Рейвен чувствовала, как в горле встает ком, мешая дышать. Это ее брат, ее добрый, терпеливый, замечательный брат плакал, и она хотела бы ненавидеть Эрика за то, что он плачет, но на этот раз это была не вина Эрика.
— Я должна кое-что сказать тебе, Чарльз, — произнесла она, пока не сдали нервы, и она уже не могла замолчать, чувствуя головокружение, как будто шагнула в пропасть. — Я не буду говорить “не злись”, потому что ты будешь злиться, и так и должно быть. Но я хочу, чтобы ты понял… Я так боялась за тебя, ты не ел, не спал и не говорил, ты просто лежал, как мертвый, ты даже не плакал первые несколько дней, а твои родители не делали ничего… А потом ты начал приходить в себя, и я боялась, что случится после этого. Я боялась, что ты действительно сожжешь письмо и будешь вечно жалеть об этом, но больше я боялась, что ты прочтешь его, и все повторится. Но даже если бы ты просто увидел то письмо, оно разрушило бы все, что тебе удалось исправить. Я не знала, что делать.
Лицо Чарльза изменилось при слове “письмо”, и из бледного и равнодушного стало белым и кривым. Только глаза казались живыми, горя надеждой, злостью, облегчением, ужасом и яростью…
— Отдай мне письмо, Рейвен, — произнес он резким, жестким и ледяным голосом.
Рейвен открыла ящик, перерывая содержимое онемевшими руками. Оно было там — с пожелтевшими от времени краями и поблекшими чернилами. Она передала письмо Чарльзу, чувствуя дрожь в его руках.
— Я хочу, чтобы ты ушла, — произнес он, и она послушалась, выполняя это без лишних слов.
Чарльз опустился за стол Рейвен, уставившись на выцветший конверт из дорогой бумаги. Провел пальцем по строчкам, написанным почерком Эрика, едва касаясь их. Он смотрел на письмо несколько долгих минут, которые превратились в часы, пока за окном медленно опускалось солнце. Затем сунул его во внутренний карман кардигана возле сердца, так и не распечатав, и отправился вниз на ужин.
========== Глава 17. ==========
Эрик скользнул за учительский стол на место рядом с Чарльзом; тут же сунул ему письмо, предназначавшееся Поттеру. Тот взял его, даже не изменив выражения лица, и Эрик вдруг понял, что тот выглядит очень странно: измученным, ошеломленным, почти в панике.
— Чарльз? Ты в порядке?
— Я не… не очень хорошо себя чувствую, если честно, — откликнулся Чарльз. — Думаю… мне надо лечь пораньше.
— Тебе нужно что-нибудь съесть, — произнес Эрик, указывая на переполненные тарелки с едой, которая появились, как только он пришел.
— Я лучше… возьму что-нибудь с собой, — Чарльз взял со своей тарелки чиз-ролл и встал. — Увидимся позже?
— Конечно.
— Вот, Чарльз, возьми и мой, — сказала Рейвен, протягивая еду, но Чарльз, казалось, даже не заметил ее. Эрик нахмурился, глядя ему вслед, затем повернулся к Рейвен, которая, как он понял, тоже выглядела жалко: глаза опухли, а волосы были тусклыми, как было всегда, когда она расстраивалась.
— Вы поссорились? — спросил Эрик, но ответ Рейвен, если он и был, не расслышал, поскольку на место Чарльза уселась Ангел Сальвадор.
— Прости, что опоздала, Эрик! Сегодняшняя встреча еще в силе?
Рейвен выглянула из-за плеча Ангел, чтобы посмотреть на Эрика с яростью, открыв от удивления рот, и сейчас она не слишком-то походила на человека, который так отчаянно хотел, чтобы он полностью исчез из жизни Чарльза. Эрик адресовал ей свирепый взгляд.
— Да, конечно, — вежливо ответил он Ангел. — Хотя сегодня я не смогу задержаться надолго.
— Не оправдывайся, ты же преподаешь первый год, — отмахнулась Ангел. — Времени совершенно не хватает. Обещаю, что в следующем году ты сможешь больше времени посвящать себе. Но сейчас у тебя будет хотя бы одна ночь, чтобы повеселиться.
— Ага, — произнес Эрик; мысли его занимали свирепый вид Рейвен, отсутствие Чарльза, и Ангел, которая сидела так близко, что их руки соприкасались. — Уверен, будет просто волшебно.
***
— Ну, что думаешь? — произнесла Ангел, распахивая дверцы гардероба. На обеих висели костюмы, представляющие из себя нечто из черного шелка и белых оборок. Эрик уставился на них во все глаза. Костюмы, определенно, имели стилизацию под Викторианскую эпоху и были специально изодраны; юбка Ангел представляла собой едва ли не несколько кусков, и Эрик сомневался, что настоящая девушка в девятнадцатом веке носила бы корсет сверху. Мужской костюм был основательно потерт, чтобы подходить к нему.
— Думаю, справлюсь, — произнес он.
— Не надо говорить таким тоном, как будто это какое-то испытание, — откликнулась Ангел, игриво толкнув его. — Ванная комната там… Иди, оденься, посмотрим, как он сидит, — она изогнула бровь. — Покажешь мне свой, покажу тебе мой.
Он вежливо улыбнулся, направляясь в ванную комнату с облегчением, поскольку Ангел, по крайней мере, не предприняла попыток раздеть его самолично. Понадобилось какое-то время, чтобы разобраться во всех этих слоях и пуговицах, но в итоге все равно остались некоторые части, с которыми он вообще не знал, что делать, например, длинный плащ с красной окантовкой (он что, обречен постоянно носить плащи?) и что-то, что могло бы быть галстуком.
— О, с этим я тебе помогу, — произнесла Ангел, когда он вышел из ванной комнаты. — Но ты неправильно надел! Иди сюда, сюда, — она притянула его к зеркалу, но затем добавила: — Нет, не смотри пока, дай, я поправлю, — и начала возиться с галстуком.
Она тоже переоделась, как и обещала, и результат оказался еще более откровенным, чем он ожидал. Он видел, как натягивается ткань на бедрах с каждым шагом, а если Ангел нагнется, определенно, будет скандал. На ком-нибудь другом, может быть, это смотрелось красиво, но Ангел больше походила на стриптизершу. Эрик старательно пытался отвернуться незаметно, удивляясь своей реакции. Ангел была довольно симпатичной девушкой, а, будучи уже взрослым человеком, он спал, в основном, с девушками. Он надеялся, что получит хотя бы эстетическое наслаждение, глядя на Ангел, но ничего подобного.
Дело было в двух вещах, решил он. Во-первых, даже будучи привлекательной, она не была в его вкусе; Эрик предпочитал спокойных, элегантных, эффектных и остроумных. Какой была Магда. И не важно, что мужчины тебе нравятся небольшого роста и милые, это не имеет никакого отношения к делу. Во-вторых, когда он смотрел на Ангел, он едва ли мог не ассоциировать ее с той маленькой девочкой, которую он знал — властной крикуньей, которая только раздражала его.
Нет, была еще одна причина, которая была превыше остальных. Она не была Чарльзом.
Он встречался с многими женщинами, и, естественно, они не были Чарльзом, но тогда тот был далеко и потерян для него, и он старался отвлечься от всех болезненных воспоминаний. Но Чарльз был здесь… и никто другой не мог всерьез заинтересовать его.
— Вот так! — Ангел отступила, ухмыляясь, и указала Эрику на его отражение.
Тот был удивлен, что в этом костюме у него просто шикарная фигура. Жилет в красную полоску выгодно подчеркивал нужное, а плащ придавал облику драматизм; нелепо, но довольно симпатично. Несмотря ни на что, Эрик ухмыльнулся.
— О, я почти забыла, — Ангел сунула ему в руку трость и напялила на голову цилиндр.
— Это действительно нужно?
— Да, — настояла Ангел. — А теперь попробуй еще разок так улыбнуться. Ты похож на Джека Потрошителя. Отлично! Только посмотри на это… жилет сидит идеально, ну, может быть, тут немного туговато, и, да, да, брюки коротковаты, давай я померяю… — она опустилась на колени, вытаскивая из кармана ленту-сантиметр.
— Так, эм… — произнес Эрик, со смущением глядя на нее сверху вниз, —… как ты оказалась здесь? Ты, наверное, самая младшая из всего состава.
— Так и есть. Меня пригласил профессор Шоу. После того, как моя карьера игрока в квиддич не состоялась…
— Квиддич? — переспросил Эрик.
— О, да, это же началось уже после того, как ты закончил. Я была ловцом Слизерина несколько лет. К сожалению, не так долго, как хотелось бы, — в голосе послышалось сожаление. — У профессора Шоу были какие-то проблемы с инструктором по полету, и он хотел, чтобы это был кто-то, кому он мог довериться и кто бы подчинялся указанием, так что… беспроигрышный вариант.
— Не знал, что вы с Шоу были близки.
— Он оказался в нужное время в нужном месте — когда был нужен мне. В последние годы в школе. Было облегчением заполучить директора, который ясно представляет себе реальную жизнь и пытается удержать под контролем магглорожденных, — она сказала об этом, как ни в чем не бывало, с большим раздражением, чем злобой, и Эрику понадобилось какое-то время, чтобы уловить суть. Должно быть, он напрягся, потому что она взглянула на него с удивлением: — Я шокировала тебя? Себастьян сказал, что ты полностью достоин доверия, что ты на нашей стороне…
— Эм. Я не знал, что ты… так серьезно к этому относишься.
— Я об этом особо и не думала, наверное, до тех последних двух лет в школе. Мой…эм… родственники со стороны моего отца — магглы, хотя он волшебник, а они… И были кое-какие… неприятности. Со мной обращались как с каким-то уродом. Я была очень подавлена из-за этого, но профессор Шоу действительно помог. Показал, что на самом деле я все равно не такая, как они, и что это совершенно нормально. Теперь я понимаю, что нельзя давать этим людям одолеть тебя. Их мнения ничего не значат.
— Потому что мы лучше них, — позволил себе сказать Эрик.
— Вот именно! — Ангел лучезарно улыбнулась и на мгновение сжала его руку. — Я знала, что ты поймешь.
Он понимал, конечно же, понимал. Ангел была лучше, чем магглы, которые отвернулись от нее, и она никогда не должна была забывать об этом. Другим вариантом было бы… что? Приползти к родственникам и молить о прощении за то, что она волшебница? Ни за что.
Но все же, эта мысль… настораживала. Мысль о том, что Шоу внушил растерянной девочке с еще не сформировавшимися взглядами мысль о том, что она лучше, сильнее, достойнее по прихоти каких-то генов. Растерянной девочке или одинокому немецкому сироте… Шоу мог говорить что угодно, что было бы катализатором, который мог помочь им почувствовать себя не такими сломленными, и они бы проглотили это целиком, вне зависимости от того, правда ли это. Но только потому что кто-то отчаянно хотел во что-то поверить, это “что-то” правдой не становилось.
Интересно, что сказал бы ему Чарльз, вдруг подумалось Эрику. Если бы каким-то образом на месте профессора Шоу оказался профессор Ксавьер, и он бы привез его в Хогвартс… Наверное, что-то пафосное о прощении своих врагов и о любви к самому себе. И, может быть, Эрик стал бы дураком, как полагал Шоу, — мягкосердечным бесполезным дураком. Но если бы он был достаточно добр, он мог бы быть достоин любви Чарльза. И ради этого, наверное, стоило бы быть дураком.
— Ты действительно не замечал меня в школе, да? — произнесла Ангел с сожалением, теперь принимаясь измерять его руки. — Конечно, я наверняка казалась тебе всего лишь ребенком, а у тебя всегда были самые шикарные девушки — Рейвен Даркхолм, Примроуз Паркинсон, Клара Уотер… Но, кажется, ни с одной так и не срослось? И Рейвен вроде бы не очень-то хочет вернуть тебя.
Эрик фыркнул.
— Только для того, чтобы иметь возможность скинуть меня с крыши.
Ангел рассмеялась.
— Но не хочу сказать, что очень жалею. Рейвен ничего, полукровки вроде нормальные, знаешь, и она проводила так много времени с магглорожденными, так что удивительно, что она выпуталась из этого. Но ее вкус в мужчинах оставляет желать лучшего. Променять тебя на эту палку Хэнка Маккоя… Он милый, кажется, потому что неуклюжий, но совсем не в моем вкусе. Повернись немного, вот так, спасибо… — она измеряла его обхват бедер, что (как подозревал Эрик, учитывая, что брюки на талии сидели хорошо) было скорее для ее собственного удовольствия. — Он даже не пригласил ее на бал, знаешь, он слишком стеснителен для этого, хотя она даже не задумалась бы, согласившись. Но нет, он молчит, и бедная Рейвен вынуждена проводить время со своим братом. Что просто смешно, поскольку даже если бы они и были родственниками на самом деле, с Чарльзом все ясно.
Эрик стиснул зубы.
— Что ясно?
— Что он голубой, как небо! Фу, использую маггловские словечки… но не говори, что ты этого не понял, учитывая, сколько времени вы провели вместе — что лично я понимаю, в отличие от профессора Шоу. Но Чарльз хорошая компания, он умен, очарователен и всякое такое. Должно быть, тебе трудно найти людей, способных поддержать разговор. Какая жалость, что он настолько явственно магглорожденный, что это буквально на лице у него написано. У Шоу есть теория насчет… он тебе уже рассказывал? Он считает, что многие магглы и магглорожденные рождаются такими… ну, как Чарльз… как он тогда выразился?.. Что-то насчет того, что вселенная пытается защититься, не дав магглорожденным возможности размножаться. Я не знаю, для меня этого особого смысла не имело. Я знала и волшебников, которые были… такими. И знаешь что? Думаю, он ошибается, — она кивнула самой себе: уверенно, но в глазах читалось другое. Не соглашаться с Шоу было ей нелегко, предположил Эрик. — Я думаю, что Чарльз отличный парень и превосходный учитель, магглорожденный или нет, и жаль, что у него не будет детей, потому что он был бы замечательным отцом. Ты так не думаешь? В смысле, вы же с ним друзья, верно?
Эрик не ответил. Он не был уверен в том, что сможет заговорить сейчас, не огрызнувшись.
— Ладно, — нервно произнесла Ангел. — Эм. Ну, хотя бы до бедной Мойры дошло. Она же вздыхала по нему несколько лет, знаешь ли, что немного странно, потому что она старше, но, похоже, это совершенно в порядке вещей, потому что Шон Кэссиди еще младше Чарльза, — она встала позади Эрика, возможно, ради самозащиты, и принялась измерять его плечи. — Кэссиди чистокровный, хотя это, кажется, не главное. В смысле, я даже не уверена, что Мойра вообще беспокоится по поводу того, что она магглорожденная, можно было подумать, что она гордится этим, я слышала, она умоляла позволить разрешить ей преподавать маггловские науки… черт возьми, это нечто. Так, стой спокойно, я просто приколю это… Кэссиди, кажется, все равно, хотя в этом есть смысл — его мать была Уизли, что ясно, глядя на его волосы, и они не особо беспокоились насчет чистоты крови. Ладно, почти готово. Остались только наши маски!
Она порылась в шкафу, затем извлекла оттуда две маскарадные полумаски, обе черные, с белой окантовкой. Одна была в форме крыльев бабочки; Ангел приложила ее к лицу, протянула вторую Эрику. Та больше подходила к костюму; он чувствовал легкое покалывание магии, когда маска приклеивалась к коже.
— Я сегодня же внесу в костюм все изменения, — произнесла Ангел, — но большая часть уже сделана, так что у тебя уже будет представление о том, как все выглядит, — она встала рядом с Эриком, взяв его под руку, и удовлетворенно выдохнула. — Смотри! Разве мы не идеально смотримся вместе?
“Нет”, подумал Эрик. “Мне так не кажется”.
***
Чарльз заставил себя поесть и выпить чай, пытаясь не обращать внимания на то, как шуршало письмо в его кармане каждый раз, как он двигался, и то, как оно оттягивает карман. Сейчас надо было разобраться с другим письмом, более важным.
Эрик справился с посланием Гарри Поттеру хорошо; Чарльз исправил написание одного слова, вычеркнул фразу в последнем абзаце, подписался под именем Эрика, и все. Прежде, чем начать сомневаться, он отнес письмо прямиком в совятник и отправил его.
Его все еще тревожила мысль о том, что он не заметил, как Поттеры приняли Долли Дурсли в свой круг. Чего еще он не заметил?
Вместо того, чтобы возвращаться в свою пустую комнату — или, что было бы хуже: вернуться и обнаружить, что Эрик ждет его в комнате — ты трус, Ксавьер, — он отправился в общую гостиную Рэйвенкло. Ужин уже закончился, а его старосты всегда рады снабдить его сплетнями.
***
В гостиной царил настоящий хаос. Две группки мальчиков — некоторые из них были без рубашек — устроили что-то вроде небольшого взрыва и носились туда-сюда с криками, переворачивая мебель, домашние работы и гоняя младшекурсников. Третьекурсница, которую отлевитировали к потолку (очевидно, против воли), кричала, прося помочь ей. Несколько первокурсников загнали под стол перепуганного домового эльфа, пытаясь всучить ему одежду.