием начинается с запозданием. Из-за всех утренних событий Джон забывает про кольцо на пальце. Он собирался снять его на работе, чтобы не возбуждать лишних вопросов, от которых теперь отвертеться не удается: и медсестра, и заглянувший поблагодарить доктор, в чье дежурство случилось утреннее представление, и даже главный с нескрываемым любопытством интересуются его происхождением, а новость об обручении с альфой приводит всех в непонятное возбуждение. Джон морщится, но сдерживается, сохраняя невозмутимость. Так, в глупых разговорах зачастивших с визитами коллег, проходит день, завершающийся банальной простудой, с чем приходится повозиться, потому что у заболевшей девочки сломана рука. Когда Джон почти закончил, дверь практически слетает с петель и в кабинет врывается взъерошенный и какой-то ощетинившийся Шерлок. В его глазах плещется непонятный страх. Он отыскивает взглядом Джона, едва успевшего снять стетоскоп, и смотрит на него так, что тот чувствует себя очень неуютно. Глаза Шерлока постепенно становятся злыми, и он начинает источать ярость, которая расплывается по кабинету густым энергетическим маревом. Маленькая девочка-бета испуганно пищит, вжимаясь в стул, медсестра Кэрри прикрывается медицинской картой, и только Джон, наученный годом жизни рядом с этим гениальным альфой, лишь скованно ежится и сердито поджимает губы. Давно Шерлок не выходил из себя столь… разрушающе для окружающих. Нужно избавиться от посторонних. Джон поспешно сует девочке в руки конфету и выпроваживает ее в коридор, протягивая рецепт с назначениями и рекомендациями. Девочка с готовностью сбегает, даже не попрощавшись. Затем Джон поворачивается к Кэрри:
- Спасибо, думаю, ты можешь идти домой. Время приема все равно вышло. Только отнеси медкарты в регистратуру.
Кэрри кивает, поспешно хватает стопку медкарт и почти убегает, за километр обходя застывшую посреди кабинета злобную фигуру Шерлока. Когда они остаются одни, Джон наконец дает себе волю и сердито смотрит на друга:
- Какого черта ты творишь, Шерлок? Здесь больница, а не спортивный зал, где вы, альфы, снимаете напряжение. Утихомирь свои эмоции! А то скоро случится массовый исход больных. Что случилось, в конце концов?
Шерлок все еще молчит, сжимая и разжимая кулаки, раздувая ноздри и сверля Джона непонятным яростным взглядом, но наконец все же глухо, сквозь едва слышное рычание, произносит:
- Ты должен уволиться.
- Что? – Джон едва не кричит, потому что услышать подобное от Шерлока, который сроду никогда не вмешивался в его жизнь, кажется равносильным падению метеорита где-нибудь недалеко от Лондона. – С чего бы мне увольняться? Знаешь ли, врачу-бете не так легко найти работу по специальности, как любому другому врачу. Я своей дорожу вообще-то…
- Она не безопасна, - резко прерывает его Шерлок, - ты мог сегодня умереть.
- Да с чего ты… - Джон осекается. – Как ты узнал? Хотя, о чем это я… - он выглядит удивленным и слегка обескураженным.
- Кое-что услышал в холле, а остальное рассказал ты сам, - Шерлок все еще злится.
- Ну да, - задумчиво кивает Джон, остывая, - пластырь на горле, следы замытой крови на воротнике…
- Сбитые костяшки, осколки стекла на штанах, царапины… - подхватывает Шерлок. – Джон, ты хоть понимаешь, что мог сегодня умереть? – в его голосе опять звенит ярость.
- Господи, Шерлок, - вновь начинает заводиться и Джон, - да что с того? Бегая за тобой, я всякий раз могу умереть…
- Там твою спину прикрываю я, - в запальчивости возражает Шерлок, - а здесь я не могу находиться рядом постоянно.
- И не надо, - кричит Джон, - я сам могу за себя постоять. Я войну прошел, если ты вдруг забыл…
- А если с тобой что случится? – кричит в ответ Шерлок.
- Ну, случится, так случится, - Джон чувствует, как в груди закипает бешенство – он редко выходит из себя, и сегодня как раз тот самый случай, - похоронишь меня с почестями и британским флагом на гробе. Медали завещаю тебе, на похоронах всем налить пиво… - и осекается, поймав взгляд Шерлока, полный ужаса и боли. – Что? – он отступает от энергетики, которая исходит сейчас от Шерлока, словно обратная, отталкивающая сторона магнита.
- Обо мне ты подумал? – тихо спрашивает его Шерлок. – Что будет со мной, если ты погибнешь?
И Джон замолкает, на минуту представив, как будет себя чувствовать, окажись он сам перед фактом гибели Шерлока. Поежившись, делает шаг к Шерлоку, вторгаясь в его личное пространство, и осторожно берет друга за руку.