Слишком все ужасно. И это – из-за меня.
Смерть – это не потеря. Смерть – это гораздо глубже.
========== Глава 4. ==========
Стив подхватывает меня на руки. Я трясусь от рыданий. Слышу приглушенный голос Вендетты «Что случилось?», и уверенный, сиплый голос Алекса «Джули покончила с собой у нее на глазах».
Больше я не в состоянии что-то слышать. Я ложусь и отключаюсь от бессилия. Просыпаюсь глубокой ночью. На полу, рядом с кроватью, лежит Стив. Он перетащил туда подушку и одеяло. Я шевельнусь – он проснется. Стив доверяет слуху больше, чем чему-либо еще.
Я не прекращаю думать о Джули. Я кидаюсь в себя обвинениями и пытаюсь не заплакать до самого утра. Как только всходит солнце, я чувствую что-то еще, кроме боли, одиночества, обиды. Я чувствую какую-то надежду. Время – шесть утра. Мы все устали, а если я сейчас встану, то Стив проснется. Я закрываю глаза и понимаю, насколько я опять устала.
Проснувшись во второй раз, я не обнаруживаю Стива. На кухне слышен звон посуды, но не голоса. Я встаю с кровати и иду к остальным. Проходя мимо зеркала, я замечаю, что выгляжу ужасно: волосы, свалявшиеся в грязи, лицо, перепачканное чуть меньше рук. Глаза, опухшие от слез и усталости и пальцы – о боже – в крови и грязи. В ее крови.
Как только я появляюсь на пороге кухни, все смотрят на меня. Никто не говорит ни слова.
— Лори, — мягко говорит Алекс, — у Джули нет сестры.
Я выдыхаю и прослоняюсь к стене.
— Что?
Он не отвечает. Я спускаюсь вниз и захожу в спальню, где жила Джули. Кровать, заправленная мягким пледом, ее запах в воздухе… и стопка тетрадных листов на столе.
Я просматриваю каждый.
День 1.
Кажется, я нашла причину, чтобы жить. Хотя, я в замешательстве.
Меня изнасиловали. Меня пырнули ножом. Я живу у людей, которые находятся в розыске. А еще, Глория меня ненавидит.
1\7. Осталось 6 дней.
День 2.
Врать про то, что ты кому-то нужна – глупо. Но это единственный выход. Глория все-таки дает мне надежду, если она нашла смысл жизни в этих ребятах, то и я найду. Хотя времени у меня чрезвычайно мало.
2\7. Осталось 5 дней.
День 3.
Честно скажу, искать смысл жизни в тех, кому ты безразлична – дело гиблое.
Вендетта вроде бы мила со мной. Музыканты тоже. О большем я не хочу писать. Все равно это – бесполезно.
3\7. Осталось 4 дня.
День 4.
О, пора забыть о поисках чего-то. Мне больше интересно, как это будет?
Таблетки? Машина? Многоэтажный дом?
Машина, скорей всего. Я хочу сделать это на глазах у кого-либо. Дурные мысли в дурной голове.
4\7. Осталось 3 дня.
День 5.
Мне становится страшно. Я дала себе неделю. И я думала, что за эту неделю я полюблю жизнь.
Едва ли это правда. Я постоянно повторяю себе «У меня нет родителей. Меня изнасиловали. Пырнули ножом. У меня больное сердце. Меня ненавидят». Честно? Легче не становится.
5\7. Осталось 2 дня.
День 6.
Интересно, что они будут чувствовать после моей смерти? Облегчение? Отчаянье?
Надеюсь, ничего. Не хочу, чтобы меня жалели.
6\7. Остался один день.
День 7. Писать в темноте – не очень. Когда найдут эти листы? И найдут ли их вообще? Если так, пусть их сожгут. Интересно, что почувствует Райан? Боже, бедный, ему же придется смотреть, как меня закапывают. Впрочем, мне уже все равно. Я не знала, что неделя может пролететь так быстро.
7\7. Сегодня.
Крупная слеза катится по щеке и разбивается о стол. Она ставила себя на счетчик. Она – это я. Я, которая не смогла найти смысл жизни. Руки дрожат, а сознание помутнено.
— Стив! — сипло кричу я, отчего горло начинает болеть.
Он прибегает, чуть не упав на лестнице.
— Что?
Я даю ему листки, молча утирая слезы. В комнату забегают все остальные. Они так же читают записи.
— Она тоже ставила себя на счетчик, — говорю я, проглатывая половину слов.
— Что значит «тоже»? — Стив откладывает листки.
Я смотрю на Алекса. Он закусывает нижнюю губу.
— Я дала себе 50 дней, — наконец говорю я, — но, встретив вас, передумала.
Стив вдыхает через рот и закрывает лицо руками.
— Почему я все узнаю последним?
— Вообще-то, — Зак подает голос, — никто из нас тут не знал.
Алекс еле заметно мне кивает.
— Успокаивает, — соглашается Стив.
Мы с Вендеттой готовим ужин. Впервые за долгое время у нас по-настоящему домашняя обстановка. Где-то в гостиной шумит телевизор, и его перекрикивают музыканты и Зак.
— Если бы я была мила с ней, она бы все равно умерла? — спрашиваю я, ставя мясо в духовку.
— Она была ходячим мертвецом, Лори, — Вена не смотрит на меня, — все, кто способен на самоубийство – уже мертвы.
Я сглатываю. Посматриваю на настенный календарь – уже третье декабря. Надеюсь, совсем скоро у нас дома станет так же уютно, как было в каком-то далеком моем детстве.
На кухню влетают парни. Зак заваривает чай, а музыканты устраиваются на стульях.
— Послушайте, — просит Алекс.
Стив начинает играть на гитаре, а Алекс петь. Закончив свой мини-концерт на теплой кухне, они улыбаются.
— Недурно, — говорит Вена, обнимая Зака.
— Недурно? Да это шикарно! — я смеюсь.
И вся мужская часть населения этого дома мигом исчезает. Я чувствую себя маленькой девочкой. Порой людям кажется, что такие, как мы не могут этого чувствовать.
Они думают, что те, за кем гоняется полиция, не могут сидеть на теплой кухне и слушать своих друзей, которые играют на гитаре.
Они думают, что если мы употребляем наркотики, то нам не понравится лежать на деревянном настиле, который нагрет солнцем.
Как бы хотелось им всем сказать «Мы лишь живем. Мы не лишены сердца».
Я отпускаю Джули с каждой секундой. «Она – ходячий мертвец». Ее не спасти.
Но порой я думаю: «А если и правда так, то есть шанс спасти кого-то из нас?» и в следующую секунду понимаю: нет у нас никаких шансов. Мы – пробники судьбы, но у нас отличная жизнь.
У таких людей, как мы, сломлены жизни, судьбы и руки. Но сами мы не сломлены.
Мы выносим еду в гостиную в тарелках. Алекс зажигает сигарету, но Вена его останавливает.
— Курить только на улице!
— Ты зверь, — умозаключает он и накидывает толстовку.
Я навязываюсь с ним. Уже на пороге он прикуривает сигарету и отдает мне.
— Кому ты написал эту песню? — выпуская из себя дым, спрашиваю я.
— Ни для кого, — он улыбается.
— Нет, правда? — я поднимаю бровь.
— Ее нет, — он все еще улыбается.
— Она умерла?
— Ее просто нет, Лори. Я забыл ее.
— Чушь. Ты написал такую песню! Ты не мог ее забыть. Слушай, пригласи ее к нам, она вернется.
— А, может, я не хочу, чтобы она возвращалась?
И мы в тишине докуриваем, смотря на деревья, покрытые снегом.
========== Глава 5. ==========
Рождество стало моим спасением. Мы поставили огромную елку в гостиной и нарядили ее. Повесили носки над камином (Стив упорно пытался повесить свои белые носки сушиться), развесили гирлянды и мишуру. А еще, я перекрасила свои волосы в красный. Терпеть второй раз обесцвечивание – сущий ад, но я не могла жить с темным цветом.
Было двадцать четвертое декабря, и мы с Веной с пяти часов утра торчали на кухне.
Мы испекли домашнее печенье, сделали пудинг, потушили мясо, приготовили салаты и все прочее. Открыли шампанское и разлили по фужерам. С подарками мы сделали проще – каждый тянул бумажку, на котором написано чье-то имя, и готовил подарок лишь ему. Никто не знал, кто кому готовит. Мне выпало готовить подарок Вендетте, и я съездила, купила ей тонкую цепочку с золотой подвеской в форме маленькой птички.
За окном уже стемнело, единственный источник света – свечи на столе, камин и яркие гирлянды.
— Садитесь за стол! — мы с Веной быстрей сорвем голос, чем парни сядут.
— Сейчас, мы уже почти все, — они неустанно играли в приставку, подсоединенную к телевизору.
— Такое ощущение, что я живу с младшими братьями, — Вендетта выдохнула и поставила на стол тарелку с салатом.
— А у меня ощущение, что у Стива руки из задницы! — Зак наклонился вправо, будто бы это помогло ему в игре.
— Из хорошей, кстати, задницы, — парировал Стив.
Вена закатила глаза и пошла на кухню за очередным блюдом.
Доиграв партию, ребята все-таки уселись за стол. Мы договорились, что подарки положим сегодня ночью в носки над камином (Белых носков Стива там все же нет). Мы включили радио, слушая старый джаз. Иногда кого-то из нас прорывало, и мы подпевали. Почти не ели – не успевали. Все смеялись и улыбались. Стив целовал меня, но не переставал улыбаться. Пили шампанское, говорили тосты. О том, что хотели бы прожить так всю жизнь. Камин иногда тух, и мне приходилось разводить его заново. Я бы ни на какие сокровища не променяла такие вечера, как сегодня.
— Счастливого Рождества и веселого Нового Года! — Стив отсалютовал нам шампанским.
Всю ночь, весь вечер, я пыталась запомнить ребят. Они смеются над шутками, пьют шампанское, едят мясо и пудинг. Если бы кто-то сказал, что мы – уголовники, я бы не поверила.
Снег за окном неустанно падал. Тепло от камина и свечей наполняло меня с каждой секундой все больше. Я вспомнила про одну важную вещь и взяла мобильник Алекса с тумбы. Уйдя на кухню, я набрала знакомый номер. Когда на другом конце провода послышался голос, я тихо сказала:
— С Рождеством, Чед Маккупер.
Я слышала, как он выдохнул и ответил:
— С Рождеством, Глория Макфинн.
По голосу было слышно, что он улыбается. Его слова были как привет из прошлого, но от них тело налилось теплом за секунду. Кажется, мы одновременно положили трубки.
Я, улыбаясь, пошла обратно к остальным.
— О боже, это ведь Рождественский стол, Стив! — Вена визжала, подняв руку в воздух.
— О, а это Рождественское ложе? — он кивнул на старый диван, — забудь, Вена. Просто забудь.
Блондин достал из кармана пакетик с таблетками. Они все приняли по одной, а я так и стояла в проходе. Стив подошел ко мне, улыбаясь.
Он грубо взял мой подбородок, и я почувствовала, как его пальцы сжимают мою челюсть. Он показал мне язык, на котором лежала маленькая таблетка. Я двумя пальцами взяла ее с его языка и положила себе в рот. Он улыбнулся и поцеловал меня.
— Вот черт, — подавился Джей, — Лори, ты похожа на проститутку сейчас.
Я показываю ему средний палец, не отрываясь от Стива. Алекс смеется, а блондин улыбается. Целует и улыбается.
— О, ну кончайте! — ноет Зак.
От его слов Стив давится воздухом и, положив голову мне на плечо, заливается смехом, через слезы говоря «Я уже!».
Мы выходим на заснеженную улицу. Садимся в автодом, сами не зная, зачем. Алекс, со своими слишком-широкими-зрачками все-таки идет за руль.
— Алекс, мы все под таблетками, — казалось бы, только я понимаю абсурдность этой ситуации.
— Да, — кивает он и уходит в кабину.
Я бреду за ним, хотя в глазах все двоится. Хотя, когда руки Алекса обхватывают руль, я успокаиваюсь.
«В конце концов, — думаю я, — он хорошо водит».
Мы проезжали по почти пустой, заснеженной дороге. Вдруг автодом остановился, в общей сложности мы ехали минут двадцать. Мы все (кроме Алекса, он за рулем) сидели на кухоньке. Вдруг солист подходит к нам и утвердительно кивает, громко говоря «Здесь».
Он открывает люк на крыше, и мы все забираемся туда. Снег все еще идет, но темное небо и – боже мой! – невероятные звезды сводят с ума.
Мы все становимся на крышу автодома. Совсем не боимся упасть – таблетки делают свое дело. Мы стоим посреди дороги. Я смеюсь, закинув голову назад. Стив целует меня в шею, там, где горло. Щекотно и секунду я не могу дышать. Этот мир для нас. Все это: звезды, небо, снег, чертова дорога.
— Ты красивая с этим цветом, — блондин целует в макушку.
Стив отходит к Заку, а я к Алексу. Обнимаю его за шею одной рукой. Он смеется и вырывается. Оступившись, он чуть было не падает. У меня замирает дыхание.
— Ты чуть не упал, — говорю я, отходя назад.
— Все хорошо, — он улыбается.
Мне становится зябко, и я ежусь. Но тут же Стив подхватывает меня на руки, опять же чуть не падая, вместе со мной. Я вцепляюсь пальцами в его куртку.
Обратно мы едем, когда действие таблеток почти прошло. После прилива сил, наступает их упадок. Зайдя обратно в дом, мы обнаруживаем включенный телевизор, опустевшие комнаты и кучу еды на столе. И не скажешь, что нас не было 4 часа. Ощущение, что мы вышли покурить.
Мы опять садимся за стол и разливаем шампанское. Нам в дверь звонят, открывать идет Вена. Я молюсь, откашливаясь от шампанского, чтобы это была не очередная Джули.
Внизу слышатся крики, мы ждем, пока Вена подымется наверх.
Она виновато опускает глаза и говорит:
— А у нас неплохие соседи.
И тут же толпа из пятнадцати человек (в хлам пьяные, обдолбанные люди) вваливается в наш дом.
— Да твою мать, — стону я, закрывая лицо рукой.
И через секунду, как по волшебству, у нас дома включается громкая, нет, очень громкая музыка. Я прикладываю ладонь к пульсирующему виску.
Чья-то рука касается меня в области лопаток, и я уже собираюсь послать этого человека к черту, как слышу знакомый голос над ухом.
Его рука на спине направляет меня. Мы, спустившись вниз, выходим на улицу.
— Лори, — его голос кажется жутко тихим после той музыки, — держи.
Алекс протягивает мне маленькую коробочку, сантиметров десять в длину.
— Счастливого Рождества, Лори, и веселого Нового Года, — шепчет он мне на ухо.
Его дыхание обжигает кожу и через секунду его губы касаются моей щеки. Я не могу двигаться. Он выпрямляется и смотрит на меня.
— С Рождеством, Алекс.
Я обнимаю его, через секунду отпрянув назад. Он улыбается и уходит.
Он подходит к одной из стоящих около дома машин и садится в нее. Я кидаюсь к нему, когда он уже завел машину.
— Ты вернешься? — из последних сил говорю я.
— Все будет хорошо. Я вернусь. А теперь иди в дом.
Он касается моей руки, и я отхожу. Машина отъезжает, и я улыбаюсь ей в след.
Зайдя в дом, я открываю коробочку.
На ней лежит золотой браслет, с маленькой подвеской, где написано «Красноволосой». Я улыбаюсь и застегиваю его у себя на запястье.
Музыка не утихает и единственное, что мне остается, так это искать кого-то из музыкантов, Зака или Вену.
Увидев знакомые бесцветные волосы в толпе, я подошла к ней. Она с ужасом оглядывала наш дом и говорила «Как мы это будем убирать?». Я смеялась и постоянно смотрела на гравировку.
Ждать, пока все они разойдутся – бесполезно. Я взяла бутылку шампанского и, не найдя фужера, села на диван. Ко мне почти сразу подошел парень. Ужасно красивый, но вот только гнилой. Он наклонился так низко, что запах, шедший у него изо рта, резал глаза.
— Сколько за ночь? — от него ужасно пахло.
— Пошел прочь, — Джей, стоявший сзади него, схватил его за воротник и откинул назад. Парень ударился головой о стол. Джей, взяв его запястье, испуганно выдохнул и кивнул мне. Я одними губами прошептала «Спасибо» и ушла в ванную.
Я до сих пор привыкла, что я не одна.
Я до сих пор не верю, что могу позвать на помощь.
_________________
Если у вас есть какие-либо идеи \ пожелания \ замечания и т.д. — пишите мне в личные сообщения. Мне это ужасно важно.