Странно. Почему так? Возможно, с непривычки. Но время, как говорится, лечит.
Я моргаю несколько раз, так как осознаю, что минут пять смотрю в одну точку. Солнце уже село. Опять темнота. Очередная одинокая ночь, в которой мысли непрерывным потоком будут преследовать меня.
А чего ты хотела? Сама отгородила всех от себя, чтобы отдаться боли и забыться в воспоминаниях. Теперь не жалуйся.
Раздаётся стук в дверь, и первое желание — это сидеть на кресле, обняв свои ноги, и не открывать вообще. Я ведь знаю, кто это. Но стук повторяется ещё настойчивее. Придётся впустить.
Я встаю и плетусь в коридор, стараясь по пути принять здоровый вид. Хотя, всё равно не поверит.
— Привет, — он чуть улыбается, скользя по мне внимательным взглядом. Думает, что не вижу его беспокойства?
Благодаря Кристиану я ещё не до конца ушла в себя, как бы сильно не хотела. Не знаю, хорошо это или плохо.
Он каждый день приезжает ко мне домой и пытается растормошить. И вот сейчас, когда я решила, что бесплодные попытки окончательно ему надоели, Грей появился.
В груди что-то заныло при виде серых, до боли знакомых, глаз. Глупая, чему радуешься? Ты сломана, и даже Кристиан не сможет тебя склеить. Нет, не «даже», а «особенно» Кристиан. Ведь он когда-то меня сломал, в самый первый раз.
— Ты ела? — начинает он, только войдя в гостиную.
Еда, еда… словно едой можно что-то исправить. Нет, еда — сущий пустяк.
Он направляется к холодильнику, сообразив, что ответа от меня не дождётся. Я сегодня в каком-то особенном унынии.
— Бекон или овощи? — спрашивает Кристиан, не оборачиваясь.
— Бекон, — отвечаю я на автомате, разглядывая широкую спину Пятьдесят. Там скрываются шрамы, я помню каждый из них.
— Ана, что ты с собой делаешь? — вздыхает он, жаря мясо с завидным рвением.
Как у Кристиана получается жить, как ни в чём не бывало? Элиот ведь его брат, а что происходит с родителями?..
Я даже не подумала, какого же Грею? А он ещё и меня спасает, чёртов герой.
— Как Хелен? — перевожу я тему, садясь на стул возле стола. Его плечи тут же напрягаются.
— Нормально. Она сама предложила расторгнуть контракт. Хотя я не сомневался, что так будет, после того, как мы всё узнали.
Да, правда… Это удивительная девушка. Ведь когда любишь человека — хочешь быть с ним, а она буквально оттолкнула Кристиана раз и навсегда одним поступком. Это её голос я слышала тогда в машине. Какая ирония судьбы!
Вспоминаю, как два дня назад Грей ошарашил (насколько это возможно) новостью, что вторая, настоящая экспертиза, была сделана именно Хелен. Его сабой, чёрт возьми! Я даже не понимаю, как она обо мне узнала, не говоря уже о дочери и первом тесте на отцовство. Просто невероятно.
А Элиот разнюхал про происходящее, когда звонил Кристиану.
Та жуткая ночь в сыром складе… Никогда не забуду испуганные и красные от слёз глаза дочери.
Жаль, я никогда не видела Хелен. Она, должно быть, очень красива, раз Грей выбрал её. К тому же, хотела сделать его счастливым. Но ведь я не смогу выполнить свою часть, так что все её попытки тщетны.
— Она любит тебя.
— Лучше бы наоборот, — сглатывает Кристиан и поворачивается ко мне. — Ана, прошло пять дней…
— Я знаю, — устало усмехаюсь я. Эта хроническая усталость приелась слишком сильно за несколько дней.
— Ты нужна дочери, да и она тебе тоже. Ана, — он медленно качает головой, — ты всегда можешь на меня положиться и довериться.
— Да.
— Но ты этого не делаешь!
— Прости.
— Блять! — от его громкого голоса я подпрыгиваю. Сердце начинается быстро-быстро биться. — Всё, я беру ситуацию в свои руки.
Он выключает огонь и быстрым шагом обходит стол. Я с недоумением слежу за ним. Что происходит? Это ведь не из-за бекона?
Дверь моей комнаты хлопает, а потом наступает тишина на несколько минут. Настолько гнетущая, что я успеваю понять — нужно пойти за ним.
Конечно, Кристиан прав во всём. А я просто слабая и сломанная женщина, не в состоянии позаботиться даже о собственной дочери! А что было бы, не явись моя мать в тот же день в Сиэтл? Даже не хочу представлять.
Когда я вхожу в комнату, то все заготовленные слова мигом испаряются. Кстати, их и так было немного, но сейчас совсем по нулям.
— Что… что ты делаешь? — наконец, подаю я голос.
— Ты будешь жить у меня, — говорит он, не отрываясь от складывания моей одежды в тёмно-коричневый чемодан.
Чемодан. Ещё одно напоминание о Кэше. Мы купили его, когда летали в Испанию на, так называемый, медовый месяц.
— Нет, — возражаю я, складывая руки на груди.
— Анастейша, это не вопрос, — я вижу, как мой синий свитер грубой вязки летит к остальным вещам.
— Я. Никуда. Не. Поеду, — со злостью выдавливаю я.
Кажется, что-то живое во мне просыпается именно в этот момент. О, Кристиан Грей. Кто, как не он, превосходно умеет выводить меня из себя?
Наконец, он прерывает своё занятие и поворачивается ко мне. В глазах — стальная решимость, а на лбу залегла тонкая морщинка.
— Посмотри вокруг, — он обводит пространство руками. Я тут же недоумевающе оглядываюсь, но ничего необычного не замечаю. — Это ваш дом. И вместо того, чтобы справиться со всем, что произошло, ты замыкаешься здесь, где каждый уголок пропитан воспоминаниями. Я знаю это, причём не понаслышке. То же произошло и со мной в Эскале пять лет назад. Только мне некому было помочь, а вот тебе я не позволю сделать то же самое. Ты должна уехать, и в глубине души сама это знаешь, — он вглядывается в моё лицо.
Да, опять ты прав, чёрт возьми! Но… как же я могу отсюда уехать? Это невозможно.
— Подумай о Фионе, — тихо добавляет Грей, взывая к моему разуму. — Ты хотела бы иметь такую мать, как сама?
Сердце болезненно сжимается. Нет, не хотела. Это ужасно. Сразу в голове возникает образ Карлы — заботливой, весёлой и ласковой матери. И тут же сменяется мной: унылой, редко выходящей из комнаты, с сероватым цветом кожи от переживаний.
— Нет, — говорю я. Потом пытаюсь улыбнуться и добавляю: — Ладно, я поживу пока у тебя.
Губы Пятьдесят тут же расплываются в улыбке. И не такой, как раньше, а той, которая бывает у счастливых детей. Он легонько сжимает моё плечо, а потом возвращается к чемодану. Я чувствую, как стало пусто после того, как Грей убрал руку. Хочется, чтобы он не выпускал меня никогда.
— И, да, Кристиан, — он поворачивает голову, и на лице на секунду мелькает испуг, но после моих слов сменяется облегчением и нежностью, — спасибо тебе за всё.
— Ты же знаешь… — ласково начинает он.
— Тс-с, — я прикладываю палец к губам, — слова — это ветер. А всё остальное я и так знаю.
Грей наклоняет голову набок, улыбаясь так, как может улыбаться только мне. Я заправляю прядь волос за ухо и, бросив на него ещё один взгляд, выхожу из комнаты.
Нужно проститься с местом, где существовала наша семья. Особенным местом в моей жизни. А потом восстанавливать новую, где всё будет по-другому. Кристиан прав — надо стараться если не для себя, то ради Фионы.
========== Глава 22 ==========
— Ты забыл? — я упираю руки в бока. Он громко вздыхает и возводит глаза к потолку. — Кристиан Тревельян-Грей, где моя дочь?
Он, словно не слыша меня, разворачивается и направляется в сторону холодильника, затем открывает дверцу и с полминуты что-то рассматривает. Я нервно ломаю руки.
— Ты обедать будешь?
Я чуть не давлюсь воздухом и тут же перехожу на крик:
— Ты нормальный? Фиона должна была прилететь час назад, но её здесь нет, а ты спрашиваешь буду ли я есть?!
— Так, ладно, — он достаёт что-то из продуктов и поворачивается ко мне. — Она в Джорджии.
— Что? Почему?
— Потому что я сказал Карле не отправлять её к нам.
Я срываюсь с места и быстро иду к нему, по пути тыча указательным пальцем.
— Ты… ты… — воздух застревает в горле, а глаза, кажется, скоро начнут стрелять из автомата.
— Стоять! — приказывает он, и от этого властного, такого забывшегося тона, я останавливаюсь. — Подумай логически: что ты ей скажешь? Почему живёшь в Эскале уже четыре дня?
— Я не собираюсь привозить её в Эскалу, — сквозь зубы процеживаю я.
— Ах, вот как, - псевдо нежно говорит он. - Ну, нет, Анастейша, Фиона должна узнать обо всём. А в тот дом ты не поедешь. Хочешь вернуться в прошлое? И прихватить дочь за собой? Я тебе этого не позволю.
— Не надо со мной так разговаривать, — начинаю я негромко, и глаза Кристиана сужаются, — это во-первых. А во-вторых, я расскажу ей всё сама, но жить в Эскале моя дочь не будет. Какого чёрта? Я её мать, а тебя она совершенно не знает. Она будет со мной. И вообще…
— Правильно, — кивает Грея, и я замираю с открытым ртом. Он согласен? — Фиона будет жить с тобой.
— Тогда я не понимаю…
— А ты будешь жить в Эскале. Логически получается, что и Фиона будет тоже жить здесь.
— И кто же это решил? — я снова начинаю заводиться. Кажется, пятьдесят оттенков настроения передались и мне.
Кристиан обходит стол, проводя рукой по его поверхности, потом смотрит в окно и спокойно произносит:
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Я отклоняюсь назад и неверяще оглядываю его. Ничего не понимаю и совершенно запуталась в происходящем. Может, послышалось?
— Что ты сказал?
Он переводит взгляд на меня и неуверенно улыбается уголками губ.
— Ты выйдешь за меня?
— Кристиан, — растерянно выдыхаю я. Мысли спутались в клубок, а пальцы начинают дрожать. Что это со мной?
— Ана…
— Ты понимаешь, что говоришь? — щёки опаливает волна жара. Я уже слышала эти слова, только в другой жизни.
— Всецело и со всей серьёзностью, — он кивает. На лице читается уверенность, а вся поза напряжена.
— Кэш только что… а ты… Это неправильно! Даже если бы я согласилась, но ведь все остальные… А я… что же это?..
Ну, же, Кристиан, скажи, что пошутил. На душе сразу станет легче и не придётся делать выбор. Избавь меня, пожалуйста! Но Грей не слышит моих мыслей и говорит совершенно другое.
— Анастейша, твой муж погиб почти две недели назад. Да, это маленький срок, но я не заставляю тебя завтра же идти к алтарю. Нет! Я понимаю твою скорбь и то, что вам всем нужно привыкнуть и пережить. Да и объяснить Фионе, что её отец — я. Это всё непросто и требует времени, но в будущем я хочу видеть вас рядом с собой каждый день. Всегда. Я люблю тебя. Неужели ты не видишь?
Я хочу провалиться под землю. Никогда не привыкну слышать признания от Кристиана Грея. А самое страшное, что я не знаю, что ему ответить. Умом понимаю, что это совершенно сумасшедшая идея. Мама, Фиона, все остальные…
А сердце разрывается пополам. Оно бешено стучит, грозясь выпрыгнуть из груди. Одна часть обливается кровью от потери Кэша, а вторая — от будущего отказа Кристиану. Нет, не так. Сердце — одно. И оно само не знает, что делать. Так что довериться чувствам я тоже не могу. Остаётся время…
Может, Грей прав? Фионе нужен отец, ей всего-то пять лет. И я знаю, что она рано или поздно привыкнет к нему окончательно, образ Кэша Эдвардса сотрётся из её детской памяти и будет всплывать лишь в редкие моменты. Но это будет потом, а сейчас всё намного сложнее. Как я ей скажу? Словно предательство…
Даже не хочу думать, что будет твориться в прессе, и как это отразиться на дочери. Моего мужа убил брат человека, за которого я выйду замуж. Кошмар!
— Ана, ты здесь?
Я поднимаю глаза на Кристиана и пожимаю плечами. Сама не знаю, где нахожусь. То ли в прошлом, то ли в будущем, но никак не в настоящем.
— Давай поговорим потом, — он открывает рот, чтобы что-то возразить, но я поспешно добавляю: — Пожалуйста, Кристиан, мне нужно время. Иначе я скажу — нет. Сейчас. Просто я не могу забыть всё, что ещё недавно было так реально. Извини.
Я быстро разворачиваюсь и ухожу в свою комнату, не заметив его печального, но в то же время нежного взгляда. Это слишком на сегодня. Мне и правда многое нужно обдумать. В последнее время я только и делаю, что думаю. Мысли, мысли… тошнит.
Почему всё так сложно? Почему нельзя следовать чёткому плану, пусть даже жертвуя чем-то, но не мучаясь от ответственности, возложенной на тебя выбором.
За спиной тихо скрипит дверь, но я не оборачиваюсь, лишь приоткрываю глаза. Шагов не слышно, значит, Кристиан не решается зайти.
Я подогнула колени под себя, а руку положила под голову. Неужели уснула? Вроде бы нет…
— Ты спишь? — тихо спрашивает Грей.
— Нет, — немного подумав, отвечаю я. Потом сажусь на кровати и сквозь темноту (оказывается, прошло часа два, не меньше) вглядываюсь в его фигуру. — Заходи.
Кристиан аккуратно закрывает дверь и идёт ко мне. Складывается ощущение, что он не хочет создавать шум, словно тот причиняет дискомфорт.
— Как ты?
Я пожимаю плечами в неопределённом жесте, а потом понимаю, что он не может этого видеть, но, тем не менее, ничего не говорю. Просто молчу. Кристиан и так в курсе, что со мной не всё в порядке. Врать незачем. Только не ему.
— Завтра мне нужно уехать. Ненадолго.
— Конечно.
— Ты уверена? — я чувствую, как он сомневается.
— В чём? — поворачиваю голову и вижу только светящиеся в сумерках глаза Кристиана.
— Что сможешь… — он осекается, так как я издаю какой-то непонятный звук. — Я вполне могу перенести встречу, только скажи.
— Кристиан, мне разве пять лет? Оставь Люка, если так переживаешь. Обещаю, что не выпрыгну с окна и не улечу в другую страну во время твоего отсутствия, — я пытаюсь пошутить, но выходит жалко. — Серьёзно, со мной всё нормально.
— Если что, ты знаешь мой номер, — он дотрагивается до моего подбородка и обводить круг большим пальцем. По телу проходит разряд, и я неловко натягиваю одеяло до шеи.
— Я хочу спать, извини.
— Хорошо, — Кристиан нехотя отклоняется и, дождавшись, пока я перевернусь набок, аккуратно укрывает меня, а затем целует в лоб, словно ребёнка. Я сразу вспоминаю маму в Джорджии, а вместе с ней и Фиону. Интересно, мама так же целует её перед сном? — Прилечу в Сиэтл поздно, так что можешь ложиться и не ждать меня. Ладно?
— Угу, — мычу я.
Он ещё с минуту оглядывает меня, засунув руки в карманы, а потом разворачивается и выходит из комнаты. Я жалобно провожаю взглядом широкую спину, вспоминая о Кэше.
Чёрт! Обещала же себе, что не буду их сравнивать! Это всегда получается само собой. Но почему? Я вдруг понимаю, что и раньше так делала, в самом начале, когда Кэш только переехал ко мне. Сначала неосознанно, особо не задумываясь, почему так выходит, а потом начала одёргивать себя и злиться на Кристиана. Казалось, это он виноват, что не даёт мне забыть о нём.
Что же происходит теперь? Почему, когда я с Греем, то почти не чувствую боли от потери бывшего мужа? Кристиан словно бинт, окутывающий своей заботой и вниманием, пусть даже иногда и чрезмерным.
Мама, когда была замужем за Реем, говорила, что настоящая любовь встречается лишь раз в жизни. Она не забывается и не уходит, даже если два человека по каким-то обстоятельствам не вместе. Лишь успокаивается на время, согревая их изнутри и не давая забыть друг о друге, чтобы потом, когда они воссоединятся, восстать из пепла и осветить два любящих сердца ещё ярче.
А все остальные, так называемые влюблённости, лишь мишура, не задерживающаяся долго. Она делает их счастливыми, а потом глубоко несчастными, потому что человек вдруг понимает, что чувства были не настоящими.
Я тоже так думала, когда была вместе с Кристианом. А сейчас что? Во что верить? И почему вспомнила слова мамы лишь спустя пять лет? С Кэшем я никогда не задумывалась: он ли моя настоящая любовь?
Вот только проблема в том, что мама считала таким человеком Рея, а спустя год начала жить с Бобом и говорить о нём то же самое. Выходит, настоящей любви просто нет?
Я переворачиваюсь на другой бок, утомлённая размышлениями о таких глобальных проблемах. Как бы далеко не заходил технический прогресс, чувства людей не станут проще и понятнее. В этом всё и дело. Жизнь слишком странная.
В комнате тихо, как и у меня дома. Но там тишина давящая и густая, от которой больно дышать, а здесь прозрачная и комфортная, что ли.