— Немедленно прекратить! — рявкнул Чарльз, усиливая свой голос с помощью палочки.
В комнате повисла тишина; один мальчик, пытаясь замереть на месте, доломал стул.
— Привет, профессор Икс, — произнесла Доминик Уизли тонким измученным голосом. Волосы ее были всклокочены, глаза казались мутными и воспаленными. Бедная ‘Миник, она наверняка сделала все, что возможно, пытаясь удержать контроль над этим всем, когда справиться он не мог.
— Здравствуй, милая, — он вздохнул. — Вы четверо, отпустите бедного домовика. Немедленно. Да, я знаю, явное угнетение и так далее, мы поговорим об этом потом. Вы, мальчики, оденьтесь. Что это? — последствия взрыва уже начали опаливать ковер. — Стоп, не говорите мне, что это из “Волшебных Вредилок Уизли”. Я в шоке. Кто бы ни был хозяином этой гадости, потушите ее, заприте или сделайте что угодно, чтобы я ее не видел, и держите подальше от легковоспламеняющихся материалов. Кларисса, дорогая, не плачь, я спущу тебя.
Кое-как восстановив порядок, он заставил мальчиков убираться в комнате, быстро починив с помощью “Репаро” стул и несколько других предметов мебели.
— Я правда пыталась остановить их, профессор, — слабо произнесла Доминик.
— Я уверен в этом, милая, не волнуйся. Знаю, что в последнее время я помогал не так много, как обычно.
— Ну, конечно, поскольку… обстоятельства требовали. Из-за Имоджен Кокс и прочего.
— Да, но у меня есть обязанности перед живыми учениками. Давай, ‘Миник, расскажи мне, что нового. Как дела у твоей… господи, кем тебе приходится Долли? Кузина кузины…
— Мы объявили ее почетной Кузиной Уизли на испытательном сроке, — произнесла Доминик. — Называем ее Срочной, — она последовала за ним дальше в Башню, болтая обо всем, что он хотел знать о Поттерах и рэйвенкловцах, пока они проверяли комнаты, угоманивая учеников и укладывая их (буквально и фигурально). Он чувствовал, что в голове откладываются детали того, что он видел и слышал, чтобы потом можно было каталогизировать и интерпретировать их во время сессии Гадания, которая ему давно была нужна. Надо было отвести ей время утром.
— Вот и все, на самом деле, — наконец, добавила Доминик. К тому времени они уже сидели на диване в приведенной в порядок гостиной; три ученика убирали настольную игру позади них, а шокированный домовой эльф пытался разжечь камин трясущимися руками. — Что у вас, Проф?
— У меня? О, всякого рода официальные… неприятности. Неизбежные, когда речь идет о смерти ученика.
— Но у вас, кажется, появился новый друг в этом году, — произнесла Доминик слегка дразнящим тоном.
Чарльз запретил себе краснеть, но уши все равно начали гореть.
— Полагаю, ты об Эри… профессоре Леншерре?
— Угу. Так же известном как Профессор Леншерракула, Самые Придирчивые Зубы во Всей Британии.
— Он не придирчивый. Не особо. Или?..
— Иногда, — сухо сказала Доминик, — особенно если ты глупый. Хотя, он работает над собой, — она подняла бровь. — Как будто его смягчает чье-то влияние.
— Я стараюсь, — признал Чарльз.
— Старайтесь поупорнее. Экзамены будут раньше, чем все ожидают, и нам понадобится, чтобы он был счастлив и расслаблен к тому времени.
Чарльз прочистил горло.
— Да. Хорошо. Ждешь маскарада? У тебя уже есть костюм?
Доминик улыбнулась волчьей улыбкой, стоило сменить тему. Беседа становилась все более легкой, и к тому моменту, как Чарльзу пришлось вернуться в свою комнату, он смог почти не обращать внимание на то, как тяготит его письмо.
========== Глава 18. ==========
Чарльз на собственном опыте убедился, что рассвет — лучшее время для проведения сеанса Прорицаний. Поднявшись с кровати, он отвлекся только на то, чтобы прополоскать рот и отыскать домашние туфли; затем открыл окно, впуская холодный октябрьский рассвет, и принял перед ним позу лотоса.
Он старался удерживать свой разум на грани сна, но не засыпать по-настоящему. Идея заключалась в том, чтобы прислушаться к своему подсознанию, позволить ему соединить “точки” информации, полученные им осознанно или нет, и превратить во что-то, что он иначе бы даже не увидел. Он сосредоточился на медленных редких вдохах, держа спину прямо, и позволил словам, переживаниям и сенсорным впечатлениям последних дней водоворотом кружиться в мыслях.
Прочти письмо, настаивал его разум. Ты должен прочитать письмо Эрика прямо сейчас, но он прошел мимо этих мыслей. Он погрузился еще недостаточно глубоко, чтобы доверять тому, что чувствовал.
Через десять минут он понял, что у одной у из рэйвенкловцев (ничего не ест — похудела с начала семестра — оценки ухудшаются — неприятный запах изо рта, когда она говорит, но не слишком сильный, чтобы заметить вовремя) проблемы со здоровьем. Надо отвести ее к мадам Помфри. Та знает, что делать.
Через пятнадцать минут, он понял, что двое из его семикурсников влюблены друг в друга, но пытаются скрыть отношения (долгие взгляды — поводы прикоснуться — как знакомо, но почему — она магглорожденная, боже, а его бабушка Блэк). Возможно, ему не нужно вмешиваться, но он не сможет не сделать этого.
Через двадцать пять минут что-то начало сформировываться, пока хрупкое; крошечные “точки” меркли, если он смотрел прямо на них — как тускли звезды — звездные карты — стопки бумаги — тонущие люди в бутылке — звездные карты — палочка, важно — чернила на пергаменте — линии, водовороты, записи — звездные карты — Октябрь — ПАЛОЧКА…
Стук в дверь нарушил концентрацию, и Чарльз резко возобновил дыхание; его била дрожь. Какой идиот открыл окно?
— Иду, иду, — прорычал он, когда стук повторился, хотя он еще не дошел до двери. Он еще толком не пришел в себя, но все же с недоумением думал о том, кто бы это мог быть, и не должен ли он заволноваться.
Это был Эрик. И он ухмылялся.
— Одевайся, Чарльз, ты должен пойти со мной, — произнес он. — Господи, какой идиот открыл окно? Здесь просто мороз.
— Что? Что ты сказал? — его голос звучал невнятно, его мысли были невнятными, и Чарльз был уверен, что нет ничего хорошего в том, что его подобным образом вырвали из транса.
Эрик усмехнулся и взъерошил волосы.
— Выпей кофе и надень что-нибудь теплое. Мне нужно, чтобы ты кое с чем мне помог.
Чарльз развернулся; отойдя, начал возиться с чайником, бормоча себе под нос:
— Помочь тебе, помочь тебе из окна выпасть и смеяться над твоим распластанным трупом.
Эрик только рассмеялся, закрыл окно и накинул Чарльзу одеяло на плечи.
— Ты прочел письмо?
— Что? — Чарльз резко повернулся к нему, чувствуя, как от лица отхлынула кровь.
Эрик отпрянул, нахмурившись.
— Письмо, Чарльз. Поттеру?
— Ах да, — Чарльз расслабился, стараясь не выдохнуть с облегчением. — Конечно. Да, оно было неплохим, я уже отослал его. Только немного поработал над правописанием.
Эрик посмотрел на него довольно странно, но решился улыбнуться.
— Именно этого я и ожидал.
***
Солнце только вставало, и Чарльз внезапно осознал, что находится за пределами территории замка, за холмом, так что из замка никто бы их не увидел, и напротив стоит Эрик, на которого он наставил пистолет.
Он сморгнул, глядя на него. Пистолет казался холодным, тяжелым и вполне осязаемым. Возможно, это не галлюцинация. 22й калибр, автоматически определила часть его разума. Kimber Rimfire. Отличный пистолет для охоты.
— Эрик, — произнес он ровно. — Какого. Черта. Происходит.
— Одолжил его у Саммерса. У меня есть кое-какие идеи по поводу того, как использовать магию для того, чтобы отразить пули, Чарльз. Конечно, единственным способом будет проверить на самом деле. Я знаю, что ты знаешь, как стрелять, — ты жаловался, что твой отец таскает тебя на охоту — так что если бы ты мог целиться чуть в сторону от меня, чтобы я не погиб, если ничего не получится…
— Эрик. Какого дьявола, это школа, Эрик, здесь дети… — Чарльз едва мог дышать. — Ты протащил заряженный пистолет в школу?
— Он уже был здесь. Фактически.
— Да, но Саммерсу он нужен для работы, нет? О боже. Ты действительно… ты действительно ждешь, что я выстрелю в тебя. Прямо здесь. Ты и понятия не имеешь… — Чарльз так и не снял предохранитель, но, казалось, ему хотелось просто отбросить пистолет.
Ухмылка Эрика померкла.
— Да хватит уже, Чарльз, не веди себя так, как будто он тебя укусит. Это всего лишь вещь.
— Да. Да, в этом весь смысл, потому что это просто предмет, но он делает именно то, для чего предназначено оружие.
— Естественно, — произнес Эрик нетерпеливо. — И я не собираюсь наставлять его на учеников, Чарльз, ты считаешь меня идиотом?
— Ох, с кем я вообще разговариваю, ты из тех, у кого принято в одиннадцать лет раздавать палочки, с помощью которых можно наложить смертельное проклятье, ты просто не понимаешь… Эрик, убить кого-то с помощью заклятья требует намерения, все смертельные проклятья становятся возможными из-за того, что ты хочешь убить этого человека, ты не сможешь сделать это случайно. Верно? Следишь за мыслью? Вот почему совершенно безопасно можно сказать “Авада Кедавра!”, и ничего не произойдет, оно ничего не сотворит, если ты не имеешь этого в виду, так? Оружие действует по другому принципу.
Эрик собрался забрать пистолет, но Чарльз только крепче сжал его в кулаке — нет, он не мог позволить Эрику оставить его, зная, что дети магглов бы остереглись брать пистолет, если бы нашли, но чистокровные могли бы даже не знать, что это такое…
— Эрик, пуля летит вне зависимости от того, собирался ты стрелять или нет, — произнес он; Эрик пытался вырвать пистолет из его рук, Чарльз потянул на себя. Бороться за пистолет было очень плохой идеей. — И ты можешь убить кого-нибудь, ты можешь навредить себе или мне, или кому-то из детей, даже не собираясь делать…
— Чарльз, ты целишься в себя, и даже я понимаю, что это значит!
— Не целюсь, — хотя он знал, что это выглядит именно так, а руки Эрика тряслись, и он цеплялся за него…
— Прекрати, прекрати, просто замри! — Чарльз заставил себя сделать то, что сказано, и они застыли, прижимаясь друг к другу, потому что он уже почти развернулся, а Эрик попытался притянуть его обратно к себе. Оба едва дышали; холодный пистолет упирался Чарльзу в живот.
— Эрик, — произнес он как можно более спокойно. — Я не отдам его тебе, потому что ты не знаешь, как с ним обращаться, и я не уверен, что ты сможешь надежно спрятать его. Я собираюсь разрядить его, разобрать, если смогу, и спрятать в своей комнате, пока не решу, что делать с тобой и чертовым Алексом Саммерсом. Вот что я сделаю. Теперь отпусти меня.
Эрик медленно разжал руки, но не отступил.
— Чарльз, — произнес он, дыханьем щекоча его волосы, — ничего бы не произошло. Я бы никогда не причинил тебе вреда.
Чарльз вздохнул, утыкаясь головой в плечо Эрика. Письмо в кармане зашелестело, стоило ему пошевелиться.
— Я знаю, мой друг. Я знаю.
========== Глава 19. ==========
Чарльз знал, что сейчас в дверь к нему постучала Рейвен. Бал начинался через час; она больше не могла тянуть время. Он отвел взгляд от собрания Диккенса, обтянутого кожей, за которым спрятал пистолет — надо прекратить пялиться туда, от этого пистолет не исчезнет — и глубоко вдохнул.
— Войдите.
Рейвен вошла: тихо, застенчиво. В руках у нее была какая-то сине-зеленая ткань.
— Я, эм… у меня твой костюм, Чарльз. Если мы еще идем. Вместе.
Чарльз потер глаза.
— Сядь, Рейвен.
Она закусила губу, положив костюмы на спинку стула, и села рядом с ним на диван. Несмотря на злость, что он испытывал, Чарльзу было больно видеть ее такой тихой. Рейвен была яркой, язвительной и настоящим слоном в посудной лавке. Она никогда ничего не боялась. И определенно, не боялась его.
— Ты спрятала письмо, потому что боялась за меня, — произнес Чарльз.
Рейвен кинула на него взгляд.
— Не потому что ты была зла на Эрика и хотела наказать его? Не потому что ревновала и хотела, чтобы мы держались подальше друг от друга?
— Нет. Я клянусь. Я была зла на Эрика. Я до сих пор злюсь. Но я бы не причинила боль тебе, чтобы и ему было больно, — она изобразила вымученную улыбку. — Я бы причинила боль ему одному, — улыбка померкла. — Кажется… я правда хотела, чтобы вы держались подальше друг от друга. Но не из ревности. Я просто… не хотела увидеть, как он снова причинит тебе боль.
Чарльз глубоко вздохнул, коснувшись своей ладонью ее руки, лежащей между ними.
— Ты бы сделала это снова?
— Может быть, — тихо произнесла Рейвен. — Ты был таким слабым, Чарльз. Я бы хотела убедить себя, что поступила неправильно, но я не могу. И… — продолжила она уже громче, — если бы я смогла перебороть себя, я бы не скрывала его так долго. Не десять лет. Может быть, даже не десять лет. Я должна была очень давно понять, что отсутствие письма будет даже хуже, чем настоящее письмо. Прости меня, Чарльз, — в голосе прозвучали слезы.
Чарльз сжал ее ладонь.
— Я хочу, чтобы ты пообещала, что больше никогда не сделаешь ничего подобного. Я больше не слабый. Не тебе хранить от меня секреты. Ты поняла?
— Да, — покорно сказала Рейвен. — Я обещаю.
Он сделал глубокий вдох, пытаясь избавиться от последних вспышек злости, обратить их в холод и спокойствие.
— Тогда я прощаю тебя.
Она посмотрела на него с неуверенностью.
— Правда?
— Рейвен, ты моя сестра. Я не хочу потерять тебя из-за этого случая или чего-нибудь другого, — он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. — А теперь насчет этих костюмов…
***
Эрик незаметно вытер потную ладонь о штанину, пока они с Ангел шли ко входу в Большой Зал. Нервничать, сказал он себе, это совершенно нормально в подобную ночь — это событие высшего круга, из тех, что он всегда ненавидел, а рядом с ним идет девушка, которая скоро окончательно перестанет ему нравиться. Это совершенно не имело отношения к горсти монет у него в кармане. Не стоило нервничать. Конечно, учитывая инцидент с пистолетом, Чарльз не согласится с ним потанцевать, как на то Эрик надеялся, но хуже была бы реакция окружающих или отказ в лицо. У него уже был опыт, как справляться в такой ситуации. Он переживет.
В конце концов, — шепнул голосок в голове, — ты довольно долго прекрасно справлялся с тем, что Чарльза нет рядом.
— Эрик? — услышав Ангел, Эрик моргнул, осознав, что замер на месте. Ангел послала ему неуверенную улыбку из-под маски в виде бабочки.
Он улыбнулся в ответ, формально и прохладно, возобновляя шаг.
Лакеи в смокингах поклонились им у дверей, — на деле событие было еще более роскошным, чем Эрик ожидал — и они вступили в темное помещение.
Эрик думал, что факультетские столы просто сдвинут, что подразумевалось само собой, но кто бы ни украшал Зал к балу, — вроде бы эта обязанность возлагалась на Эмму Фрост — он полностью убрал их. Каменные стены были превращены в зеркала, и, казалось, они уходят в бесконечность. Обычные летающие свечи были заменены на газовые лампы, черные силуэты летучих мышей и воронов метались между ними. Прохладный ветерок проносился по залу, издавая тишайший звук, от которого волосы вставали дыбом еще до того момента, как уши успевали уловить его. Заколдованный потолок над головой был заволочен движущимися облаками, сквозь которые пробивался лунный свет. “Луна была словно призрачный галеон, мелькала в море облаков”. Кажется, это было из какой-то старой поэмы, которую любил Чарльз…
— Изысканно, не правда ли?
Эрик обернулся к приблизившемуся профессору Шоу, одежда и маска которого подходили к наряду его дамы.
— Моя Эмма, как всегда, проделала восхитительную работу, — продолжил Шоу, повернувшись, чтобы поцеловать ее руку. Эмма лучезарно улыбнулась, и, кажется, это был первый раз, когда Эрик увидел не яд, а искренность в выражении лица этой женщины.
— Завораживающее зрелище, — признал он.
— Кстати, раз уж упомянули это, Ангел, сегодня ты определенно в ударе, — Шоу наклонился к ее руке, и на этот раз засияла Ангел. У нее была довольно приятная улыбка, признал Эрик, широкая и искренняя. — Но я не знал, что вы двое идете вместе. Храните секреты от директора?