- Что-то не так? – наконец спрашивает Клаус, нарушив напряженное молчание.
Она кивает.
- Ты смотришь на меня, - сухо произносит Кэролайн.
Он откидывается на спинку стула, не сводя с нее глаз. Сегодня ее волосы уложены в прическу, открывая кремовую кожу лица и выделяющиеся ярким пятном на нем розовые губы. Зеленое платье ей велико, но горничные хорошо его затянули, особенно грудь, полукружия которой выпирают над тканью.
Он мягко ей улыбается, хоть Кэролайн и не смотрит:
- Трудно отвести глаза от такой красоты.
Она молчит, стараясь не усмехнуться и не закатить глаза на его слова. Это его попытка затащить ее в постель, но после рассказов Элизабет она не испытывает ни малейшего желания. Кэролайн не может упиваться болью, как женщина из той истории.
- Ты пытаешься меня раскормить? – неожиданно поднимает она взгляд от тарелки.
Он выпрямляется, в удивлении приподняв брови, но молчит, не понимая, отчего такой вопрос.
- Тебе нравится эта свинья, - указывает она вилкой. – И если я так располнею, то, когда будешь пить мою кровь, у тебя будет отличный ужин.
Он секунду смотрит на нее, оцепенев.
- Я не собирался, - запнувшись, отвечает Клаус, но, решив внезапно насладиться ее беспокойством, кладет на ее тарелку кусок свинины. – Но это великолепная идея, давай, съешь еще, - он подкладывает ей еще мяса.
Кэролайн приокрывает губы, понимая, что весь голод куда-то испарился. Кровь снова отливает от лица, и ей становится дурно. То есть ее раскормят, как свинью или крупнорогатый скот на убой. Очень медленно она кладет вилку, стараясь сдержать тошноту, подступившую к горлу.
- Уже не голодна? – усмехается Клаус.
- Нет, - ровно отвечает девушка.
Он даже рад этому, настолько скучно сидеть за обедом. У Клауса так много планов на этот вечер, и ни один из них не включает Кэролайн, в ужасе глядящую на жареную свинью.
- Идем со мной, - тихо говорит он.
***
Земля в саду еще влажная после вчерашней непогоды, ветки кустов и деревьев сломлены бурей. Они с Кэролайн медленно бредут по тропинке.
- Почему ты сбежала от жениха? – начинает разговор Клаус. Не то, чтобы это его волновало (хоть и заставило усилить охрану девушки, чтобы она и от него не сбежала), но, странно, ему хочется больше узнать о ней.
Она плотнее запахивает плащ, накидывая капюшон.
- Мне очень нравится свобода, - просто отвечает она. – А ему не нравилось мне ее предоставлять.
Он удивленно поднимает на нее взгляд. У Кэролайн манера отводить глаза, и Клаус, привыкший читать в них людские души, сейчас чувствует себя странно дезориентированным.
- Ты когда-нибудь был женат? – вдруг с любопытством спрашивает она. Она не имеет понятия, в каком году он родился, но уверена, что Клаус старше всех, кого она когда-либо знала. Конечно, за все это время он хоть раз должен был подумать о том, чтобы сделать какую-нибудь женщину только своей, отрезав невидимые крылья.
Он улыбается глупому вопросу:
- Брак – это деловое соглашение, а я не очень люблю смешивать приятное с полезным.
Неосознанно она закатывает глаза: его слова заставили ее вспомнить о рассказе Элизабет, о многих женщинах, что предлагали ему удовольствие, не требуя уз брака.
- Я не нравлюсь тебе? – прямо спрашивает он, заметив ее жест.
- Я совсем ничего к тебе не испытываю, - холодно откликается Кэролайн, не задумываясь над ответом, - чтобы ты мне нравился или не нравился.
Мужчина пожимает плечами, недовольный ответом.
- Все равно, кажется, скоро ты начнешь относиться ко мне так же, - добавляет она, не глядя ему в глаза.
- То есть ты вообще не имеешь обо мне представления?
- Нет, - лжет она. Она знает, что он нехороший человек. Так она его себе представляла, этот образ был с детства взращен в ее сознании рассказами о семье Первородных.
Он так зол, что не знай Кэролайн, что оставлена в живых не ради крови, ее бы очень удивило, что она еще дышит.
- Тебя тянет ко мне? – хриплым голосом прямо спрашивает он.
- Нет! – быстро и испуганно отвечает она, вспомнив историю Элизабет.
То, как быстро она ответила, кажется ему странным, и он застывает как вкопанный, сжимая пальцами ее плечо, чтобы и она не могла пошевелиться.
- Я предпочла бы отдать тебе всю кровь, чем лечь с тобой в постель, чтобы меня взяли, как животное, - горько и гневно произносит Кэролайн.
========== 2.3. I’m stained to you. “Ache” ==========
- Я предпочла бы отдать тебе всю кровь, чем лечь с тобой в постель, чтобы меня взяли, как животное, - горько и гневно произносит Кэролайн.
Она боится его реакции на такую вспышку, но пытается не показать страха, маскируя его ненавистью, хотя странно – она совсем его не ненавидит. Он ей не нравится, но ненависть… это не то слово, что Кэролайн могла бы произнести с легкостью. По правде говоря, за всю свою жизнь она никогда и никого не ненавидела.
- Это сплетничают мои служанки, - неожиданно осознает он. Намек на гнев звучит в тихом голосе, и Клаус принимает решение, что заставит их держать язык за зубами. – Кто из них?
Это совершенно не важно, он заставит ответить всех, но интересно, которая из них осмелилась рассказывать кому-либо о его жизни.
- Это не имеет значения.
Кэролайн продолжает путь, чувствуя себя виноватой за то, что из-за нее подозревают горничных.
- Имеет, - он снова ее останавливает. – Делай, что я говорю, - приказывает Клаус.
- Тебе придется заставить меня.
Девочка просто сводит с ума. Интересно, она специально приводит его в бешенство или этот дар дан ей от природы?
- Это можно устроить, - цедит он сквозь зубы. – Я не выше подобного.
Она снова беспокойна, внутри что-то сжимается. Кэролайн встречается с ним взглядом, глядя холодно и без каких-либо признаков страха, хотя он все больше и больше завладевает ей. Ей слышится голос матери, твердящей, какое чудо, что Клаус не убил ее, с ее-то языком.
- Что они говорят? – спрашивает он через какое-то время, потребовавшееся ему, чтобы подавить гнев из-за ее упрямства.
- Только то, что каждая женщина, которая разделила с тобой постель, была в синяках и окровавлена, - спокойно отвечает она.
Несколько мгновений он просто молчит.
- Я не делал ничего, чего бы не хотели и они, и я, - наконец, отвечает он.
- То есть в твоем вкусе надругательство над ними?
- Нет, - отвечает Клаус. – Ты все достаточно быстро поймешь, - он не обращает внимания на ее обвиняющий тон.
- Ты заставишь меня лечь к тебе в постель? – спрашивает она, давая понять, что не согласится на это сама.
Ее голос полон горечи, ведь раньше у Кэролайн хоть был выбор, а сейчас она в ловушке. Она бежала, желая свободы, а теперь поймана этим мужчиной. Все что она делала, выходит, было ради того, чтобы снова оказаться в клетке, и эта мысль заставляет пробудиться гнев.
Он снова останавливает ее, разворачивая лицом к себе. Она отводит глаза, только распаляя этим его злость. Очень медленно мужчина делает несколько шагов вперед, прижимая ее к стене своего особняка.
- Мне не придется, - уверенно отвечает Клаус. – Ты придешь ко мне по своей воле.
Он так близко.
- А что, если я скажу «нет»? – спрашивает Кэролайн, вскинув подбородок.
Клаус ухмыляется, обводя ладонями ее талию.
- Ты не скажешь.
Она снова вскидывает голову, стараясь отклониться от губ, которые так близко, но давая ему доступ к тонкой, будто сливочной коже шеи. Он видит расплывчатую дорожку вены и проводит по ней пальцем, чувствуя, как ускоряется пульс Кэролайн от прикосновения.
– Ты скажешь «да», - заверяет он ее своим низким, чарующим голосом. – Ты будешь стонать, моля об этом… как ни о чем не молила, - добавляет он.
Вопреки себе, она замечает все в нем: его голос, губы, тьму в глазах, его сильные руки на теле и желание того, что он так просто ей предлагал. Возможно, он и жесток, как рассказывали. Может, он и дьявол, запертый на земле, но что-то в нем так интригует, она не может понять, что.
Кэролайн сделала ошибку, вскинув голову. Она чувствует его дыхание на изгибе шеи, и это заставляет дрожать от внезапного, незваного желания. Его губы касаются кожи так нежно и невесомо, что она старается быть как можно более неподвижной в ловушке между холодом кирпича и жаром его тела. Клаус ставит свою ногу меж ее ног, давя на ткань платья, одновременно посасывая кожу шеи, и Кэролайн требуется вся сила воли, чтобы не потереться о его ногу, чтобы подавить собственное желание. Она не сдастся, как ему хочется, решает девушка.
- Ты отдашь мне себя, - шепчет он ей в шею, вдыхая аромат кожи. – Ты будешь кричать от удовольствия и просить к тебе прикоснуться. А когда я сделаю это, ты будешь молить о большем.
Кэролайн очень тиха, отчаянно пытаясь контролировать дыхание. Он снова ее целует, заставляя прикрыть глаза от безумных ощущений. Кэролайн медленно выдыхает, надеясь, что вместе с выдохом не вырвется стон. Теперь ее шею ласкают не только его губы, но и язык. Его теплые ладони исследуют тело сквозь одежду, гладя талию и спину. Желание сводит с ума, и Кэролайн уже не слышит ничего, кроме собственного бешено бьющегося сердца, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Она сжимает в ладонях ткань платья, чтобы не податься ближе к Клаусу, и смыкает веки, все еще чувствуя поцелуи на коже.
- Когда я уйду, ты не сможешь удовлетворить себя, как ни старайся. Ничто не сравнится с ощущениями, что дам тебе я, - уверенно произносит он ей в шею, все еще касаясь губами кожи.
Клаус слышит шорох сминаемой в кулаках ткани, но она не приближается ни на дюйм вперед, игнорируя происходящее. Он улыбается, забавляясь ее упрямством.
Не сводя глаз с ее шеи, Клаус развязывает на ней плащ, обнажая набухшие груди, прижатые друг к другу в кружеве платья. Они поднимаются и опускаются в такт каждому медленному вздоху, и у него горят пальцы от желания прикоснуться к ним, чтобы прижать ко рту в до боли жестком поцелуе. Член восстает при мысли об этом. Клаус чувствует, как прижатое к нему тело трясет от желания, и решает оставить ее здесь, горящей и неудовлетворенной. Этой ночью, лежа в кровати, Кэролайн будет мечтать о нем, желать его, гореть для него. Это научит не отказывать ему в следующий раз.
Она смотрит на него с такой сильной жаждой в глазах, что еще больше убеждает его в том, что она лгала: ее тянет к нему.
Клаус зло улыбается.
- Твое тело говорит искреннее губ.
Она не смеет ответить, зная, что голос предаст, как предало тело. Кэролайн чувствует, как его руки возвращаются к талии, губы снова на ее коже. Он проводит рукой все ниже, и девушка представляет, как почувствует его пальцы между ног - несмотря на все усилия, картинка так и предстает перед глазами. Мало того, что предало тело, так теперь еще и разум приходится сдерживать. Затаив дыхание, она молит, чтобы он не трогал ее там, но Клаус медленно проводит ладонью все ниже, пока не кладет ее между ног, мягко нажимая сквозь ткань платья. Кэролайн выдыхает, больше не в силах сдерживаться, и это тяжелый выдох, полный похоти. Она ненавидит себя за слабость.
Девушка почти стонет, когда его тепло внезапно исчезает. Как и говорила Элизабет, как он поступал со всеми своими женщинами, также поступает с ней, Клаус оставляет ее – мучимую болью внутри, горящую от желания. Он даже не оборачивается на нее, глядящую ему вслед, размышляющую о его обещаниях. Кэролайн стоит, прислонившись к стене, прижимая ладонь к груди, стараясь хоть как-то подавить разбуженное вожделение.
- Боже, помоги мне, - выдыхает она дрожащим голосом.
Клаус высокомерно улыбается, довольный ее реакцией. Она захотела его так же, как сам он желал ее. Это проступало в каждом движении, несмотря на все ее попытки себя контролировать. Тем не менее, Кэролайн не согласилась с его словами, как и ожидалось. Но эта задержка скорее приятна, скоро он возьмет желаемое.
Клаус всегда получал, что хочет, а сейчас он хочет ее.
Она будет молить взять ее и сделать своей.
И он сделает.
***
Вскоре после произошедшего Кэролайн заходит в особняк. Все вокруг словно в тумане, голова кружится, и она понимает, что все еще желает того, чего делать не собирается ни в коем случае.
Кэролайн слишком голодна и, стараясь забыть угрозы Клауса, тихо, осторожно пробирается в обеденный зал. За столом сидит незнакомый мужчина, и она вежливо приседает в реверансе.
Он поднимается с места, подходя к ней:
- Ты, должно быть, Кэролайн.
Она кивает, опустив взгляд.
- Я брат Никлауса. Можешь звать меня Элайджа.
Она резко поднимает голову, чтобы получше его рассмотреть. Он очень привлекателен, как и брат, но его красота иная, пусть и темнее, но в чертах больше доброты.
Элайджа тепло улыбается ей, не обращая внимания на невежливый взгляд, и замечает, что Кэролайн невольно косится на обеденный стол.
- Отобедай со мной, я настаиваю, - говорит он, приобнимая ее за талию и ведя к столу, но она не решается подойти. – Что сказал Никлаус, что так тебя напугало?
Она сжимает губы, не издав ни звука.
- Это останется между нами, - заверяет он.
Кэролайн вспыхивает от смущения, но Элайджа настойчив. Он настолько лучше брата.
- Он сказал, что хочет меня раскормить, - указывает она на поросенка, - как свинью, чтобы выпить из меня больше крови.
Улыбка мелькает на губах Элайджи, и он смеется, хоть и явно пытается этого не делать, глядя в землю, прижимая пальцы к губам, чтобы сдержать смех.
- У моего брата иногда безжалостное чувство юмора, - поясняет он, все еще улыбаясь. – У него нет подобных намерений, уверяю тебя. А теперь – ешь.
Она садится, пока служанка приносит ей новое блюдо с овощами и зеленью. Так же, как и рядом с Клаусом, несмотря на голод, она ест очень медленно, снова чувствуя себя, как зверь в клетке, теперь уже под взглядом его брата. Подняв глаза от еды, Кэролайн вежливо ему улыбается.
- Служанкам нужно сшить тебе платье получше для завтрашнего мероприятия.
- Завтрашнего мероприятия?
- Никлаус говорил, что на завтра планируется большое веселье.
Она снова вспыхивает, вспоминая Клауса, его губы на своей коже, пальцы между ног и спрашивая себя, что именно он подразумевает под словом «веселье». Только с Божьей помощью она удержится от соблазна разделить постель с дьяволом, Кэролайн уверена в этом.
========== 3.1. A kiss that Lingers. ==========
“The moonlight plays upon your skin
A kiss that lingers takes me in.”
Клаус сказал, что они проведут вечер во дворце короля Генриха в развлечениях: пиршестве, играх и танцах. По этому поводу горничные одели Кэролайн в новый наряд. Это нежно-розовое платье с белыми узорами, самое красивое из всего, что она когда-либо носила. Мягкие рукава отделаны изнутри шелком. Маргарет и Элизабет затянули корсет так туго, что Кэролайн едва может дышать – наверное, намеренно, чтобы она была хороша и ее заметил Клаус.
- Ты прекрасна, - произносит он, наблюдая за спускающейся девушкой.
Она застенчиво улыбается, сделав быстрый реверанс.
- А разве люди, к которым мы едем, не знают, кто ты? – тихо спрашивает Кэролайн.
Клаус улыбается и, приобняв ее за талию, ведет к лошадям.
- Кто-то знает, кому-то внушили забыть, некоторые только предполагают и распускают слухи – как, наверное, твоя семья. Другие даже не имеют понятия.
Кэролайн поднимает на него глаза, но в ее улыбке сомнение.
- Но никто не смеет меня расспрашивать, - добавляет он.
***
Сидя за длинным столом, Кэролайн и Клаус вместе с придворными наблюдают, как поют и танцуют несколько женщин, как играют музыканты. Ночь наполнена смехом и радостью.
Оторвав глаза от танцоров, Кэролайн бросает взгляд на Джейн Сеймур, последнюю жену короля.
- Она беременна, - шепчет Клаус, наклонившись к девушке. – А он надеется на сына, на наследника.
Теперь она не сводит глаз со смеющейся Джейн и видит, как король кладет руку на ее округлый живот.
- Мне кажется, он совсем сойдет с ума, если родится дочь, - продолжает мужчина, - хотя на его месте я бы тоже желал мальчика, - совсем тихо добавляет он.